видом  улеглась на  полу у стены, спиной к пилоту,
подложив руки под голову. Уайт тоже закрыл глаза и лежал неподвижно, столько
времени, сколько, по его мнению, требовалось Сэндерсу, чтобы утратить всякий
интерес к происходящему в каюте. После этого Роберт встал и неслышно подошел
к девушке.
     -- Что  такое?  -- Эмили, которой  так  и не удалось заснуть, удивленно
смотрела на пилота, стоявшего над ней с консервной банкой в руке.
     -- Тсс! -- прошептал  он, наклоняясь к ней.  -- Я надеюсь,  что Сэндерс
спит,  но он  может спать недалеко от  включенного монитора, и не стоит  его
будить. Мне нужна ваша помощь.
     -- И не подумаю!
     --  Да  уступлю я вам койку, черт  возьми! Речь идет о  нашем спасении.
Видите отверстие на потолке?
     -- Да, это вентиляция.
     -- Именно.  Мне  туда не дотянуться. Я  подсажу вас, а вы закроете  его
крышкой от банки,  подсунете  ее под  решетку. И  постарайтесь замазать щели
остатками консервов.
     -- Но ведь каюта герметична! Мы задохнемся!
     -- Не сразу. Как только  состав  воздуха значительно изменится, датчики
системы  жизнеобеспечения зафиксируют это.  После  этого  автоматика сравнит
воздух внутри и снаружи каюты и, по идее, должна открыть дверь.
     -- Вы говорите -- по идее?
     -- Да, на военном корабле блокировка двери с пульта должна иметь высший
приоритет по сравнению с командами системы  жизнеобеспечения. Но  и  в  этом
случае будет подан сигнал тревоги. Совершенно очевидно, что у Сэндерса  есть
приказ доставить нас живыми. Значит, ему придется что-то делать...
     -- Я поняла, -- закивала Эмили.
     -- Вот и отлично. Забирайтесь, -- пилот нагнулся, уперев руки в колени,
и проворчал: -- Черт, опять я позволяю женщине сесть себе на шею.
     Когда Эмили взобралась ему на плечи, он подумал, что, вероятно, нашлось
бы  немало мужчин, которым подобное  доставило бы удовольствие, и лишний раз
подивился глупости человеческой.
     Через  пару  минут вентиляционное отверстие было довольно  основательно
перекрыто.
     -- О'кей, -- сказал Роберт,  распрямляясь. -- С помощью  скрытой камеры
можно видеть потолок?
     -- Нет, она расположена где-то наверху и направлена вниз.
     --  Значит,  есть  надежда,  что  Сэндерс  ничего  не  заметит   раньше
времени...  Теперь ложитесь на  койку и  постарайтесь выспаться, пока в этой
каюте еще достаточно кислорода.
     Сам Роберт не  хотел спать и жалел об этом. Через несколько часов сон в
отравленной атмосфере  уже не будет восстанавливать силы... Пилот сел на пол
в углу,  привалившись к смыкающимся стенам, и закрыл глаза. Ложиться  уж  во
всяком  случае  не  следовало  --  ведь  углекислый  газ  в  первую  очередь
скапливается  внизу. Спустя  какое-то  время  он  почувствовал сонливость --
может быть, в результате самовнушения, а возможно,  это  был первый  признак
кислородного голодания. Так или иначе, Роберт уснул.
     Проснулся он с  сильной  головной  болью.  Перед самым пробуждением его
мучал кошмар:  бесконечное вязкое болото, погруженное  в  серый полумрак, по
которому он  бредет,  с  трудом  переставляя ноги,  без цели, без надежды, и
будет брести  вечно...  Роберт  расстегнул  комбинезон  на груди и  принялся
обмахиваться  рукой,  но  волны  тяжелого,  спертого  воздуха  не  приносили
облегчения.  Пилот  встал  (от  этого  пульс его участился,  и  каждый  удар
отдавался болью в  висках), умылся гигиеническим раствором,  который  тек из
крана в умывальнике, и выпил из баллона несколько глотков воды, показавшейся
ему теплой и противной  на вкус. В этот момент Эмили застонала, зашевелилась
и села на койке. Вид у нее был бледный и несчастный.
     --  Кажется,  ваша   чертова  система   жизнеобеспечения   считает  нас
растениями,  способными  дышать углекислым  газом,  --  сказала  она  слабым
голосом.
     Роберт, если бы у него не болела так голова, непременно объяснил бы ей,
что растения, как и  все белковые  организмы, дышат кислородом, а углекислый
газ поглощают  лишь в  процессе  питания, но  вместо этого  он только бросил
взгляд  на часы и  проворчал: --  Да,  прошло  слишком  много времени...  Не
исключено, что мы уже в обычном пространстве.
     В этот момент в двери раздался щелчок.
     Роберт молнией метнулся к ней и рванул ручку, но дверь  не сдвинулась с
места. Как он и предполагал, замок был  заблокирован.  Это физическое усилие
дорого стоило пилоту; привалившись спиной  к двери,  он тяжело дышал, тщетно
массируя лоб и виски. Сперва он делал это обеими руками, потом опустил левую
так,  что  запястье оказалось возле  замка. Прошло  чуть больше минуты, и  в
замке снова что-то щелкнуло.  Дверь ушла в стену на пару сантиметров и снова
замерла. Роберт жадно глотал свежий воздух, проникавший через образовавшуюся
щель.
     -- Эй,  вы,  -- раздался снаружи голос Сэндерса. Поскольку  он  сам  из
нелепой перестраховки демонтировал панель связи  в каюте, а скрытая  камера,
естественно, не обладала репродуктором, говорить со своим пленниками он  мог
только  через  щель в  двери. -- Что  это  вы  там  затеяли  с  вентиляцией?
Немедленно приведите все в порядок.
     -- И не подумаем, -- ответил Роберт. --  Можешь заняться этим сам, если
хочешь.
     --  Надеетесь напасть на меня, когда я войду? Я и не собираюсь входить,
вы все почините сами. И не советую со мной спорить, я вооружен.
     -- Вы  не  посмеете  нас  убить,  --  усмехнулся пилот. -- У вас приказ
доставить нас живыми.
     -- На  вашем месте, мистер Уайт, я бы  не  был столь самоуверен --  мои
инструкции  касаются только мисс Клайренс.  Но я  действительно не стану вас
убивать.  Если вы,  Уайт,  сейчас  же не  подчинитесь,  я открою дверь ровно
настолько,  чтобы  прострелить вам обе ноги. А когда вы будете  валяться  на
полу,  визжать от  боли и  вонять горелым мясом,  я  свяжу  вашу  строптивую
подружку так, что она не сможет  пошевелить ни рукой, ни ногой, и оставлю  в
крайне неудобной позе до  конца полета. Надеюсь, вы оба  понимаете, что я не
шучу. Считаю до пяти. Раз. Два...
     -- Ну хорошо, хорошо, -- сдался Роберт, отходя от щели. -- Все равно он
стоит слишком  далеко  от двери,  чтобы я успел напасть на  него,  когда она
откроется, -- добавил он извиняющимся тоном, обращаясь к Эмили.
     --  Чертовски  верное  замечание,  --  рассмеялся  Сэндерс.  В  течение
следующих пяти  минут  он вдоволь  повеселился,  глядя через  щель,  как два
измученных,  задыхающихся  человека  пытаются  устранить  ими  же  созданную
неисправность.   Наконец  крышка  банки  выскользнула   из-под   закрывавшей
отверстие решетки, и вентиляция заработала с утроенной силой, спеша обновить
воздух в каюте.
     -- Ну вот, -- нравоучительно изрек Сэндерс, -- и не пытайтесь придумать
еще какую-нибудь глупость. Скоро мы прибудем на место.
     Дверь захлопнулась.  В  тот же  момент выражение  униженной  покорности
исчезло  с  лица  Роберта. Эмили поняла, что игра еще  не  проиграна.  Пилот
быстро подошел к двери и, держа руку у замка, принялся проделывать  какие-то
манипуляции  со своими  незаменимыми часами. Через  несколько  секунд  замок
щелкнул,  и  дверь наполовину уехала в стену. Роберт вышел в коридор. Эмили,
успевшая уже опуститься на  койку, вскочила  и устремилась за ним, но пилот,
стоя в дверях, преграждал ей путь.
     --  Как  вы  это  сделали? --  спросила  она, еще не понимая, что  Уайт
намеренно не дает ей выйти.
     --   Мои  часы   способны   не   только   регистрировать   почти   весь
электромагнитный спектр, но и передавать сигналы в широком диапазоне частот.
Сэндерс,  открывая  дверь,  пользовался дистанционным  управлением; я  засек
отпирающий сигнал и теперь воспроизвел его.
     -- Чудeсно; но, может, вы пропустите меня?
     -- Вам придется остаться. Если Сэндерс увидит,  что мы  оба исчезли, он
забеспокоится; а если не обнаружит  только меня, то, пожалуй, решит, что я в
туалете.
     И, прежде чем Эмили успела опомниться, дверь снова захлопнулась.

41.

     Впрочем,  дочь миллиардера  не слишком огорчилась таким поворотом дела:
выходило,  что  с  нее снова  снимается  всякая ответственность, и пилот все
сделает сам. Роберт, естественно, не был так спокоен. Он  понимал, что выйти
в коридор  -- это еще не значит оказаться на свободе: между ним и рубкой еще
несколько  дверей,  и  все они могут оказаться закрытыми.  Конечно, до рубки
следовало добраться  в  первую  очередь: если  корабль только  что  вышел  в
обычное  пространство или  вот-вот выйдет, еще не  поздно задать новый курс,
набрать   скорость  и  снова  нырнуть  в   транспространство   прежде,   чем
коррингартийцы на планете успеют что-нибудь понять. Горючего с лихвой хватит
на полет до Среднего космоса.  Вот только как справиться с Сэндерсом? Где он
сейчас находится и как собирается сажать корабль? Если у  него нет пилотских
навыков, то он, скорее всего, отдыхает у себя в каюте, полностью положившись
на автопилот: посадка на специально  подготовленную площадку по управляющему
лучу базы -- тривиальная задача, это  не то что посадить звездолет в горах в
районе вулканической активности или на плавучий остров в штормовом океане --
Роберт улыбнулся, вспоминая  эти свои подвиги. Но Сэндерс может находиться и
в рубке. В любом случае физическое состояние Уайта оставляло желать лучшего,
он был явно не готов к схватке с  вооруженным противником. Значит, следовало
передохнуть... но где?  Сэндерс,  конечно,  не  видел, как Роберт выходил из
каюты -- к этому времени майор-ренегат еще не мог успеть дойти до  монитора,
но  кто мешает  ему  теперь  с  помощью  скрытых  камер осмотреть  помещения
корабля? "Пусть решит, что я в туалете, --  вспомнил Роберт  и подумал: -- А
что,  это  идея! Я зайду  в  нашу  кабинку,  но не через нашу каюту, а через
соседнюю, с незаблокированной  дверью.  Тогда, даже если  внутри установлена
видеокамера, Сэндерс ничего не поймет и не заподозрит. " Пилот так и сделал.
Войдя в тесную  кабинку, он  сел на крышку  унитаза, прислонился к  запертой
двери и закрыл глаза.  Головная боль постепенно проходила, сменяясь приятной
расслабленностью...
     Роберт  проснулся,  почувствовав, что  теряет  равновесие. Черт возьми!
Конечно, теперь он чувствует себя гораздо лучше, но  сон вовсе не  входил  в
его  планы.  "Дошутился! "-подумал  пилот, вспомнив разговор об альтернативе
койки.  Сколько же времени  он потерял?  Роберт посмотрел на часы. Индикатор
глядел на  него пустым бельмом  без единой  цифры. Ну конечно,  он давно  не
подзаряжал аккумулятор, а  передача отпирающего сигнала потребовала больших,
по  меркам  часов, затрат  энергии.  Сколько же  у  него в  запасе  времени?
Возможно,  все уже  потеряно,  и корабль  сел на базе  --  не толчок  ли при
посадке послужил причиной пробуждения пилота? Роберт вскочил. В любом случае
следовало как можно скорее добраться до рубки.
     Ему повезло:  ни  одна  из  дверей  между  отсеками не была заперта  --
видимо,  Сэндерс  чувствовал  себя в полной  безопасности.  Вот,  наконец, и
последняя дверь.  Есть  ли кто-нибудь внутри, и если  да, знает  ли он,  что
происходит снаружи? Роберт  приготовился к прыжку и нажал кнопку. Не  успела
еще дверь наполовину отъехать в сторону, как он ворвался в рубку.
     Сэндерс был там. По  всей видимости, он был занят чем-то  более важным,
чем наблюдение за мониторами  скрытых  камер, так как вторжение пилота  было
для  него  полной   неожиданностью.  Однако   коррингартийский  шпион  сразу
сориентировался  -- он  понял,  что  не  успеет, сидя в кресле,  вытащить из
кобуры  пистолет и  навести его  на  Уайта, поэтому  выскочил  из  кресла  и
отпрыгнул  в сторону.  Удар  Роберта пришелся по  воздуху.  Пилот  с размаху
налетел на пульт и быстро повернулся к своему врагу, который уже наставил на
него оружие.
     -- Давай, стреляй, -- подбодрил его Роберт.  --  Только не забудь,  что
попадешь не  только в меня, но и в пульт за моей  спиной, -- к этому времени
пилот уже успел бросить взгляд на экраны и понял, что прибыл слишком поздно:
корабль уже  шел  на посадку. Однако в такой ситуации любая неисправность  в
системе управления могла оказаться гибельной.
     Сэндерс   попытался   обойти   пилота   сбоку,   но  Роберт   мгновенно
передвинулся, по-прежнему оставаясь между своим врагом и пультом.  Имперский
агент поспешно отступил, опасаясь, что Уайт может выбить у него оружие.
     --  Эй, хватит  изображать  героя, -- сказал Сэндерс. -- Ты  ничего  не
выиграешь, если мы разобьемся.
     -- Разве автопилот не посадит корабль? -- удивился Роберт.
     -- Сигнала с  планеты нет.  Не знаю,  почему. Я  знаю  только примерные
координаты базы, надо сажать вручную.
     -- Может, планета не та? -- предположил Роберт.
     --  Не  говори глупостей. Корабли имперского флота -- это  тебе не твой
"Крейсер". Раз уж ты здесь, я хочу предложить сделку.
     -- Да неужели?
     -- Ты посадишь  корабль на некотором  расстоянии  от базы,  а я позволю
тебе уйти  и  взять с собой все, что  сможешь унести. Кроме  Эмили Клайренс,
конечно, -- добавил Сэндерс, вспомнив древнюю легенду.
     -- Ха! И что я буду делать на имперской планете?
     -- Это уже твои проблемы. Ты уже угнал один корабль, угонишь и другой.
     -- Ну нет, второй раз та же хитрость не пройдет, особенно  если учесть,
что  ты предупредишь персонал базы. У меня другое предложение.  Я  возвращаю
корабль  на  орбиту,  ты  катапультируешься  в  спасательной капсуле,  а  мы
улетаем.
     -- Ты, кажется, забыл, что пистолет все еще у меня.
     -- Ты, кажется,  забыл, что когда корабль врежется в планету, это будет
слабым утешением.
     -- Я могу и сам посадить корабль.
     -- Вот как?
     --  Да,  просто  ты можешь  это сделать  лучше.  Я  не  хочу  повредить
звездолет.
     -- Трогательный имперский патриотизм!
     -- Ты прекрасно знаешь, что я  -- патриот Империи ничуть  не  в большей
степени, чем Земли. Что не мешает мне получать деньги и от тех, и от других.
Разве свободные пилоты рассуждают не так же?
     -- Почти. Но я не думаю, что ты стал шпионом из-за одной  жадности. Это
слишком рискованно. Наверняка тебя обошли чином или что-то в этом роде.
     По мелькнувшей в глазах Сэндерса ярости Роберт понял, что не ошибся.
     -- Хватит заговаривать мне зубы, Уайт! Садись  за  пульт, или  я вышибу
тебе мозги.
     "Давно бы  мог это сделать, --  подумал Роберт. -- Физически он сильнее
меня,  но,  держа в руках пистолет, он  не хочет  затрачивать усилий. Вывод:
оружие не всегда полезно. "
     -- Мы же  еще не пришли  к соглашению, -- напомнил  пилот,  по-прежнему
стоя спиной  к пульту и нащупывая  нужные  ручки управления. Сэндерс заметил
его движения и шагнул вперед. Роберт рванул ручку.
     Корабль резко  швырнуло вбок.  Ни Уайт, ни Сэндерс не устояли на ногах.
Яркий луч сверкнул над головой пилота, едва не опалив кожу. Сэндерс ударился
о  стену и едва не выронил  оружие. Прежде, чем он успел выстрелить еще раз,
Роберт снова дотянулся  до  пульта и  бросил корабль в крутой вираж. Сэндерс
отлетел  к  двери  и распластался на ней. Уайт  не последовал  за  ним  лишь
потому, что изо всех сил вцепился в подлокотник кресла.  Сэндерс выстрелил и
снова промазал --  перегрузка мешала ему прицелиться. Роберт, скользя ногами
по полу, превратившемуся в отвесную стену, подтянулся к краю  пульта и повис
на  рычагах. Сэндерса ударило о потолок,  и  он выпустил  пистолет. Один  из
рычагов,  за  которые  держался  пилот,  с  треском  вырвало  из  пульта,  и
перегрузка вновь изменила направление. Роберт упал на пол, ударившись ногами
о спинку кресла. Пистолет Сэндерса разбил один из экранов,  а сам он  рухнул
недалеко  от  пилота,   сильно   стукнувшись  головой  о   пульт.  Двигатель
выключился,  и наступила невесомость. Пилот, держась за кресло, повернулся к
своему врагу, но тот уже не мог причинить  ему вреда. Тело Сэндерса медленно
поворачивалось в воздухе, и большие круглые капли  крови, вытекавшей из раны
на голове, расплывались по рубке, колыхаясь, словно ртуть.
     Роберт включил двигатели на малую мощность, кое-как выровнял корабль  и
ощутил, наконец, пол под ногами. Только  тут  он заметил, что в рубке мигают
желтые  аварийные  транспаранты  и  слышится  характерный  свист.  Очевидно,
выстрелы  Сэндерса пробили  корпус,  и воздух уходил  в  пробоины. Звездолет
находился еще в слишком высоких слоях атмосферы.
     Роберт  еще  уменьшил  тягу  двигателей,  тормозивших  спуск. Он  успел
вспомнить,  что   потеря  сознания  при   декомпрессии  наступает  быстро  и
неожиданно. После этого  в глазах  у  него  потемнело, колени подогнулись, и
пилот повалился на пульт. Корабль, никем не управляемый, падал на планету.

42.

     Когда  пилот  очнулся,  желтые  транспаранты  по-прежнему мигали,  хотя
давление уже нормализовалось. У Роберта кружилась голова и звенело в ушах; в
первый  момент он не мог вспомнить, где он и что происходит. Когда же он это
вспомнил,  то  вскочил  так  быстро,  что  едва снова  не потерял  сознание.
Конечно,  слабая  тяга  двигателей  и  трение  о  воздух  уменьшили скорость
корабля,  но  она все  еще  была слишком  высокой, а до поверхности  планеты
оставалось меньше двух километров...
     Роберт упал в  кресло, одновременно выжимая почти максимальную тягу. Он
знал, что вряд ли  выдержит  коррингартийский  максимум, но даже это "почти"
далось  ему  нелегко. Когда невероятная тяжесть расплющила тело  пилота,  он
вдруг  подумал,  что  без  знания  физики  нельзя  придумать  даже  сносного
загробного  мира. Фантазии древних об аде  ограничивались огнем и льдом;  но
настоящий  ад  --   это  перегрузка...  Через  несколько   секунд  даже   не
коррингартийские  цифры  на  индикаторах,  которые  он  почти  не  видел,  а
интуиция,  выработавшаяся за множество посадок, подсказала  пилоту, что тягу
можно  уменьшить.  С  трудом  он  сдвинул  руку, пригвожденную перегрузкой к
приборной панели. Наступившие после этого 3 g показались почти невесомостью.
Теперь Роберт получил возможность взглянуть на планету, точнее, на крохотный
ее участок,  открывавшийся с двухсотметровой  высоты. Из космоса поверхность
планеты напоминала  лунную --  именно  такая ассоциация возникла  у  пилота,
когда он ворвался в рубку и увидел обзорный экран. Теперь стало понятно, что
"кратеры"  -- это вовсе  не мертвые  геологические  образования, а небольшие
леса, росшие  среди необъятной  степи почему-то правильными  окружностями. У
Роберта, который  не терпел ничего непонятного  и  привык  всему  отыскивать
объяснения, мелькнула  догадка, что дело здесь в  особенностях вегетативного
размножения,  при  котором потомки  вырастают из  отростков  прародителя  на
определенном расстоянии от него; сами  же деревья-прародители, оказавшиеся в
центре кольца, со временем отмирают и разрушаются.
     Из-за   выломанного   рычага   способность  корабля  к   маневру  резко
ухудшилась, поэтому Роберт был очень рад убедиться, что звездолет опускается
не на скалы,  не в трещину, не  в море, а  на  мирную равнину, почти в центр
одного из лесных  колец. Казалось,  сама природа сделала это место идеальной
посадочной  площадкой. Пилот  плавно уменьшил ускорение,  уже  не  глядя  на
приборы. В таких условиях грех было не добиться  на глаз  классических "трех
нулей" -- нулевой тяги и нулевой скорости на нулевой отметке высоты.
     Посадочные опоры  коснулись почвы, еще недавно густо заросшей травой, а
теперь опаленной  дюзами. Двигатели смолкли.  Роберт  откинулся в  кресле  с
видом мастера, только что завершившего очередной шедевр.
     Но в следующий  миг  он  с  ужасом  осознал,  что  движение  корабля не
прекратилось. Звездолет замер  лишь на мгновение,  а теперь снова опускался.
Сначала нижние, а затем и средние обзорные экраны заполнила клубящаяся муть.
Роберт схватился за ручки управления, чтобы снова взлететь, но в этот момент
корабль мягко качнуло, и он остановился уже окончательно.
     Роберт  понял