ая  сила  -- животный  архаизм. Цивилизованный  человек  должен
уметь нажимать на кнопки. Именно это она и  собиралась сделать. Но для этого
нужно спуститься по тросу на 15 метров вниз.
     Уже  на  втором метре она поняла, что нет нужды  спускаться,  перебирая
руками: перчатки скафандра предохранят ее  ладони от трения,  и можно просто
скользить вниз.  Через несколько секунд ее колени  ударились о плечи пилота.
Теперь, очевидно, следовало сесть  ему на плечи, достать из ранца радиомаяк,
включить его и ждать. Ждать  несколько часов, сидя на  плечах  у мертвеца...
Эмили передернуло.
     И в этот момент мертвец схватил ее за ногу.
     Девушка закричала и чуть не  выпустила трос. Роберт протянул руку выше,
ухватил  ее за  локоть и потянул вниз. Эмили пришлось  нагнуться,  их  шлемы
стукнулись друг о друга. Этого и надо было Роберту.
     -- У  меня  отказала  вся  связь,  -- услышала Эмили  его  голос. --  И
наружные микрофоны тоже. Так что, если хотите со мной побеседовать,  плотнее
прижимайтесь шлемом.
     -- Вы могли хотя бы рукой помахать! Я ведь уже думала, что вы погибли!
     --  Я недавно очухался.  У  этой птички неплохой удар.  Кстати, я  тоже
успел испугаться, что она вас слопала.
     -- Она сцепилась с  другой  тварью,  и  они растерзали друг друга. Но я
приятно удивлена, что вы обо мне беспокоились.
     -- О вас? Ничуть не бывало. Я беспокоился о своих миллионах.
     --  Пожалуй,  мне не следовало сюда  спускаться. Надо было оставить вас
висеть без всякой помощи.
     -- Пока что ваша помощь сводится к тому,  что вы сели мне на шею,  чего
я, кстати, ни одной женщине не позволял и впредь  не  намерен. Но, даже если
принять как рабочую  гипотезу,  что  вы в самом деле хотели мне помочь, а не
порыться в моем  ранце (Эмили почувствовала, что краснеет), подумали  ли вы,
как будете возвращаться на твердую почву, то есть ветку?
     -- Ну...  --  еще больше смутилась Эмили. Теперь, когда  она убедилась,
что   Уайт   жив,   коррингартийский  плен  перестал   казаться   ей   столь
привлекательным.
     -- Напрасно.  Один  из  наиболее универсальных принципов гласит: прежде
чем куда-то лезть, подумай, как будешь выбираться оттуда. К счастью для вас,
обо всем подумал я. Вы катались в  детстве на качелях? Наша цель  -- достать
вон до  той  ветки... раскачиваться буду я, а вы сидите смирно  и не падайте
вниз. И держитесь за трос, а не за мой шлем, я ж не вижу ни черта!
     Через несколько минут гигантский маятник  набрал достаточную амплитуду,
и Роберт, не слышавший  периодического визга  Эмили, так как их шлемы больше
не  соприкасались, смог  ухватиться  за крепкий сук.  Земляне  выбрались  на
ветку,  и  пилот,  оставив  Эмили приходить  в себя  после  раскачивания над
бездной,  полез  по  ветвям  наверх,  чтобы  отцепить  верхний конец  троса.
Вернувшись,  он  некоторое  время сидел, борясь с  головокружением, а  потом
решительно обернул трос вокруг ветки.
     -- Вы собираетесь лезть дальше? -- удивленно спросила Эмили.
     -- Конечно. Мы и так потеряли много времени.
     -- Вы с ума сошли! Вам, может, себя  не жалко, но я должна хоть немного
передохнуть после всех этих ужасов!
     --  Я сам не в восторге от  местной фауны. Но именно это вынуждает меня
как можно быстрее добираться до бластера.
     -- Ну и лезьте за ним один. Я остаюсь.
     Роберт поглядел на нее, затем снял шлем.
     -- Кое в чем вы правы. Мы можем отдохнуть и  при этом потратить время с
пользой. Надо восстановить радиосвязь.
     Наученный горьким опытом поисков  отвертки, Роберт захватил  с  корабля
инструменты  из ящичка.  Теперь он похвалил  себя за  дальновидность.  Минут
через сорок ему удалось починить внешние микрофоны и наполовину восстановить
связь: Эмили могла слышать пилота, а он ее -- нет.
     -- Что ж,  это наилучший  вариант,  -- прокомментировал Роберт  и надел
шлем, спасаясь от ответной тирады.
     Земляне  вновь  начали  спускаться,   придерживаясь  прежнего  порядка.
Некоторое  время Уайт молчал, затем  принялся  разговаривать, не  заботясь о
том, слушает ли его Эмили.
     --   К  счастью,  наш  единственный  нож  не  постигла  участь   нашего
единственного бластера. Он был пристегнут к моему поясу, когда прилетела эта
птичка. Любопытно,  почему  я так поздно ее  заметил?  Кажется, рассматривал
что-то интересное...  Вот  бы еще  вспомнить, что  именно!  Надо  было сразу
вернуться посмотреть. Жаль, далеко уже спустились.
     В этот  момент  он  вспомнил, но не стал  ничего  говорить.  Известие о
печальном  конце,  постигшем  на этой планете одного из представителей  вида
homo sapiens,  вряд ли могло поднять дух его спутницы. Конечно, это мог быть
и череп коррингартийца, но и такой вариант не слишком обнадеживал.
     В развилке гигантских ветвей возле главного ствола земляне остановились
перекусить  -- если этим  словом можно назвать  запивание водой  питательных
таблеток  -- а затем полезли дальше. По мере того, как слой листьев и ветвей
над их головой увеличивался, делалось все темнее, словно при погружении  под
воду. Ветви становились длиннее и толще, среди них стали попадаться сухие, с
отваливающейся корой, похожие на мертвые  земные  деревья. Листва здесь была
более редкой и менее зеленой, исчезли  яркие  цветы, с неровностей бугристой
коры  свешивались седые бороды  мха.  Мелкие  животные  тоже утратили  яркую
окраску верхних  ярусов и шныряли  меж  узловатых ветвей,  словно призрачные
тени. Не  только  Эмили,  но и  Роберт чувствовал себя неуютно при  мысли  о
царстве вечного мрака,  ожидающем их внизу. В этой  гнетущей атмосфере  даже
крики птиц, веселые и беззаботные наверху, казались резкими и зловещими.
     -- Разумеется, характер древесной фауны зависит от высоты, -- рассуждал
вслух Роберт.  --  Наверху много места  в воздухе, между  ветвями, и мало на
самих  ветвях. Поэтому  наверху нелетающие  животные  мелкие, а летающие  --
большие;  здесь должно  быть наоборот.  Это  хорошо,  поскольку  сами  мы --
нелетающие животные, и, значит, нам легче справиться с нелетающим хищником.
     Эмили не слушала. Пользуясь тем,  что пилот не может  ее услышать,  она
ругала на чем свет стоит его и себя -- за то,  что ввязалась в эту  дурацкую
авантюру. Внезапно очередная фраза Роберта оборвалась  на середине возгласом
страха и изумления.  Эмили вздрогнула и  наклонилась, всматриваясь в зеленый
полумрак,  в  который  уходил  трос,  но в первый  момент  ничего  не  могла
разглядеть.
     А  Роберт в этот  миг почувствовал,  как  толстая  лиана, за которую он
держался,  вздрогнула  и  напряглась под ее рукой.  В следующее мгновение он
понял,  что держится за  прекрасно  замаскированное гигантское  щупальце, но
было уже поздно. Бурые тугие кольца сжимающейся плоти обвили тело землянина.

15.

     Через несколько секунд Роберт  убедился, что сопротивляться бесполезно.
Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, не мог дотянуться до ножа на поясе.
Но кое-что в его положении обнадеживало: как ни старалось чудовище, скафандр
защищал человека от страшного давления, способного переломать кости крупному
животному. Щупальце пару раз ударило пилота о  крепкий сук, а затем потащило
в  сторону  главного  ствола.  Осознав,  что  пока  его  жизнь  под  защитой
скафандра, Роберт подумал о своей спутнице.
     -- Эмили! У меня  проблемы  с местной  фауной!  Не высовывайтесь  и  не
смотрите  сюда  --  вас  может  стошнить,  а  в  скафандре  это  смертельная
опасность! Сейчас  же уходите  с ветки, к которой привязан трос --  его  эта
зверюга  не порвет, а  ветку сломать  может! Все, не до вас! Ждите меня и не
хватайтесь за лианы!
     Щупальце, конвульсивно сокращаясь, тащило пилота  к огромному дуплу, из
которого,  как успел заметить  Роберт,  высовывалось  еще  несколько "лиан".
Перед  самым  дуплом  трос  натянулся, и  Роберт получил  возможность  более
внимательно изучить своего врага.
     Это был гигантский  бурый  мешок, лоснящийся от клейкой слизи, которая,
видимо, вместе с присосками позволяла ему держаться  в  дупле; контуры дупла
не давали возможности определить  истинных размеров существа,  но, вероятно,
ему бы не  составило  труда проглотить  корову. По всей видимости,  чудовище
было чем-то вроде громадного сухопутного спрута и проводило в дупле всю свою
жизнь,  раскинув  щупальца по  ветвям  в  ожидании добычи,  которую душило и
затаскивало  в  пасть.  Именно эту  огромную  разверстую  пасть, окаймленную
двойной кожистой складкой, и наблюдал теперь Роберт не более чем в метре  от
себя.  Внутри  пасти  извивались и  корчились  какие-то  мокрые  отростки  и
сочилась едкая слизь;  по  бокам из  кожаных складок глядели  два выпученных
тусклых глаза,  каждый  размером  с  кулак взрослого  мужчины; они  казались
слишком маленькими для такой громадной туши.
     Щупальце дернулось  еще  несколько раз, но  трос  держал крепко. Тем не
менее пасть  приближалась. Роберт понял, в чем дело:  столкнувшись  со столь
строптивой добычей, тварь вылезала из дупла. Обычно она оставалась в глубине
его,  так  что,  даже подойдя  к  дуплу вплотную, можно было  увидеть только
щупальца. но теперь  решила изменить  привычке и, словно разбухая на глазах,
издавая противные влажные звуки, конвульсивными движениями протискивало свою
бесформенную тушу через узкое, по  ее  масштабам,  отверстие. В то  же время
остальные щупальца  чудовища  не принимали участия в схватке: борьба с одной
жертвой не должна мешать поимке других.
     Неожиданно Роберт услышал треск,  и  его резко  рвануло  вперед. "Ветка
сломалась",  --  понял  пилот,  и  в   тот  же  момент  гигантская  пасть  с
отвратительным чавканьем  сомкнулась за его  спиной.  В  следующее мгновение
страшная  хватка  исчезла,  и  чудовище быстро  вытащило  из пасти щупальце.
Роберт упал во что-то мягкое и скользкое.
     Первым делом он  включил фонарик на шлеме.  Луч вырывал из мрака жирные
складки,  бугры, отростки мокрой багровой плоти. Все  это тянулось к пилоту;
пульсирующие стены  живой пещеры  и потоки  какой-то густой жидкости толкали
его вглубь гигантского чрева, Уцепиться было не  за что, с каждым мгновением
становилось все теснее. Роберт выхватил нож.
     В  этот момент трос вновь натянулся, и движение прекратилось. Очевидно,
ветка лишь надломилась, а не сломалась до конца. Фонарик выхватил из темноты
какую-то бесформенную желеобразную массу, из которой  торчали крупные кости.
В  огромном  желудке  хватало  места сразу  для нескольких жертв,  и процесс
переваривания длился по многу дней...
     Роберт с  размаху полоснул  ножом по нависшему над ним тяжелому  бугру,
усеянному брызжущими  едким  соком  пупырышками. Бугор дернулся, поднимаясь,
но, видимо, не получил серьезных повреждений: на ноже осталась только слизь.
Следующий удар оказался  результативнее:  нож отсек  бахрому мелких щупалец,
протянувшихся к  землянину. Темная  кровь  хлынула  на Роберта. Он продолжал
наносить удары, стараясь вонзать нож как можно глубже.  Это было нелегко: на
скользкой щевелящейся плоти было невозможно стоять, Роберт все время падал и
постоянно  должен  был  вытирать  рукавом от крови и мутной слизи прозрачную
пластину шлема. Поначалу казалось, что удары ножа не приносят эффекта:  хотя
обычно жертвы  попадали в чрево твари уже задавленными  насмерть, однако  их
переломанные  кости могли  ранить стенки желудка, это было в порядке  вещей.
Однако  Роберт резал  и  кромсал  в  одном и том  же месте,  углубляя  раны.
Желудочный сок чудовища начал разъедать  их,  и оно испытало настоящую боль.
Резкие  спазмы  швыряли  Роберта  из  стороны  в  сторону, тяжелые  отростки
хлестали его, но трос позволял держаться на месте. Пилот решил, что прорежет
себе путь на свободу, сколько бы времени это не потребовало. Однако вырезать
в мясе сквозной туннель  не понадобилось.  Углубившись  на  полметра, Роберт
добрался  до  крупной артерии. Настоящий  кровяной гейзер  сбил его  с  ног,
захлестнул  шлем,  завертел...  Роберт   зажмурил  глаза,  пытаясь  прогнать
тошноту,  и думая только о том,  как  не выпустить нож. Гигантское  чудовище
извивалось и корчилось в агонии.
     Наконец его движения стали  редкими  и слабыми. Уровень крови несколько
спал, и  Роберт  смог высунуть голову из черного  маслянистого  озера. "Надо
выбираться,  пока кровь  не загустела", -- подумал  он.  Но сделать это было
непросто: не только наклонная стенка желудка и подошвы ботинок, но и трос, и
перчатки  были  слишком  скользкими.  Уайт уже  совсем  отчаялся,  как вдруг
почувствовал, что его тащит наружу,  в  сторону пасти -- сначала медленно, а
потом все быстрее. Трос вновь помог ему: на  самом деле пилот  оставался  на
месте, а издыхающее чудовище, не в силах больше держаться у выхода из дупла,
сползало в глубину. Еще  несколько секунд -- и землянин легко выскользнул из
бессильной уже пасти, повиснув на тросе внутри дупла у самого его выхода.
     Где-то внизу раздался хлюпающий звук падения  чего-то  очень большого и
мокрого.
     Роберт посветил фонариком вниз. Дупло гигантского дерева было большим и
глубоким.. Дно этого  не менее  чем двадцатиметрового  естественного колодца
скрывал толстый слой костей, крупных и мелких. Теперь огромная  бесформенная
масса дергалась в последних корчах на костях своих жертв. Роберт в очередной
раз похвалил себя за предусмотрительность. Если бы он прикрепил трос к ветке
поменьше, и она бы сломалась, он был бы сейчас там...
     Ухватившись за край дупла,  пилот с трудом выбрался наружу.  Гигантские
щупальца бессильно  свисали  с  ветвей.  Одно из  них, подрагивая,  медленно
втягивалось в дупло.  Роберт  влез на громадный сук  и прикрепил к нему свой
конец  троса  -- чтобы,  если надломленной ветке  именно  теперь  вздумается
упасть, она  не потащила его  за  собой.  После этого  он  почувствовал, что
опасность, о  которой он говорил Эмили, как  нельзя более актуальна для него
самого. Едва Роберт успел снять шлем, как его вырвало.
     Более получаса с помощью больших листьев пилот отчищал свой скафандр от
крови  и слизи. Наконец  он лег  на ветку и пролежал так  неизвестно сколько
времени с  закрытыми  глазами,  восстанавливая  физические  и душевные силы.
Только потом он вспомнил о девушке.
     -- Эмили, -- произнес  Роберт  полусонно в микрофон шлема, -- я одержал
великую победу. Всякие  там Давиды, Геркулесы и  прочие истребители драконов
переворачиваются в  гробу от зависти. Спускайтесь ко мне, будете  изображать
восхищенную толпу.
     Он  снова  закрыл глаза  и  стал  ждать.  Но минуты  шли,  а  Эмили  не
появлялась.  Роберт подумал, что  радиосвязь  снова  могла отказать. Он снял
шлем и закричал, надеясь, что у его спутницы включены внешние микрофоны.
     --  Мисс  Клайренс!  Спускайтесь  сюда!  Вы  видите,  куда  идет  трос?
Крикните, что слышите меня!
     Ничего. Лишь легкий ветерок шелестит в листве.
     -- Эмили, что за дурацкие шутки! Мы не на пикнике! Здесь  действительно
опасно, тем  более что у  вас нет  даже ножа! Если  вы почемулибо не  можете
спуститься, подайте хоть какой-нибудь знак!
     Не дождавшись ответа,  и на этот раз, Роберт поспешно поднялся, отцепил
от сука трос и полез по  ветвям наверх. Вот  и ветка, на которой он  оставил
Эмили. Теперь она надломана, верхняя  петля троса содрала  часть коры. Здесь
никого не было,  но это  и  не удивительно:  Роберт сам  велел Эмили уходить
отсюда. Он отцепил и этот конец троса и вновь позвал свою спутницу голосом и
по радио.  И вновь ответом ему был шелест листьев и  заунывный крик какой-то
птицы.
     Держа нож наготове, Роберт  облазил  все ближайшие ветви и даже  обошел
вокруг главного ствола. Нигде не было никаких следов Эмили.

16.

     Роберт опустился на ветку. Следовало обдумать положение. Эмили Клайренс
могла сорваться и упасть вниз, или ее утащил какой-нибудь нелетающий хищник,
о которых Роберт столь легкомысленно отзывался  до встречи с одним  из  них,
или  она решила, что  он погиб,  и полезла одна вверх или  вниз, или  просто
уснула  в  укромном  месте, отключив внешние микрофоны  и  связь,  если  она
способна на такую  глупость... На  практике все  эти варианты  означали  для
Роберта одну из  трех  альтернатив: 1)  он найдет ее  живую; 2) он найдет ее
тело; 3) он не  найдет ее ни живую, ни мертвую. В первом случае он ничего не
теряет,  во  втором  --  теряет  не  только надежду на  миллионы,  но  и все
преимущества, предоставляемые наличием спутника в этом негостеприимном мире,
в третьем  -- плюс ко всему теряет находившуюся в ее ранце часть снаряжения.
Третий вариант был наихудшим, следовательно, из него и надо было исходить.
     Роберт  снял  ранец и провел ревизию  своего  имущества.  Трос, большая
часть  скоб, фотоэлементная пленка,  радиомаяк, кронштейн, избранный на роль
кувалды,  инструменты с  корабля,  нож,  аптечка,  баллончик с  водой  и три
пузырька   питательных   таблеток  (один   неполный).   Ах,   где  была  его
предусмотрительность, когда он позволил  ей укладывать ранцы! Он должен  был
взять себе все самое необходимое! Зачем ему  этот  дурацкий радиомаяк? Разве
он  хочет  вызвать коррингартийцев?  Надо  было  брать к  себе  нагреватель!
Столько скоб ему  вряд ли понадобится, а вот надувной плот пригодился  бы --
ведь он хочет добраться до реки.  Да  и, если  на то пошло, второй баллончик
воды  он  тоже  мог  взять  себе  и  выдавать Клайренс  на  привалах  строго
дозированные порции,  дабы она не растранжирила свой запас раньше времени...
Но что сделано  -- то  сделано. Роберт  посмотрел  на часы. Он будет  искать
Эмили в течение трех... нет, пяти часов. Если  поиски не увенчаются успехом,
он перестанет тешить себя иллюзиями и забудет о ее существовании. Ему нельзя
терять  времени -- запасов воды едва хватит на два  дня, при самом экономном
потреблении --  на  три... Конечно, у него  есть с собой таблетки, способные
избавить  местную воду  от многих ядов и микроорганизмов... но не от всех, и
потому  лучше,  если  это будет чистая вода реки, а  не  какой-нибудь тухлый
ручей лежащей внизу страны вечного мрака.
     Роберт поднялся,  надел ранец и вернулся к сломанной  ветви.  Он  снова
позвал Эмили, и  снова безрезультатно. Неожиданно ему пришла мысль разобрать
радиомаяк и использовать его  для починки  радиосвязи скафандра, но отбросил
ее:  даже  если  с  помощью  имеющихся  инструментов  удастся  демонтировать
незнакомые детали и разобраться в их характеристиках, это вряд ли что-нибудь
даст  --  ведь  маяк --  передатчик,  а  у  него разбит вдребезги  приемник.
Коррингартийцы,  как и земляне,  давно не  используют примитивных  элементов
вроде  отдельных  диодов  или  конденсаторов,  а  характеристики  микросхемы
попробуй измени...
     Роберт тщательно осмотрел  ветку.  Нет, ничего похожего на  оставленный
для него  знак. В  самом  деле,  Эмили  была слишком напугана его криком  и,
конечно, покинула  ветку  немедленно.  Очевидно,  она  не  стала прыгать  на
соседние ветви, а добралась до развилки у главного  ствола... Пилот проделал
этот  путь и остановился, соображая, куда она могла направиться дальше. "Она
знала,  что  меня  схватило  какоето  чудище;  стало  быть,  она постаралась
забраться как можно дальше от места предполагаемой  схватки, чтобы не  стать
следующей жертвой.  Кроме  того, она, вероятно,  захотела  уйти  с открытого
места, чтобы  не попасться на глаза этому или другому хищнику. Инстинктивное
желание спрятаться... наивное заблуждение:  на  открытом месте хищник  видит
тебя,  но и  ты видишь  его, а в укромном убежище  тебя может  ждать засада.
Вероятно, так и  случилось. " Однако с того места, где стоял Роберт, не было
видно какого-нибудь особенно укромного убежища: огромные корявые ветви ближе
к стволу  были  голыми и хорошо просматривались, а  вдалеке от  ствола,  где
блеклая  листва могла служить маскировкой  -- слишком  тонкими  и удаленными
друг от друга, путешествие по ним без страховки троса становилось дос