естно,  есть дружок  закадычный, мент по
фамилии, если не ошибаюсь, Степанов. И  у  этого самого Степанова  есть КПЗ,
где человека можно держать сколько угодно долго.
     -- Да, но на каких основаниях?
     -- На тех, что мы твоему  Степанову нормально заплатим. А для протокола
надо засунуть Люсе в лифчик пару доз героинчика. Вот и все. Да, и еще  надо,
чтобы Степанов оформил ее под какой-то выдуманной фамилией, с другим именем.
Чтобы Весельчак не разыскал и не выкупил.
     * *
     *
     В начале допроса Люсе-Лоху показали Стечкина. Обратили  его внимание на
то,  что  на  его стволе был укреплен  глушитель. Объяснили,  что если после
того, как будет освобожден его рот,  он начнет орать, то сразу же получит по
мозгам рукояткой пистолета. Если будет  молчать или хуже  того --  врать, то
получит пулю в лоб.
     Было решено обращаться к Люсе-Лоху как к  мужчине,  а не как к женщине.
Хоть  это было  и не вполне  верно, зато позволяло быть жестче  и грубее,  а
иногда даже и материться.
     Начал Танцор:
     -- Нас не интересует, в силу каких обстоятельств ты решил изменить пол.
Оставим этот щекотливый для  тебя  вопрос  без  внимания. Однако  ты  должен
предельно откровенно рассказать о том, что ты делаешь в Петролеум-банке.
     --  Хорошо,  я  расскажу.  Но  что  со  мной  потом   будет?  --  начал
по-деловому, как опытный шпион, Люся-Лох.
     -- Если ты будешь до конца откровенен, то мы тебе сохраним жизнь.
     -- Какие гарантии?
     -- Гарантии? Вот этот самый  Стечкин. Если будешь лгать, то у тебя  нет
никаких шансов. К  тому же по "Мегаполису" ты должен знать, что я -- человек
порядочный, держать слово умею. Это годится?
     --  Годится,  --  криво  усмехнулся  Люся-Лох.  -- Ну,  что  тут  можно
рассказать. Весельчак держит меня разведчицей.
     -- Разведчиком. А лучше -- шпионом, -- поправил Следопыт.
     -- Ладно, изгаляйтесь, ваша взяла. Так  вот, я через постель  поставляю
ему самые разнообразные  сведения.  Во  время трахания  почти у каждого язык
развязывается. Вот я этим и пользуюсь. Кто же с любимой женщиной сокровенным
не поделится?
     --  Ладно,  -- сказал  Танцор,  вытащив  из  галифе  портсигар,  достав
папиросу "Казбек",  залихватски продув ее гильзу, прикурив от спички фабрики
"Маяк" и пустив  длинную струю  душистого дыма в лицо допрашиваемого. -- Что
тебе надо было от Деда?
     И  Люся-Лох  начал с большой  готовностью давать показания.  Говорил он
торопливо,  заискивающе заглядывая в  глаза Танцору, стараясь,  надеясь, что
его искренность будет оплачена самым для него дорогим -- сохранением жизни.
     Весельчаку стало известно, что у Деда есть  самопальная программа. И он
захотел ее непременно заполучить. При этом хранящийся у Деда файл необходимо
было  уничтожить.  Люсе-Лоху  объяснили,   что  это  за   программа,   очень
приблизительно.  При  ее  запуске  якобы  происходит  определение параметров
вычислительной среды, в которой она размещена. А затем запускается  механизм
раскачки  этой  среды,  создания резонанса.  В  результате происходят  очень
сильные разрушения. Насколько сильные -- о том Люсе-Лоху не сказали.
     Еще  было известно лишь то, что  текст программы  начинается с  четырех
ремарок:
     // Pizdetc vsemu
     // All rights reserved
     // Ded Corporation
     // © Ded
     Ни имени файла с программой, ни хотя бы приблизительного его объема, ни
где он  хранится --  на жестком диске  или на трехдюймовке,  -- Весельчак не
знал.
     Люся-Лох был  уже близок к  цели. Дед, разомлевший от  случайной любви,
проболтался, что у него есть много разных программ,  которые он придумал для
борьбы с Биллом  Гейтсом. Но  одну,  самую крутую, которой он хотел взорвать
главный майкрософтовский компьютер вместе с центральным офисом, Дед пока еще
не испробовал.  Все оттягивал торжественный момент,  решив приурочить его  к
дню рождения Джека Керуака.
     Люся-Лох очень осторожно продвигался к цели. Через  некоторое время  он
узнал  от  Деда, что программа  написана на  C++  и не откомпилирована.  Что
сужало область поиска, поскольку  файл  имел расширение ".срр", а не ".ехе".
Вскоре  стало  известно,  что  программа  совсем  крошечная,  что  ее  можно
переписать  не  то  чтобы  на трехдюймовую  дискету,  но даже  и  ручкой  на
тетрадочный листок.
     Оставалось совсем немного:  узнать,  где Дед  ее  прячет, переписать, а
оригинал  уничтожить беспощадной  командой  Delete.  Дед от  любви на глазах
терял остатки разума. И совсем скоро  был готов бросить к ногам возлюбленной
буквально все  --  от недвижимости и  накоплений  до  творческого  наследия.
Однако  случилось  непредвиденное:  Дед  переоценил  остаток  своего  былого
физического  могущества  и  чуть не распрощался  с жизнью во время  третьего
оргазма.
     Больше об этом задании Люся-Лох не знал ничего.
     -- Хорошо, --  продолжил Танцор, потерев ладонью выбритый  до синевы  и
благоухающий одеколоном "Шипр" подбородок, налив в стакан воды  из граненого
графина  и   выпив  ее  залпом,   направив  свет  настольной  лампы  в  лицо
допрашиваемого, сняв и повесив на  спинку стула  китель  и  хлопнув на груди
широкими подтяжками, -- а  кто такой этот Весельчак? Уж  не прооперированная
ли Трансмиссия? Или, может, Дюймовочка?.. В глаза, в глаза смотри! Не отводи
глаз, гнида!
     Нет,  это не  Трансмиссия  и  не Дюймовочка.  Люся-Лох  познакомился  с
Весельчаком совсем недавно, в январе. Тогда же  его и завербовали. Секретным
агентом. Поэтому связь держал только  с Весельчаком, практически  ничего  не
зная ни о  структуре банка, ни о его делах. Были, правда, какие-то косвенные
данные, позволявшие делать некоторые предположения.
     До  Деда Люся-Лох  работал в  основном с Председателем из  Трейд-банка.
Задание было довольно конкретным: выяснять в первую очередь то, что касается
переговоров  с  ковровскими  оружейниками, предполагаемых поставок  оружия в
Африку. Ну, и все остальное, естественно. О чем проболтается в постели. Так,
например, Люся-Лох  узнал  и  передал Весельчаку,  что у  Председателя  была
обширная коллекция отпечатков  пальцев -- как конкурентов, так и всех своих,
трейдовских. И  он хвастался, что намерен в  скором  времени  пустить  в ход
отпечатки Весельчака.  Что  он его  не  только  разорит,  но  и  посадит.  А
Люсю-Лоха при этом осыплет золотом и возьмет с собой на Гавайи.
     -- Чем  же, --  спросил  Танцор,  прикручивая  громкость  репродуктора,
который вдруг начал говорить  торжественным голосом Левитана: "От Советского
Информбюро!  Работают  все  радиостанции  Советского Союза! Передаем  сводку
военных действий..." -- чем же ты своих клиентов брал? Ведь далеко не молод.
Ну, Дед,  это  понятно, ты для  него  как бы совсем юная  и свежая,  ромашка
полевая. Но Председатель?
     --  Так тут, --  устало  улыбнулся Люся-Лох,  --  возраст  не  главное.
Главное -- опыт и артистизм. Я такое могу, такое...
     Стрелка, хоть и была прогрессивных  взглядов, не выдержала и плюнула на
пол. Мол, девушкам работы не хватает, а тут этот, сученыш!
     Вся  возможная   информация   из  Люси-Лоха   была  извлечена.   Допрос
закончился. Следопыт позвонил лейтенанту Степанову, который, как выяснилось,
стал уже старшим лейтенантом.
     Через полчаса со страшным воем примчался милицейский джип, собранный на
Ульяновском автомобильном  заводе в давние советские  времена.  На Люсю-Лоха
надели бюстгальтер, наручники и застегнули на груди все пуговицы.
     Наркоторговка ушла с гордо поднятой головой.


АППЛЕТ 121. БОМБА ДЛЯ ДЯДЮШКИ ГЕЙТСА


     - Трейд медленно приходил в  себя после жарких  событий  конца весны --
начала  лета,  завершившихся  полным   истреблением  челябинской  преступной
группировки. Всех,  кому было суждено пасть в скоротечных  уличных  боях  за
финансовое могущество родного банка, с почестями похоронили. Все, кто выжил,
поднялись по служебной лестнице, заняв освободившиеся ступеньки. Все низовые
вакансии,  образовавшиеся   в  результате   перемещения   старослужащих   по
вертикали, были заполнены новыми людьми.
     Казалось бы, жизнь в банке вернулась в свое прежнее  размеренное русло.
Однако  это было не  вполне так.  Существенные кадровые  перестановки, прием
большого количества новых  служащих,  не  всегда  достаточно компетентных  в
своей области,  забвение ряда незыблемых трейдовских  традиций  --  все  это
неизбежно   привело   к   снижению   профессионального   уровня  коллектива,
поставленного  бдительно  охранять   и  всемерно  приумножать  те  несколько
миллиардов долларов, которые ему, коллективу, вверил Совет директоров.  Или,
как поговаривали злые языки, Совет трейдовских авторитетов.
     И  лишь  один Котляр,  словно  одинокий могучий  дуб,  выстоял яростный
натиск  криминальной  стихии.  И  остался на  своем месте  начальника службы
безопасности банка. Лишь в густой  шевелюре появилось  несколько серебристых
волосков.  Да  возникла  довольно  редкая  в  практике  психиатрии фобия  --
географическая -  Котляр страстно возненавидел  Уральские горы -- и полезные
ископаемые,  хранящиеся в их  недрах, и  растительность,  их  покрывающую, и
славное  историческое  прошлое, и  героев  давно  минувших  дней.  Например,
Данилу-мастера.  Однако   более  всего   он,  конечно  же,  стал  ненавидеть
современных уральцев.
     До  такой  степени,  что  будучи  убежденным  противником поэзии,  даже
сочинил эпиграмму. Одну на всех жителей Урала:
     Ни Азия, ни Европа --
     Соленая жопа!
     Черновой вариант предусматривал использование совсем другого эпитета --
"раздвоенная".  Что  было  более  удачно,  поскольку  учитывало  пограничное
положение  Урала.  Однако  Котляр  не  знал,  на  какой слог следует ставить
ударение в слове "раздвоенная" -- на второй или на третий. А для того, чтобы
заглянуть в  словарь  Ожегова,  у  него не  было  времени.  Необходимо  было
беспрестанно обучать необстрелянный молодняк.
     Место  покойного Председателя занял  его первый  заместитель -- Альберт
Константинович Салтыков. Был он человеком старательным, однако  звезд с неба
не хватал.  Но  было  у него и одно  неоспоримое достоинство. Был он  вполне
честным по отношению к своим хозяевам, не только не помышляя разорить их, но
даже и не используя свои возможности для улучшения жилищного положения.
     Впрочем, Альберт Константинович был относительно молод,  совсем недавно
перешагнув  тридцатилетний  рубеж. А  в  таком  возрасте,  как  известно,  с
человеческим характером могут происходить самые неожиданные метаморфозы.
     Однако в запасе у Трейда было не менее года относительной стабильности.
Хоть и без значительного приумножения капиталов, но и без угрозы внутреннего
разворовывания.
     Но существовала гораздо большая угроза -- внешняя.
     Москва не  тот город,  где  честный  банкир,  придя домой  после трудов
праведных, может заснуть спокойным сном невинного младенца.
     Эдак можно и вовсе не проснуться.
     Или не дойти до дома.
     Или  обнаружить вместо дома, вместо  оплота семейного счастья и личного
благополучия, большую дымящуюся воронку.
     Москва, немало в этом звуке...
     * *
     *
     Через три  дня  после удара Дед полностью пришел в себя. Это стало ясно
по  тому,  с  каким аппетитом он  наконец-то  выпил четвертинку виски. И  не
просто выпил, но еще и спросил тут же, не успев закусить как следует:
     -- А где же Люся? Куда это она запропастилась?
     -- Люся, Люся, я боюся! -- неудачно сострил Следопыт.
     --  Тут  такие  дела,  Дед,  получились,  --  начал  Танцор  как  можно
деликатней  объяснять  ситуацию. -- Ты, как  и твой  кумир Гинзберг,  вкусил
мужского тела.
     -- Не понял, -- насторожился Дед.
     -- Люся оказалась трансвеститом.
     -- Ёксель-моксель! -- воскликнул  Дед, что  на  языке Стрелки  означало
"Bay!". -- Кто бы мог подумать! А так все натурально было!
     --  Вся  эта  натуральность,  Дед, -- уже  не столь деликатно продолжил
Танцор, --  основывалась на двух компонентах: на  силиконе  и  на  вазелине.
Такие дела.
     -- Так куда вы  ее, японский  городовой, дели? -- спросил, казалось бы,
ничуть не обескураженный Дед. -- Где она? Что с ней?
     -- Во-первых, не она, а он. Во-вторых, Люся оказался шпионом.
     И  Танцор,  Следопыт  и  Стрелка, перебивая друг  друга,  жестикулируя,
выложили Деду всю эту неприглядную историю.
     Дед нахмурился. И тут же со словами: "Ну, курва!" -- полез под кровать.
Обнаружив  в  тайнике  заветную  дискету  в  целости и  сохранности,  слегка
успокоился.
     --  Так что же это  за бомба такая? -- спросила Стрелка.  -- И на хрена
она понадобилась Весельчаку?
     --  На  хрена, на хрена!  -- проворчал Дед. -- Да за эту штуку Пентагон
миллиардов десять отвалил бы. Да кто ж этим козлам продаст? Это  будь здоров
какая хреновина с морковиной!
     --  А  нельзя ли  поконкретней?  --  сказал  недовольный  этим  дешевым
спектаклем Танцор. -- Что за хреновина, с какой такой морковиной?
     -- Это моя интеллектуальная собственность, -- насупился Дед.
     -- Блин, как его от смерти спасать, так это мы за бесплатно! Вон, когда
Стрелка тебя выхаживала, так готова была даже молоком грудным  напоить, если
бы оно у нее было. А тут, блин, интеллектуальная собственность!  Суверенитет
личности! Так, Дед, дело не  пойдет. Или  мы одна команда. Или четыре трупа,
если каждый сам за себя. Согласен?
     Дед согласился.  Поскольку старческого эгоизма  накопилось в нем не так
уж и много.
     И вскоре последовали  объяснения принципа  действия программы  "Pizdetc
vsemu". Объяснения предельно путанные и невнятные, поскольку исходили они из
уст гениального самородка, опирающегося в  своих действиях более на интуицию
и озарение, чем на научно-технический опыт человечества.
     Программа   PV  предназначается   для  разрушения  самых  разнообразных
объектов, вне зависимости от их  объема и массы, при помощи резонанса. Перед
ее запуском необходимо ввести в область Data командой Input исходные данные:
высоту,  ширину  и длину объекта,  преобладающий материал,  из  которого  он
изготовлен,  температуру  воздуха внутри  и  снаружи объекта,  толщину стен,
потребляемую электрическими приборами мощность.
     Причем  никаких точных измерений  не требуется,  достаточно  определить
каждый параметр  на  глазок,  то есть весьма приблизительно. Поскольку,  как
утверждал Дед, вся видимая нами вселенная  достаточно однородна, в  любом ее
уголке  соотношения  между  различными  параметрами  одного  и того же  тела
подчиняются единому закону. Так, например, при высоте дома  в 320 метров его
ширина не может равняться 30 сантиметрам.
     Что  же касается  московского градостроительства,  то тут и  вообще все
стандартизировано. Необходимо задать лишь приблизительный возраст объекта, а
все остальное находит программа PV. То есть определяет резонансную частоту.
     Затем откомпилированный  файл PV.exe запускается на компьютере, который
находится  в разрушаемом помещении. Наличие компьютера и подключение объекта
к достаточно мощной силовой подстанции -- это два необходимых и  достаточных
условия эффективной работы PV.
     -- Все ясно? -- спросил Дед.
     --  Ясно, ясно, --  в один  голос откликнулись  слушатели,  которые уже
начали засыпать. -- Не тяни кота за хвост!
     -- Хорошо, пойдем дальше, раз вы такие сообразительные.
     Дальше  программа  PV  начинает  с   резонансной  частотой  раскачивать
электрическую сеть, то повышая нагрузку процессора и периферийных устройств,
то снижая. Это  приводит к  ритмичному нагреванию и  остыванию электрических
проводов и кабелей, проложенных в  стенах здания.  Вначале эти температурные
колебания  незначительны.  Однако  их  амплитуда  постепенно  возрастает.  И
возникают колебания стен, вызванные циклическим изменением температуры.
     Поскольку процесс происходит с резонансной частотой, то через некоторое
время, когда амплитуда превышает  критическое значение, объект рассыпается в
пух и прах.
     --  В пух и прах! --  яростно  воскликнул  Дед,  изо всей  силы стукнув
кулаком по столу.
     -- Хорошо, предположим, это так, -- сказал Танцор.
     -- Что  значит "предположим"?! -- начал выходить на резонансную частоту
Дед. -- Так и только так!
     -- Да, но может ли эта штука разрушить, скажем, Москву?
     -- Нет, не может. Не может потому, что  в Москве пока мало компьютеров.
Не говоря уж о компьютерах, подключенных к Интернету. А вот Нью-Йорк  -- это
элементарно. Достаточно ввести данные из архитектурного  справочника по этой
самой  цитадели  капитализма,  -- и  через  два  часа  эта хренова  цитадель
превратится в руины.
     --  Ладно,  это  все  абстракции.  Надеюсь,  ты  не  думаешь уничтожать
Нью-Йорк? -- спросил Танцор Деда так, что было непонятно, шутит он или нет.
     Однако Дед ответил вполне серьезно:
     -- Как знать, как знать. Сейчас, конечно, нет. Но когда начнется Третья
мировая, то пощады они от меня не дождутся.
     Следопыт, Танцор  и Стрелка переглянулись: истинный сын своих родителей
-- Холодной Войны и Дефицита Товаров Народного Потребления.
     --  Так для чего же, интересно, Весельчаку понадобилась твоя программа?
-- спросил Танцор.
     -- А я откуда знаю? Главное, как он про нее пронюхал?
     -- Ну, это элементарно. Черт знает с кем пьешь, трахаешься... -- Танцор
спохватился,  невольно  наступив  на свежую  мозоль Деда.  И  быстро перевел
разговор.  --  Думаю,  Весельчак   хочет  разрушить   Трейд,  избавиться  от
конкурентов.
     -- Тогда  почему же  он не воспользовался  той дискетой, с пластиковыми
картами? -- возразил Следопыт. -- Не сходится.
     --  Все  сходится.  Тогда  было  стремно.  Могли  за руку  схватить как
организатора  банковской провокации.  А  с этой  самой  PV  все должно  быть
шито-крыто,  все концы в воду. Был небоскреб. И нет небоскреба. Кто виноват?
Чеченцы.
     -- Во-во, -- поддержала  Танцора  Стрелка.  -- Наверняка Весельчак  уже
внедрил  в Трейд  какую-нибудь Люсю-программистку.  У них ведь из-за войны с
челябинскими народ на  треть обновился. И сейчас  сидит  та самая Люся номер
два и ждет, когда ей программу закинут.
     -- Хорошо, а мы чего ждем? Игра уже, что ли, закончилась?
     --  Эк  тебя  Сисадмин  завел,  --  взвилась  Стрелка,   --  никак   не
остановишься. Ведь  за нами уже никто  не  охотится. Все  охотники  в  земле
сырой.
     --  Ты уверена? А эта история  с  Лохом? Боюсь, что  теперь надо  ждать
какой-нибудь подлянки от Весельчака.
     -- У тебя мания, мой друг.
     --  Пусть  будет  мания,  но поскольку квартира  Деда  засветилась,  он
переезжает к Следопыту. Согласен, Дед?
     -- Да мне-то что? Дело привычное, солдатское. Только как Следопыт? Я-то
человек пьющий. Да и с женщинами иногда встречаюсь.
     -- Нормально, Дед, надеюсь,  не  передеремся.  Места  в  двух  комнатах
хватит. А как же вы, Танцор? Ведь у вас Лох побывал. Тоже ведь засветились.
     --  Ну,  мы  отобьемся.  Нас  двое.  И  еще  Калашников  со Стрелкиными
ботинками. Думаю, у Весельчака боевики не такие крутые, как в Трейде. У него
вся сила в мозгах. Чувствую, он нас еще не раз достанет.
     -- Слушай, Танцор, а может, ну его на хрен? Все это дело, -- неожиданно
скатился  к  пацифизму  Следопыт.   --   Сядем   вчетвером   в  какую-нибудь
"Люфтганзу", и  -- месяца на три  куда-нибудь в Канаду, к русским  березкам.
Или на кенгуру посмотрим. А?  Денег хватит. А тут за это время, глядишь, все
и устаканится.
     -- Был один такой, Графом звали. Решил в прошлом году соскочить. Так от
него даже могилки не осталось.
     * *
     *
     Сисадмин,  как обычно, был в  курсе всех последних событий, всех тайных
разговоров,  всех  сокровенных  мыслей.   Дома  Танцора  уже  поджидала  его
гнусно-глумливая писулька:
     От: sisadmin
     Дата: 7 июня 2001 г. 19:25
     Кому: tancor
     Тема: The end?
     Глубокоуважаемый tancor!
     Значит, решили, -- штыки в зе