погнутый, треснувший лом - старые, отжившие
корпуса роботов - подгребался под прессы, откуда  вылетали  умятые  опрятные
блоки. Я чуть не задохнулся от пыли, меня душил кашель. Вдруг над головой  у
меня  что-то  сверкнуло,  я  огляделся,  -  совсем  близко  от   головы   на
металлической стене растекалось огненное пятно с расплавом в центре;  кто-то
стрелял в меня из бластера.
   Вновь что-то блеснуло, я инстинктивно присел,  но  это  в  дальнем  конце
корпуса приоткрылись створки ворот, куда как раз проскальзывали две фигуры.
   Я бросился следом по прутьям галереи, добавляя еще немного шума  в  общую
адскую симфонию производственного процесса...
   У выхода я скатился вниз  по  шаткой  лестнице  и  выскочил  на  мощеный,
раскаленный за день солнцем каменный заводской  двор  в  тот  момент,  когда
закрывалась дверь соседнего корпуса.
   Мне эта бесцельная погоня стала  жутко  надоедать.  Я  перебежал  двор  и
ворвался через дверь в этот новый корпус. Цех оказался поделен на два этажа.
Нижний, подземный, был заполнен тенями и потусторонними отблесками огня. Это
светился металл, беспрерывно сливаемый в огромные ковши то из одной,  то  из
другой печи, коих здесь было множество.
   Я находился на железном мостике, перекинутом через бездну  ада  внизу,  а
передо мной, нацелив мне в голову ствол бластера, ухмылялся мой  сегодняшний
упитанный анестезиолог.
   Я еще раз убедился в том, как глупо попался, когда в спину  мне  ткнулось
нечто твердое. - Тихо, тихо! - предупредил голос гнома. Повернув  голову,  я
увидел его торжествующую ухмылку. И сразу  бешеный  гнев  -  на  себя,  свою
опрометчивость, на этих бандитов - заполнил меня до отказа.
   Резко повернувшись, я схватился одной рукой за ствол бластера и  тут  же,
навесив гнома перед собой подобием щита, прыгнул к толстяку.
   Мои действия были так быстры, что реакция противников не поспевала. Я был
в полете, когда раздался выстрел. Шипящий плевок огня попал в широкую  спину
гнома, безобразное лицо его приняло выражение удивления, досады, обиды,  уже
замешенной  на  ожидании  боли...  которую  он,  к  счастью  для  себя,   не
почувствовал: я швырнул на толстого уже труп.
   Пока толстячок барахтался под телом, я - весь  олицетворение  скорости  и
решимости - сгреб эту полуживую кучу и швырнул вниз.
   Меня отпустило... Я в мгновенном  ступоре  смотрел  за  полетом  убийц  -
сознание растягивало мгновения... Вдруг с ужасом, нет, с холодком торжества,
с невольным содроганием увидел, куда они падают! И тут же понял, зачем  было
заманивать меня сюда, в этот безлюдный цех металлоперерабатывающего завода.
   Они попали точно в ковш вагонетки и с сухим плеском погрузились в  жидкую
сталь, заставив слегка вскипеть тяжелую ртутную жидкость.
   И ничего. Ни двух людей, ни  памяти,  ни  криков  ужаса  -  ничего.  Наша
смертельная схватка была обречена на одиночество, впрочем, как много раз уже
случалось со мной.
   Тупо смотря вслед веренице ковшей на вагонетках, я поймал себя на  мысли,
что хочу оправдаться. Что со мной? Ведь не я  нападаю,  это  меня  стараются
убить! Око за око!..
   Из двух машин, оставленных нами, я обнаружил их голубую.  В  полированном
крыле возник и сразу карикатурно расплылся мой силуэт. Я сел в такси, еще не
зная, куда отправлюсь.
   - Куда вам нужно ехать? - вежливо осведомилась проекция робота-шофера.
   Куда? Я и сам не  знал.  Вечер.  Солнце  упало  куда-то  за  деревья-дома
бесконечного города. Редкие машины простреливали синеющее небо. Я  утомленно
прикрыл глаза.
   - Надо подумать, куда ехать, - ответил я, может, самому себе.
   Настроение мое было хуже некуда, Опасности хороши в меру,  и  в  одиночку
встречать их чревато нервным расстройством. Можно немножко свихнуться.
   Пошарив, я не нашел у  себя  сигарет.  И  как  всегда  в  таких  случаях,
нестерпимо захотелось курить. Наудачу потребовал: - Дай сигарету!
   К моему удивлению, передо мной из  приборной  панели  выросла  полочка  с
пачкой сигарет и - пепельницей.
   Я закурил и, куря, подумал, что последние  дни,  даже  часы  вокруг  меня
усиленно сжимается кольцо врагов, и не имело значения, что  провоцировал  их
я. Все было предрешено, и то, что должно, случится обязательно.
   Как же болела моя голова! Сигарета обожгла пальцы, и я швырнул  окурок  в
дверцу. Наконец решившись, я дал адрес и скоро был на месте.
   Дверь отворилась, хотя я еще не назвался. И еще не успевший измениться за
день шарик с приветливым лицом встречал меня у входа.  Я  шел  за  ним,  уже
привычно ожидая чего-то... не опасности же?  Но  когда,  войдя  в  очередную
трудно узнаваемую комнату, я увидел  возникшую,  будто  видение  из  сказки,
Лену, светящуюся, словно античная богиня из мифа всем  своим  восхитительным
телом (я угадывал волшебные выпуклости и впадинки под полупрозрачным, ничего
не скрывающим халатиком), сразу понял: жить стоит!
   Неуловимым движением я оказался  рядом  с  ней  и  ^наслаждением  вдохнул
чарующий аромат ее духов. Вот чего мне не хватало.
   Когда я нашел в себе сил оторваться от ее волшебных губ, она повела  меня
в свою  ванну-бассейн,  и  скажу,  редкое  наслаждение  подчиняться  строгим
указаниям небожительницы, пока она моет  и  приводит  уставшее  тело  своего
героя в порядок.
   Я снова свеж и бодр, и немного погодя, в спальне, я  дарил  ей  весь  пыл
любви, какой могла вызвать лишь одна она.
   И ночь все длилась и длилась, лишь вливая в нас свои силы. А когда сил не
стало, мы просто лежали в  нирване  и  не  желали  ничего,  только  продлить
нынешний миг навсегда, бесконечно...,
   Шепотом, на ухо друг другу, мы наметили план на следующий день.
   Пришло время наконец выяснить: что же такое есть лейтенант Стражников,  с
таким подозрительным пылом возненавидевший меня.

   51
   МИРАБ МАМЕДОВ ХОЧЕТ ВСТРЕТИТЬСЯ

   Я проснулся с рассветом, и через призрачный экран стен первые лучи солнца
еще не резко, словно сквозь туманный светофильтр, проникли и растворились  в
свежей утренней прохладе. Лена сонно дышала  на  моем  плече,  и,  размякший
после сна, я невольно взмолился.  Я  думал:  можно  ли  эти  минуты  назвать
счастьем? Или счастье должно  быть  кратким,  словно  отблески  зарницы.  И,
подумав так, я испугался, потому что, выбираясь из объятий сна  и  рук  этой
женщины, я понял, что боюсь испытывать нечто подобное.
   Влюбленный мужчина - безвольный мужчина. И чем он изначально сильнее, тем
глубже его падение.
   Воин не должен быть привязан к женщине. Тем более бедный бог!  Потерянный
путник на бесконечном пути!
   Я тихо вышел и принял душ, взбодривший, как обычно. Шар-мажордом за  ночь
превратился в  железную  рыцарскую  голову,  говорившую  глухо  за  решеткой
забрала, но летавший все так же лихо - Обеспечь-ка меня  ИНФОРМОМ,  но  так,
чтобы не побеспокоить хозяйку.
   Шарик поплыл и  через  несколько  комнат  и  коридоров  объявил,  что  мы
удалились на такое расстояние, что траектория прохождения звуков,  считая  с
этого места до спальни, с точностью до...
   В общем, не побеспокоим.
   Несмотря на ранний час, я решил связаться с Ильей, вспомнив, что он,  как
и в том мире, является главой Пресс-Центра при Премьер-Министре  и,  значит,
должен  что-нибудь  знать.  Что?  Я  и  сам  не  знал,  но  интуиция,  глухо
ворочавшаяся где-то внутри...
   - Илья! Я тебя разбудил.
   Собственно, я даже не спрашивал, ибо сонное лицо  его,  заполнившее  весь
экран, дабы я не видел, где он, в чем и с кем - понятное  желание,  говорило
само за себя.
   - Илья! Извини, но мне надо...
   - Хорошо, что ты связался. Я вчера не решился тебе звонить, учитывая, где
ты находился. И с кем. Короче, Мамедов отбыл. - То есть как это отбыл?
   - Имеется в виду, улетел к себе на свою планету Сад  наслаждений.  Может,
ты не знаешь, это его центральная планета.
   - А почему мне надо было сообщить это? Вернее, мне это важно,  но  почему
мне?
   - Дело как раз  в  том,  что  перед  тем,  как  улететь,  Мираб  зачем-то
официально уведомил Пресс-Центр. Это означает, что  сообщение  автоматически
попадет в ИНФОРМ в передачу последних новостей. Мираб  хотел,  чтобы  ты  об
этом наверняка узнал. Об этом была приписка.
   - Доброе утро! - вдруг сказал он. - Мы вас побеспокоили, наверное?
   Я оглянулся. Проснувшаяся  и  свеженькая,  совсем  как  бабочка  в  своем
цветном халатике, вошла Лена.
   - Мираб Мамедов улетел из Мечтограда? - переспросила она.  -  Я  невольно
услышала.
   - Да, - подтвердил Илья. - И это еще не все. Он сообщил, что отбывает для
подготовки к встрече с Сергеем Волковым, официально приглашенным им на  свою
столичную планету Сад наслаждений. Меня это заинтересовало.
   - Это он заманивает, - вдруг резко сказала Лена. Мы с Ильей посмотрели на
нее. Она была и рассержена, и одновременно испугана. За меня, наверное.
   - Конечно, - согласился Илья. - Но почему?
   - Я ему вчера вновь попортил физиономию.
   - Ты не рассказывал, - упрекнула меня Лена.
   - Да ладно, ничего страшного. Но потом он  посылал  ко  мне  двух  убийц.
Кстати, одного ты знаешь, - обратился я к Лене. - Помнишь, в наше  посещение
Магического квартала там был противный карлик-гном?
   - Помню, гнусное существо. Я сначала думала, что это фантом.
   - Теперь он точно фантом,  -  скорбно  сообщил  я.  Они  оба  внимательно
смотрели на меня.
   - Да, - подтвердил я их невысказанную догадку. - Так получилось, что либо
они, либо я... Я выбрал собственное существование.
   - Где они? - спросил Илья.
   - Их нет. И никто никогда ни  при  каких  обстоятельствах  не  найдет  ни
малейших следов... - увлекался я и сам же себя  оборвал:  -  Надеюсь,  тайна
сообщения по ИНФОРМУ соблюдается? А впрочем,  какая  разница.  Мне  пришлось
этого гнома и еще одного убийцу столкнуть в чан с расплавленным металлом.
   - Пш-ш-ш!.. - изобразил я,  и  они  содрогнулись,  живо  представив,  что
стояло за этим звуком.
   - И ты мне не рассказал! - с  упреком  воскликнула  Лена.  Она  искренне,
задним числом, встревожилась  за  меня.  Это  заметил  и  Илья,  внимательно
поглядев на нее.
   - Оставим это, - попросил я. - Лучше посоветуйте, как  мне  добраться  до
его резиденции.
   - Ты  полетишь?  Я  тебя  не  отпущу!  Это  же  безумие!  Мираб  хочет  и
обязательно погубит тебя!
   - Вынужден согласиться с вами, - присоединился и Илья.  -  Мираб  готовит
западню.
   - Он сам в нее, и попадется, - сказал я. - Я чувствую, что Мираб если  не
все, то многое знает о покушении на отца Николая Орлова.
   - Откуда?.. - начал Илья, но я перебил: -  Я  уверен.  Если  хотите,  моя
интуиция...
   - Я могу помочь, - вдруг сказала  Лена.  -  Если  тебе  обязательно  надо
лететь, то возьми мою яхту.
   - Вы даете ему свою яхту? - недоверчиво спросил Илья.
   - Не только даю, но и сама с ним полечу, - решительно объявила Лена. И  в
своей решимости, надо признать, она была прекрасна, как никогда.
   - Нет, - решительно сказал я. - За яхту спасибо, но полечу  я  один.  Мне
Мираб не страшен, а вот тобой рисковать не намерен.
   - Да по какому!.. Моя яхта, что хочу, то и делаю!
   - Тогда лети без меня.
   - Нет!
   - Ты останешься здесь! - Я лечу с тобой!
   - Хватит! - вдруг вскричал забытый нами Илья.
   Мы переглянулись.
   Все, конечно, вышло так, как хотел я.

   52 ТЕРМОЯДЕРНЫЙ АД

   Я улетел в темный предрассветный нас, ни с кем  не  прощаясь.  Правда,  я
мысленно помахал рукой тем неясным  фигурам,  что  стояли  где-то,  устремив
глаза в небо, зная или угадывая путь моей яхты. Для них я тоже  был  смутным
силуэтом. Хотя в отношении некоторых я надеялся на обратное.
   Мне  понадобились  сутки  на  то,  чтобы  ознакомиться  с  устройством  и
управлением яхты и наметить примерный план действия. И чтобы отговорить Лену
лететь со мной.
   Конечно, Лена оказалась изумительной женщиной, ее  привязанность  ко  мне
трогала: то, что она с такой легкостью передала мне одну из роскошнейших яхт
в Империи, поразжало. И заставляло задуматься.
   Однако вернемся к яхте,  уже  материализовавшейся  в  моем  сознании  под
именем "Мечта", которым, еще при покупке, наделила ее Лена. Издали  кораблик
напоминал  эллипсоид,  а  постоянно  действующее  защитное  поле,  стирающее
резкость поверхностных  граней,  еще  более  являло  аналогию  с  непрерывно
струящейся поверхностью; словно постоянный поток водных  струй  омывал  этот
небольшой, вмещающий от силы десять-пятнадцать человек, кораблик.
   Внутри,  с  первого  взгляда  иллюзия   изменчивости   сохранялась.   Это
объяснялось тем, что тысячи  сенсорных  датчиков  мгновенно  реагировали  на
скрытые и явные желания пассажиров, тут  же  принимаясь  изменять  геометрию
стен, пола, потолка, а  также  цвет  поверхности,  мебели,  самого  воздуха.
Похоже обстояло дело с музыкой или отсутствием оной.
   В иллюминаторы заглядывало пожелтевшее  па  востоке  небо.  Я  словно  бы
одиноко висел над поверхностью планеты - без костюма, скафандра или корабля,
- настолько  совершенно  было  изображение  экранов,  что  глаз  не  замечал
подмены; по небу  между  тем  ползло  несколько  тучек,  и  звезды  все  еще
цеплялись за выцветший небосклон. Теперь они больше походили на капли  росы,
чем на конфетти.
   На "Мечте" оказалась богатейшая библиотека учебных  гипнопрограмм,  и  те
несколько часов, что мне удалось утаить от Лены, я посвятил учению:  теперь,
взлетая, холодно намечал план на те двое  суток  бортового  времени,  что  я
вынужден буду провести в полете.
   Подчиняясь приказам моего голоса, яхта все разгонялась и разгонялась.
   В медицинском отсеке, обезболив, я рассек ткани под ногтями  левой  руки,
подсадил в ранки лазерные кристаллы и несколько пьезоэлектрических контуров,
закрыл разрезы и полтора часа держал руку в аппарате ускоренной регенерации.
Внешне ничего не было заметно.  Теперь,  если  я  только  вытяну  напряженно
сжатые вместе пальцы, из кристаллов выйдет луч, способный  пробить  метровую
бериллиевую плиту.
   Внутренне посмеиваясь и, возможно, просто из детского желания поиграть  в
войну, я подготовил еще несколько сюрпризов противнику. Так, я  замаскировал
в волосах полутораметровой  длины  нить,  молекулярные  связи  которой  были
усилены настолько, что ею можно было без труда перерезать руку, ногу или шею
человека.
   Было и еще кое-что, но остановился я лишь после того, как вживил  в  себя
ген,  позволяющий  телу  почти  мгновенно  (правда,  с  огромными  затратами
энергии,  мимикрировать   в   "ситуациях,   угрожающих   целостности   всего
организма", как было начертано в  сверхсекретной  инструкции,  неведомо  как
приобретенной Леной.
   В общем, я спал, ел, ждал и пытался ненавидеть.
   Потом в один прекрасный час послышался гул,  перешедший  в  визг,  звезды
вдруг посыпались огненным дождем и неподвижно залили обзорные экраны.  Одна,
яркая, повисла впереди.
   Теперь яхта двигалась в обычном режиме, и два часа  -  или  две  жизни  -
спустя я уже рассматривал опаловую планету со сверкающими морями, множеством
заливов, островов, фиордов, с буйной  растительностью  на  двух  тропических
континентах,  с  прохладными  лесами  и  многочисленными  озерами  на   трех
континентах умеренной зоны. Без особо высоких гор, но с большим  количеством
холмов, с семью небольшими пустынями  -  для  сохранения  разнообразия,  как
видно,  и  длинной  извилистой  рекой  в  половину  континента;  это  смутно
напоминало, хотя и в карикатурном исполнении, древнюю Землю.
   Я наблюдал, как формируется штормовой  фронт  в  зоне  экватора,  как  он
движется на север, рассеивая свои влажный груз над океаном. Потом появилась,
плавно раскачиваясь, неизменная луна, моду на которую не  смогло  уничтожить
тысячелетнее пилигримство человечества.
   Я вывел "Мечту" на эллиптическую орбиту за  пределами,  как  я  надеялся,
действия обнаруживающих лучей и занялся подготовкой десантирования.
   Разумеется, я не собирался сажать  "Мечту"  на  поверхность  мирабовского
Сада наслаждений.
   Приняв  ультразвуковой  душ,  я  надел  комбинезон  из  водоотталкивающей
самозатягивающейся синтетики, тяжелые армейские ботинки и наглухо  застегнул
ремешок мягкого кожаного пояса с системой эмиттеров  Калашникова,  создающих
защитное поле, в просторечии -  аккумуляторами.  Справа  на  бедро  подвесил
ручной лазер, а по поясу за спиной прикрепил гирлянду ручных гранат. На  шее
у меня покачивалось ожерелье из бусин-бомбочек и плоский диск-излучатель,  а
на запястье я прикрепил ножны веерных ножей, не раз выручавших меня  еще  на
Уране.
   Войдя в трехметровую нишу с черным плоским диском посередине,  я  стал  в
центр диска. Мозг корабля включил эмиттеры. Воздух заметно уплотнился,  тело
мое словно  обдували  раскаленным  ветром:  контуры  вокруг  зябко  дрожали.
Чмокнув, появилась отсекающая мембрана, и тут же из стены выползла металл  о
пластовая бордовая плита. Я досчитал до трех и  вместе  с  воздухом  (словно
пробка из бутылки шампанского вина) вылетел из шлюза.
   Я летел. Сопротивление разряженной еще атмосферы не ощущалось. Материк  -
огромный, плоский - лежал внизу, слегка покачиваясь, словно гигантский плот.
Я был еще на границе стратосферы. В океане не различались  отдельные  волны;
на таком расстоянии, казалось, внизу расстелили  огромное,  слегка  размытое
зеркало. Фиолетово-зеленый грушевидный  материк,  отороченный  по  западному
краю и тонкому черепку перешейка желтым контуром песчаных пляжей, выцветился
и слегка рыжел под тонким слоем низовых облаков. Я опустил  на  глаза  щиток
бинокля; отдельные  деревья  буквально  прыгнули  мне  навстречу.  Я  быстро
проглядел  весь  материк;  горная  гряда,  тянущаяся   с   севера   на   юг,
снежно-голубой  блеск  вершин,  озера,  мелкие  реки,  множество   небольших
поселков.  Но   ни   военных,   ни   транспортных   кораблей,   ни   крупных
городов-портов. Я стал еще внимательнее вглядываться в район, помеченный  па
карте как резиденция владельца  планеты  -  Мираба  Мамедова.  В  микрофоне,
закрепленном  возле  левого  уха,   стало   потрескивать.   Прорвался   залп
атмосферного разряда автоматически  активизировал  фильтр.  Сразу  тихо,  но
очень явственно зашумел фон планеты. Вдруг потемнело; рыжевато-рыхлая  масса
надвинулась - лавиной унеслись вверх тучи. Сквозь шум и треск прямо в голове
раздался мерный голос корабельного Мозга.
 - Командиру Сергею Волкову! На поверхности материка "Сладострастие" не замечено ни одного города. Имеются девять тысяч семьсот шестьдесят пять поселений. Температура воздуха на поверхности планеты плюс двадцать шесть градусов по Цельсию. Вы находитесь на высоте пять тысяч двести метров над уровнем моря.
   -  Очень  хорошо.  Опусти  меня  до  тысячи  метров  и   останови.   Хочу
осмотреться. Здесь что-то должно быть не так. И сообщи  параметры  излучения
полей. У меня все.
   Очередной раз потемнело. Я прошел нижний разряженный слой облаков. Внизу,
километров двадцать южнее искрился океан. Широкая река почти по курсу  моего
полета-падения. Лодка или  какое-то  огромное  животное,  плывущее  вниз  по
течению. Туда, где океан и  золотая  полоса  пляжа,  куда  вольно  и  лениво
стекала река. Меня слегка, но ощутимо дернуло. Я все  время  ждал  нападения
или иной опасности.
   - Командиру Сергею  Волкову!  Анализ  параметров  полей  почти  закончен.
Можете включить интерферон.
   Я щелкнул переключателем бинокля,  начав  поиск  интерферирующих  силовых
полей.
   И увидел: словно песчаная  рябь  у  атолловых  островов  под  водой,  вся
поверхность подо мной оказалась покрыта сетью  концентрических  окружностей.
Центр пестро переливающейся сети  был  где-то  подо  мной,  а  по  периметру
огромного, пятидесятикилометрового круга  -  десятка  два  других,  меньших,
словно форпосты чьих-то рубежей. Едко-зеленые,  изумрудные  по  вершинам,  в
промежутках волны светились теплыми  тонами  спектра,  но  так  же  едко,  с
переливами: алые, оранжевые, желтые...
   - Мозг! Что означает зеленый цв