азмерах, что нападали на людей. Их
поместили в закрытую долину, где чаки и анаконды достигли огромных
размеров.
   Регари жили на земле несколько лет.
   (Дословно сказано: несколько периодов дождей. - Примечание переводчика
проф.
   Э.Грасильяму).
   Потом они покинули землю. Улетели на своих прозрачных пирогах с
золотыми крыльями.
   Регари улетели. Сказали, что вернутся.
   Регари улетели. Увезли с собой на Рильфу красавицу Гим и Глада.
   Регари улетели. Их кровь осталась в жилах лакори - кровь посланцев
неба. В честь регари лакори воздвигли храмы, обелиски, вырубили из скал
статуи.
   Так было.
   Так надо помнить всегда."
   - Записал, мой мальчик? Ну вот и еще одна мурия расшифрована. Насколько
быстрее работать вдвоем. Француз сразу додумался до этого и подучил себе
помощника, а я все один и один. Теперь, Жоан, перепиши все начисто, потом
поставь вот под таким углом пластинки, чтобы свет падал сбоку, вооружись
сильной лупой и подробно опиши все, что видишь на рисунке, проступающем
изнутри. Вот там, видишь, какие-то люди, животные... Что ни говори, но мой
старинный друг, покойный Гароди, сделал великое открытие, найдя ключ к
письменам древних лакори. Эх, Элиас, Элиас! Какой это был светлый ум! Как
жаль, что он ушел от нас. Скоро и мне придется отправляться, как
говорится, в светлые чертоги небытия.
   - Что за печальные мысли у вас, сеньор Грасильяму?
   - Как же не печалиться, мой мальчик, если остается так мало времени, а
многого еще не сделано...
   Профессор Грасильяму был прав: ему оставалось мало времени.
   Он был очень стар. Косматая седая голова и руки тряслись, ноги
отказывались носить высохшее костлявое тело. Лишь глаза, живые и умные,
горели на морщинистом лице, свидетельствуя о том, что в этом одряхлевшем
теле бьется пытливая мысль.
   - Давай, Жоан, немного отдохнем, поболтаем. С тех пор, как умер Гароди,
мне просто не с кем бывает поболтать. Луи Пэйн оглох и тоже торопится
записать как можно больше из собранного им фольклора лакори. Порой я
просто поражаюсь его памяти и работоспособности... Ах, Жоан, Жоан, если бы
ты знал, как я рад, что ты здесь со мной, с нами! Оставить кафедру в
столичном университете только для того, чтобы заняться изучением мурий
лакори - это не каждый сможет.
   - Да полно, сеньор Грасильяму, - смутился Жоан. - Разве вы сами не так
же поступили? А я - ученик профессора Гароди, кому же, как не ученику, и
надлежит продолжить его дело?
   - Правда, правда! Спасибо, малыш! Кстати, ты не сердись, что я называю
тебя, профессора, "малышом" и на "ты". Не обижайся. Для меня ты остался
таким же милым синантропом, каким и был двадцать лет назад. А где другой
синантроп, твой русский друг? Ты знаешь ли что о его судьбе?
   - Саор стал крупным советским геологом, вот уж много лет ищет на севере
Сибири нефть. Последнее письмо я получил от него в конце пятьдесят
девятого года. Он писал, что ваши записки, которые маршал Рондон перед
смертью завещал переправить на хранение в Советский Союз, где они не будут
использованы, как писал в завещании маршал, "во зло обреченным
лакорийцам", находятся в государственном архиве. Полностью их опубликуют
лишь через пятьдесят лет.
   - Рондон был не только великим защитником угнетенных племен, но и
мудрецом.
   Запомни и мой наказ: тексты расшифрованных мурий надо отправить в
Россию... Ну, я разболтался. Давай продолжим работу. Я же страшный эгоист.
Не успел ты приехать, осмотреться, а я сразу же засадил тебя за мурии. Но
ведь мне так мало осталось времени, а пока я жив, тебе надо освоить
технику расшифровки мурий. Ну, записывай!
   "Так было.
   Лакори жили в долине Золотого Дракона, в долине своих предков, которые
построили удивительные дворцы и храмы.
   Однажды ночью раздался страшный грохот. Обрушились скалы и здания. Реки
вышли из берегов, затопили долину. В нескольких местах земля треснула,
словно высушенный на солнце плод, и глубокие пропасти поглотили людей и их
жилища.
   Это пробудился от сна вулкан Лооб.
   Оставшиеся в живых лакори искали спасения в скалах и на вершинах
деревьев.
   Пробудившийся вулкан разрушил горную цепь, отделявшую долину Золотого
Дракона от долины Злых Чаков.
   Чудовища, населявшие эту отрезанную от мира местность, устремились в
долину Золотого Дракона.
   Оставшиеся в живых лакори бежали от них на новые места.
   Долина Золотого Дракона опустела. В ней остались лишь хищные чаки и
анаконды.
   Так было.
   Так надо помнить всегда."
 
 
 
   Француз умирал. Он полулежал, тяжело дыша, откинувшись на кожаные
подушки. Его правая рука покоилась на плече подростка, сидевшего у его ног
и с грустью глядевшего в глаза умирающего. Вокруг стояли верные друзья,
встревоженные, убитые горем. Время от времени Ленда подносил ко рту
умирающего какое-то пахучее питье, и тогда Пэйн делал облегченный глубокий
вздох, открывал глаза. В его глазах снова загоралось изумленное восхищение
красотой расстилавшейся перед ним Долины Изобилия, его второй родины.
   - Ленда, старый мой друг, искусный врачеватель, - сЛабым голосом
проговорил Пэйн. - Ты стараешься облегчить мои последние минуты. Спасибо
тебе! Мне так легко дышится. Я чувствую, как за моей спиной вырастают
крылья... Я сейчас полечу на них ввысь, к вашим предкам регари...
   Француз глубоко вздохнул, попытался улыбнуться.
   - Лакастра, мудрый вождь, достойный сын великого Макалуни. Я счастлив,
что судьба свела меня с тобой и с твоим народом. Я многое записал, что
слышал от вас, но это далеко не все. Это сделает твой сын Мартино,
которому ты передал свое второе имя и ум. Не правда ли, mon garson? - Пэйн
ласково погладил подростка по голове. - Он всегда был моим прилежным
учеником. Но этого мало.
   Когда вернется из мира желтоголовых Ингла, пошли Мартино и еще
нескольких юношей учиться в Россию. Только там они узнают то, чего не
знали мы - секрета сделать всех людей счастливыми...
   Силы покидали француза. Он закрыл глаза. Ленда снова поднес питье. Веки
Пэйна дрогнули, стали медленно приподниматься, но и когда они открылись
совсем, не сразу зажглись мыслью глаза.
   - Мсье Грасильяму, не надо кусать бороду. Мы с вами, как и Гароди,
можем гордиться: жизнь свою прожили не напрасно. А вы, отважные мушкетеры
- Руи, Антонио, Кано, Отега, Лоренцо - вы-то чего носы повесили? Выше
головы, кавалеры!
   За ваше давнишнее прошлое вас никто не может упрекнуть. Вы заслужили
уважение тем, что охраняете эту невероятной ценности древнюю культуру
лакори... лакори...
   И снова погасли глаза, медленно закрылись веки, тело обмякло. Ленда
хотел поднести питье, как вдруг Пэйн открыл глаза, приподнялся.
   - О, как легко... Я улетаю... На Рильфу... - и вдруг с неожиданной
силой начал декламировать:
   О Франция, мой час настал: я умираю!
   Возлюбленная мать, прощай: покину свет, - Но имя я твое последним
повторяю.
   Любил ли... кто тебя... сильней... меня?.. О нет! -  
 и умер, не закончив песни.
 
 
 
   Лакастра и Жоан стояли на вершине потухшего вулкана Лооба. Перед ними
расстилалась вытянутая с юго-запада на северо-восток овальная долина -
Долина Регари, сверху походившая на гигантский стадион. В середине этого
"стадиона"
   виднелся ослепительно белый шар, от которого на некотором расстоянии
один за другим отходили три таких же ослепительно белых концентрических
круга. От третьего, самого большого, сначала по долу, а затем по склону
горы, убегала ровная параболическая линия. Это было искусственное
сооружение, походившее на лыжный трамплин.
   По другую сторону шара виднелся сверкающий ромб, а за ним вертикально
поставленный цилиндр, увенчанный опрокинутым вниз острием конусом.
   Весь этот "стадион" с геометрическими фигурами, резко выделявшимися на
красной почве, был обрамлен темно-зеленой каймой кустарника.
   - Значит, это и есть стартовая площадка межзвездных кораблей регари? -
спросил Жоан. Лакастра кивнул головой.
   - В этой же долине, в склонах окружающих гор находятся подземные
хранилища. Что в них хранили регари - неизвестно. По велению Макалуни,
которое он высказал перед смертью, мы перенесли туда саркофаг-пирогу с
останками Таме-Тунга, драгоценности из храма, мурии и даже Золотого
Дракона. Последнее было особенно трудным. Нам пришлось уничтожить всех
чаков. Руи со своими молодцами доставил даже противотанковые мины, на
которых подрывались чаки.
   - Заметьте, сеньор Кольеш, - продолжал Лакастра, - на стартовой
площадке ничто не растет: ни трава, ни кустарник. Даже птицы не летают над
ней. Долина лишь по краям поросла странными растениями, которых я нигде в
других местах не встречал.
   Давайте спустимся вниз...
   Внизу Лакастра провел Жоана в пещеру, заставленную ящиками, достал из
одного ящика просторные балахоны, обшитые тонкими золотыми пластинками, и
золотые шлемы с прозрачной полусферой впереди. В таком одеянии, бряцая
золотыми пластинками, они направились к центру долины.
   Растения действительно были странными. Толстые мясистые темно-зеленые
листья, похожие на кактусы без колючек, подымались прямо из земли, чем-то
напоминая пальцы человеческой руки. Они были усыпаны мелкими цветочками,
состоящими из пяти нежно-зеленых лепестков, тоже сложенных в виде пальцев
ладони, напоминая цветок монстеры.
   "Уж не было ли и это растение завезено с другой планеты? - подумал
Жоан. - Не потому ли лакори так чтят этот цветок?"
   Вблизи, с земли, "трамплин" казался еще более величественным. Изумляла
строгая красота и лаконичность устремленной ввысь сверкающей линии,
обрывающейся в небе.
   Столь же впечатляющими выглядели и сфера и цилиндр.
   Концентрические круги были сложены из каких-то ячеек, похожих на
пчелиные соты; ячейки заполнены темно-красными шарами величиной с
теннисный мяч.
   Едва Лакастра с Жоаном подошли к кругу, как шары начали темнеть еще
больше, стали почти черными, а потом посветлели и приобрели нежно-розовый
оттенок.
   Но еще более поразило Жоана превращение в самой сфере. Этот огромный,
диаметром около пятнадцати метров шар, вначале казался безжизненным, точно
стеклянный шар, наполненный белым дымом. Но едва Жоан и Лакастра подошли
ближе, как дым стал улетучиваться, и в глубине сферы возникло какое-то
движение.
   Вначале Жоану показалось, что вся внутренность сферы затянулась
тончайшим муаровым занавесом. Вдруг точно ударила молния, и внутренность
сферы вспыхнула фиолетовым светом и на этом темно-фиолетовом, почти черном
фоне, среди множества маленьких мерцающих звезд, появилось семь крупных
сверкающих светил созвездия Плеяд.
   Жоан с Лакастрой обошли сферу вокруг, и с любой стороны созвездие было
хорошо видно. Видение исчезло, и сфера опять превратилась в безжизненный
матовый шар, как только они отошли на несколько шагов.
   Гигантский ромб был сложен из множества прозрачных пластин, каждая
величиной с развернутый лист книги. Каково их назначение - угадать было
нельзя.
   Дальше за ромбом стоял цилиндр диаметром около пяти и высотой около
пятнадцати метров, выходящий из-под земли. Едва Жоан с Лакастрой подошли к
нему шагов на пятьдесят, как опрокинутый конус загорелся рубиновым цветом,
словно уличный светофор. Жоан захотел подойти поближе, но почувствовал,
что путь ему преградила какая-то невидимая упругая масса. Лакастра сказал,
что если бы на них не было балахонов с золотыми пластинками, то они
потеряли бы сознание и упали. Сфера и цилиндр излучают энергию, не
известную людям.
   Лакастра сказал, что, по словам стариков, сфера не всегда показывала
только созвездие Плеяд. Иногда наблюдались какие-то странные, то
пустынные, то горные, то морские ландшафты со строениями и животными, еще
более удивительными и страшными, чем чаки. Но последние годы видения стали
очень редкими. Иногда конус издавал протяжные звуки, похожие на:
"Р-и-и-ль-фа! Р-и-и-ль-фа!", почему лакори и дали это название одному из
светил созвездия.
   - Великий вождь, - сказал Жоан, потрясенный всем виденным, - я твердо
верю, что со временем будут разгаданы все тайны Регари. Но сейчас, мне
кажется, человечество еще не созрело для таких открытий. И все-таки надо
попытаться узнать, что за новый вид энергии излучает этот конус. Может,
попытаемся пригласить сюда честных физиков-энтузиастов, которые займутся
исследованиями. А тем временем пусть лакорийские юноши овладевают
знаниями, учатся в школах.
   Возможно, кое-что откроют нам еще мурии. Перед нами - непочатый край
работы. И я готов отдать все силы, всю жизнь этому делу.
   - Спасибо, мой друг, - тихо ответил растроганный Лакастра.
 
 
 
   Солнце в зените. Обезьяны попрятались под широкие листья пальм,
броненосцы ушли в глубокие норы. Болота затянуты знойным маревом. Сельва
дремлет в жаркой истоме: не шелохнет ветка, не дрогнет лист.
   Кто-то идет по звериной тропе. Кто?
   По звериной тропе идут люди.
   Один, два, три... пять... десять...
   Движения их неторопливы, уверенны. В том, как они ступают след в след
между сухими ветками, не потревожив ни одну из них, как бесшумно оставляют
за собой густые сплетения тростника и бамбука, чувствуется опыт жителей
джунглей, всегда готовых ко всяким неожиданностям.
   Вооружение у всех десятерых одинаково - на груди автомат, на поясе
мачете и несколько гранат, за спиной сумка с патронами, - а одежда разная.
Девять человек - пятеро загорелых бородатых мужчин лет по пятьдесят и
четверо юношей одеты в пестрые маскировочные халаты и такие же пробковые
шлемы; на ногах у них высокие ботинки на шнурках. Лишь шедший впереди
пожилой лакориец с пером вождя в волосах обнажен по пояс. Торс его
раскрашен цветными глинами, кожаные штаны унизаны тесемками, на ногах
мягкая обувь из сыромятной кожи. Это - Магара. Время, испытания, дружба,
завязавшаяся с молодцами Руи, сгладили былые мрачные черты его лица, но он
остался серьезен, неулыбчив. Замыкал отряд Руи, сильно постаревший, но,
как и раньше, щеголеватый, подтянутый, жизнерадостный.
   Отряд выходит на поляну, посредине которой воздвигнуто странное
сооружение, похожее на огромный рыцарский шлем, - некогда усыпальница
великого вождя Таме-Тунга. Только теперь храм пуст и по краям площадки не
стоят каменные изваяния невиданных существ. Лишь перед входом в храм, как
и раньше, на камне, покрытом изумрудным мхом, греется на солнце большая
ящерица-дракон - Хранительница Великих Тайн.
   Почти одновременно с разных сторон площадки из зарослей появляются два
отряда индейцев, вооруженных кто чем: огнестрельным оружием, копьями,
луками, духовыми ружьями. Они подходят к паперти храма, откладывают в
сторону оружие, становятся на одно колено и мысленно возносят молитву
Хранительнице Великих Тайн. Белокожие - те, что в маскировочных халатах, -
молча отходят в сторону, ожидая, когда кончится обряд моления.
   Потом все радостно приветствуют друг друга, чинно рассаживаются в круг,
закуривают трубки и начинают вести разговор мужей-воинов.
   Новости хорошие. Вождь калапало Ходи Тихо сообщил, что в междуречье, за
которым ведет наблюдение его племя, никто из чужаков не появлялся. Вождь
соседнего племени Аоро Идущий По Своей Тропе рассказал, что, когда они с
сыном на днях охотились возле Раны Земли, высоко-высоко в небе пролетела
железная птица, оставив позади длинный белый хвост, который долго не
расплывался в небе.
   - Что высоко летел - это хорошо. Ему, значит, не до нас. Хуже, если
появится низколетящий самолет. Тогда надо стараться не упускать его из
виду. А если он сядет где-нибудь, сразу же дать нам знать, - сказал Руи.
   У Магары тоже добрые вести. В районе Долины Изобилия никто не
появлялся. Все оживились, когда Магара передал от имени брата и великого
вождя Лакастры приглашение в Долину Изобилия на празднества выбора невест.
   Празднества состоятся в дни полной луны.
   - Великий вождь Лакастра сказал: пусть придут все, кто хочет выбрать
себе жену или мужа. Пусть юноши покажут свою ловкость, смелость, ум, а
девушки - красоту, умение, прекраснодушие. На празднестве любящие сердца
найдут друг друга, и всем нам будет радостно, весело, хорошо.
   - Эх, счастливое вы поколение! Завидую вам, - хлопнул по плечу Антонио
сидевшего рядом молодого воина и вздохнул: - А мы растеряли свою молодость.
   - Не вздыхай, Антонио, - рассудительно сказал Руи. - Трудная нам
досталась молодость, зато мы обрели спокойную старость. И кончим жизнь не
в кандалах, а свободными кабальеро под собственным кровом, оставив после
себя вон каких бравых сынов. Правда, вот Лоренцо наказал бог за то, что он
большую часть жизни провел за чисткой ногтей: наградил дочерью.
   - То-то ваши парни глаз не сводят с этого "божьего наказания", - кивая
головой в сторону смутившихся парней, усмехнулся Лоренцо.
   Переговорив обо всем, отряды разошлись в разные стороны, назначив
следующую встречу через неделю.
   И снова стало тихо на поляне.
   Где-то шумит водопад. В стороне задумчиво покачиваются рубчатые листья
пальм.
   Поляна опустела.
   Лишь на замшелом камне застыла священная большая ящерица-дракон -
Хранительница Великих Тайн.
   Тишина.
   Звериная тропа пуста...
 
 
 
   "Так было.
   ..............................................
   Так надо помнить всегда".