отделению ничего  такого не зарегистрировано. Да  и с  парнями я
поговорил, никто ничего не знает.
     -- Да, придется нам с тобой покорячиться.
     -- Покорячимся. Ну, жди.
     -- Адрес-то запиши.
     -- А зачем, я его знаю. Точка с запятой, закрывающая скобка.


     ***
     "Среднерусская  возвышенность" располагалась  в  двухэтажном  особняка,
который  довольно необычно стоял  между Газетным и Брюсовым переулками. Одна
его  половина  размещалась в  уютном  дворике,  вторая  была на  территории,
временно  оккупированной строителями. Двор и  строительную площадку разделял
высокий  глухой   забор.  Весь  квартал   занимали  конторы,  офисы,  фирмы,
учреждения, где в  евростандартовских интерьерах по двенадцать часов в сутки
негромко жужжали рои баксомейкеров, извлекая непосредственно из  воздуха все
ингредиенты,  которые  необходимы  для  создания самого  ценного для  России
продукта.
     Танцор  с  удовлетворением  отметил, что "Вольво" Пьеро было  на месте.
Значит,  не придется  носиться по  Москве  до  тех  пор, пока  не  очухаются
"коллеги",  а потом затевать тяжбу по поводу того, чья  пуля первой долетела
до  господина Пестряцова. Здесь и  сейчас --  подсказало  Танцору чутье,  на
которое он,  как  человек  скорее  эмоциональный,  чем  рациональный, привык
полагаться.
     Однако  не мешало как следует  осмотреться.  Конечно,  лицу  кавказской
национальности, под которое он сейчас косил, не стоит и пробовать проникнуть
внутрь  "Возвышенности".  Фирма,  чувствуется,  была  еще та.  Никакой  тебе
таблички.  Типичные  нелегалы,  то  ли  закупающие у  колумбийских  партизан
тоннами  кокаин,  то  ли поставляющие в  Таиланд тысячами проституток.И этот
подонок, значит, все это оформлял юридически корректно.
     Металлическая, очень даже может быть снятая с субмарины, входная дверь.
Несомненно,   всегда   задраенная,    о   чем   свидетельствовала    кнопка,
отполированная тысячами  указательных  пальцев  до сияния даже  в  пасмурную
погоду. Естественно, тут же и портативная камера. Значит, внутри  пара быков
как  минимум  с  помповыми стволами.  Следовательно,  Пьеро необходимо  было
выманить как-нибудь поэкстравагантнее, чтобы сломя голову  выскочил, на ходу
попадая в рукава пиджака.
     Но как?
     Алло, это ваш сосед, у вас пожар? Полная лажа.
     Любовницу муж измудохал до потери трудоспособности? Еще глупее.
     Можно,  конечно,  позвонить  его подруге и,  если повезет,  если трубку
возьмет  муж,  минуты  полторы  чего-нибудь  ему заливать  -- Алло,  здорово
Серега! Сколько лет,  сколько  зим!  Что, не узнаешь? Плохо, плохо  школьных
корешей  забывать.  Не-а, не  Сидоров. Ну-ка, давай  еще,  с трех раз!  -- и
запомнить голос, интонации.  Довести до бешенства,  и это тоже  запомнить. А
потом позвонить  этому козлу  и  от  имени  Сереги  пообещать  прямо  сейчас
приехать и убить за наставленные рога...
     Нет, и  это  тоже ни к  черту не  годится.  Кто же семейного  кормильца
убивать станет? Наверняка ведь, муженек паразитирует на блядстве своей жены.
     Нет, все это совсем не то. Потому что должно быть красиво. Танцор давно
уяснил, что правильно только то, что красиво.
     Течение  мыслей  прервал  Профессор. Сообразил,  прохиндей,  где  лежат
временные  файлы  и как  их оттуда извлекать.  Танцор  с первого  же взгляда
понял, что  тот  уверенным шагом направляется к  офису лишь для  того, чтобы
поскрестись у входной двери.
     Это  был  человек средних лет, среднего роста и среднего  телосложения,
прекрасно сохранившийся,  несомненно,  находящийся  в прекрасной  физической
форме, о чем свидетельствовало отсутствие жировых отложений и то, как высоко
он поднимал ноги при ходьбе.  Словно  постоянно поднимался вверх по лестнице
успеха. На нем  был новехонький костюм, галстук, весь он излучал  энергичную
честность и стремление быть полезным людям.
     Однако при более тщательном изучении обнаруживалось весьма существенное
отрицательное качество лицевой мускулатуры:  она была не в  состоянии скрыть
то, что Профессор  считал  всех  знакомых и  незнакомых  ему  людей  полными
идиотами.
     Шустрый московский  "комвояжер" уверенно нажал на кнопку,  демонстрируя
камере  чистосердечную  улыбку.  В  простором кейсе  у  него,  кроме  орудия
убийства,  несомненно,  лежали  и  образцы  товаров.   Какой-нибудь  бальзам
Биттнера или электрические зубные щетки. Было абсолютно непонятно, на что он
рассчитывал, поскольку от таких уже давно шарахаются даже на вокзалах.
     Все так и вышло. Танцор, занявший удобную позицию, видел, как Профессор
минуты три говорил в микрофон что-то очень вдохновенное. Потом открыл кейс и
начал тыкать  в камеру какие-то яркие пакеты. В конце концов со злостью пнул
дверь ногой и пошел  прочь. Пошел  для того, чтобы либо выманивать Пьеро при
помощи  телефона,  либо  дожидаться   ланча,   когда  вся   публика  повалит
харчеваться. Шансы Профессора  катастрофически уменьшались,  поскольку  было
лишь одиннадцать часов, и до ланча оставалась часа два, а то и три.
     Танцор  докурил сигарету  и  понял, что  и  в  какой последовательности
необходимо делать.
     Окружным  путем  добрался  до  стройплощадки,  на  что  ушло  четыре  с
половиной минуты.
     Возведение  объекта, предназначенного,  судя по великолепию лужковского
ампира,   для   средней  руки   нефтеперегонной  компании,   приближалось  к
завершению. Велись  внутренние  отделочные  работы. Это  было очень  кстати,
поскольку снаружи  никто  не болтался. Горел  небольшой костерок, на котором
сжигали строительный мусор. И это предугадал Танцор, точнее его интуиция.
     Он достал газету, которую  купил  утром  чисто рефлекторно и бесцельно,
поскольку газет  не  покупал  и  не читал  уже  лет восемь.  Разорвал  вдоль
посередине. Получилось  четыре страницы. В каждую насыпал чуть меньше горсти
песка, в  песок положил по одному патрону, скомкал газетные листы с начинкой
и бросил все это в костер.
     И  тут он  полностью  положился  на удачу, которая его еще  никогда  не
подводила  в  экстремальных ситуациях. Сколько времени  будет  разогреваться
песок, до  какой температуры должны быть доведены гильзы, с каким интервалом
они будут рваться -- ничего этого  он не  знал  даже  приблизительно. Но был
убежден,  что фейерверк начнется  не ранее, чем через пять минут.  Иначе  не
стоило жить ни ему, ни Стрелке.
     Затем он поднял с земли кусок кирпича, примерно четвертушку,  положил в
карман  и быстро вернулся на  исходную  позицию,  уложившись в три минуты  и
сорок пять секунд.
     И стал напряженно ждать, находясь вне зоны обзора наружной камеры.
     Прошло долгих тридцать секунд. Потом еще  столько же. Танцор не впускал
в свою душу ни малейших сомнений  в том, что все будет так, как задумано. Он
должен  быть  тверд,  собран  и  безжалостен.  Потому  что  удача  презирает
слабаков. Он мужчина. Он мститель. Он защитник самого дорогого ему человека.
Он  борец за  справедливость. Он  боец.  Он  его  сделает!  Он  сделает  его
по-мужски!
     Еще тридцать секунд.
     И  вдруг  на  стройке прогремел выстрел. Через некоторое  время, совсем
близко,  еще один.  И тут уже надо  было  действовать  решительно и открыто,
поскольку  охранники кинулись по коридору на другой конец здания. Потому что
там,  во  дворе, началась  перестрелка, и контроль за такого рода ситуациями
входит  в должностные  обязанности  двоих  отмороженных быков, бросивших  на
произвол судьбы наблюдение за  входной дверью.  Да хоть бы и не отмороженные
были,  все  равно  вдвоем  побежали  бы.  Ведь  интересно  же.  Понятно, что
всполошилась и вся наркоторговая контора.
     Возможно, побежал и Пьеро, чтобы посмотреть в окно и увидеть что-нибудь
интересное не в кино, а в жизни.
     И тут дистанционный  пульт  управления его "Вольво"  начинает пищать  в
кармане пиджака, сигнализируя о том,  что машину пытаются угнать. Происходит
это по той простой причине, что Танцор, никого уже не таясь -- если картинка
с камеры даже записывается  на ленту, то и хрен  с  ним, пусть хватаются  за
чеченский  след  --  подходит  к машине  Пьеро  и разбивает кирпичом  правое
переднее боковое стекло.
     Пьеро, словно  ошпаренный, выскакивает  из бронированной двери, которая
теперь  уже  не  защищает  его, и  становится нелепым безкостным  моллюском,
покинувшим спасительную раковину. И видит, как какой-то подонок лезет правой
рукой  в  его машину, за которую он  отстегнул  два  месячных  заработка,  и
пытается открыть  дверцу через разбитое стекло. Преступник не слишком хорошо
виден, поскольку Пьеро бежит к машине с противоположной, левой, стороны.
     Однако  Танцор не намерен открывать эту вонючую рухлядь. В правой  руке
он крепко держит пистолет  с  навинченным на ствол глушителем, пряча  его от
убитого внутри салона. Да, именно, от убитого, потому что Пьеро был обречен.
Жизни в нем  оставалось  всего  лишь на  несколько  абсолютно  бессмысленных
шагов.
     Когда  его отделяло  от  "Вольво"  ровно  семь метров,  раздался первый
выстрел-шлепок, отчего симметричное, левое переднее боковое стекло покрылось
сетью трещин. "Что он делает с машиной,  сука!" -- разъяренно подумал Пьеро,
в котором уже сидела первая  пуля, вошедшая в  верхнюю часть  живота  так же
незаметно, как и пальцы филиппинского хирурга-нетрадиционала.
     Он продолжал  отталкиваться  ногами от  земли, думая от том, что машину
лучше  обежать  сзади,чтобы схватить  ублюдка  за  шиворот  и  бить лицом  о
выступающие из дверцы острые осколки стекла.
     На  вторую пулю  он  налетел в пяти с  половиной  метрах  от истязаемой
угонщиком  машины. Она  пробила трохею и,  чиркнув  о  позвоночник, полетела
дальше, почти не сбавив  скорости. Только сейчас  Пьеро ощутил резкую  боль,
настолько  острую  и  неожиданную,  что его  сознание  потеряло  ориентацию,
истерично заметалось в дебрях огромного организма. "Порвал сухожилие!!!"  --
мелькнула все еще жадная мысль, продолжавшая гнать  начавшее  умирать тело к
"Вольво", которое было почти новым и стоило очень дорого.
     Третья пуля, вошедшая в левый  глаз, не смогла  остановить ни туловище,
ни голову, ни ноги,  ни руки, которые,  подчиняясь  теперь  уже лишь законам
динамики, пролетели по инерции еще два метра.
     Наконец-то Пьеро понял, что это конец света. Именно таким он себе его и
представлял: небо рухнуло на землю, расплющив  все живое,  вокруг -- вверху,
внизу,  по сторонам --  взрывались  светила,  ревели трубы, неслись страшные
всадники. Боль была непереносимой,  она разрывала несчастное  тело  Пьеро на
части и разбрасывала их в черной пустоте космоса.
     Но внезапно  она  закончилась.  И Пьеро с  восторгом  ощутил  небывалую
легкость, всего его,  без остатка,  стремительно заполнило  счастье, великая
радость  и удивление. Пьеро увидел с большой  высоты маленький  двор,  себя,
неподвижно лежащего на мокром осеннем асфальте с неестественно разбросанными
руками  и  ногами,  с  неузнаваемым  под  непрозрачной пленкой  крови лицом,
машину,  в переднее колесо  которой  зачем-то  упиралось  головой его  тело.
Однако для Пьеро все это  было уже совершенно чужим, ненужным, безразличным.
Новая неземная радость наполняла его невероятным счастьем.
     Однако радоваться было рано, поскольку  впереди  его ждал суд. Этот суд
должен был быть  не таким,  как  десятки  процессов,  которые выиграл Пьеро,
втоптав в  грязь честь и достоинство.  И, прежде всего,  свою  честь  и свое
достоинство. Выиграл,  опираясь на  воровской закон,  силу  преступным путем
нажитых денег,  продажность  армии  таких,  каким  был  и он сам, адвокатов,
судей, прокуроров, свидетелей, судебных исполнителей, следователей. На этом,
грядущем, высшем  суде,  знающем наперед и мысли, и  дела, недоступном звону
злата, от  сурового приговора  Пьеро не могло спасти  ничто.  Напрасно  было
прибегать  к злословью, лицемерию,  лести. Нет, что бы  он не говорил в свое
оправдание, содеянное невозможно было смыть даже всей его рабской кровью...
     Четвертая пуля,  вылетевшая  из  ствола Беретты, бессмысленно пересекла
двор, отрикошетила от бронированной двери и с визгом покинула двор.
     Танцор,  сам не понимая почему,  сказал зло:  "Наперсник  разврата!"  и
грязно выругался. Затем  с невозмутимостью леди Макбет Мценского уезда убрал
пистолет  в карман  куртки,  в  специально  пришитый Стрелкой  карман, чтобы
оружие входило  туда в  рабочем состоянии, с глушителем, и спокойно  пошел к
переулку.
     В арке с удивлением понял, что  его  ни за что не вырвет, как это часто
происходит с  людьми  по  первому  разу. Танцор еще раз выругался. И  тут же
понял,  что  для него рефлексом,  заменяющим рвотный,  является  агрессивное
выговаривание матерных слов.
     Нет, погони не было. Да и быть не могло. Потому что в тот момент, когда
все было закончено,  в  костре взорвался  четвертый  патрон,  и пуля, влетев
через окно на первый этаж, разбила укрепленный на потолке светильник.
     Отсутствие юрисконсульта  обнаружили лишь через  десять минут, когда  в
"Среднерусской  возвышенности"  улеглись страсти,  и  охранники вернулись на
свое рабочее  место. Произошло  это в  тот момент, когда  неприметный жигуль
Танцора уже слился со сплошным потоком машин, несущихся по Садовому кольцу.



Апплет 1001. Виртуал виртуалу глаз не выклюет



     Встретившись, Осипов и Степанов через три минуты очного знакомства  уже
испытывали обоюдную приязнь. Оба  были умны,  профессиональны, честолюбивы и
не  собирались тратить  жизнь  на низкооплачиваемую  милицейскую  рутину, до
тридцати лет подчиняясь всяким ничтожествам  и  срастаясь с  криминалитетом,
чтобы после  тридцати пойти  в услужение к кому-либо из тех, кого они сейчас
должны были разоблачать и изолировать от общества.
     Оба сошлись в том,  что "Мегаполис" может дать им  неплохую возможность
повернуть  свою  жизнь  к  лучшему.  Хотя,  конечно,  был определенный  риск
перегнуть  палку,  подписав  себе тем самым  смертный  приговор. Но  кто  не
рискует  в двадцать  четыре года? Особенно сейчас,  когда рискующий может не
только, как говорится в старинной поговорке, ежедневно пить шампанское, но и
наращивать огромные проценты в оффшорных зонах.
     Осипов, которого, что называется, подловили, заглянули в его карты, был
этим только доволен. Потому  что одному раскрутить это дело,  было тяжело. В
чем он уже успел убедиться  после трех  дней  безрезультатного  нахрапистого
наскока. Вдвоем же, причем с  таким одаренным компаньоном как Степанов, было
бы не только легче, но и приятней работать.
     Весь первый день Алексей  вводил Степанова  в курс дела, поскольку  тот
вышел  на  "Мегаполис" лишь  вчера,  после  их  телефонного разговора. Как и
следовало ожидать,  краснопресненский  следователь  все  схватывал на  лету,
неплохо ориентируясь в специфике проблем Интернета.
     На  следующий  вечер обсудили  стратегические  моменты  расследования и
сошлись в том, что  Осипов  в  свое время  выработал  верную  концепцию:  не
гоняться впустую за организаторами Игры, а выманивать  их на себя при помощи
провокационных  действий.  При этом решили  разделить  между  собой  и сферы
деятельности. Алексей взял на себя работу с сервером. Леонид на первых порах
занялся поиском  материальных следов, которые  должны  были оставить игроки.
Если, конечно, они сами были  материальны. И первым  номером  в  этом списке
значился  то  ли  убитый,  то  ли  не  убитый на  Зоологической  улице  Юрий
Леонидович Жариков.
     Первый  визит  Степанов  нанес  в  домоуправление,  которое и  выписало
Жарикова из занимаемой им при жизни квартиры в доме номер двадцать четыре по
Южнопортовой улице. Паспортистка Алевтина  Александровна оказалась дамой уже
немолодой, хранящей на лице явственную печать принадлежности в  былые годы к
многочисленному  племени   бесплатных   и  добровольных   по  долгу   службы
осведомителей КГБ.
     К интересу,  проявленному  совсем  еще сопливым следователем  к домовой
книге, она  отнеслась с большой  настороженностью. Видимо, подозревая в  том
какую-то  угрозу для  себя. Вполне вероятно, что в свое  время,  одним махом
перескочив из коммунистического прошлого в эпоху первоначального накопления,
онавписывала на  жилплощадь одиноких дряхлых стариков  всевозможное жулье, в
результате  чего  старики торопливо умирали,  а  квартиры переходили к новым
владельцам. И  хоть в столице  уже  давно такие дела  не  проворачиваются по
причине полного истребления одиноких пенсионеров, все-таки времени прошло не
так уж и  много, в связи с  чем паспортистке не приходилось рассчитывать  на
освобождение от уголовной ответственности за давностью лет.
     Поэтому  домовой  книги  в  домоуправлении  не оказалось,  о  чем  было
заявлено Степанову  безапелляционно-визгливым  тоном.  Степанов  был к этому
готов,  поскольку, несмотря на молодость, умел уже довольно неплохо читать в
прозрачных  душах чиновных людей,  которые кормятся тем лучше,  чем  больший
интерес  к  себе  способны  возбудить  в сердцах  людей,  с  перенебрежением
относящихся у статье в"-- 290 УК РФ, озаглавленной совершенно по  картежному
-- "Дача взятки".
     Поэтому Степанов совершенно откровенно сказал:

     Алевтина  Александровна,  я  понимаю,  что  книга  находится  сейчас на
контроле в  вышестоящей организации  и будет возвращена вам не ранее второго
квартала будущего года. Я это не только понимаю, но и приветствую, поскольку
ничто  так не изменяет нашу  жизнь  к лучшему, как добросовестное выполнение
сотрудниками     сферы     жилищно-эксплуатационного     хозяйства     своих
непосредственных обязанностей. Однако поймите и вы меня. Мне  вовсе не нужна
вся домовая книга. К тому же в  силу  своей  молодости и отсутствия опыта  я
вряд ли  смогу разобраться  во всех тонкостях внесенных в нее  записей. Меня
интересует лишь  один  человек, который  при жизни  не  был ни стариком,  ни
пенсионером. Звали его  Юрием  Леонидовичем  Жариковым.  Жил он  в  двадцать
четвертом доме по Южнопортовой улице. А в марте был  выписан с жилплощади по
вышеуказанному адресу в связи со своей смертью.  Так вот  не могли бы вы мне
немного  помочь.  Дело   в  том,  что  у  нас   есть  определенные  сомнения
относительно того, что он умер. Мы предполагаем, что тут имеет место попытка
спрятаться   от  правосудия  при   помощи   ловкой  инсценировки.   Скажите,
пожалуйста,  уважаемая Алевтина  Александровна,  что  вам  известно об  этом
случае? Не  подметили ли вы  какую-нибудь странность в  процессе  оформления
записи?

     Паспортистка,  поняв, что  этот обходительный юноша  никакой угрозы для
нее не  представляет, открыла  сейф,  достала из него домовую книгу и тут же
нашла нужную запись. Нет, никакого подозрения на жульничество у нее не было.
Приходила супруга покойного,  показывала  свидетельство о смерти и  печально
вздыхала. Все как это бывает обычно в таких случаях. Степанов, как  бы между
прочим, спросил, а  не помнит ли Алевтина Александровна, что было написано в
свидетельстве, какова  причина  смерти? Паспортистка, которая,  несмотря  на
десять лет несотрудничества  с  КГБ, все  еще находилась  в  отменной форме,
наморщила лоб и вспомнила, что умер Жариков от инфаркта.
     Распрощавшись,  лейтенант  направился в  ЗАГС,  организацию,  которая у
подавляющего  большинства россиян  ассоциируется со  счастливыми мгновениями
женитьбы. Однако  это лишь  половина правды.  В ЗАГСах  регистрируют также и
смерть  граждан,   выдавая  соответствующие   документы,  без  которых  сами
покойные, может быть,  и  смогли бы обойтись, но у их родственников возникла
бы масса непреодолимых проблем.
     В  районном  ЗАГСе, который  обслуживал территорию  бывшего  проживания
Жарикова,  выяснилось,  что  свидетельство  о  его  смерти  было  выдано  на
основании справки, выписанной в больнице скорой помощи в"-- 53.
     В больнице скорой помощи в"-- 53 отчетность велась  из  рук  вон плохо.
По