ных дневных
сумерек. -- Это гораздо хуже. Это гроза.

26.

     --  Почему хуже? -- удивилась  Эмили.  В  ее сознании сразу выстроилась
цепочка "гроза-дождь-вода".
     "Потому  что  на  планетах  с  низкой  гравитацией, достаточно  плотной
атмосферой  и  сильным магнитным полем,  а тем более  в районах  с жарким  и
влажным  климатом,  грозы  -- это настоящие стихийные бедствия", --  мог  бы
ответить пилот, если бы хотел говорить.  Едва замер  последний отзвук грома,
как  новый  звук привлек внимание землян.  Где-то впереди,  в мертвом  лесу,
раздался тяжелый вздох, перешедший в тоскливый,  протяжный нарастающий стон.
Земляне переглянулись.  Звук,  вибрируя, упал  до низких  частот,  и  в  нем
явственно послышался скрип, а потом треск. Роберт понял первым.
     -- Бежим! -- крикнул  он, хватая Эмили за руку. Откуда-то сверху  упала
двухметровая ветка и разломилась на куски. Земляне бежали, не оглядываясь, и
потому  не  видели, как валится один из чудовищных стволов, с  треском ломая
сухие кроны соседних деревьев. Наконец земля вздрогнула  от страшного удара.
Роберт и Эмили повалились  в труху, ловя  ртами воздух. Еще  несколько минут
позади них и вокруг что-то трещало, ломалось и падало. Наконец все стихло.
     -- Вот  вам  гроза,  --  сказал Роберт, поднимаясь. --  Лишь один порыв
ветра.
     Земляне снова двинулись вперед. Действие лекарств и спринтерский  рывок
на какое-то время вернули Эмили силы, но она понимала, что это ненадолго.
     Вскоре путь преградило рухнувшее дерево.  Исполинский  ствол, ни одного
конца которого  не было  видно, казался  явлением скорее геологическим,  чем
биологическим.  Округлая  стена  древесины  грозно  нависала  над землянами,
возвышаясь на добрую сотню футов. "Если бы мы не остановились на привал, оно
бы рухнуло прямо на нас", --  подумал Роберт. Впрочем, другие  деревья  были
так  же ненадежны; пилот  понимал,  что каждая минута в мертвом лесу  грозит
людям  гибелью. Он перевел фонарь на полную мощность и посветил вдоль ствола
в обе стороны, пытаясь определить, где  находятся корни. Естественно, дерево
следовало обходить со стороны корней,  а не переломанной кроны, образовавшей
непроходимые завалы.
     Пройдя около  двухсот метров в выбранном Робертом  направлении, земляне
действительно добрались до корней,  вернее, до их обломков --  ведь основная
часть гигантской корневой системы осталась в земле. Очередная вспышка молнии
высветила эти обломки, похожие на вздыбленные щупальца чудовища -- щупальца,
многие из  которых не уступали в диаметре туннелю  подземки. Огромная яма  у
основания дерева напоминала воронки на месте разрушенной земной базы.
     Мертвый  лес,  прежде  безмолвный,  наполнялся  звуками  --  налетавший
порывами ветер шумел  в  высохших кронах, пугающе  скрипели  деревья. Каждый
следующий  удар  грома  был  громче  предыдущего  --  основной  фронт  грозы
приближался, и вскоре стена  воды обрушилась на лес. Поначалу Роберт и Эмили
даже не  заметили этого -- ветви  древних  деревьев, даже  лишенные  листвы,
переплетались  слишком  густо, и  лишь некоторые  капли долетали  до  земли.
Основная  же  масса  воды  стекала  по  стволам;  кое-где  под  ее  тяжестью
отваливались  и падали  вниз  огромные куски коры.  Труха под  ногами  стала
набухать, пропитываясь влагой; земляне все больше увязали в ней. Эмили снова
повисла  на  плечах Роберта,  но  и  пилот  все  чаще  спотыкался  и  падал,
оскальзываясь  в  трухлявой  каше. Несколько  раз  было  слышно, как  падают
деревья;  правда,  всякий раз  это  происходило  на  безопасном  расстоянии.
Наконец, совершенно выбившись из сил, Роберт  привалился к одному из стволов
и  снял шлем.  Пилот не позволил себе сразу пить воду, стекающую  по стволу:
прежде  он  набрал  ее  в  два  пустых  баллончика и  бросил  туда  таблетки
антитоксинов.  Потом  он добавил в воду стимуляторов, следя за тем, чтобы не
перейти предел  допустимой дозы, выпил  один  баллончик сам, а второй  отдал
Эмили. Роберт едва успел снова наполнить водой их скудные резервуары: ливень
лишь краем задел мертвую часть леса, и стекавшая по стволам жидкость иссякла
так  же быстро,  как появилась. Но далеко  за  спиной  у  людей  по-прежнему
бушевала гроза, и многие  тонны воды, достигшие  земли, устремлялись  к реке
бесчисленными  потоками.  Трухлявая  каша под ногами  становилась  все более
мокрой и  труднопроходимой. "Скоро мы  окажемся  в  сплошном болоте", --  со
злостью подумал  Роберт,  в очередной  раз тяжело прислоняясь  к  дереву  --
теперь он  заставлял себя отдыхать  стоя, зная,  как  тяжело  вставать после
отдыха, да и жидкая грязь по щиколотку не выглядела  заманчивым ложем. Пилот
откинул шлем, тяжело дыша, и тут же почувствовал новую опасность, еще  более
грозную, чем предыдущие.
     -- Эмили!  -- он поднял  шлем девушки,  привалившейся к стволу  рядом с
ним. -- Вы чувствуете этот запах?
     -- Озона?
     -- А еще говорят, что женское обоняние острее мужского! Нет,  не озона.
Это запах гари, правда, пока очень слабый. У нас за спиной горит лес.
     Уайт получил ответ на свой вопрос, как обновляются гигантские леса.

27.

     У Эмили больше не было сил цепляться за пилота,  а тот, в свою очередь,
устал держать ее  за  руки и потому просто связал ее запястья,  полагая, что
так будет легче  им  обоим. Но  легче  не  становилось. Силы  таяли,  а вода
прибывала.  Луч фонаря, дробившийся  на  ее  мутной  поверхности, постепенно
становился слабее:  садились аккумуляторы. Время  от времени Роберт выключал
его: он давно заметил, что идти  и бежать легче, когда не видишь окружающего
пейзажа и  не задумываешься о  собственной  скорости --  тогда организм  сам
настраивается на  оптимальный темп.  Однако одной  светящейся  шкалы компаса
было недостаточно -- нужно было обходилось исполинские стволы, и пилот вновь
включал фонарь. Проделав это в очередной  раз, он увидел, что вода поднялась
уже до колен.
     Роберт понимал, что у них нет ни шанса:  с утра  они не прошли и десяти
километров, Эмили из последних сил переставляла ноги, да и сам он совершенно
выдохся,  вода прибывала,  а сзади  их  настигал огонь.  По всей  видимости,
природа вообще  не предусмотрела  выхода из подобной ловушки:  за  все время
людей  обогнало лишь одно животное, пытавшееся спастись. Крупное, безглазое,
но с длинными намокшими усами, оно шумно било по воде  искривленными лапами,
но похоже было,  что оно скоро выбьется  из сил. Остальные  обитатели страны
мрака  были,  видимо,  слишком  неповоротливы,  чтобы  спасаться; жители  же
верхних  ярусов  бежали  от  огня  привычным  путем, по кронам  деревьев, но
мертвые ветви ломались под их тяжестью и падали  с полукилометровой высоты в
мутную жижу. Некоторые предсмертные крики походили на человеческие...
     Несмотря ни  на что, Роберт, сжав зубы от ярости,  двигался  вперед, не
останавливаясь. Лишь один раз ему  пришла в  голову  мысль  бросить Эмили  и
спасаться одному,  но он отверг эту идею --  не из  гуманных соображений,  а
просто понимая, что это не сможет качественно улучшить его положение сейчас,
зато  сильно ухудшит его потом, если  он все-таки останется жив. С Эмили его
мысль переключилась на ранцы, и в отношении их он пришел к тому же выводу.
     Сзади  в очередной раз раздался грохот падающего дерева --  на этот раз
близко, слишком близко.  Теперь  его сопровождал  громкий всплеск.  В первую
секунду  пилот  устоял  на  ногах,  но уже  в  следующее  мгновенье  грязный
вспененный вал налетел на землян, швырнул их вперед, повалил, потащил...
     Наконец все успокоилось, и  Роберту  удалось встать.  Весь его скафандр
был покрыт толстым слоем грязи. Пилот поспешно протер лицевую пластину шлема
и  стекло фонарика. Но  луч высветил  только мутные  волны, колыхавшиеся  на
уровне пояса. Эмили  нигде не  было, как  не было  на плече  пилота и  мотка
троса, конец которого связывал  ее руки.  Некоторое время Роберт  беспокойно
оглядывался, ожидая, что у его спутницы хватит сил подняться или хоть как-то
обнаружить  свое местоположение; но  грязная, покрытая всплывшей трухой вода
быстро  успокоилась,  и  в  глубине  ее  не  было  заметно никаких признаков
движения. Роберт, совсем недавно хотевший избавиться  от Эмили, теперь не на
шутку встревожился. Девушке не грозила  опасность захлебнуться -- как только
шлем  оказался  в  воде,  скафандр  должен  был  автоматически  восстановить
герметичность; но воздуха внутри него могло хватить лишь на несколько минут.
     Роберт, волоча ноги по дну, пошел по спирали вокруг того места, где  он
вынырнул из  воды.  Через  пару  минут  его нога  за  что-то  зацепилась. Он
нагнулся, на мгновение уйдя  под воду,  и вытащил моток троса. Пилот потянул
за трос, и вскоре из воды показались сначала руки, а  затем и шлем Эмили, не
подававшей  признаков жизни. Роберт поморщился  от отвращения: на  мгновение
ему  показалось,  что  он  вытаскивает утопленницу.  Он откинул  шлем  своей
спутницы, чтобы  убедиться,  что она еще жива. В этот момент он  всей  душой
желал, чтобы Эмили была мертва -- тогда ничто  не мешало бы ему  бросить ее.
Но  девушка не умерла, она  лишь  потеряла  сознание. Мысленно  выругавшись,
пилот взвалил  ее  на  плечи.  Пройдя десять шагов, он упал. Не чувствуя сил
подняться, он под водой отстегнул ранец  Эмили вместе с уже ненужным плоским
кислородным баллоном и блоком регенерации воздуха, а потом проделал то же со
своим  регенератором. Только после  этого  Роберт  смог продолжить путь.  Он
бросил  ранец  девушки,  не заботясь о его  содержимом,  и  в  то  же  время
продолжал  тащить  неисправный  бластер.  Вряд  ли   это  могло   показаться
рациональным; однако самым рациональным, по мнению Роберта, было бы лечь  на
дно и  ждать быстрой смерти от удушья. В самом  деле, нельзя  было надеяться
уйти от огня, а  скафандры не  могли  защитить ни от жара, ни, тем более, от
рушащихся в пламени гигантских стволов и ветвей.
     Однако пилот продолжал идти вперед со своей ношей на плечах, то и  дело
сбиваясь с направления и натыкаясь на мертвые стволы. Машинально он отметил,
что уровень воды сильно понизился. Причиной тому было упавшее позади дерево,
то,  что вызвало  волну  -- оно стало  плотиной  километровой  длины.  Таким
образом,  вода  в  ближайшее  время  не  представляла  опасности,  но  огонь
неумолимо приближался, и вскоре идущий сзади красноватый свет стал настолько
силен, что Роберт, с идиотской для обреченного экономией, выключил фонарик.
     Через полчаса пожар настиг землян.

28.

     Как жизнь,  так  и  смерть  в  этом  лесу  распространялась  по  кронам
деревьев: хотя  наверху  огонь, пожиравший  переплетенные  сухие  ветви, уже
опередил  Роберта, стволы вокруг еще стояли  нетронутые, и датчики скафандра
даже   не  показывали  увеличения  температуры.  Красные  блики   играли  на
поверхности  воды, не  доходившей теперь  до колен, и  Роберт  на  мгновение
утратил  чувство реальности: ему показалось,  что он идет по огню. Громадная
пылающая ветка, с  шумом рухнувшая в  воду  и тут же окутавшаяся паром, в то
время как ее оставшаяся над водой  часть продолжала гореть, вернула пилота к
действительности.  Он  подумал,  что вскоре  такие  ветки  посыплются сверху
сплошной  огневой  лавиной. Словно подтверждая его мысль, громкий  всплеск и
шипение раздались  у него за спиной. Пилот повернулся всем корпусом и увидел
позади между деревьями тут и там кровавые  светлячки упавших  веток. Крупные
пылали,  лежа  неподвижно,  мелкие  плыли,  натыкаясь на  мертвые  стволы  и
облизывая  их  огненными  языками.  Где-то  там,  вдалеке,  уже  можно  было
различить  пламя,  пока  еще  неуверенно,  но  неотвратимо  взбирающееся  по
гигантским стволам...
     Это  зрелище не  заставило  Роберта  ускорить шаг  -- у  него просто не
осталось ни сил,  ни воли  к сопротивлению. Он механически  переступил через
упавшую под ноги ветку толщиной  в полтора фута. Пламя лизнуло его ноги, и в
шлеме предостерегающе мигнул красный сигнал -- скафандр  не был рассчитан на
высокую  температуру. Через  некоторое время  где-то  справа рухнуло дерево,
земля вздрогнула, Роберт поскользнулся и упал.
     Он  пролежал в  воде без движения больше минуты,  решив  больше  уже не
подниматься. Однако,  едва  лишь его бешено  колотящееся сердце  прогнало по
артериям всю обогащенную кислородом кровь,  и  Роберт начал  задыхаться, как
воля к  жизни снова взяла верх. Спихнув с себя Эмили, пилот поднял голову из
воды, взглянул вперед  -- и увидел свет, который  не был светом пожара. Этот
свет  -- спокойный,  ровный свет пасмурного дня --  свободно  проникал между
сильно поредевшими стволами. Граница леса была совсем близко, в каких-нибудь
трех километрах!
     Роберт поднялся  и поднял Эмили. Мысленно он уже ругал себя  за  только
что потерянную минуту. Каждая секунда могла  стоить жизни -- и это  особенно
остро ощущалось теперь, когда спасение было совсем рядом. Роберт побежал. Он
не знал, что еще  способен на это -- даже будучи полным сил, он без восторга
отнесся  бы  к идее  бега по скользкой,  залитой  водой грязи  с человеком в
скафандре на плечах. Но факт остается фактом -- он бежал, не останавливаясь,
каким-то  чудом  уворачиваясь  от  падающих  вокруг  горящих  ветвей  и даже
перепрыгивая через некоторые  из них -- по счастью, ни одна из преграждавших
ему путь веток не была толще двух футов. Он миновал ствол последнего дерева,
но и тут не сбавил скорости, торопясь уйти изпод его пылающей кроны.
     Лес кончался  в миле от берега реки -- очевидно, ближе к ней земля была
слишком  пропитана водой, чтобы  удержать в себе гигантские  корни. Впрочем,
сейчас  берегов нельзя  было различить -- все  вокруг заливала вода.  Роберт
заметил торчавшую из воды корягу  -- то  ли вылезший из земли корень, то  ли
огромную  ветку,  вынесенную из леса в разгар  ливня, когда поток  был самым
бурным; во всяком случае, теперь эта коряга прочно покоилась на месте. Пилот
уложил  на  нее  Эмили так, чтобы  ее  шлем полностью находился над водой, а
затем  лег сам таким  же образом. Тридцать секунд спустя он уже провалился в
сон, похожий на обморок.

29.

     -- Роберт! Мистер Уайт! Да проснитесь же!
     -- Эмили... -- сонно пробурчал пилот, -- мы что, все еще живы?
     -- Как ни странно, да.
     -- Значит, я опять спас вам жизнь. Кажется, это достаточно уважительная
причина, чтобы дать мне поспать?
     --  Конечно,  мистер  Уайт,  и я  не  стала  бы отрывать вас  от  этого
достойного  занятия, если  бы  не  другая уважительная причина.  Мне надоело
сидеть со связанными руками.
     -- Нас что, взяли в плен? Ах, черт! Я все вспомнил. Ладно, встаю.
     Пилот рывком сел, одновременно открывая глаза и  откидывая  шлем, чтобы
освежиться глотком  речного  воздуха. Из  последней  затеи ничего не  вышло:
легкие Роберта наполнились дымом, глаза защипало, и он, кашляя и чертыхаясь,
захлопнул шлем.
     -- Огня уже нет, -- сообщила Эмили, -- но дыма еще хватает.
     Наконец Роберт  окончательно открыл глаза  и огляделся. По  солнцу было
раннее утро, по часам же Роберта -- вечер дня последнего перехода через лес,
что неудивительно, если учесть, что  сутки на  планете  были короче  земных.
Пожар в  самом деле кончился, и лес  до самого  горизонта представлял  собой
дымящийся слой пепла, сажи и огромных головешек, толщина которого доходила в
иных  местах  до  восьми  метров.  Вся  вода  сошла,  и  земля  была  усеяна
обугленными ветками,  которые оставил слабеющий  поток; кое-где  можно  было
заметить и  трупы  небольших животных.  Все  вокруг, в том числе и скафандры
землян, было черным от сажи. Даже река еще не  успела очиститься  и катила в
полумиле от людей  свои грязно-бурые  воды.  Ширина реки  была  что-то около
полукилометра;  дальше  начинался  заросший кустарником и  мелкими деревцами
противоположный берег, а в миле  от  реки  вздымались, словно  горная гряда,
исполинские деревья -- такие же мертвые, как и те, что недавно росли на этом
берегу.
     Роберт развязал руки Эмили и полез  в ранец, желая утолить мучившую его
жажду. Однако его баллончик оказался пустым.
     -- В чем дело, Эмили?
     -- Когда я проснулась, то  хотела пить не меньше вашего. А так  как мой
баллончик  исчез  вместе с моим ранцем, я воспользовалась  вашим.  Мы ведь у
реки, так что не составит труда пополнить запасы.
     -- Да,  если не учитывать, что  сейчас в этой реке грязь со всего леса.
Придется всадить тройную дозу антитоксинов... О, черт! Это вы оставили ранец
открытым?
     -- Он был уже открыт, когда я туда полезла.
     -- Кстати, мисс Клайренс, как вы себя чувствуете?
     --  Я все ждала, когда вы об этом спросите. Спасибо, уже неплохо.  Ваши
сильнодействующие средства творят чудеса.
     --  Я рад  это  слышать,  особенно потому,  что  у нас  их больше  нет.
Возможно, я действительно не закрыл ранец, или он открылся сам...  Короче, в
нем побывала  вода и произвела значительные опустошения. Она унесла пузырьки
с питательными  таблетками, ампулы из аптечки, растворила пилюли... Все, что
осталось --  это  шприц  с последней порцией стимуляторов.  Кроме того,  ваш
ранец остался там, -- Роберт махнул рукой в сторону бескрайнего пепелища. --
Значит,  у нас нет  больше плота,  нагревателя, ФЭ-пленки... Вы  чувствуете,
стало прохладней? В скафандрах больше нет энергии на терморегуляцию.
     -- Значит, у нас теперь нет еды?
     -- И средств, чтобы очистить воду для питья.
     --  Зато у вас  остался  бластер,  -- воскликнула Эмили с  истерическим
смешком. -- И радиомаяк.
     --  И нож... -- произнес пилот  задумчиво. -- Значит,  все  мои надежды
отдохнуть пошли прахом. Придется действовать немедленно.
     -- Что вы собираетесь делать?
     -- Прежде всего переправиться на тот берег.
     -- Вплавь?
     -- Не совсем. По реке плывет много всякого хлама, оседлаем какую-нибудь
корягу.
     Земляне поднялись и побрели к реке. Эмили была  еще достаточно слаба, а
у Роберта болела каждая мышца, и он с содроганием думал о собственном плане.
Но, похоже, обстоятельства не оставили ему выбора.
     Зайдя по грудь  в  мутную  воду,  пилот остановился  в нерешительности,
затем резко снял шлем.
     --  Черт, я больше не могу! Я не Тантал,  в конце концов! -- он заметил
недоуменный   взгляд  Эмили,  но  не  счел  нужным  разъяснять  ей  античную
мифологию. -- Возможно, через пару часов я об этом сильно  пожалею, но... --
и он, наклонившись к воде, сделал несколько жадных глотков. -- Ну, теперь уж
точно обратной дороги нет. Мисс Клайренс, достаньте из моего ранца шприц.
     -- Вот он. Но разве вы не говорили об опасности передозировки?
     -- Говорил, -- Роберт поморщился, втыкая  иглу в вену. -- Теперь  у нас
на  все  несколько  часов.  На  это время  я стану  суперменом,  зато  потом
превращусь в полную развалину. Вперед!
     Им пришлось проплыть сотню футов, прежде чем  Роберт  ухватил  за ветку
неспешно плывущую  корягу.  К  счастью, это оказалась  именно  коряга, а  не
отдыхающее  речное   чудовище.  Кое-как   земляне  взобрались  на  неуклюжее
плавсредство. Некоторое время они гребли руками; затем Уайт, найдя, что  это
слишком медленно, сполз в воду за  "кормой" и, держась за две крепкие ветки,
изо всех сил заработал ногами. Эмили  тоже старалась, как  могла:  помимо не
совсем понятных слов пилота о нескольких часах, ее, уже знакомую с древесной
фауной, подгонял страх  перед обитателями глубин. В каждой  плывущей по реке
ветке ей мерещилась  чешуйчатая спина, роговой гребень, клешня или вытянутая
морда со многими  рядами страшных  зубов.  Но,  если в реке и впрямь обитали
крупные хищники, они, должно быть, не охотились  в ранние  утренние часы,  и
сорок   минут  спустя  пилот  и  его   спутница  благополучно  выбрались  на
противоположный  берег.  Эмили в  изнеможении растянулась на траве;  Роберт,
силы которого все еще прибывали  под действием медикаментов, взглянул на нее
крити