его пульс: неужели стойбище где-то рядом?
     Рельеф  стал  заметно  ровнее;  самые  высокие  стебли  едва  достигали
трехметровой  высоты.  Слонобыки здесь  уже не  встречались  -- должно быть,
такая  трава  казалась им слишком чахлой  --  и Роберт хотел  уже  повернуть
обратно,  как   вдруг  заметил  в  стороне   поднимающийся  в  небо   дымок.
Приглядевшись, он разглядел еще несколько; в отличие от  темного дыма земных
костров, эти были какими-то полупрозрачными и плохо различимыми.
     --  Эмили!  --  окликнул  пилот,  но ответа не  было. Неужели  контакты
передатчика все-таки отвалились? Впрочем, это был бы еще не худший  вариант.
Постоянно  оглядываясь,  буквально на  цыпочках Роберт  двинулся  в  сторону
дымов.  Когда  высота  травы  снизилась до  двух  метров,  он  пополз. Через
двадцать минут пилот увидел стойбище.

52.

     Как  и  имперская  база,  становище  туземцев  располагалось  на ровном
участке, очищенном от травы. Невдалеке  виднелся кольцевой лес. Роберт, лежа
на границе зарослей под прикрытием небольшого бугра, наблюдал за  поселением
аборигенов  в  бинокль. Стойбище состояло  из нескольких  десятков обтянутых
шкурами шатров, похожих на большие индейские вигвамы. Они располагались безо
всякого видимого порядка: не было ни "улиц", ни "площадей". Расстояния между
шатрами были достаточно велики,  чтобы между ними мог легко пройти слонобык,
и в самом деле, несколько этих огромных животных, почему-то не отправившихся
пастись  вместе  со всеми, свободно разгуливали по стойбищу, не представляя,
по-видимому,  опасности  для  резвившихся  между жилищами  детей.  Несколько
взрослых  туземцев,  ростом  чуть  уступавших  человеку,  готовили  пищу  на
кострах.  Роберт  внимательно  рассматривал  в  бинокль  коренных   разумных
обитателей планеты.
     Эти существа действительно были рептилиями или, по крайней мере, стояли
к ним очень близко; во  всяком случае, их тела  имели температуру окружающей
среды,  в  чем  и  убедился  пилот,  настроив  часы на  прием  инфракрасного
излучения.  Слонобыки,  напротив, были  теплокровными.  Туземцы,  как  и  их
животные, имели три пары конечностей, но четверорукими их можно было назвать
лишь с натяжкой. Их нижние конечности были ногами, лишенными даже рудиментов
пальцев,  а  верхние  -- руками (одну  из таких  рук пилот  нашел  на базе),
средние же конечности выполняли промежуточную  роль:  их короткие  и толстые
пальцы годились для грубой работы, но, когда эти пальцы были сжаты в кулаки,
туземцы  использовали средние  конечности  как опору при ходьбе и  беге, что
придавало  им в этот момент отдаленное сходство с кентаврами. Уайт  подумал,
что  подобная   анатомия  весьма  совершенна,  ибо  позволяет   осуществлять
разделение функций и  не искать компромисса между силой и ловкостью: работа,
требующая  грубой  силы,  выполняется  средними  конечностями,  а  тонкая  и
аккуратная  --  верхними. У  туземцев не  было хвостов  и волос;  головы  их
выглядели карикатурой  на  человеческие, скорее  страшной,  нежели  смешной.
Вечно  улыбающаяся широкая пасть рептилии и контрастировавший с ней холодный
взгляд расставленных под странным углом  немигающих  глаз производили жуткое
впечатление.
     Туземцы не носили одежды -- не будучи теплокровными, они не нуждались в
ней.  Исключение  составляли  лишь кожаные ремни,  на  которые подвешивалось
оружие   и  другие  полезные  инструменты.  "Первой  одеждой,   которую  они
изобретут,  будет защитный костюм, -- подумал Роберт, --  причем для них это
будет столь же революционное изобретение, как колесо. Кстати, похоже, колеса
они тоже не знают -- во всем лагере ни одной повозки. Должно быть, слонобыки
никогда не ходят в упряжке -- они достаточно сильны, чтобы возить любой груз
на спине. "
     Пилот взглянул  на индикатор  бластера. Несмотря на частую  стрельбу по
пути,  заряда  еще  могло  хватить  на  непрерывный  огонь  в течение  почти
получаса. В принципе  более  чем  достаточно,  чтобы превратить  стойбище  в
пепелище. Однако нельзя начинать  бой, не  выяснив, где Эмили --  она  может
находиться в любом из шатров. Кроме того, туземцы  могут оказаться не такими
уж безответными  -- не следует забывать, что в их руках  находятся трофейные
бластеры, и не исключена возможность, что после боя с коррингартийцами самые
смекалистые аборигены поняли, как  пользоваться  их  оружием. Впрочем, может
оказаться,  что это  вовсе не  то племя, которое  разгромило базу. Эта мысль
прежде  не приходила в голову  Роберту,  но она не вписывалась  в  наихудший
сценарий, и пилот отверг ее. В наихудший сценарий вписывалась другая идея --
что это вовсе не то племя, которое захватило Эмили... Так или иначе, девушка
по-прежнему не отвечала на  запросы. Уайт был  в  растерянности: он полагал,
что главная трудность -- добраться до становища, а там  благодаря радиосвязи
он  легко  найдет Эмили. Что  же  делать  теперь?  Нельзя же открыто войти в
селение и обыскивать шатры -- на такое еще  можно решиться, если тебя кто-то
прикрывает,  но  не  в  одиночку.  В  состоянии, близком  к отчаянию, Роберт
переводил бинокль с одного вигвама  на другой. Неожиданно он заметил  то, на
что не обращал  внимания раньше -- на противоположной  стороне стойбища было
вырыто несколько ям. Конечно, их предназначение могло быть  самым разным, но
трезвый ум Роберта сразу осознал, что пленника куда логичнее держать  в яме,
чем в вигваме, поскольку из ямы труднее  бежать. И уж  тем более вряд ли кто
станет  держать  в  своем  жилище  пойманное   крупное  диковинное  животное
(последнее  рассуждение,   впрочем,  отдавало  антропоморфизмом)  Во  всяком
случае,  это был  шанс. Роберт  подумал,  не подождать ли до  темноты  -- но
полностью  стемнеть  должно  было  не  раньше  чем  через  полдня  (земного,
разумеется), и к тому  же налет на базу показывал,  что темнота  туземцам не
помеха. Пилот в последний раз безуспешно попытался вызвать Эмили и осторожно
двинулся вокруг стойбища.
     Когда он подобрался к ямам поближе, выяснилось, что они находятся вовсе
не на самом краю селения. Немного поколебавшись, пилот спрятал свой  ранец в
траве, так как без  него  было  легче и перемещаться,  и прятаться.  Роберту
пришлось красться между шатрами, замирая  при каждом шорохе  и  благословляя
местную эволюцию за то, что она не  создала собак. Впрочем, это убедило его,
что  в ямы, по крайней мере, не сваливают отбросы -- иначе они находились бы
за пределами стойбища. Наконец, никем не замеченный, он подполз к первой яме
и заглянул внутрь.
     Там было пусто.  Роберт даже осветил стены и пол фонариком шлема, но не
увидел ничего  примечательного.  Он чертыхнулся  и  пополз  ко  второй  яме.
Ничего. "По закону подлости  мне придется осмотреть их все, " -- подумал он,
подбираясь к третьей.
     Эмили была  там.  Она  сидела, прислонясь к  отвесной  земляной  стене,
связанная  по рукам  и ногам  кожаными ремнями. Роберт  сразу понял  причину
радиомолчания  девушки: на ней  не было шлема. Не было при ней и ранца. Уайт
поспешно включил свой внешний микрофон, переделанный в динамик. При этом его
движении в яму посыпалась земля, и пленница подняла голову.
     -- Роберт!
     --  Тише,  тише,  здесь полно  туземцев. Мне  ужасно стыдно выступать в
пошлой и презираемой мною роли героя, но я явился вас спасать.
     --  Наконец-то!   --   это  было  сказано  без  всякой  издевки.  Эмили
действительно уже начала терять надежду.
     -- Они сумели снять ваш шлем?
     -- Они пытались  меня  раздеть,  -- заявила Эмили с возмущением, -- но,
разумеется, кроме шлема у них ничего не вышло.
     -- Держу пари, что вы об этом жалеете, -- не удержался Уайт.
     -- Какая  чушь!  -- только еще  не  исчезнувшая благодарность  к своему
спасителю помешала Эмили высказаться резче.
     -- Вовсе не чушь. Все женщины -- эксгибиционистки.
     -- Много вы знаете женщин! -- попыталась уязвить его Эмили.
     --  Достаточно, чтобы  не  стремиться  узнать их  больше, --  парировал
Роберт. -- Вся история женской  моды -- это история борьбы климата, морали и
гигиены с  желанием женщины ходить голой. Нынешние облегающие комбинезоны --
только новый компромисс в этой борьбе.
     -- Комбинезоны -- это удобно,  практично  и  красиво!  Мужчины тоже  их
носят!
     --  Да, но мужской комбинезон делается не из такого тонкого материала и
не обтягивает так каждую неровность тела.
     --  Послушайте, может, мы потом  продолжим дискуссию?  Может, вы сперва
вытащите меня отсюда?
     -- Я  за этим  и пришел, -- кивнул Уайт. -- Но  прежде нам надо уладить
одно дело.
     -- Какое еще дело?
     -- Видите ли,  пятидесяти миллионов мне  никак не  хватит на  остров. Я
ведь не хочу охотиться с дубиной  на горных козлов --  мне нужен  там  дом с
полностью  автоматизированным  обслуживанием.   Это  никак  не  меньше   ста
миллионов.  И раз уж ваш  отец так скуп, недостающую сумму придется уплатить
вам.
     -- Вы с ума сошли! Вы намерены торговаться здесь и сейчас?!
     --  Разумеется,   ибо  ваше  нынешнее  положение   как   нельзя   более
способствует вашей сговорчивости.
     -- Вы него...
     -- Тихо, тихо. Во-первых, вас могут услышать наши гостеприимные друзья,
а во-вторых, я могу обидеться. Советую вам не терять времени и соглашаться.
     -- Но вы хоть понимаете, что мое личное состояние отнюдь не так велико,
как у моего отца? Конечно, когда-то я унаследую...
     -- Так ведь недаром говориться, что  дети платят за грехи отцов. Как бы
бедны вы ни  были, 50 миллионов  наскребете. Возможно,  вам  удастся уломать
своего папашу, и он компенсирует вам потери. Во  всяком  случае, это гораздо
более вероятно, чем то, что я уговорю его увеличить премию.
     --  Вы согласны на ценные бумаги? -- Эмили  чувствовала, что Уайт  и не
думает шутить.
     -- Сожалею, мисс Клайренс, но я не занимаюсь биржевыми спекуляциями. Вы
знаете, что я не игрок. Пятьдесят  миллионов долларов --  или  вам  придется
выбираться отсюда самостоятельно.
     -- Вы не сделате этого!
     -- Хотите проверить?
     --  Ну  хорошо.  Я  согласна. Но я никогда  не встречала более наглого,
циничного, бессердечного...
     -- Мисс Клайренс, из-за  вас я рискую жизнью, а это дороже любых денег.
Итак?
     -- Но я уже сказала, что согласна!
     -- Не настолько уж я  плохо  знаю женщин, чтобы верить им на слово. Мне
нужна расписка.
     -- Вы что, не видите, что у меня связаны руки?
     -- Спереди, а не за спиной. Это не помешает.
     -- Но у меня нет ни ручки, ни бумаги!
     -- У меня есть. Я всегда ношу такие вещи с собой.
     Роберт положил бластер  и полез  в  карман. В  тот же момент удар копья
отшвырнул его оружие в сторону. Пилот резко вскочил, оборачиваясь, и увидел,
что окружен туземцами.

53.

     Cхватка  с  существами,  не  считавшими  физическую силу  архаизмом, не
заняла  много  времени. Через минуту Роберт уже лежал на земле, связанный по
рукам и ногам, а тонкие пальцы верхних рук одного из воинов ощупывали шейный
обод его скафандра. Раздался щелчок, затем еще  один, и пилот лишился шлема.
После этого двое туземцев подхватили пленника сильными средними конечностями
и спихнули в яму.  Несмотря на то, что Роберт успел кое-как сгруппироваться,
падение более чем с трехметровой высоты было не слишком приятным.
     -- Вы не ушиблись, сэр? -- изысканно-вежливым тоном осведомилась Эмили.
     --  Не очень, благодарю вас, -- невозмутимо ответил Роберт. -- Кажется,
нашу сделку придется временно отложить. Моя ручка осталась наверху.
     -- Если бы не ваша беспредельная жадность!...
     --  То  же  самое я  могу  сказать вам. Если  бы вы не  торговались так
долго... Ладно, в подобной ситуации нет  ничего глупее взаимных упреков. Нам
надо выбираться.
     -- Вы знаете, как это сделать?
     -- Разумеется. Только  надо немного подождать, пока наши друзья утратят
к нам интерес и отойдут от ямы.
     Однако  "друзья"  оказались не  столь  легкомысленны,  как  предполагал
Роберт. Сверху послышались скребущие и шуршащие  звуки, как будто  по  земле
волокли  что-то тяжелое.  Затем  в  яму посыпался  песок,  и  над  ее  краем
показался   грубо   обработанный   толстый   деревянный  брус,   с   которым
перекрещивались еще  несколько таких  же. Эта конструкция рывком сдвинулась,
затем еще и еще, и вскоре  выход из ямы был  полностью перегорожен  огромной
решеткой  из каменного дерева. Масса этого  сооружения  составляла не  менее
полутонны; к тому же здесь оно весило больше, чем на Земле.
     -- Да, -- печально произнес  Роберт, вытряхивая песок и землю из волос,
-- я  всегда говорил, что они смышленые ребята.  Я-то надеялся, что  один из
нас выберется, встав на плечи другому, как только мы избавимся от ремней, но
эту хреновину так просто не сдвинешь. Ладно, займемся хотя бы ремнями.
     Пилот  полагал, что два человека, имея достаточно времени, почти всегда
смогут  освободить  друг  друга от пут; но это  был тот самый  случай, когда
"почти" не считается. Ремни были  не просто  очень  туго затянуты и завязаны
сложными  узлами,  но  и  пропитаны  каким-то  клейким веществом. И  хотя  к
скафандру трудно  что-нибудь приклеить -- его материал  химически инертен  к
большинству растворителей -- но витки ремней прочно слиплись друг  с другом,
а  узлы  превратились  в  сплошной монолит,  и землянам  пришлось,  наконец,
отказаться от бесполезных попыток освободиться.
     --  Черт возьми! --  воскликнул  Роберт,  тяжело  дыша. -- Одно дело --
говорить об уважении к достойному противнику, а совсем другое -- иметь с ним
дело! И ведь это какие-то дикари, не знающие ни металла,  ни колеса! Сколько
времени они возились с вашим шлемом?
     -- Минут пять.
     -- А с моим несколько секунд.  Эти  сволочи быстро обучаются...  Думаю,
они  бы и со скафандром в конце  концов справились, если бы  знали, что  это
такое.
     -- То есть?
     --  Они  же  не  пользуются  одеждой.  Когда  им не  удалось снять  ваш
скафандр, они, вероятно, решили, что это ваша кожа. Исходя из этого, с  моим
они уже ничего не пытались сделать.
     -- Но ведь они уже имели дело с коррингартийцами.
     -- Те были в простой униформе или доспехах, их  снять  куда легче. И, я
полагаю,  аборигены   достаточно   умны,   чтобы  заметить   разницу   между
коррингартийцем и человеком.
     -- Послушайте, Уайт! Наверное, несмотря на  ремни, мы можем вылезти  из
скафандров? Тогда наши руки и ноги будут свободны.
     -- Этим мы добьемся только того, что лишим себя последней защиты, а она
нам еще  пригодится... Хотел бы я знать,  что они собираются с нами  делать.
Эмили, они пробовали вас кормить?
     -- Нет.  Привезли сюда и сбросили в яму.  И не давали ни воды, ни пищи,
хотя я пыталась объяснить им, что хочу пить.
     --  Гм... В таком случае, вряд ли  они  собираются нас  съесть. И, надо
полагать, из ямы здесь тоже не выпускают?
     Эмили поняла, что он имеет в виду, и покраснела.
     -- Не  смущайтесь,  мисс Клайренс,  тут  уж не до приличий цивилизации.
Когда возникнет необходимость,  просто  попросите  меня отвернуться.  (Эмили
возблагодарила судьбу за то, что  ей по крайней мере не придется просить его
расстегнуть  и  застегнуть  ее  скафандр  и  комбинезон).  Да,  -- продолжал
рассуждать   Роберт,   --  в  разных  дурацких  фильмах,  конечно,   красиво
расписывают  эту ублюдочную  романтику, а  на деле  все сводится к тому, что
людям с высшим образованием придется сидеть в собственных фекалиях.
     -- Но  ведь не  собираются же  они просто уморить нас  в  этой яме!  --
воскликнула Эмили, чуть не плача.
     --  Вероятно,  нет:  это   было   бы   слишком  прозаично   для   столь
изобретательных существ, --  сказал Роберт и лег на землю. -- Они  придумают
что-нибудь похуже.
     -- Но что вы собираетесь делать?
     -- Спать.
     -- Спать? Сейчас? Когда нам угрожает гибель?
     -- Старайтесь не думать об этом. У нас нет шансов выбраться отсюда... а
я  слишком устал,  когда  спешил сюда.  Вам тоже  следует  отдохнуть. Доброй
ночи... хотя оба эти слова не подходят к ситуации.

54.

     Роберта разбудил  ком  земли,  упавший в дюйме  от  его головы. Туземцы
отодвигали решетку.
     Пилот  заметил,  что  в  яме стало  темнее,  да и  цвет неба изменился,
превратившись из линяло-голубого в темно-синий. Очевидно, долгий планетарный
день подходил к концу.
     Убрав решетку, аборигены  спустили в яму два длинных  шеста с  большими
костяными крюками на концах. Этими крюками пленников подцепили за  связанные
руки и вытащили наверх. Уайт увидел  заплаканное  лицо Эмили;  она  и теперь
всхлипывала.  Неожиданно  Роберт  испытал  нехарактерное  для  себя  желание
сказать  ей что-то утешающее, но так и не нашел, что именно. Он отвернулся и
взглянул на багровое солнце, почти  касавшееся горизонта. Очевидно, туземный
ритуал  предписывал совершать  церемонии  на  закате  --  впрочем,  судя  по
отсутствию в стойбище пленных коррингартийцев, также и на восходе. Подходили
все  новые  туземцы, и  вскоре возле  ямы собрались  если  не  все  взрослые
представители  племени, то, по  крайней мере, большая их часть. Несмотря  на
отсутствие  у них одежды, Роберт не разглядел каких-либо  половых признаков;
впрочем, судя по  отсутствию существенных внешних различий, все  собравшиеся
аборигены  принадлежали к  одному полу, а скорее всего, были гермафродитами.
Пилот с усмешкой вспомнил теорию одного из земных ученых,  утверждавшую, что
цивилизация гермафродитов не может быть воинственной.
     Не было слышно никакого барабанного боя, но  это не значило, что ритуал
должен  обойтись  без  музыки.  У  многих  туземцев  в  руках  были  трубки,
вырезанные из стеблей гигантской травы; Роберт сначала принял их за  духовое
оружие, но потом понял, что это музыкальные инструменты наподобие флейт.
     Подвели двух оседланных слонобыков. Хитроумные конструкции, укрепленные
ремнями  на  спинах  животных,  позволяли  ехать  на каждом из  них  десятку
туземцев;  но на этот раз лишь по одному аборигену вскарабкалось на сиденья.
Концы шестов, лишенные крюка, прикрепили к седлам, после чего седоки дернули
поводья,  привязанные  к  кольцам,  продетым  в  уши  огромных  животных,  и
процессия тронулась в сторону кольцевого леса.
     Едва землян выволокли за пределы стойбища, музыканты  принялись играть.
Тонкие длинные пальцы их верхних  конечностей перебирали отверстия  флейт, и
мелодия была не лишена  красоты; но она раздражала Роберта  больше,  чем все
остальное  -- ему слышалась  в  ней  даже  не торжество, а  насмешка.  Пилот
подумал, что если согнуть связанные ноги, а потом резко оттолкнуться ими, то
можно  сорваться с крюка;  но в окружении  десятков туземцев  в этом не было
никакого смысла.
     Из своего  положения Роберт не видел, куда  движется процессия; он лишь
понимал, что конечная цель находится на востоке, потому что заходящее солнце
все время  оставалось  точно  сзади.  Вскоре над  головой пилота  показались
кривые ветви  деревьев,  и  Роберт  понял, что их тащат  по просеке  в центр
кольцевого леса. Ужас комом подкатил к горлу пилота:  хотя он и  не  ждал от
туземцев ничего хорошего, перспектива быть  утопленным в  болоте  показалась
ему особенно отвратительной.
     Через некоторое  время,  однако, ветви  кончились,  а  почва попрежнему
оставалась достаточно  твердой,  чтобы выдержать слонобыка. Очевидно, далеко
не  каждый местный лес имел болото в центре.  Наконец движение замедлилось и
остановилось.  Подошедшие  туземцы  поставили  землян  на ноги,  и  пленники
увидели центр поляны. Эмили вскрикнула, Роберт закусил губу.
     Коррингартийцы  были  здесь  --   вернее,  то,  что  от  них  осталось.
Восемнадцать  копий, воткнутых в землю остриями вверх, образовывали круговой
частокол  вокруг центрального  столба. Каждое  копье  поддерживало в стоячем
положении тщательно очищенный от мяса скелет -- хотя и явно не человеческий,
но  гуманоидный.  Лишь  г