нками.
   Все было как-то очень красиво, хотя и  несколько  эклектично,  словно
обустроено  женщиной,  которая  имела  очень  личное   представление   о
романтике, светской жизни и о прекрасном вообще.
   Но все это  было  еще  полбеды,  потому  что  подле  шикарного  стола
обнаружилась та-акая дама, что у Ивана даже дух захватило.
   Высокая, стройная, с красивым тонким лицом, одетая во  что-то  белое,
искрящееся, переливающееся, она была чудо как хороша.
   Да, что-что, а  женщины  в  этом  вундерланде  умеют  себя  показать,
подумал потерянно Иван, нерешительно улыбаясь.
   - Вы что, тут все стенки белой краской покрасили?.. - невпопад сказал
он, чувствуя себя полным идиотом.
   Она улыбнулась и плавным жестом руки,  преисполненным  такой  грации,
что Иван чуть не застонал, указала на стол.
   - Присаживайся, гостюшка дорогой, - сказала она. - Знаю, что  ты  уже
где-то здешней пиши отведал, но все ж не побрезгуй угощением...
   Какое там побрезгуй!..
   Иван смотрел на нее во все глаза. Но  кто  же  она?  И  где  старуха?
Неужто...
   В смущении он отвел глаза, медля воспользоваться  приглашением  и  не
зная, что сказать в ответ. Вдруг в дальнем конце зала он увидел давешние
метлу, печку и занавеску.
   По метле - или это показалось только?
   - пробегали будто бы электрические разряды.
   Иван снова посмотрел на красавицу. Гм.., однако.
   Он прокашлялся и неловко заговорил:
   - Э-э...
   Красавица смотрела на него очень ласково.
   - Простите, - продолжил Иван свою учтивую речь.  -  Я,  собственно..,
э-э... хотел бы... Н-да.
   Девица вдруг рассмеялась.
   Смех у нее тоже был очень приятный, и смеялась она от души.
   - Не пугайся, добрый молодец, - сказала она. Глаза ее лучились. - Это
я - та, что тебя встретила...
   Ну не могу же я такого красавца замухрышкой привечать. Всякому  гостю
- свой почет...
   Она поклонилась Ивану.
   Тот неловко кивнул в ответ и неуклюже шаркнул ножкой.
   Ему было очень неудобно.
   Срам сказать, что поначалу о женщине подумал!..
   - Не бойся, говорю я тебе, и к столу присаживайся. Ты, видно,  думал,
что тебя сразу поедать начнут?.. Так ведь?.. Много чего  рассказывают...
Но к тебе у меня другой интерес.
   Ага, отметил про себя Иван, интерес-то все-таки имеется.
   Он уселся за стол, с некоторой опаской поглядывая на хозяйку. Да  уж,
как сказал один давеча на пароходе, "бабец  невреден",  подумал  Иван  в
некотором смятении...
   -  Вот  и  славно,  -  сказала  чудесно   преобразившаяся   баба-яга,
усаживаясь напротив него.
   Теперь их разделял длиннющий стол, и Иван немного успокоился.
   - Кушай, гостюшка дорогой, не стесняйся, - ласково сказала красавица,
при этом внимательно разглядывая Ивана.
   Он оглядел стол.
   Да, еды было вдоволь: всякие варенья, соленья, жаренья,  фрукты:  все
было разложено на золоте и фарфоре очень аккуратно и даже строго, но вид
имело аппетитный.
   Хотелось попробовать от каждого блюда, но  при  этом  не  объедаться:
так, что-то вроде яблока познания.
   Иван почему-то точно знал, что баба-яга его отравить не собирается, а
посему  наложил  себе  на  тарелку  разной  еды,   наполнил   бокал   из
хрустального кувшина, в  котором  плескалась  игристая,  приятного  вида
жидкость, поднял его и провозгласил:
   - Ну, за гостеприимство!
   - Э нет, - покачала головой красивая баба-яга.
   - Сегодня обойдемся без тостов. Пей да ешь - вот пока и все дела.
   Иван согласно кивнул и отпил из бокала.
   Это оказалось вино -  легкое,  слегка  терпкое,  не  совсем  обычного
вкуса. Ивану сразу захотелось есть.
   Развернув  на  коленях  хрустящую  салфетку,  он  пододвинул  к  себе
тарелку, взял вилку и нож - стол был сервирован по-европейски, с  массой
всяких вилочек, ложечек и крючочков, - и принялся за еду.
   Краем глаза он уловил, что хозяйка будто бы  с  облегчением  перевела
дух, но не обратил на это особого внимания,  всецело  занятый  процессом
поглощения пищи.
   Все было жутко вкусно, и он жевал, отхлебывал и снова  жевал  до  тех
пор, пока не почувствовал себя совершенно сытым.
   Красавица же за это время едва съела кусочек и отпила глоточек: она с
нескрываемым удовольствием наблюдала  за  Иваном  и  все  приговаривала:
"Кушай, соколик, кушай, миленький..."
   Но вот Иван насытился, слегка отодвинул от себя тарелку  и  откинулся
на спинку стула, чувствуя себя теперь вполне комфортно. Не хватало  лишь
сигареты, а лучше - сигары, но попросить он не решился, хотя и испытывал
сейчас к хозяйке самые приятные чувства, вполне ей доверяя.
   - Поел, соколик?
   - приветливо сказала красавица.
   - Спать здесь, как сам понимаешь, не положено, а вот банька... банька
позже будет.
   Так что давай беседовать.
   - Давай, - согласился Иван. - С чего начнем?
   - Ну, во-первых, скажи, как тебя звать-величать,  а  то,  знаешь  ли,
как-то неудобно...
   - Иваном меня звать, - подумав, сказал Иван. Красавица кивнула.
   - Само собой... А кто же ты будешь.., э-э...
   - По профессии? - подсказал Иван.
   - Да, - снова кивнула красавица.
   - Солдат, - кратко ответил Иван.
   - Ой, как здорово! - восхитилась красавица. - Неужто гусар?!
   - С чего ты взяла? - поразился Иван.
   Красавица потупила взор.
   - Мне сестрицы рассказывали, - смущенно проговорила она и покраснела.
   Иван с нескрываемым интересом посмотрел на зардевшуюся девицу.
   Ай да баба-яга!..
   - Да? - сказал он. - И что же они рассказывали?
   Хозяйка покраснела пуще прежнего, прямо заалела.
   - Так, - почти прошептала она. - Разное...
   Она подняла глаза на Ивана, и  в  ее  взгляде  неожиданно  отразилась
такая безысходная тоска, что Иван даже растерялся.
   Вдруг он подумал, что нигде ведь не говорится о, так сказать, амурных
похождениях бабы-яги.
   Похоже, обитательнице  дряхлой  избушки  и  потенциально  потрясающей
красавице личной жизнью жить не положено...
   Пока он переваривал свое  неожиданное  открытие,  хозяйка  справилась
немного со своими чувствами.
   - Так кто же ты, если не гусар?
   - почти весело сказала она.
   - Пушкарь?
   Рейтар?
   Иван помолчал, потом нехотя ответил:
   - Спецподразделение... Главразведупра.
   - Чего-чего?.. - ошеломленно переспросила хозяйка.
   - Спецназ, говорю!..
   - Первый раз слышу, - немного растерянно сказала красавица. -  А  это
как - лучше, чем гусары?
   Иван хмыкнул.
   - Не знаю, как лучше, - сказал он, - но круче - это точно.
   Она посмотрела непонимающе, но промолчала.
   Молчал и Иван, взяв со стола бокал и  мрачно  глядя  в  него:  как-то
неприятно вдруг показалось вмешивать  реалии  заданий  и  спецзаданий  в
сказку.
   Он тряхнул головой. В самом деле: с какой  это  стати?  У  него  есть
дорога, и он идет по ней. Солдат - он и есть солдат.
   - Ладно, - заговорила красавица.
   - А чего же тебе, Иван-солдат, в наших краях надобно? Как говорится -
дело пытаешь аль от дела летаешь?
   - Ищу я талисман заветный, - буркнул Иван.
   -  А  попутно  всяких  гадов  истребляю.  Ползающих  там,  плавающих,
двуногих, шестиногих - мне все равно.
   - А, - с интересом сказала хозяйка.
   - Так это ты бегемота огнедышащего одолел?
   - Я, - неприветливо буркнул Иван и вдруг спохватился:
   - Елки-палки!
   Языки!.. Неужто опять потерял?..
   Он принялся лихорадочно ощупывать карманы и пояс.
   Точно - нету ни сумки, ни языков!..
   Ему захотелось выругаться от всей своей широкой души.
   - Не волнуйся.
   - Хозяйка успокаивающе подняла ладонь.
   - Найдутся твои языки. Всему свое время.
   - Как же, - зло сказал Иван.
   - Я о них и помнить-то не помню, забываю постоянно...
   Постой-ка, - покосился он на хозяйку с подозрением,  -  а  ты  откуда
знаешь?
   - О чем? - удивилась красавица.
   - О бегемоте, о языках...
   - Ах, об этом. -  Она  снисходительно  улыбнулась.  -  Слухами  земля
полнится.
   Теперь я, кстати, представляю примерно, кто  ты  такой  и  чего  тебе
надобно.
   - Да?
   - саркастически произнес Иван. - Тогда, наверное, сейчас  мне  что-то
рассказывать будешь и предупреждать о чем-то?
   - Нет, - спокойно ответила она. -  Рассказывать  и  предупреждать  не
буду, не мое это дело... в данный  момент.  Но  вот  кое-что,  что  тебе
весьма пригодится, я тебе на дорогу дам. Попозже.
   - Когда попозже?
   - Не спеши. А теперь надобно тебе в баньку...
   Иван поразмыслил.
   - Пожалуй, - согласился он  и  потянулся  к  хрустальному  кувшину  с
искристой влагой. - Хорошее у тебя вино, ничего не скажешь...
   - Постой, - сказала она. - Попробуй красного.
   Иван удивился.
   Он готов был поклясться, что тяжелого темного  кувшина  с  непонятным
золотым вензелем только что на столе не было.
   Он посмотрел на хозяйку. Она наливала  себе  полный  бокал  из  точно
такого же кувшина.
   Иван помедлил, взял кувшин и налил себе.
   Вино было густое, тягучее, темно-красного, почти  черного  цвета,  не
лишенного  загадочной  приятности.  Ивану  показалось,  что  над  полным
бокалом поднялся легкий дымок.
   Он поднял бокал, посмотрел на хозяйку - она уже поднесла свой к губам
- и выпил вино.
   Оно  оказалось  необычного  сладко-соленого  вкуса,   теплое,   почти
горячее.
   Иван почувствовал, как огненная жидкость проникает в каждую  клеточку
его тела, становясь все горячее  и  горячее,  заставляя  пузыриться  его
кровь и лопаться кожу.
   Жар внутри становился нестерпимым:  тело  отказывалось  повиноваться,
кости стали хрупкими, а мышцы одеревенели.
   - Что... - прохрипел он из  последних  сил  и  умолк:  челюсти  свело
судорогой, язык высох.
   Глаза готовы были вылезти из орбит: он не мог даже  прикрыть  веки  и
только с удивлением смотрел на хозяйку.
   - Ничего страшного, -  спокойно  сказала  она,  допила  свое  вино  и
встала.  -  Вполне  обычная  процедура.  Так  надо  Иван   ощутил,   как
нестерпимый жар стал стихать.
   Тело успокоилось, никакой боли он не чувствовал, однако  по-прежнему,
несмотря на все свои усилия, не мог пошевелиться  Голова  же  оставалась
удивительно ясной: более того, он  стал  как-то  лучше  видеть,  в  мире
появились новые краски, и он обрел четкость и объемность.
   Иван почему-то не дышал, однако чувствовал, как  на  него  обрушилась
целая лавина незнакомых пугающих запахов.
   - Успокоился?
   - ласково сказала хозяйка.
   - А теперь иди ко мне.
   Банька тебя уже ждет.
   Почти испугавшись, он почувствовал, как, помимо своей воли, встает  и
идет, равномерно переставляя ноги, к хозяйке. Подойдя к ней, он замер.
   Ласково улыбаясь, она смотрела ему в глаза.
   Он чувствовал, что его сознание словно отделяется  от  тела,  взлетая
невесомо куда-то вверх, в то же самое время оставаясь  внизу,  на  своем
месте.
   - Не бойся, - сказала хозяйка, и болотная непроглядная зелень ее глаз
затянула властно. - Полезай в печь.
   Тело  Ивана  без  желания   хозяина   подошло,   неловко   переступая
негнущимися ногами, к печи, одеревеневшими руками  отодвинуло  заслонку,
залезло вовнутрь, поставило заслонку на место и удобно улеглось.
   В печи было удивительно просторно.
   Иван  потерял  ориентацию  и  теперь  не  понимал,  где  явь,  а  где
наваждение: привычная система определения отношений с миром, пусть  даже
и нереальным, отказалась  работать,  и  никакие  знаки  не  желали  быть
узнаваемыми. Иван лишь пытался спокойно наблюдать.
   Он увидел, как его тело горит,  деловито  потрескивая:  боль  тут  же
появилась и стала невыносимой.
   Булькала,  закипая,  кровь,  с  треском  вспыхнули  волосы,  зашипело
поджариваемое мясо; съеживалась  обугленная  кожа,  вот  уже  и  лопнули
глаза, но Иван  продолжал  видеть:  он  наблюдал,  как  баба-яга,  снова
превратившись в безобразную  старуху,  притащила  скрученного  веревками
голого двойника Ивана и бросила его в большое чугунное корыто.
   Откуда-то налетело воронье и стало яростно  клевать  связанное  тело,
только кровь брызнула во все стороны. Баба-яга в  это  время  кружилась,
приплясывая и завывая, вокруг корыта.
   Потом воронье пропало появились  громадные  волки,  которые,  свирепо
рыча, стали грызть изуродованного двойника.
   Потом волки тоже исчезли: показалось, что они  скрылись  за  какой-то
грязной занавеской.
   Тогда старуха взяла в руки  неимоверной  величины  топор,  подошла  к
двойнику и стала деловито рубить его на мелкие кусочки.
   Изрубив двойника в капусту, она подставила кожаное  ведро,  наклонила
корыто и вылила из него в ведро черную Дымящуюся кровь.
   Потом она подошла к напрочь сгоревшему Ивану и  окатила  то,  что  от
него осталось, этой самой кровью.
   Этого Иван, который все видел, все чувствовал, существуя отдельно  от
себя - от своей боли, от всего мира.
   - почему-то не вынес, и, как он сам  успел  подумать,  распадаясь  на
мелкие частички, - куда-то потерялся.
 
Часть третья 
 
ПЛУТОН ПОЧТИ НЕ ВИДЕН 
 
   -  Вставай,  -  услышал  Иван  чей-то  усталый  голос.   Нечего   тут
разлеживаться.
   Он открыл глаза. Сон ли это был? Вроде бы нет...
   Иван ощутил свое легкое, непривычно сильное тело, осознал, что  может
двигаться и думать, вспомнил, кто он  такой..,  но  такой  ли  на  самом
деле?..
   Он рывком приподнялся и сел.
   Иван увидел, что  оказался  в  том  самом  зале,  где  трапезничал  с
коварной хозяйкой: более того, на том же самом столе; только  стол  этот
был свободен от посуды и покрыт свежей белой  скатертью.  Сам  Иван  был
одет в черное.
   Он поспешно слез со стола: все-таки это не место для возлежаний.
   Присмотревшись, он увидал, что зал все же  не  совсем  тот,  что  был
раньше: стало чуточку темнее, куда-то пропали витражи; гобелены и оружие
на стенах изменили свой вид. Однако он не стал задумываться  над  такими
мелочами: главное, что он цел и невредим выбрался из такой передряги, по
сравнению с  которой  все  его  предыдущие  приключения  кажутся  просто
ерундой.
   Он поикал глазами хозяйку, то есть бабу-ягу, как  он  подумал  о  ней
несколько сердито.
   Она сидела на высоком деревянном  троне,  обитом  пластинами  темного
металла, закутанная в  темные  одежды;  голова  ее  была  покрыта,  лицо
посуровело: она казалась строже и красивее, чем была.
   Да, подумал Иван, трудно понять этих женщин:  одна  поначалу  писаная
красавица, а на поверку выясняется, что просто  крокодил,  а  на  другую
глянешь - ну чисто баба-яга, а потом красивеет с каждым часом...
   - Подойди, - негромко приказала она, и Иван  послушно  приблизился  к
трону.
   Он не решался заговорить первым.
   Она  тоже  не  спешила  начать  разговор,  разглядывая  Ивана  словно
впервые, но с явным одобрением.
   - Похоже, ты готов к путешествию, избранник, - заговорила хозяйка.  -
Сам понимаешь, оно будет опасным... и не в дилижансе каком-нибудь,  хоть
и не пешком.
   Станет трудно - позовешь помощников: как  понадобится,  сам  поймешь,
как это сделать. Я же могу тебе передать только это...
   Сказав так, она встала и сошла с трона, неся в руках огромный  меч  в
изукрашенных драгоценными камнями ножнах.
   Иван опустился на одно колено и принял меч в свои руки.
   Ладонь его легла на рукоять меча, и  словно  великая  сила  коснулась
Ивана.
   Он потянул клинок из ножен и зажмурился.
   Полыхнуло белым огнем, и в зале стало светло.
   Широкий клинок сиял не отраженным светом, нет - он сам испускал  его,
озаряя все вокруг мощью и жаждой битвы.
   Иван совсем вынул меч из ножен.
   Сталь, если это была сталь, потемнела,  перестав  светиться,  и  Иван
почувствовал кожей, всем своим существом, что меч этот  жаждет  напиться
крови.
   Он вложил меч снова в ножны, повесил его  за  спину  и  посмотрел  на
хозяйку.
   Та ответила грустной улыбкой.
   - Это и есть знаменитый  Эскалибур,  -  сказала  она,  -  меч  короля
Артура.
   Здесь ему не место, и ты должен вернуть его  королю,  получив  взамен
другой клинок... ты поймешь зачем.
   Будь осторожен в дороге: всегда найдутся  охотники  отобрать  у  тебя
меч, помешать в пути.
   Так что врагов у тебя прибавилось. Иди, Иван, ведь ты солдат.
   Иван поклонился до земли, повернулся и пошел к выходу из  зала.  Пока
он шел до двери, то все время чувствовал пристальный  взгляд  хозяйки  и
знал, это запомнит его надолго...
   Он открыл  дверь,  поколебался  немного  и  ступил  на  землю  Пройдя
несколько шагов, он понял, что теперь можно  обернуться,  остановился  и
посмотрел назад.
   Избушка стояла на  месте:  прежняя  покосившаяся  хибарка  на  курьих
ногах, одна из которых явно поражена  артритом.  Двери  видно  не  было:
значит, изба опять развернулась.
   Иван поправил за спиной меч и бодро зашагал вперед.
   Вскоре он увидел перед собой бескрайнюю водную  гладь  Он  подошел  к
кромке воды и обнаружил тихо покачивающийся на волнах челн -  не  лодку,
не байдарку какую-нибудь, а именно челн, - и семь  огромных  лебедей,  в
этот челн впряженных.
   Иван решил, что необычный экипаж предназначен для него, а  посему  не
стал мешкать и полез в воду, сразу провалившись по  пояс.  Забравшись  с
трудом в челн, он долго ворочался, постукивал зубами и сдержанно ругался
- вода оказалась ледяная.
   Все это время лебеди косились на него, терпеливо ожидая.
   Наконец Иван перестал дрожать, придал своему телу удобное  положение,
посмотрел на птиц, кивнул им, и странный экспресс резко взмыл в воздух.
   Иван невольно ухватился за борта челна -  подъем  был  стремителен  и
крут.
   В считанные секунды они поднялись чуть ли не до звезд.
   Впрочем, присмотревшись, Иван усомнился, что это были именно  звезды:
слишком  крупными  казались  неподвижные  мерцающие  огни,   равномерные
скопления которых вовсе не напоминали привычный рисунок созвездий.
   Иван осторожно перегнулся через борт и посмотрел вниз.
   Там  где-то  далеко-далеко  тяжело   плескалась   водная   безбрежная
поверхность.
   Именно безбрежная: как Иван ни приглядывался,  никакой  земли  он  не
увидел.
   Вода внизу казалась темной, почти черной,  но  вдруг  там  появилось,
постепенно увеличиваясь в размерах, размытое по краям белесое пятно.
   Иван изумился, прикидывая, каких же размеров оно  должно  быть,  если
его хорошо видно с такой немыслимой высоты!..
   Он посмотрел повнимательнее, и мурашки побежали у него по коже.
   Пятно оказалось медузой,  противной  прозрачной  скользкой  гадостью,
вполне обычной, впрочем, если не считать того, что  гадость  эта  имела,
наверное, километр в диаметре  и  прямо  в  центре  колыхающегося  диска
открылся  круглый  рот,  обращенный   вверх   и   снабженный   явственно
различимыми зубами, о размерах и остроте  которых  не  хотелось  даже  и
думать.
   Иван потрогал рукоять меча за спиной, опять посмотрел вниз и мысленно
пожелал, чтобы птицы летели быстрее.
   Эскалибур, конечно, это хорошо, но уж слишком велик этот зубастик...
   Хотя, наверное, если даже и просто  брякнешься  с  такой  высоты,  то
костей все равно не соберешь.
   Иван вдруг почувствовал себя слишком маленьким в этом небе.
   Под ним находилось самое прекрасное  из  морей,  какое  только  можно
представить, и незачем лететь к  равнодушным  звездам,  незачем  вдыхать
опостылевший свежий воздух, надо  дать  отдохнуть  уставшим  легким,  не
думать ни о чем и не  бороться,  уснуть,  погрузившись  во  тьму  чистых
глубин, где уже ждут те, кто ждал тебя годами, кто и  сейчас  ждет:  это
сила, это - воля; с тем, что в глубине, невозможно спорить...
   Летящий челнок вдруг резко просел.
   Затуманенным  взором  Иван  посмотрел  на  лебедей  и   увидел,   что
взмахивать крыльями  они  стали  реже.  Он  улыбнулся.  Не  надо  никуда
спешить, лучше опуститься к темному манящему морю...
   С улыбкой он посмотрел вниз.
   Там, далеко, на волнах Мчалось то, что поможет ему, даст  возможность
отдохнуть и прийти в себя, успокоит и утешит...
   Умереть, уснуть.., и видеть сны...
   Тут что-то стукнуло по голове счастливого Ивана,  и  причем  довольно
больно.
   Он дернулся, не понимая, что  бы  это