о это такие. "Не замечая" их чудовищных татуировок, бритых
ЛБОВ и характерной косолапой походки -- носками вовнутрь-И продолжил:
     -- Если  это  ваши сотрудники, то  вы  должны  платить  за  них  единый
социальный  налог.  Чего,  как  мне  известно,  вы не  делаете.  Это  прямое
нарушение  закона  о  груде  и  налогового  реестра   Российской  Федерации.
Нарушение грубое!
     Чип хоть и был туповат, но просек игру,  жалко втянул голову в  плечи и
замямлил:
     -- Господин инспектор, да я еще не успел. До сих пор сам справлялся.  А
теперь стало трудно,  у меня же справка  из диспансера, я вам еупоказывал, и
вчера взял  троих дополнительных работников. Сейчас  их бухгалтер оформляет.
Как только оформит, то сразу же все и  заплачу. У меня  все по-честному. Мы,
молодью  предприниматели,  закон  уважаем.  И если сколько  надо, то  всегда
пожалуйста...
     В  общем, сюжет  был  направлен  в нужное русло.  Быки  начали стыдливо
переминаться с  ноги  на  ногу, понимая, что  наехать на  этого  конкретного
дятла, начинать  разговоры разговаривать -- совсем  без мазы, потому  что он
пришел понты лимонить, а им надо тупить втихую, адекватно. А то встрянешь не
по-детски и на крайняк попадешь.
     И  тут  стремительно,  словно  кирпич с крыши,  встрял Дед,  отсутствие
старческого маразма у которого с  лихвой восполнялось  схематизмом мышления,
сформировавшегося за годы битничества.
     -- Ребята, --  возопил он радостно, -- заходите! Мы тут такую хреновину
против монополистов затеваем!
     И его  понесло.  Понесло со  страшной  силой  прямо  на пороги, которые
переламывают  кости,  а  потом  выносят очумевшее от  боли  и  ужаса тело  к
водопаду,  низвергающему  тело  со стометровой  высоты в  страстные  объятья
неминуемой смерти.
     И остановить Деда, кроме как ударив перфоратором по инфантильной балде,
было невозможно. Он взахлеб рассказывал  о том, что  "скоро мы сделаем сорок
тыщ фальшивых пластиковых карточек", показывал жестами, как эти карточки "мы
будем  совать  в  банкоматы  и  забирать  деньги,  которые  украли у рабочих
банкиры-монополисты". И  так далее, и тому подобное.  Хоть снимай на видео и
демонстрируй   студентам,   готовящимся   стать  психиатрами,   в   качестве
интереснейшего клинического случая.
     Танцор прекрасно понял, что  сейчас начнется в подвале. Переглянулся со
Следопытом. И они, дабы  ошеломить врага внезапностью, без всяких  словесных
прелюдий кинулись в бой.
     Первые  тридцать  секунд удача была на  стороне команды  Танцора.  Один
бандит лежал на полу, приходя в
     себя от  удара по голове перфоратором. Двое других все никак  не  могли
понять -- почему же бьют их, в то время как должны были бить они.
     Однако  вскоре их  неповоротливые  нейроны выстроились в нужную схему и
начали посылать  в конечности  правильные сигналы. А  сраженный перфоратором
наконец-то поднялся, страшно возмутился и начал наступать на обидчиков.
     И  хоть  Танцор  когда-то изучал  в  Щукинском училище  карате, но  его
движения были  более декоративны, чем эффективны. И хоть  Следопыт  в  своем
ментовском прошлом  эпизодически тренировался на живых людях, но сказывалось
длительное отсутствие практики. И  хоть ботинки Стрелки были стремительны  и
тяжелы, но она была женщиной.
     Что же касается Деда, то он считал себя интеллектуалом и драться не мог
ни при  каких обстоятельствах,  не желая рисковать самым дорогим, что у него
было, -- головой. Испуганно  жался в углу  и Кривой  Чип, воля которого была
уже давно подавлена таганским криминалитетом.
     В  общем,  результат  драки был предрешен. Кого-нибудь  сгоряча, скорее
всего, убили бы. Оставшихся посадили бы на цепь и заставили клепать карточки
для банкоматов.
     Конечно,  Танцор   мог   вытащить  ствол,  с   которым  он  никогда  не
расставался, и положить одного, а то и двоих. Но  не получилось бы.  Не смог
бы он  этого сделать. Так уж был  устроен, что для  убийства  ему необходимо
было как следует подготовить  себя,  взрастить в  сердце ненависть к жертве,
что  называется  "вжиться  в  роль". А эти  трое  для него были  всего  лишь
мудаками -- безмозглыми, ущербными и отчасти несчастными.
     И Танцор с  ужасом понимал, что ему проще умереть, чем размозжить пулей
голову  своего  убийцы. Понимал  и уже лишь  отмахивался, не причиняя врагам
ощутимого вреда.
     -- Танцор, -- орала Стрелка, -- мочи их!
     Но он не мог.
     И вдруг все прекратилось.
     Сгоряча никто  даже  и не услышал нескольких шлепков. Лишь с удивлением
увидели, как осел, как завалился на спину один бандит. То  же произошло и со
вторым.  Третий же  раскрылся изумленно,  словно вспомнил что-то  необычайно
важное,  сделал четыре неестественных  шага,  от  которых  Стрелка  в  ужасе
посторонилась, и рухнул, ударившись головой об угол стола.
     У входной двери  стояли двое  совершенно незнакомых  убийц. Несомненно,
профессиональных,  уже   давно  зарабатывающих   на   жизнь   именно   таким
экстремальным  способом.  Это   было  совершенно  очевидно  не  столько   по
результату,  без  какого  бы  то ни  было  напряга  достигнутому в считанные
секунды, сколько  по лицам:  спокойным, уверенным  и даже довольным, что все
так ловко вышло.
     Один из них уже спрятал пистолет.  Второй,  видимо, отправляя  какой-то
свой  коронный  ритуал,  заглянул  в ствол и  что-то  шепнул. Потом крутанул
барабан, приставил дуло к левой  ладони и нажал на курок. В гробовой тишине,
наполнявшей подвал, щелчок прозвучал более чем отчетливо.
     Танцор понял, что  тот хладнокровно считал во время стрельбы. И это был
действительно ритуал, а не пародия на русскую рулетку.
     Потом Хохмач --  несомненно,  его звали именно  так -- засунул пушку за
брючный  ремень, прижал  палец к губам и сказал: "Т-с-с-с!"  После чего  они
ушли.
     * * *
     В  себя   пришли   довольно   скоро,  потому  что  время  сулило  самые
непредсказуемые неожиданности с летальным исходом. Даже Кривой  Чип поскулил
минуты полторы,  подошел к  одному из трупов, скоренько зачем-то поблевал на
него, на том и успокоился.
     Стрелка же была более привычной к таким жизненным коллизиям, не  говоря
уж  о  Следопыте  с  Танцором.  Ну,  а  Дед  постоянно  пребывал  в  далеких
пятидесятых. И ему не было никакого дела до реальности.
     -- Значит, так, --  взял  инициативу в свои руки  Танцор, -- я не знаю,
что это было. Или разборка между  соседними префектурами.  Или же нас кто-то
решил замазать в этом дерьме, чтобы потом водить на коротком поводке. Или же
случилось  чудо,  и  неведомые нам  силы решили  нас спасти.  Сейчас  гадать
некогда, да и неохота. Сейчас мы в темпе грузим  на мой "Жигуль" аппаратуру.
Потом  я  обливаю здесь все  на хрен бензином и поджигаю. И разбегаемся  как
можно  скорей,  пока  сюда  не приехали на пяти джипах.  Хотя  нам и  одного
хватит. Мы со Стрелкой к себе. Дед со Следопытом держат связь по емеле. Дед,
у тебя какой адрес-то?
     -- Дед -- собака -- мэйл -- точка -- ру.
     -- Отлично! Вот вы вдвоем и заделаете карточки.
     -- А как же я? -- заскулил Чип.
     -- А  у тебя, дорогой, только  два пути.  Ты же понимаешь, что за тобой
будет  вся Таганка гоняться?  Так вот, или  в армию,  или в монастырь. Усек?
Ведь тетки в Хабаровске, наверно, нет?
     -- Да кто ж меня возьмет? --  сказал Чип с мольбой, словно выпрашивая у
Танцора  жизнь, словно  именно он мог его  спасти. --  Мне же еще семнадцати
нет!
     --  Тогда в  монастырь. Подальше от Москвы. Года три  перекантуешься, а
там,  глядишь, все и  устаканится.  За три  года всех старых быков перебьют,
такая статистика, и придут новые, которым ты на  хрен не будешь нужен. Да  и
ты, может, ума-разума наберешься.
     -- А что я буду делать в монастыре-то?
     -- Блин!  В  монастыре ты будешь жить! А  здесь жить не будешь! Неужели
непонятно?! Все! Вперед, пока не поздно.
     И потащил к выходу импульсный генератор.
     За три  минуты погрузили в машину все необходимое. Танцор выставил всех
за дверь и, как заправский мародер, без всякой брезгливости вытащил у трупов
три ствола. Сантименты  сантиментами, а  в его нынешнем положении  они  были
гораздо  полезней,  чем возможность в далеком будущем рассказывать  внукам о
своем прошлом правду, одну лишь правду, ничего кроме правды. Такое уж у него
дао,  и  идти  с ним вразрез  было  бы  равносильно  глумлению  над  мировой
гармонией.
     Потом  полил  из канистры  и несчастных таганских  быков с относительно
человечьими головами, нашедших нелепую смерть внутри выстроенного  прорабами
перестройки  лабиринта, и  пачки  фальшивых  проездных, и  "офисную мебель",
которую не  менее  несчастный Чип  притащил с  помойки,  и висящий  на стене
календарь  с Земфирой -- сиреной и  анестезией  сотен  тысяч несчастных, уже
давно  никому не  нужных  подростков,  смертельно уставших  еще  в  детстве,
которого у них не было.
     И провел  тонкой струйкой  дорожку  от этого  погребального  костра  до
выходной двери, которой, по сути, не было. Да и быть не  могло.  А была лишь
подлая   лживая   картинка,   нарисованная   аэрозольным   баллончиком    на
непрошибаемой кирпичной стене. Потому что выйти из подвала можно только лишь
вверх, через потолок.  За  стенами  же  нет  ничего,  кроме  земли,  кишащей
червями...
     "Опять,  блин,  аллюзии! Опять  ассоциации!" -- зло  подумал Танцор. И,
стоя на пороге, закурил, три раза жадно затянулся и кинул сигарету под ноги,
на начало бензинной дорожки.
     Подвал наполнился бешенством окислительно-восстановительной реакции.
     Во дворе его уже заждались.
     Бледный  Кривой Чип  испуганно  озирался по  сторонам,  пугаясь каждого
шороха.
     Дед  невозмутимо  бренчал  на   гитаре,  пытаясь  подобрать  аккорды  к
какому-то  известному  лишь  ему  одному из  всех  живущих  на земле шедевру
Ферлингетти.
     Стрелка, ковыряя носком ботинка асфальт, пряла свою пряжу.  В смысле --
куда же, блин, дурачина ты простофиля запропастился?
     Следопыт...  Следопыт   изрядно  удивил  Танцора.  И  отчасти  напугал.
Обнаружив, что поверженные бандиты оставили во дворе не только свой джип, но
и  ключи в  замке  зажигания (мол,  какой  самоубийца посягнет),  он  удобно
устроился внутри и шмонал в бардачке.
     Танцор подошел  и  увидел,  что тот  уже перетащил  в  джип аппаратуру.
Постучал  в  стекло.  Следопыт  опустил  его с довольной рожей  и  хвастливо
спросил:
     -- Ну как?
     --  Херово, -- ответил  Танцор,  -- ты  со своими  вороватыми замашками
скоро нас всех под монастырь подведешь.
     -- А сам-то на чем ездишь? В смысле, на чьем.
     -- Ладно, подкинешь домой Деда. И вот тебе, -- Танцор кинул на переднее
сиденье пистолет, по виду "Беретту", -- но смотри, без особой дурости.
     Следопыт  повез  Деда,  который,  вероятно,  так  и  не  понял,  каково
происхождение этой просторной машины. А Танцор  со Стрелкой -- Кривого Чипа.
Собрались на Ярославский вокзал,  откуда поезда  ходили  на Вологду, город с
богатыми традициями спасения страждущих за высокими монастырскими стенами.
     Правда,  Чип  вначале  стал выкобениваться:  мол,  с  мамой проститься,
паспорт взять, подружку  трахнуть напоследок. Да и  пару косяков не помешало
бы  забить на  дорожку. Танцор, поняв, что  все  доводы будут  бесполезными,
просто-напросто врезал идиотику в солнечное сплетение и засунул в машину.  А
когда тот отдышался, сказал назидательно:
     -- Что, больно?
     -- Блин, да ты что, охерел, что ли, совсем!
     -- Вот,  а  когда  таганские  мочить  будут, то будет  намного больней.
Так-то, тютя!
     Приехали. Взяли  билет. Научили, как  найти монастырь, как  и  что надо
сказать, когда войдешь  в его  распахнутые врата. Купили в дорогу  курицу  и
двухлитровую  бутыль  "Спрайта"  (мальчик  еще  совсем   маленький,  мальчик
сладенькое любит). Дали денег на постель и на вологодские автобусы. Посадили
в вагон. Помахали руками, когда поезд тронулся...
     * * *
     И все напрасно!
     В Александрове Чип слез с поезда и вернулся попутными электричками.
     Поселился  у  какого-то  шапочного знакомого, с которым познакомился  в
Горбушке. И просидел  бы у него  безвылазно дней десять. Пока не осмелел бы.
Тут бы его и нашли.
     Однако  таганские  торопились. Им надо было  поскорее, чтобы  злость не
кончилась.
     Прицепили  в  его подъезде, где  сейчас  жила одна мать,  к телефонному
проводу определитель номеров.
     Потом один позвонил, спросил Сережу.
     Мать сказала, что Сережа уехал.
     Тогда тот сказал, что  это звонит друг Сережи. Что он хотел бы передать
Сереже очень важное сообщение. От которого зависит жизнь Сережи. Так, может,
сказал, вы Сереже передадите?
     Что передать, спросила мать, у которой все оборвалось внутри.
     И тогда  бандит наплел  про то, что  у  тех,  кто гоняется  за Сережей,
появилась японская аппаратура. И пусть Сережа оттуда,  где он сейчас, никуда
не звонит, а то они его найдут по звонку.
     Сережа,  вернувшись из Александрова, конечно же, позвонил матери, очень
туманно объяснил ситуацию и дал свой номер.
     Мать сразу же, дрожащей рукой, набрала этот номер и все передала своему
единственному сыну.
     Кривой Чип ничего не  понял. Не  понял и не  рванул  как можно скорей и
дальше от своего убежища.
     Бандиты,  которые засекли телефонный номер,  без труда нашли  по нему и
адрес.
     И Чипа не стало.
     Как это произошло? О том лучше не знать.
     Москва,  как  много  в этом  химическом  составе  для  сердца  русского
слилось! И героин. И кокаин. И морфий.  И опиум. Не отпустит она от себя, ни
за что не отпустит. А если  и  удастся каким-то чудом  разорвать ее холодные
объятья,  и  бежать  в  ужасе, в  смятеньи,  спасаясь, то вернет, непременно
вернет.  И вновь  окажешься пред  ее наглыми рыжими  очами. И будешь молить,
чтобы  не  отлучила.  Чтобы продолжила  сладостные  истязанья. Чтобы добила.
Чтобы первой бросила горсть земли на крышку гроба...
     Если, конечно, гроб положен тебе по статусу. А не что-нибудь другое,  о
чем тоже лучше не знать.
     Москва. Город контрастов.


АППЛЕТ 20. СЛЕДЫ ВЕДУТ В СЬЕРРА-ЛЕОНЕ

     В лэптопе лежал очередной опус Сисадмина:
     tancor!
     Мне кажется... Что  значит "кажется"! Я абсолютно уверен, что, несмотря
на  твою тяжелую  карму, у тебя  есть  возможность повернуть  свою  жизнь  к
лучшему  наполнить ее высшим  смыслом  и  -- о,  не смейся саркастически, не
смейся,  мой друг! --  счастьем! Да, именно счастьем, которое не подчиняется
материальным законам. Чтобы хоть  чуточку  приблизить  его к тебе, шлю  еще.
одно гениальное высказывание Лао-Цзы. Наслаждайся и мудрей!
     Небо  и  Земля  -- долговечны.  Небо и  Земля  долговечны  потому,  что
существуют не для себя. Вот почему они могут быть долговечными.
     Поэтому совершенномудрый  ставит  себя позади других, благодаря чему он
оказывается впереди. Он  пренебрегает  своей  жизнью,  и тем самым его жизнь
сохраняется.  Не  происходит  ли  это  оттого, что он  пренебрегает. личными
интересами? Напротив, он действует согласно своим личным интересам.
     Твой искренний почитатель sisadmin
     P.S.  Да,  чуть   не  забыл.   Ты,  вероятно,  недоумеваешь  по  поводу
происходящего с тобой. Знай же, я недоумеваю не меньше тебя. А может быть, и
значительно больше'
     -- Да,  -- сказал  раздраженно Танцор,  --  раньше,  в "Мегаполисе", от
этого  козла хоть какая-то польза была. Сейчас  же  лишь потоки словоблудия.
Все, скот, втемную...
     --  Ну, почему же, -- не  согласилась Стрелка, вчитываясь  в отрывок из
памятника  мировой философской  мысли,  -- он язвительно  комментирует  наше
барахтание в этой трясине. Совершенномудрый пренебрегает своей жизнью, и тем
самым его жизнь сохраняется. Пренебрегал?
     -- С какого хрена!
     -- Как же, -- Стрелка зло посмотрела на своего милого дружка, -- кому я
орала, чтобы пушку достал? Нет, не достал. Значит, пренебрегал. И не  только
своей совершенномудрой  жизнью, но и моей, которая  по сравнению с  твоей ни
хрена не стоит.
     --  Да  как же ты  не можешь понять-то! Не готов я был. Не  было у меня
против этих мудаков настоящей злости.
     --  Как  и  жалости.  Например,  ко  мне.  Все  нормально,  становишься
настоящим древним китайцем, мудрым и бесстрастным.
     --  Перестань!  Ты же  меня знаешь...  Кстати, -- Танцор  решил сменить
неприятную для себя пластинку, --  давай-ка лучше подумаем, куда мы попали и
что надо делать. Кто эти двое, с пушками?
     -- Сисадмин даже  не знает, куда  уж  мне, дуре! -- Стрелка  все еще не
могла отойти. --  Не твои  ли уж какие-нибудь дружки, которых  ты держишь  в
тайне от меня?
     -- Еще раз говорю, остынь! Мне сдается, что это парни Сисадмина. Вполне
вероятно,  что  он  приставил  их  к  нам  для  предохранения  от  всяческих
случайностей.
     --  Ну,  конечно!  Раньше  был  упырем,  а  сейчас,  блин,  альтруистом
заделался. Мол, я тебя. Танцор, так полюбил, что ты мне стал мил и дорог.
     -- Вот именно, дорог. Он же сказал, что на нас большие бабки поставили.
Вот и  бережет. Значит, эти таганские болванчики  к  игре не  относятся. Они
посторонний возмущающий фактор, который устранили.
     --  Ладно, Танцор, -- Стрелка  уже  отошла  от обиды и  начала говорить
своим  обычным  тоном, стервозно-любящим.  -- С логикой у тебя гораздо хуже,
чем с эрекцией.  Слушай сюда. Помнишь того  чела, который нам осенью передал
письмо в Измайловском лесочке? Помнишь?
     --Ну.


     --  Сегодняшние двое ему  в подметки не годятся.  Обычные киллеры после
военного  училища,  какого-нибудь совсем не  элитного, а вполне занюханного.
Toт же, сисадминовский чел, был  просто какой-то  вышколенный, просто, блин,
глянцевый. По роже было видно, что минимум раритетный  полковник, который не
один  переворот в Африке замастырил. Значит,  сегодняшние совсем  из  другой
конторы.
     -- Уж не из банка ли?
     -- Банковские тебя должны были замочить. И наверняка  эти служат  тому,
кто хочет, чтобы ты раскрутил диcкету на всю катушку и завалил банк.
     -- Тогда  выходит, что это из  конкурирующего Банка, Так?  Те,  которые
меня на Пушке сфотографировали.
     -- Очень может быть... Вообще-то, мы какой-то  туфтой  занимаемся.  Уже
давно  надо было выяснить, кому  несли эту дискету. И как следует прощупать.
Вот  этим самым и займется Следопыт.  Наверняка  ему в институте вдалбливали
системный анализ, потому ему и карты в руки.
     *
     Сказано -- сделано.
     *
     Следопыт, погуляв по Сети, покопавшись в бизнес-периодике, с точностью,
как  он  выразился, до  99,?78 процентов установил, что  сгорать от  желания
завалить Трейд-банк мог  Петролеум-банк. Слишком уж много  у них было  точек
конкурентного  соприкосновения. А месяц  назад схватились не на жизнь, а  на
всю наличку за  размещение  многотонных  инвестиций  в разработку  нефтяного
месторождения во Владимирской области.
     Конечно, теоретически нефть  там  быть могла. Однако Следопыт теории не
доверял.  Практика  же псд.стяи.ы-вала, что надо попробовать  поискать связь
между  оружейными производителями  города Коврова все  той  -же Владимирской
области и какими-нибудь революционными повстанцами, контролирующими алмазные
копи где-нибудь в Западной Африке.
     Обшарив базы данных нескольких авиакомпаний и поковырявшись в приватной
информации   видовых   отделов  африканских  посольств.  Следопыт  обнаружил
проторенную   воздушную   тропинку   между  Ковровым  и   городом  Пендембу,
находящимся  в  цепких  руках  бойцов  Объединенного  революционного  фронта
Сьерра-Леоне.
     Даже очень неразвитый человек,  получив такие сведения, сразу бы понял,
почему  инвестиции в  создание владимирской  нефтяной  отрасли  давались под
триста  процентов годовых,  которые  ковровские шейхи  гарантировали вернуть
через  шесть  месяцев. В  общем-то,  конечно,  не  они,  а  некий  маленький
серенький  жучок  с двенадцатью