он  и
умолкли, такие близкие и печальные...
   Иван зарычал, потряс головой и зажмурился.
   Перед глазами проплывали  разноцветные  пятна,  постепенно  угасая  и
оставляя за собой  видимое  и  осязаемое  разочарование  и  раздражение.
Колени у Ивана дрожали и подгибались.
   Он покачнулся и открыл глаза.
   Какой-то новый звук молотом дубасил по его голове, ввинчивался  прямо
в мозг сверкающим стальным сверлом.
   Было невыносимо больно от этого звука: больно было жить, больно  было
дышать, больно было стоять.
   Иван ощутил прилив дикой ярости, сжал кулаки и стал искать того,  кто
отплатил бы ему за эту боль.
   Сперва он увидел налитые кровью глаза, тоже полные бешеного гнева; он
слегка удивился, но тут же понял, что это не источник его боли, а просто
Ланселот, который ищет, кому бы дать  в  ухо  или  лучше  убить,  причем
желательно побыстрее.
   Тогда он огляделся кругом повнимательнее и  заметил  восседающего  на
своей безобразной  облезлой  кобыле  мерзкого  тупого  рифмоплета  Фому,
немилосердно терзающего струны свой кифары, которую он, оказывается, так
и возил с собою, и нигде не потерял же ее,  вот  ведь  сволочь  какая!..
Фома со своей отвратительной балалайкой и издавали те  кошмарные  звуки,
что вырвали Ивана из прекрасного мира грез.
   Вдобавок   поганый   виршеплет   жутко   завывал   под    собственный
аккомпанемент, что разрушало гармонию мира окончательно и бесповоротно.
   Иван зарычал и  бросился  на  него,  краем  глаза  уловив  идентичное
движение Ланселота.
   Однако негодный Фома оказался не так прост, как  выглядел  на  первый
взгляд, и в руки рассерженным рыцарям не дался: вместе со своим конем он
отскочил в сторону и заорал еще громче.
   Иван с Ланселотом бросились на него еще раз, а потом еще  и  еще:  но
все  было  тщетно,  Фома  каждый  раз  успевал  ловко   ускользнуть   от
справедливого возмездия.
   Постепенно Иван стал ощущать, что его собственный гнев ослабевает,  а
песня Фомы становится все более приемлемой и даже приятной.
   Дождавшись, когда мир  вокруг  перестанет  качаться,  а  гадкий  Фома
превратится в своеобычного Стихоплета, Иван поймал  за  шиворот  буйного
Ланселота и проорал ему в ухо:
   - Хватит,  добрый  сэр  Ланселот!..  Прекрати  сейчас  же,  враги  на
горизонте... и твоя Моргана тоже!..
   Ланселот разом остановился, некоторое время пусто смотрел на Ивана, а
потом глаза его стали более или менее осмысленными.
   - Где... Моргана?.. - прохрипел он.
   - Это я пошутил, - сказал Иван. - Морганы пока не видно.
   Ланселот помотал головой, потом отпихнул Ивана и грузно сел на траву.
   Иван тут же последовал его примеру, недоумевая, почему он  не  сделал
этого раньше.
   Фома еще немного потренькал по струнам, потом внимательно поглядел на
отдыхающих рыцарей и прекратил музицирование.
   Помолчали.
   - Ну что, любезные храбрые сэры? - спросил  Фома,  -  Очухались,  что
ли?
   - Как прикажешь тебя понимать, сэр Фома? -  слабым  голосом  произнес
Иван. - От чего мы должны очухаться?
   Фома посмотрел на них с легкой насмешкой.
   - Слабоваты вы стали на последних этапах нашей гонки, - сказал он.  -
Там,  где  надо  подумать,  посмотреть  повнимательнее,   почувствовать,
наконец, хорошенько, вы, храбрые рыцари и бесстрашные сэры, пасуете. Это
вам не мечами размахивать и не дубы кулаками валить...
   - Признаю, - сказал Иван, - нашу ошибку. Только разъясни ты  нам  ее,
добрый и умный сэр Фома.
   - А ты посмотри на эту рощу сейчас, сэр Иан, - предложил Стихоплет.
   Иван  повернулся  и  внимательно  поглядел  на  заветную  рощу:   она
находилась на довольно приличном расстоянии.
   Видно, далеко забежали, гоняясь за упрямым Фомою.
   Присмотревшись, Иван невольно вздрогнул. Деревья выглядели жутковато.
Они были напрочь лишены листвы: голые зеленые чешуйчатые  стволы,  а  на
них, как и должно, - пасти, зубы, глаза, языки...
   Иван выругался про себя.
   Действительно, болван.
   Но - как же убедительно они пели!..
   - Что это такое, сэр Фома?
   - подал голос Ланселот. На рощу он  смотрел  со  странным  выражением
лица. "А интересно, какую колыбельную он услышал?" - подумал вдруг  Иван
и с любопытством посмотрел на рыцаря. Фома кашлянул.
   - Это  -  лес  поющих  деревьев,  -  сказал  он  почему-то  несколько
смущенно. - Поют себе  деревья,  подзывают  всяких  олухов..,  извините,
любезные сэры, я хотел сказать - неосторожных путников... те, путники то
есть, приходят, ну и.., сами понимаете.
   Иван еще раз глянул на зубастые деревья и согласился с Фомою.
   - Ага, - сказал он, - понимаем. А что,  нормальных  березок  или  там
рябинок тут у вас не бывает вовсе?
   Фома фыркнул и продолжал, проигнорировав вопрос Ивана:
   - ..И сожрали  бы  вас,  добрые  сэры,  и  косточек  не  оставили  бы
абсолютно...
   Иван поморщился и перебил его:
   - Спасибо  тебе,  сэр  Фома,  просто  огромное.  Однако  давай  лучше
подумаем о том, как  через  рощу  эту  проехать,  пока  не  догнали  нас
Мерлиновы приятели.
   И он показал на горизонт, где уже снова завиднелась зловещая полоса.
   - Да, - согласился Фома, - они уже близко.  Так  что  слушайте  меня,
любезные сэры, очень внимательно. Сейчас мы сядем на коней.., то есть вы
сядете, потому что я и  так  в  седле...  спокойно,  повторяю,  спокойно
проедем через эту рощу. А там и до замка короля Артура рукою подать.
   - Как это мы спокойно проедем?
   - запротестовал Ланселот. - Опять же будет то же самое!..
   - Не будет, - терпеливо сказал Фома. - Я заранее заиграю, и вы будете
слушать только меня.
   - Как-то это не очень надежно, - усомнился Иван. -  Я  вроде  слышал,
любезный сэр Фома, что в таких случай надобно залеплять уши воском...
   - Можно и воском, - согласился Фома. - У тебя его много?
   Иван был вынужден признаться, что вовсе нету.
   -  А  раз  так,  то  садитесь-ка,  доблестные  сэры,  в  седла  и  не
рассусоливайте более!
   Иван и Ланселот быстро вскочили на коней.
   - Ну, - произнес Фома, берясь  за  свою  кифару,  -  слушайте  только
меня.., и не закрывайте глаз.
   Он дотронулся до струн.
   Ненавязчивая   мелодия   простой    пастушеской    песенки    сначала
разочаровала, потом  удивила,  а  потом  -  заставила  слушать,  повела,
подбадривая и утешая; не давая пустых обещаний, не заманивая призрачными
далями, она направляла вперед, весело  сопровождая  в  пути,  распугивая
ночные страхи и вечернюю меланхолию, смеясь над  тоской  и  бесполезными
обидами.
   Иван смотрел по сторонам и удивлялся тому, как он  мог  желать  тихой
тусклой гавани, когда есть только веселый путь вперед, есть цель и  есть
друзья, которые помогут в ;поисках и достижении этой цели.
   Корявые деревья вокруг злобно  щерились  слюнявыми  пастями,  пытаясь
издавать  мерзкие,  невозможные  на  слух  звуки,   которые   заставляли
дергаться, как от зубной боли; ветви старались дотянуться  до  путников,
но лишь бессильно хватали воздух, темнели на глазах и падали  на  землю,
продолжая зловеще шебуршиться в давным-давно опавшей листве.
   А музыка вела за собой: она была и впереди, и позади, и сбоку; она не
только вела, но и помогала идти, делая ноги легкими, а рассудок ясным; и
дорога была чиста, и плавился камень  под  ногами,  и  звенели  разбитые
колокола - так, только так, как могут звенеть разбитые  вдребезги  вера,
надежда и любовь...
   И все кончилось.
   Иван  прислушался  к  последним   затухающим   аккордам   пастушеской
свирели.., хотя какая свирель? - была же арфа.., или гитара?  Да  нет  -
кифара пополам с ситаром, это наверняка.., главное - была музыка,  и  не
просто была, она - есть, она...
   Иван энергично встряхнулся и похлопал себя свободной рукой  по  обеим
щекам.
   Рука была облачена в рыцарскую рукавицу, и  похлопывание  удалось  на
славу.
   В другой руке оказался обнаженный  меч  -  заветный  клинок,  сила  и
власть в одной стали.
   После самоохлопывания  в  голове  у  Ивана  немного  прояснилось.  Он
огляделся.
   Роща осталась далеко позади. Было тихо: кони мирно пощипывали траву.
   Иван посмотрел на спутников.
   Ланселот имел присущий ему в последнее время слегка одурелый  вид,  а
Фома, озабоченно поджав губы, пристраивал у себя за спиной кифару.
   При взгляде на музыкальный инструмент Иван наморщился: в ушах у  него
все еще что-то позванивало и назойливо нашептывало.
   - Послушай-ка, добрейший сэр Фома, - сказал он. - А что это такое  ты
пел?
   Слова вроде знакомые...
   Фома с огромным удивлением посмотрел на него.
   - Ты что-то путаешь, сэр Иан, - сказал он. - Слова эти никак не могут
быть тебе знакомы. Откуда? Нет-нет, это невозможно...
   - А почему? - с любопытством спросил Иван. - Кто автор  этих  виршей?
Ты, что ли?
   Тут Фома здорово покраснел и сильно смутился.
   - Ну, не совсем... - промямлил он. - Мы тут.., я, правда, тоже как бы
руку приложил...
   - Да ладно, не стесняйся, - добродушно сказал Иван.
   - Но все-таки, ей-же-ей, я их где-то слышал...
   Не будешь ли так добр.., короче, прочитай мне их.
   Прочитай, а не спой, пожалуйста... - поспешно добавил он, увидев, что
Фома потянул инструмент из-за спины.
   Фома поколебался, потом все же заговорил несколько смущенно:
   Нежный шорох сновидений Разрушает стены града;
   Эти шепоты и крики - И надежда, и услада...
   Легкий сумрак сновидений Дарит ясность и надежду.
   Сколько судеб - столько мнений;
   Мудрецы есть, есть невежды.
   Дым сожженных  сновидений  Скрыл  совсем  деревья  сада:  все  теперь
прекрасно видно.
   - А не видно - и не надо, - буркнул Иван, который стихов не  любил  в
принципе.
   Фома неловко усмехнулся, а потом сказал, глядя в сторону:
   - Последняя строчка звучит так: "Здесь и тень есть, и прохлада..."
   - И о чем же эти стишата?
   - сердито спросил Иван.
   - Все  вы,  рифмоплеты,  одинаковы:  разную  белиберду  в  одну  кучу
соберете, получается чушь собачья, а кто-то другой, такой же в  общем-то
идиот, говорит: ах сколько смысла, ах какая прелесть!..
   Фома посмотрел на него удивленно.
   - Я, конечно, не могу сказать, что стихи эти хороши хоть  в  какой-то
степени, - произнес он, - но что касается смысла...
   - Какого смысла?
   - насмешливо спросил Иван.  -  Где  тут  хоть  крупица  его?  О  чем,
повторяю, вирши эти?
   - Да хотя бы о твоем путешествии, добрый сэр  Иан,  -  пожал  плечами
Фома.
   - О каком?
   - по-прежнему насмешливо спросил Иван.
   - От рощи плодоносящей до рощи плотоядной?
   - Почему же, - возразил Фома. - Ведь твои  баронские  владения  не  в
каких-то рощах находятся...
   - Какие владения? - машинально спросил Иван.
   - Откуда я знаю - какие? Ведь ты же у нас все-таки фон что-то...
   Сначала Иван не понял, а когда до него дошло, то ему стало  нехорошо,
и он пошатнулся в седле, чуть из него не  вывалившись.  Мысли  буквально
завертелись у него в голове, причем среди них не было ни одной четкой.
   Он просто самым постыдным образом, до мурашек на коже  и  слабости  в
ногах, растерялся.
   Тут Ланселот некоторым образом пришел ему на помощь.
   - Эй, - встревоженно  позвал  он,  -  добрые  сэры,  вы  что,  совсем
очумели, а?
   Нашли о чем болтать в такой момент! Замок уже близко!..
   Иван украдкой перевел дух и искоса посмотрел на Фому.
   Тот смотрел на него вполне простодушно,  не  понимая,  очевидно,  что
только мгновение назад ввел своего ведомого в состояние глубокого шока.
   Встретившись с Иваном взглядом, он встревоженно произнес:
   - Что с тобой, сэр Иан? Очнись,  мы  действительно  близко  от  замка
короля!
   Иван немного успокоился.
   В самом деле, может, Фома просто обмолвился?..
   Ладно, потом проясним...
   - Да, - сказал он. - Конечно, надо ехать.
   Нахмурившись, он посмотрел вперед. Он увидел еще  один  лесок,  а  за
ним, на высокой горе, - остроглавый замок.
   Почему-то его посетила уверенность, что с этими  негустыми  зарослями
перед королевской резиденцией все в порядке, что деревья не будут бегать
с места на место, кусать прохожих  за  пятки,  петь  неприличные  песни,
танцевать, кривляться и вообще вести себя неадекватно. Деревья были  как
деревья.
   - Любезный сэр Фома!
   - сказал Иван, прищурившись. -  Тот  замок  на  горе...  это  и  есть
обиталище Артура?
   - Да, - лаконично ответил Фома.
   - Так мы почти у цели?
   - уточнил Иван.
   Ему не понравилась сдержанность Стихоплета.
   - Почти, - проронил Фома.
   Иван с беспокойством проследил за его взглядом.
   Ничего вроде бы особенного: лесок, гора, замок.., все. Тишь да гладь.
   - Тебя что-то беспокоит? - спросил он.
   - Да, - коротко ответил Фома.
   - Что же? Тихо ведь...
   - Слишком тихо, - подчеркнул  Фома  первое  слово.  Непонятно  откуда
внезапно взявшееся беспокойство Стихоплета стало передаваться Ивану.
   - Что значит - "слишком"? - спросил он.
   - Посмотри.
   - Фома указал рукой на замок.
   - На стенах нет ни одного человека.
   Иван посмотрел. И правда: сколько он ни приглядывался, ни на  стенах,
ни на башнях замка, нигде вообще никого видно не было.
   - Ну и что с того? - несколько обеспокоенно спросил он.
   - Нас уже должны были заметить, - произнес Фома.
   Лицо его внезапно осунулось. - Должны были бы  подать  сигнал..,  или
выслать кого-нибудь навстречу.
   - А не далековато? - усомнился Иван.
   - Нет, - покачал головой Фома. - Здесь так заведено...
   -  Это  точно,  -  подтвердил  Ланселот.   Теперь   и   он   выглядел
встревоженным. - Нас не могли не узнать... Да и в  этом  лесочке  должна
быть охрана.
   - Что за чушь, - сказал Иван. - Зачем охрана в лесу? Кстати, а почему
его вообще не вырубили? Чисто с военной точки зрения...
   - Не всегда военная точка зрения определяет, где расти  лесу,  а  где
нет, - мягко перебил его Фома. - Этот  лес  стоит  там,  где  он  должен
стоять...
   - Ну.., как знаете, - неуверенно произнес Иван. - Так  что  мы  будем
делать?
   Едем вперед?..
   Любезные сэры не ответили.
   Они одновременно  посмотрели  в  сторону  рощи,  из  которой  недавно
выехали. Иван перевел взгляд туда же.
   Сквозь  голые  стволы  деревьев  из  рощи  на  открытое  пространство
неслышно просачивались полчища монструозной армии.
   Словно гной выдавливался через ребра полусгнившего тела с  ободранной
кожей: и самостоятельно передвигающиеся, и едущие  друг  на  друге  гады
были одинаково омерзительны и устрашающи одновременно.
   Расстояние между Иваном со товарищи и  армией  злодеев  медленно,  но
неуклонно сокращалось.
   Иван с беспокойством посмотрел на своих спутников.
   Ланселот и Фома словно застыли в седлах: и у рыцаря, и  у  Стихоплета
было одинаковое выражение лица - горечь пополам с обреченностью.
   Ивану это совсем не понравилось.
   Тем более что ни горечи, ни тем, паче обреченности  или  отчаяния  он
абсолютно не чувствовал и в ближайшее длительное  время  чувствовать  не
собирался.
   - Эй, вы, але!.. - крикнул он. - Добрые сэры  и  славные  бесстрашные
рыцари, а также неумелые рифмоплеты! Чего замерли? Иль напугались кого?
   Ланселот вздрогнул и покачал головой.
   - Нет, сэр Иан, - сказал он решительно. - Мы не испугались.  Чего  мы
вообще можем здесь бояться?.. Противно только и нехорошо - от того,  что
ты, добрый сэр Иан, можешь не выполнить того, что должен сделать.
   - Чего - "того"?..
   - Я не знаю, - молвил Ланселот, - но я верю  доброму  сэру  Фоме.  Не
бывало такого, чтобы он ошибся...
   Фома быстро глянул на него и тут же отвел взгляд.
   - Да, - сказал он после паузы, - мы должны защитить тебя, сэр Иан, но
- получится ли это у нас? - Да поскакали же в замок!
   - крикнул Иван.
   - Еще не поздно!
   - Поздно, - печально произнес Фома. -  И  поздно  было  уже  давно...
Оглянись.
   Иван последовал его совету, мысленно про себя выругавшись. "Ни  черта
здесь не меняется, - подумал он мельком.
   - Постоянно кто-то из-за  спины  норовит  вылезти  -  то  справа,  то
слева..."
   Обернувшись, он увидел, как позади, отрезая их  от  леска,  откуда-то
сбоку выбегала целая орава существ красного  цвета,  похожих  на  помесь
койота и лисицы.
   Глаза их горели совершенно ненормально, и было ясно, что  лисицы  эти
совсем не простые.
   Иван посмотрел в сторону плотоядной рощи.
   Разнокалиберные злодеи из  армии  преследователей  тоже  были  совсем
близко.
   Троих всадников уже почти окружили...
   - Ну, все, - решительно сказал Иван. - Вы как хотите, а я  все  равно
буду драться с этими недоделками.
   Он выхватил меч из ножен.
   Яростный отблеск на мгновение озарил поле  будущей  битвы  и  тут  же
померк.
   Иван посмотрел на клинок. Тот был совершенно тускл.
   - И ты, Брут, - горько сказал Иван. - А я-то думал...
   - А может, просто пока не пришло его  время?..  -  тихонько  произнес
Фома.
   Иван резко повернулся к нему.
   - Что?.. Как ты сказал?..
   - Может статься, что клинок намекает тебе, что пока ты  обойдешься  и
без его помощи, - пояснил Фома свою мысль.
   - Интересно как?..
   Иван лихорадочно соображал.
   Что же делать?..
   Пока меч сам не захочет сражаться, победы точно  не  видать.  Но  где
найти другую помощь?..
   Он посмотрел на лисиц, которые подобрались уже совсем близко,  увидел
их ощеренные морды, капающую с клыков обильную слюну и невольно подумал:
вот бы на вас, голубушки, волка хорошего напустить...
   И внезапно его словно ожгло неведомым пламенем.
   Он вспомнил  печь  в  колдовской  избушке,  обернувшейся  на  поверку
чудесным дворцом; вспомнил огонь и кровь.., а еще он узнал волка.
   Иван поднял голову. Помоги, брат Волк, своему брату.
   Секунду или две ничего такого не было:  лисицы  приближались.  И  тут
раздался многоголосый волчий сой, яростный, страстный, дикий.
   У Ивана радостно екнуло сердце.
   Он увидел, как из леска перед замком Артура один за другим  выскочила
добрая сотня огромных серых волков.
   Глаза у каждого горели, словно галогеновые фары, страшные пасти  были
разинуты, и языки красными флажками реяли на ветру: белые  клыки  готовы
были разорвать все на своем пути.
   Только что над полем было тихо: но  вот  уже  эту  тишину  распороло,
словно чудесным клинком.
   Показалось, что  прямо  с  небес  на  землю  обрушился  тысячеголосый
яростный вопль, рухнул глыбой, ударил  и  покатился,  давя  все  и  всех
беспощадно.
   Серая масса мгновенно накрыла красно-коричневых лисиц.
   Волки рвали, кусали, глотали целиком, и черная кровь  потоками  текла
по земле.
   Это длилось секунды: лисиц-оборотней не осталось.
   Продолжая  свой  натиск,  волчья  лавина,  плавно  обтекая  застывших
рыцарей, ринулась на армию преследователей, Теперь волков  была  уже  не
одна сотня: все новые и новые  звери  выскакивали  из  леса,  вступая  в
схватку.
   Солдаты пандемониума тоже не зевали, и битва, разворачивающаяся перед
глазами ошеломленных  Ивана  и  его  спутников,  закипела  со  страшной,
нечеловеческой, неживотной даже силой.
   Это была не то бойня, не то сеча, не то драка.
   В воздухе мелькали мечи, клыки, щупальца, руки, ноги,  летели  клочья
шерсти, куски чешуи, осклизлые внутренности, брызгала фонтанами кровь  -
красная, черная, белая, даже какая-то желтая...
   Звуки, от которых сам воздух зазвенел, точно  плохой  хрусталь,  тоже
были  разнообразны:  крики,  визг,  клекот,  рычание,  протяжные   стоны
гибнущих и неистовый рев побеждающих; здесь одна  Сила  натолкнулась  на
другую Силу, и никто не хотел уступить...
   Внезапно Иван обнаружил, что он, Фома и Ланселот смотрят  на  схватку
словно бы сверху: через миг он понял, что они стоят на вершине  огромной
скалы, а страшная битва происходит там, далеко внизу...
   Взгляд выхватывал отдельные детали сражения: вот два волка напали  на
всадника в рыцарском вооружении; один волк вцепился в  голову  огромному
таракану, заменявшему рыцарю коня, а другой - в руку самому всаднику,  в
два счета отгрыз ее, схватил рыцаря поперек туловища  и,  смяв  доспехи,
как жестянку из-под