нь...
   Откуда-то снизу послышались звуки странного песнопения.
   Там, внизу, было пусто, только где-то  очень  глубоко  таилась  глыба
черного мрака, которая начала пульсировать, разрастаясь с каждым так-том
незнакомой мелодии, звуки которой становились все громче.
   Потом к звукам прибавились  непонятные  письмена,  невидимые  простым
глазом. Стало нечем дышать; Иван почти не ощущал собственного тела;  то,
что касалось его лица, уже обвилось вокруг его шеи,  все  настойчивее  и
настойчивее сдавливая ее; неземной холод был повсюду, он  проник  сквозь
кожу и  добрался  до  костей,  делая  их  ломкими  и  ненужными.  Голова
распухала, не вмещаясь в ограниченное пространство бытия;
   Иван почти перестал быть самим собой... и все прекратилось.
   Ударило в глаза ослепительно жестокое солнце.
   С хрипом втянув воздух в обескровленные  легкие,  Иван  пошатнулся  и
рухнул наземь, загремев всей  своей  обильной  амуницией.  Ледяной  ужас
мгновенно превратился в пот и потек ручьями по лицу. Мир  стал  твердым,
хаос звуков ворвался в уши, и первое, что различил Иван в этом хаосе,  -
резкий птичий крик и протяжный вой волка.
   А  еще  он  увидал  злющие  глаза  профессора  фон  Кугельсдорфа  или
какого-то его близнеца, который тянулся к его горлу огромной  коричневой
рукой с узловатыми многосуставчатыми пальцами...
   Кто-то потряс его за плечо.
   Иван дернул головой, открыл глаза и с трудом поднялся на ноги.
   Никакого  профессора  рядом  не  оказалось,  а   были   только   горы
изуродованных трупов и немцы, которые вызывали сейчас почему-то умиление
и раздражение одновременно.
   - Что с вами, Курт?
   - спросил Кляйн.
   Оказалось, что это именно он поддерживал Ивана, не давая ему  упасть.
Оберштурмбаннфюрер был бледен и говорил  сквозь  стиснутые  зубы.  -  Вы
ранены?..
   - Да нет, - проговорил Иван, силясь улыбнуться. - Что-то мне нехорошо
стало... От жары, наверное.
   - Как-то вы... странно выглядите,  -  с  некоторым  сомнением  сказал
Кляйн и поморщился - видимо, от боли.
   - Мне даже показалось, что вы стали... прозрачным, что ли.
   Действительно, жара, черт  бы  ее  побрал,  -  добавил  он  и  дернул
здоровым плечом.
   - Ерунда, - сказал Иван, отстраняя его. - Пройдет.
   На самом же деле это была вовсе не ерунда, и он чувствовал всем своим
существом, что непонятная сила, сродни тем, какие только что столкнулись
в битве, готовой преобразить окружающее и изменить напрочь  существующий
мировой порядок, страшная, немыслимая сила играла им и в скором  времени
возвратится снова, чтобы смять, подчинить, уволочь куда-то с  непонятной
пока что целью...
   Ступни у него опять захолодило.
   Македонская армия вступала в Вавилон. После  Гавгамел  Александру  не
удалось настичь Дария.
   Персидский царь бросил остатки своих войск на  произвол  судьбы  и  с
небольшим количеством телохранителей убежал на северо-восток  страны,  в
горы, отдав страну под власть пришельцев с Запада.
   Александр не решился преследовать Дария среди труднодоступных  горных
троп и пошел на юг - к  Вавилону,  Сузам  и  Персеполю,  лишь  ненадолго
задержавшись в Арбелах, чтобы кое-как привести в порядок свою армию.
   На поле сражения остались гнить десятки тысяч изуродованных трупов.
   Страшное  зловоние  распространилось  вокруг:  казалось,  само   небо
потемнело до тошноты, и лишь стаи стервятников чувствовали  себя  своими
на этом празднике жизни...
   Азия лежала у ног  божественного  полководца.  Всем  было  совершенно
очевидно, что не осталось больше силы, которая могла бы  помешать  дойти
македонянам до края Ойкумены.
   Устрашенные жестокостью, с которой каралось любое неповиновение новым
властям,  и  не  очень-то  любящие  прежнее  начальство  местные  жители
встречали грозного воителя с радостной покорностью.
   Все хорошо помнили об участи Тира и Газы, где  просвещенные  носители
эллинизма утопили в крови всех, кто пытался выступить против Александра:
в этих городах было вырезано все население от мала до  велика,  вырезано
жестоко и хладнокровно - так, чтобы надолго запомнили.
   А вот покорившихся македоняне особо не обижали, в большинстве случаев
сохранив местную администрацию, лишь обязав ей исправно платить налоги и
предоставив  полное  право  грабить  свой  народ,  как  и  прежде.   Все
согласились и очень этим были довольны  -  Восток,  как  известно,  дело
тонкое...
   Армия входила в главные ворота города.
   Македонские ветераны, много повидавшие на своем веку,  были  поражены
открывшимся их глазам величественным зрелищем.
   Вавилон превосходил всяческое воображение.
   Чудовищные, высотою в двадцать  и  толщиною  в  десять  метров  стены
опоясывали огромный город: цитадель, сложенная  из  циклопических  глыб,
была еще выше.
   Словно из сказок перенесенные висячие сады спускались будто откуда-то
с небес  на  чистые  мощеные  мостовые,  нежной  зеленью,  неведомо  как
существующей при такой жаре, подчеркивая безмолвное  величие  дворцов  и
храмов, украшенных невероятной красоты изразцами и изваяниями.
   Могучий  Евфрат  тоже  был  закован  в  камень,  и  набережные   были
великолепны .
   Широкие  улицы  переполнились  народом,  восторженно   приветствующим
победителей.
   Нарядные, сытые и довольные горожане, и  кругом  -  дворцы,  храмы  и
статуи, статуи, статуи... Крылатые быки с огромными вьющимися  бородами,
львы с человеческими лицами, повергающие в ужас великолепные  драконы  -
всюду камень и золото, золото и камень.
   Похоже было, что город жил своей, нечеловеческой жизнью: людям  здесь
просто нечего было делать - среди величия и роскоши безразличных  богов,
вечных, а потому не беспокоящихся о бренности, времени и тщете.
   Когда войска еще  только  подходили  к  Вавилону,  Иван  почувствовал
налетающее беспокойство.
   Что-то недоброе ощущалось уже издалека: словно мутная пелена  окутала
стены и повисла над городом, запустив щупальца в каждый  дом,  в  каждую
душу.
   За внешней красотой, блеском и  показным  величием  скрывалось  нечто
нехорошее, и это нехорошее было готово к действию.
   Ивану вдруг показалось, что весь город - только декорация,  картон  и
папье-маше, а люди на улицах - мертвецы, скалящие зубы в холодной улыбке
голых черепов, убитые дважды и трижды,  но  настойчиво  возвращаемые  из
могил чьей-то злой волей - пусть на время,  пусть  в  обмен  на  кого-то
другого, кому тоже суждено еще не раз вернуться, пока его не избавят  от
этой постылой обязанности...
   Гул голосов стал тише. Иван услыхал, как где-то звякнул  колокольчик.
Резко вскрикнула птица. Люди снова стали людьми.
   Город  встречал  великую  армию.  Александр  со   своими   ближайшими
сподвижниками  разместился  прямо  возле  главных  городских  ворот,   в
роскошном царском дворце.
   Гипаспистам как  отборным  армейским  частям  тоже  отвели  достойное
место.
   Вечерело.
   Пламенеющий солнечный шар скрылся за желто-серым камнем стен.
   Тут и там стали зажигать факелы: наступили быстрые сумерки.
   Начинался ночной  этап  веселья  победителей-освободителей;  отовсюду
неслись пьяные вопли, радостный женский визг мешался с хриплыми голосами
македонских солдат; длинные тени уже начинали метаться в  темноте  узких
проулков в поисках уединения: темнело очень быстро.
   Ощущение противоестественной свадьбы повисло над покоренным городом -
праздничный стол был накрыт, и гости почти все собрались.
   Яства оказались  расставленными  в  изобилии,  и  плотоядная  ухмылка
вавилонской ночи становилась все шире и откровеннее...
 
Часть вторая 
 
О ПИТЕЙНЫХ ЗАВЕДЕНИЯХ, МОДНЫХ ФИГУРАХ И О МАЛОЗАМЕТНОМ НИЗКОЛЕТЯЩЕМ БЕГЕМОТЕ 
 
   Иван вышел из казармы на улицу.
   С наступлением темноты он стал ощущать  на  себе  чей-то  пристальный
взгляд, и ощущение это было не из приятных.
   Вдобавок страшно хотелось курить.
   Иван  вздохнул  и  вдруг  подумал   о   профессоре.   Он   поразился:
оказывается, фон Кугельсдорфа-то он не видал  с  той  самой  ночи  перед
битвой при Гавгамелах!
   И ни разу даже о ним не вспомнил...
   Нет-нет-нет, конечно же, вспомнил: когда возник тот самый  вселенский
холод, волчий вон и птичий крик.
   Иван почесал в затылке. А что, если?..
   - Гуляем?
   Иван обернулся.
   Позади него, приятно улыбаясь, стоял профессор - легок на помине.
   - Гуляем, - кивнул Иван. - Душновато.
   - Это хорошо, - потирая довольно руки, проговорил профессор.
   - Что тут хорошего? - удивился Иван.
   - Да все. - Профессор сделал широкий жест рукой.
   - Понятно, - сказал Иван. - А где...
   - Вечерок-то какой!
   - восторженно перебил его фон Кугельсдорф.
   - Да?
   - Вечерок.., действительно, - согласился Иван. - Но откуда...
   - А как вам здешние приключения?
   - снова перебил о профессор.
   - Весело, правда?
   - Веселее некуда, - снова согласился Иван, медленно закипая.
   - То-то, - удовлетворенно произнес профессор.
   - Но ничего: то ли еще будет! - пообещал он, мечтательно подняв глаза
к небу.
   - Ладно, - мрачно сказал Иван.
   - Не хотите говорить, где вы были все это время  и  откуда  появились
сейчас, точно чертик из коробки, - хорошо: это,  в  конце  концов,  ваше
дело. Однако, быть может, вы все  же  соблаговолите  объяснить,  как  вы
собираетесь добывать македонскую часть талисмана и куда, собственно,  мы
отправимся дальше?
   Профессор сделал легкомысленный жест.
   - Добудем мы этот талисман, успокойтесь, - сказал он.
   - Это уже не ваша забота...
   А куда мы отправимся дальше - вы узнаете чуть позже.
   Могу, правда, заранее сказать, что это очень необычное место...
   Иван пожал плечами.
   - Куда уж необычнее? И что вообще необычного  можно  увидеть  в  этих
ваших... путешествиях?
   - А что такое?
   - с удивлением спросил фон Кугельсдорф.
   - Вам что, не в новинку бывать в Вавилоне?
   - Да нет, не в этом дело...
   Просто - какая разница?
   Что там, что здесь - одна и та же равнодушная банда.
   Хоть в малиновый хитон их  наряди,  хоть  в  золотой  панцирь  -  все
едино... Водку пить да морду бить - вот и весь сказ.
   - Ого, - произнес профессор, с большим интересом разглядывая Ивана.
   - А при чем здесь водка?
   - Ну, вино там, шнапс или еще что - какая, повторяю, разница...
   - А как же мировое господство?
   - поинтересовался профессор.
   Казалось, разговор его сильно забавлял. Иван махнул рукой.
   - Море водки и гипотетическая  возможность  безнаказанно  бить  морду
всем подряд...
   - Боюсь, вы слишком примитивно все понимаете, -  возразил  с  улыбкой
профессор. - Не доросли вы, дорогой Курт, до мирового господства...
   - Может быть, - легко согласился Иван.
   - Человек я, как известно, простой...
   - Барон, - поправил его фон Кугельсдорф.
   - Что?
   - Я говорю - барон вы простой.
   - А что - барон уже не человек, что ли?
   - удивился Иван.
   - Еще какой человек. Ого! Слов нет сказать, какой человечище...
   - Н-да, - сказал профессор.
   - И величие божественного Александра вас не впечатляет? - Впечатляет.
   - признал Иван.
   - Но недолго ведь ему осталось, Македонскому-то... Вы что, историю не
знаете?
   - Знаю, - с усмешкой сказал профессор.
   - Я-то как раз знаю... очень интересную историю...
   - Да? Ну так расскажите...
   - Потом, - снова усмехнулся профессор. - А  пока  выбросьте  всю  эту
дурь из головы и не забывайте - нам нужен талисман!
   - Ну вот, теперь вы заладили - "талисман,  талисман"!  -  рассердился
Иван. - Прекрасно я про него помню... и как он, так  сказать,  работает,
тоже хорошо вижу.
   Так вы мне скажете толком, куда мы отправимся дальше по  этой  дороге
разочарований, или нет?
   Профессор посмотрел на него с любопытством.
   - А вы как думаете? - спросил он.
   - Да никак я не думаю, - раздраженно сказал Иван. - Что  вы  мне  все
загадки загадываете, в самом деле...
   Язычники, иудеи... триады какие-то...
   Что там дальше по программе?..
   - Христиане, - с готовностью сказал профессор.
   - Вот уж как хорошо-то, - ядовито произнес Иван. - Все  же  ближе  по
духу...
   И кто же у них там носитель талисмана?
   - Король Артур, - спокойно молвил фон Кугельсдорф.
   - Кто-о?..
   - Король Артур, - терпеливо повторил профессор.
   - Понятно, - сказал Иван после паузы.  -  Надо  понимать,  тот  самый
Артур? Из Марка Твена?..
   - Ну, не совсем, - усмехнулся профессор.
   - Скорее уж из Кретьена де Труа.., или там из Мэлори.
   - Вы что это, серьезно? - осведомился Иван.
   - Вполне, - пожал плечами профессор. - А что вас смущает?
   - Но это же литературный персонаж, - сказал Иван с сомнением.
   - Что за чепуху вы городите? Как мы туда сможем попасть?..
   - Запросто, - ответствовал профессор.
   - Главное - идти прямо и не сворачивать.
   - Куда идти? В сказку?..
   - Да в какую сказку?
   - недоуменно произнес профессор.
   - При чем тут сказка? Иван слегка растерялся.
   - Но ведь король-то ненастоящий... Придуманный.
   - Что значит - придуманный? - спросил профессор с легкой улыбкой.
   - Ну...
   - в затруднении начал Иван.
   - Его же по-настоящему как бы  и  не  было...  Или  был?..  Профессор
усмехнулся.
   - По слухам, король Артур существовал в действительности...
   А вообще-то какая разница, дорогой барон?
   И откуда вы, позвольте осведомиться, доподлинно знаете, кто придуман,
а кто был, или есть, или будет в реальности, на самом, как вы  говорите,
деле?..
   Иван совсем растерялся.
   - Но ведь Македонский, к  примеру,  исторический  персонаж..,  а  про
Навина в Библии написано...
   - Ну и что?
   Артур тоже вполне реальная личность, только про  него  много  лишнего
наговорили...
   И вообще мне лично здесь надоело: пора уходить... А вы, дорогой Курт,
как мне кажется, давно уже норовите куда-то ускользнуть.
   В небытие, по-моему.
   - Куда?..
   - В небытие...
   Может статься, уважаемый барон, что мы с вами куда  менее  реальны  с
чьей-то точки зрения, нежели славный сэр и добрый король Артур...
   - Но ведь мы-то есть, - потерянно сказал Иван.
   - Мыто пока что никуда не подевались.., и только  что  участвовали  в
великой битве...
   Профессор рассмеялся и покачал головой.
   - Да кто вам сказал, что вас в этой битве не угрохали и что  все  это
не придумано кем-то? - спросил он, лукаво улыбаясь.
   Иван не знал, что и сказать, но потом очень кстати вспомнил диамат.
   - Паршивый буржуазный солипсизм,  -  произнес  он  решительно.  Потом
добавил, спохватившись:
   - Выдумки негро-еврейских плутократов!..
   Профессор снова от души рассмеялся.
   - Это вы сильно и хорошо сказали, - проговорил он, вытирая набежавшую
слезу. - Негро-еврейские - это да.., представляю себе... У нашей  партии
большое будущее, и с идеологией у ее молодых кадров все в порядке...
   - У партии всегда все в порядке, - мрачно сказал Иван.
   - Особенно с идеологией.
   - Это точно...
   - Куда уж точнее, - подтвердил Иван. Профессор внезапно посерьезнел.
   - Миры бывают разные, - негромко произнес он.
   - И не обязательно черпать силу лишь в одном  из  них.  География  не
ограничивается  только   бытием,   чистилищем   или   любой   цитатой..,
ограничения вообще вредят силе, уж вы мне поверьте. Иногда надо побывать
и по эту сторону добра, и по ту сторону зла: то есть просто обратиться к
зеркалу иллюзий.
   Истории ведь никогда не было и никогда  не  будет:  она  есть  только
сейчас..,  а  иначе,  если  присмотреться  повнимательнее,   все   может
показаться ненастоящим в худшем смысле этого слова.
   Профессор умолк, потом посмотрел на Ивана, который  вовсе  его  и  не
слушал, и вдруг весело сказал:
   - Ну что, дорогой мой Курт, подзадержались мы в  этой  истории:  пора
нам двигаться дальше!.. Иван хмыкнул:
   - Куда? К этому вашему Артуру?
   - И до него доберемся, хоть и не сразу.
   Быть может, доберемся.
   То есть должны добраться...
   Иван опять хмыкнул.
   - Что вы все время хмыкаете? - раздраженно спросил профессор.
   - Да потому что вы постоянно либо  чего-то  не  договариваете,  либо,
по-моему, просто врете! - сказал Иван сердито -  Тогда  вот  что  я  вам
скажу, - произнес профессор, пристально глядя Ивану в глаза.
   - Как вы правильно догадались, великая битва, в которой вам  довелось
принять участие, - это не просто схватка  между  Дарием  и  Александром,
между персами и македонянами.  Нет  -  это  сражение  между  Востоком  и
Западом, и не только в смысле цивилизаторском.
   Запад - страна заката, страна мертвых. Восток - место, где  рождаются
боги. Подумайте сами, барон, кто тут с кем бился? А? Вот то-то.
   Иван тоже посмотрел профессору прямо в глаза.
   - Ну и кто же победил?
   - спросил он.
   Теперь они говорили очень быстро, каким-то свистящим полушепотом.
   - Вы сами видели.
   - Хорошо. А где вы были все это время?
   - Это же Вавилон!
   - Что?
   - Да вы хоть представляете, что в здешних подземельях творится?
   Тут все насквозь пропитано магией любого сорта!
   - А что ж вы Кляйна с собой не взяли?
   Профессор немного помолчал, потом сказал с легкой усмешкой:
   -   Ладно.   Похоже,   вы   уже   догадались,   что   мы   с   герром
оберштурмбаннфюрером не одного поля ягоды.
   Но пока мы с ним - и с вами тоже, кстати, -  будем  работать  вместе,
поскольку наши интересы на данном этапе совпадают...
   - Какие интересы...
   - Вы, конечно, избранник, и без вас я, пожалуй, не  смогу  попасть  в
царство мертвых... но и без меня вы тоже мало что сможете сделать!
   - перебил Ивана профессор.
   Вот те и на!..
   Иван даже не то чтобы не поверил, а просто как-то.., растерялся.
   - Вы мне очень нужны, дорогой...  барон,  -  продолжал  тем  временем
Кугельсдорф.
   - Только с вами мы можем одержать победу. Но  если  вы  будете  вести
себя не правильно, если забудете о том, что вы  солдат,  если  допустите
ошибку, то - не сносить вам головы.
   Сейчас мы с вами отправимся в наше путешествие...  совсем  скоро.  Вы
будете меня слушать, и все будет хорошо - ведь вы солдат!..
   Пустота, притаившаяся в глубине глаз профессора,  выпрыгнула  наружу,
закружила Ивана в вихре сомнений, которые тут же разлетелись  на  куски,
разбились вдребезги, были растоптаны и истерты в прах.
   Ничего не было, кроме этой пустоты - ни прошлой смерти,  ни  будущего
рождения, - только бездна, что притаилась рядом и в которой до  поры  до
времени скрылись всегдашние голоса...
   - А теперь, - услышал Иван голос профессора, - подождите меня здесь.
   Я очень скоро вернусь.
   И не вздумайте куда-нибудь подеваться!
   Иначе нам еще восемь лет придется торчать в этой дыре,  и  совершенно
неизвестно, что может произойти за это время...
   Он ушел.
   Иван бездумно  смотрел  ему  вслед  и  вдруг  вздрогнул:  волчий  вой
пронесся над Вавилоном.
   Иван покрутил головой: откуда здесь волки? Он  собирался  оглядеться,
но тут сладкая истома  безволия  навалилась  на  него;  пустота  куда-то
отскочила, и не хотелось ничего Делать, некуда было идти, ни к чему было
сопротивляться...
   Людские голоса становились все дальше и дальше, а  прозрачная  дымка,
скрадывающая очертания предметов, постепенно обволакивала и нашептывала:
успокойся, отдохни...
   Расслабься, и тебе будет хорошо.
   Приятно мутилось в голове, и приторный фиолетовый туман поплыл  перед
глазами...
   Его грубо толкнули.
   Иван обернулся: сухонький сгорбленный старичок,  от  макушки  до  пят
закутанный  в  какие-тo  коричневые  тряпки,  пробормотал  извинения   и
засеменил в проулок.
   Иван недоуменно посмотрел ему вслед.
   Это был профессор... хотя нет.
   Слишком стар. Но ведь похож?..
   Он огляделся.
   Дурман привычных уже видений завел его в совершенно незнакомую  часть
города.
   Здесь было тихо: узкая  улочка,  со  всех  сторон  стиснутая  глухими
стенами огромных домов. Почти совсем стемнело.
   Иван прислушался. Откуда-то  издалека  доносилось  пьяное  пение.  Он
взялся за рукоять меча и пошел в сторону голосов.
   Ему было