и проницательными глазами располагало к
себе. На какой-то миг профессору показалось, что он уже где-то встречал
такие же глаза. Внешность незнакомца разбудила какие-то тревожные, но не
совсем ясные воспоминания.
   - Извините, профессор, я не сообщил вам в письмах своего имени, -
сказал больной, морщась от боли и прикасаясь ладонью к вискам. -
Во-первых, оно бы вам ничего не сказало, а во-вторых, у меня есть причины
не слишком часто упоминать его. Теперь я готов посвятить вас в свою тайну.
Только прежде расскажу легенду о двух индейцах из племени тамойо. Их звали
Арари и Лакури. Они жили в разных селениях, оба были молоды и отличались
огромной физической силой. Однажды произошло наводнение, вода стала
угрожать их жилищам. Чтобы спастись от беды, они решили сбросить с горы
огромный камень, который преградил бы путь воде. Но, повторяю, они жили в
разных селениях и каждый из них не знал о замыслах другого.
   Арари и Лакури начали толкать камень с разных сторон, не замечая друг
друга.
   Камень не выдержал и раскололся, похоронив под обломками двух
богатырей. Не кажется ли вам, профессор, что если бы они объединили свои
усилия, то несчастья могло бы и не произойти?
   - К чему эта сказка? - недовольно спросил профессор.
   - Мы с вами находимся в положении Арари и Лакури, с той только
разницей, что камень еще не рассыпался и не задавил нас обоих.
   - Кто вы, черт возьми! - не выдержал Грасильяму. - Мне кажется, что я
где-то вас встречал, и даже слышал ваш голос, но никак не могу припомнить,
где и когда это происходило...
   - Что ж, профессор, напомню вам еще одну историю. Это уже не легенда. -
Больной с трудом приподнялся с подушек, наклонился к профессору и
вполголоса добавил: - Вспомните исход вашей экспедиции на Топажос...
   Профессор Грасильяму отшатнулся:
   - Могуена! - прошептал он.
   - Нет, профессор, Могуена - миф. А меня зовут Мартино. Запомните:
Мартино...
 
 
 
   Это было шесть лет назад. Экспедиция в составе профессора Грасильяму,
его помощника и девяти индейцев-носильщиков и проводников исследовала
верховье реки Топажос - одного из притоков Амазонки. В девственных
джунглях экспедиция искала развалины древнего храма или города, который,
по рассказам индейцев, должен был находиться где-то в долине у истоков
этой реки. Три месяца люди провели в пути, испытывая невероятные лишения.
Вьючные мулы давно пали от укусов ядовитых насекомых, и полубольные люди
вынуждены были тащить поклажу на своих плечах.
   Никаких развалин экспедиция пока не нашла. Ей оставалось исследовать
плато у истоков реки Телис-Пирис - притока Топажоса. Еще несколько дней, и
она достигает цели. Странное происшествие расстроило планы руководителя
экспедиции - профессора Грасильяму.
   Рано утром исчезли два индейца-проводника. Профессор не мог поверить,
что эти добрые и преданные парни сбежали: все время они безропотно
переносили тяготы путешествия. Не было оснований думать и об их гибели -
несмотря на самые тщательные поиски, трупов не обнаружили.
   В полдень того же дня два носильщика пошли к реке за водой и тоже не
вернулись.
   Оставшиеся индейцы перепугались. Они отказались идти вперед, заявив
профессору, что их товарищи стали жертвами Могуены и поэтому надо отсюда
скорее выбираться.
   О Могуене, загадочном существе-вампире, жившем в глухих джунглях, среди
индейцев и негров - искателей каучука ходила недобрая слава. Могуена
заманивал людей в леса и болота и высасывал из них кровь.
   С большим трудом профессор уговорил подчиненных продолжать путь.
   Через день исчезли еще три индейца-носильщика. Казалось, они
провалились сквозь землю. И снова Грасильяму сумел развеять страхи своих
спутников.
   - Цель близка, - убеждал он, - только движение может нас спасти.
   Мужествен был руководитель экспедиции, но и у него пробежали по спине
мурашки, когда как-то вечером он услышал, как из глубины джунглей раздался
протяжный крик:
   - Несчастные! Вы идете на свою погибель! Уходите на юг...
   - Это Могуена, - зашептали индейцы, дрожа от страха.
   Сколько ни уверял профессор, что если уж Могуена - вампир, то он не
станет предупреждать людей об опасности, но носильщики потребовали
возвращения.
   Профессору пришлось уступить.
   Несколько дней экспедиция проблуждала в джунглях. Измученные люди
оказались перед лицом неминуемой гибели. Вечером, когда они лежали возле
костра, размышляя о своей горькой судьбе, из чащобы снова раздался
таинственный голос:
   - Несчастные! Вы идете неправильно. Я укажу вам путь. Будьте
внимательны!
   Утром профессор, которого мужество не покинуло, сделал несколько шагов
в сторону, откуда доносился таинственный голос, и обнаружил на одном из
деревьев свежий глубокий надрез. Пройдя еще немного, он нашел второй
надрез, а за ним и третий. Это был путь, указанный неизвестным
доброжелателем.
   Странное путешествие по зарубкам продолжалось несколько дней. Отряд
забрел в такие непроходимые дебри, что люди, бывалые путешественники по
сельвасам, потеряли ориентировку. Зарубки на деревьях исчезли...
   И тогда из чащи вышел индеец.
   Он был высок, строен, хорошо сложен. Правильные черты лица с
выразительно горящими, проницательными глазами, светлый цвет кожи делали
его похожим на сильно загорелого европейца. Принадлежность к аборигенам
южноамериканских лесов выдавали его одеяние, состоявшее из коротких
кожаных штанов с тесемчатой бахромой, оружие - копье и татуировка синей и
красной тушью в виде цветка монстеры чуть выше локтя...
   Индеец знаком предложил удивленным людям следовать за ним.
   Через несколько дней он вывел отряд к главному руслу реки Топажос и там
так же таинственно исчез, как и появился.
   Все эти дни проводник хранил молчание и лишь когда надо было указать
направление или же предупредить об опасности, он бросал два-три слова.
   Суеверные носильщики со страхом смотрели на проводника, стараясь
держаться от него подальше. Профессор пытался было заговаривать с ним, но
индеец молчал.
   Что это за человек, Грасильяму так и не мог узнать, но в одном он
почему-то был уверен: таинственный незнакомец стремился увести экспедицию
подальше от истоков Телис-Пириса. Почему?
 
 
 
   Какое-то время профессор Грасильяму внимательно разглядывал
полулежавшего перед ним человека.
   - Что же вам угодно, сеньор Мартино? - наконец спросил он.
   - Я знаю, профессор, вы всю жизнь отдали раскрытию тайны племени
лакори, но вам не всегда сопутствовали удачи...
   - Напрасно вы считаете меня каким-то неудачником, - вдруг ощетинился
Грасильяму.
   - Знайте, сеньор, я самый счастливый человек на земле. Гипотеза
профессора Грасильяму, увидите, восторжествует!
   - Мне кажется, - пытался слабо улыбнуться Мартино, - для полноты вашего
счастья не хватает пустяка: увидеть своими глазами живого лакорийца.
Правда?
   Грасильяму встрепенулся, насторожился: не насмехается ли над ним
Мартино.
   - У вас есть основания утверждать, что лакорийцы до сих пор сохранились?
   - Самые веские, но дело не в этом.
   - Черт возьми! - не выдержал профессор. - Как не в этом? Что же может
быть важнее!
   - Вы, кажется, хорошо знакомы с профессором Гароди, директором
Национального музея? - невозмутимо спросил Мартино.
   - Да, он - мой друг!
   - В таком случае, вы слышали, что на него было совершено покушение? Я
знаю человека, который совершил это покушение.
   На лбу профессора проступила испарина.
   - Почему же вы не заявили в полицию?
   - Это исключается.
   - Я вас не понимаю...
   Мартино, не обращая внимания на волнение профессора, тем же спокойным
голосом продолжал:
   - Известно ли вам, профессор, что в день покушения на сеньора Гароди у
него находилась одна вещь...
   - Какая вещь?
   - Так вот, запомните: это и есть самое важное. Сеньору Гароди эта вещь
едва ли не стоила жизни и причинит еще немало бед, если все мы будем
поступать, как...
   Арари и Лакури. Вы меня поняли, профессор?
   - Послушайте, Могуена, Мартино, или... как вас лучше называть? Вам не
надоело ломать мне голову всякими загадками? Я, кажется, был достаточно
терпелив...
   Мартино негромко рассмеялся, но тут же лицо его исказилось от боли, и
он приложил ладони к вискам. Прошло несколько минут, пока он снова смог
заговорить.
   - Дорогой профессор, я пригласил вас именно для того, чтобы вы больше
не ломали голову над всякими загадками. Очень трудное положение, в котором
я сейчас оказался, вынуждает меня обратиться за помощью...
   В этот момент дверь в палату приоткрылась, и вошел новый посетитель.
Это был профессор Элиас Гароди.
 
 
 
   Эваристо Грасильяму и Элиас Гароди были старыми друзьями. Их дружба
зародилась еще в колледже. Потом они вместе участвовали в археологической
экспедиции Макса Шмидта, производившего раскопки "кухонных куч" возле реки
Каракараи, и оба едва не погибли при наводнении. Это сблизило их на всю
жизнь.
   Эваристо Грасильяму, как и Элиас Гароди, был убежденным холостяком,
целиком отдавшимся науке. Увидев входившего в палату друга, Эваристо сразу
же забросал его вопросами:
   - Ты? Как? Здоров? Зачем сюда?..
   - Обо всем по порядку, дружище, не торопись. Только я вышел из
больницы, как получил это письмо и сразу же помчался сюда, - сказал
Гароди, протягивая распечатанный конверт. Письмо оказалось копией такого
же, какое получил и Грасильяму. Друзья вопросительно посмотрели на
Мартино, о котором в первые минуты встречи они даже позабыли.
   Мартино представился профессору Гароди, извинился за доставленное им
беспокойство. Он хотел еще сказать что-то, но в палату вошел старший врач.
   - Сеньор, - обратился он к Грасильяму недовольным голосом. - Я разрешил
вам свидание не больше двадцати минут, а вы устраиваете здесь чуть ли не
научное заседание. Прошу, сеньоры, оставить больного в покое. Он нуждается
в отдыхе.
   Милости просим завтра!
   Смущенные ученые попятились к двери.
   - Одну минутку, доктор, - остановил врача Мартино. - Извините, сеньоры.
Мне действительно трудно говорить сейчас. Давайте отложим наше свидание до
завтра, а пока вам небезынтересно будет познакомиться с тем, что я здесь
записал. - И Мартино протянул Грасильяму свой блокнот...
   - Ну, что скажешь, дружище, обо всем этом? - спросил Гароди, когда они
шли к ближайшей стоянке такси.
   - Чрезвычайно странная личность этот Мартино, но он заслуживает
серьезного внимания. Кстати, что с тобой произошло, старина? Где Жоан?
   Гароди вздохнул и вместо ответа предложил поискать укромный уголок, где
можно было бы перекусить и обо всем спокойно потолковать.
   - Нет ничего проще: пойдем ко мне в отель, - сразу же согласился
Грасильяму, сам нуждавшийся в пище и отдыхе.
   Спустя четверть часа друзья находились в гостинице, ожидая, когда слуга
подаст обед и бутылку вина, которую Грасильяму предложил распить в честь
встречи.
   - Со мной произошло чертовски непонятное происшествие, - начал Гароди
свой рассказ, по привычке трогая кончиками пальцев надбровья, как бы
проверяя, на месте ли мысли. - Я был в музее, захожу в свой кабинет и, к
своему удивлению, вижу за моим письменным столом совершенно незнакомого
человека. Он держал в руках индейскую книгу, страницы которой сделаны из
какого-то неизвестного мне прозрачного материала, со странными рисунками.
Об этой пластинке я расскажу тебе позже подробней. Так вот, я вошел в тот
миг, когда незнакомец собирался сунуть пластинку в карман. Прежде чем я
успел произнести хоть слово, этот джентльмен - если он только заслуживает
называться джентльменом - бросился ко мне и, - каков нахал! - ударил по
голове моей же собственной палкой. Я потерял сознание и прозрачную
пластинку, которую этот негодяй унес с собой. Мне ее чертовски жаль.
   Мы с Жоаном только-только собрались заняться разгадкой рисунка и
надписей, начертанных на ней... - Гароди тяжело вздохнул. - А бедняга
Жоан, дружище, погиб в той воздушной катастрофе, о которой в свое время
писали газеты. Он летел к тебе, - грустно закончил Гароди свой рассказ.
   - Да, не повезло тебе, старина. И Жоана жаль. Это был многообещающий
юноша, - с искренним сочувствием проговорил Грасильяму и, чтобы отвлечь
друга от тяжелых воспоминаний, поспешил перевести разговор:
   - Давай, старина, поговорим об этом чудаке, вызвавшем нас сюда. Что ты
думаешь о нем?
   Но тут раздался стук в дверь. Негр-слуга вкатил столик с посудой,
кушаньями и вином, быстро и бесшумно расставил все на столе и, узнав, что
сеньорам он не понадобится, так же бесшумно удалился.
   - Ты слышал, старина, легенду о Могуене? - спросил Грасильяму, когда
дверь за слугой закрылась.
   - Могуена... Могуена... постой, постой, дружище... А, вспомнил! Это
нечто или некто, вроде лесного духа, так, что ль? - усмехнулся Гароди.
   - Напрасно смеешься, старина, - нахмурился Грасильяму. - Помнишь
печальный исход моей последней экспедиции на Топажос? Репортеры,
наслышавшись рассказов от моих спутников, порасписали в газетах, что нас
спас от гибели живой Могуена. Так вот представь себе, старина: Могуена и
Мартино - одно и то же лицо... - И профессор Грасильяму рассказал другу
обо всем, что говорилось в палате перед приходом Гароди.
   - Может быть, это какой-нибудь шарлатан или мошенник? - попытался
возразить Гароди, хотя и без особой уверенности в голосе.
   - Нет, у меня создалось впечатление, что Мартино знает нечто очень
важное и по каким-то особым причинам хочет поделиться этим важным именно с
нами.
   На следующий день старший врач ограничил свидание ученых с Мартино до
десяти минут и то только по настоятельной просьбе больного.
   Как только Гароди и Грасильяму вошли в палату, Мартино, словно угадывая
их мысли, без всяких предисловий начал торопливо говорить:
   - Я слышал, сеньоры, о вас как о гуманных, честных ученых, поэтому
только вам и решил доверить свою тайну. Хотя это не только моя тайна.
Слушайте! Племя лакори - потомков пришельцев с других планет - существует.
Оно обладает огромными богатствами, часть которых хранится в усыпальнице
древнего лакорийского вождя Таме-Тунга. Случайно местонахождение храма
стало известно одному проходимцу.
   Перед смертью он сделал на древней лакорийской книге записи, по которым
нетрудно отыскать могилу Таме-Тунга. Часть этой книги совсем недавно
побывала у вас, профессор Гароди. Но сейчас обе части - две прозрачные
пластинки находятся в руках очень плохого человека...
   Мартино перевел дыхание и откинулся на подушку. Чувствовалось, что ему
очень трудно говорить, но он поборол слабость, сделал глубокий вдох и
продолжал:
   - Это страшный человек. Его имя - Агурто, или Железный Капитан, или
Леми Диаш.
   Он - беглый каторжник. Сеньоры! Не допустите разграбления древней
могилы! Нужно уничтожить эту злосчастную книгу или... или опередить
Железного Капитана...
   Голос больного ослаб. Ученые напрягли слух, стараясь уловить каждый
звук.
   - Помогите последним сынам некогда великого народа уберечь свою
святыню. Я верю, вы сделаете это...
   Какое-то время Мартино молчал, но потом прошептал:
   - Прошу вас, сеньор Гароди, наклонитесь ко мне. Я скажу священное
слово, которое откроет вам путь к цели сквозь заслон лакорийцев,
стерегущих могилу вождя. Как отыскать могилу - прочтете в блокноте, что я
вам передал.
   Гароди наклонился. Мартино шепнул ему что-то и в изнеможении упал на
подушки.
   Ученые с тревогой глядели на его побледневшее лицо. Гароди нажал
кнопку, чтобы вызвать врача. Но больной приоткрыл веки, выразительно
поглядел на Грасильяму.
   Ученый наклонился почти к самому рту Мартино, и тот тоже что-то шепнул
ему на ухо и тут же внезапно приподнялся.
   - Не забудьте же, сеньоры, то, что я вам сказал. - Мартино хотел
сказать еще что-то, но не смог: из горла вырвался только хрип.
   В палату вошел врач. Ученые поспешно ретировались.
   До самого вечера они просидели в приемной клиники, наводя справки о
состоянии Мартино, у которого началось воспаление мозга. Тут же они
узнали, что Мартино в клинику привез какой-то водитель такси, который
нашел его полураздетым, в бессознательном состоянии у обочины пригородного
шоссе. Когда Мартино пришел в себя, он назвался сотрудником ботанического
сада, что было подтверждено полицией.
   На следующий день, во время завтрака, слуга принес профессору
Грасильяму письмо.
   Вскрыв конверт, профессор обнаружил внутри карту и банковский чек на
довольно солидную сумму, выписанный на его имя, и записку, в которой
указывался адрес некоего Мануэля Контрероса, хозяина отеля "Отдых
капитанов" в Сантарене. К нему профессор должен был обратиться, если
почему-либо ему понадобится отыскать Мартино.
   Профессора сейчас больше всего занимала карта.
   - Черт побери! Старина, смотри! Могила Таме-Тунга! Значит, эта долина
существует! Ведь я же был недалеко от нее, у верховьев Топажоса! -
радостно клокотал Грасильяму, тыча пальцем в карту. - Теперь я доберусь
туда без труда!
   Друзья склонились над картой и долго рассматривали ее.
   - Меня интересует, кто же такой этот Мартино? На индейца он не похож,
на европейца тоже, - сказал Гароди. - Почему это его, ботаника, вдруг
волнует вопрос о существовании лакорийцев и почему он так ратует за
неприкосновенность древней могилы?
   - Мне совершенно безразлично, к какой расе он принадлежит, но что
Мартино - благороднейший человек, в этом я твердо убежден. Хотя, черт
побери, зачем же он увел меня от верховьев Топажоса? - недоумевал
Грасильяму. - Нет, нет, я не останусь глух к его просьбе и на этот чек
немедленно снаряжаю экспедицию.
   Слышишь, старина? Что думаешь ты по этому поводу?
   - То же, что и ты, дружище! Отправляемся вместе...
   В следующий миг ребра почтенного директора музея трещали в мощных
объятиях друга.
   - Ой, хватит! Пусти! Еще немного, и ты был бы одинок в своих скитаниях
по джунглям, - едва отдышался Гароди. - Кстати, дружище, какой пароль
сказал Мартино для усмирения стражей лакорийской святыни?
   - Макалуни!
   - Странно. А мне он сказал: Лакастра!
 
 
 
 

                                   Глава 10 

 
   Подвиг или преступление?
 
 
 
   В селении царило всеобщее возбуждение. Мужчины гневно потрясали
оружием, взволнованные женщины размахивали руками. Громче всех разорялся
Волосатый Таку - маленький индеец с темно-медным лицом и густой
растительностью на теле.
   - Смерть мальчишке! - орал он, размахивая коротким бронзовым ножом.
   Виновник этого шума, юноша-индеец, стоял в толпе с гордо поднятой
головой, и нельзя было угадать, что скрывалось в его темных, с влажным
блеском глазах:
   страх ли за свою жизнь, презрение ли к смерти или тоска обреченного.
   Все ближе подступали охотники, все сильнее становился их гнев. В лицо
молодого индейца ударил комок земли, брошенный издалека Однорукой Кальбой.
У старухи была парализована правая рука, но она проворно управлялась и
одной левой. Комок земли послужил как бы сигналом для остальных. Десятки
ножей и топоров поднялись над обреченным. Вместо того чтобы защищаться или
просить пощады, юноша выше поднял голову и опустил руки, до этого
скрещенные на груди.
   И тогда все увидели, что грудь юноши сплошь покрыта плохо зажившими
шрамами и рубцами. Но это не остановило толпу. Только вид мертвого тела
мог ее сейчас успокоить.
   - Смерть Лягушонку!
   Зеленой Лягушкой звали мать обреченного юноши, и он, по обычаю племени,
также унаследовал это имя. Отец мальчика исчез в Джунглях еще в ту пору,
когда мать только обсыпала новорожденного пеплом и положила на ночь у
порога хижины. Она сделала это для того, чтобы добрые духи - покровители
семейного очага - посмотрели на ребенка и дали самое необходимое для
человека - имя!
   Но отец не вернулся из Джунглей, и мальчик на всю жизнь остался без
мужского имени. Одни говорили, что Летящее Перо, - так звали отца
мальчика, - сбился с родовой тропы и Джунгли задушили его. Другие
утверждали, что он упал в реку и аллигаторы разорвали его. Как бы то ни
было, позор отца пал на сына. Всю жизнь он будет