нственных "летающих тарелочек", какие Москва запускает над нашими
континентами. Сейчас Гратшоф укрывается в доме консула Чехословакии Карела
Грдлички, который заявил протест против допроса своего подопечного. Это
еще одно доказательство виновности Гратшофа. Тот, кто ни в чем не виновен,
не станет прятаться от правосудия.
   Грош мне цена, если я, старая полицейская ищейка, не выужу Гратшофа на
скамью подсудимых за двойное убийство! Мое испытанное чутье подсказывает,
что сеньора Марио Монтейра Фалькони убил по указке Гратшофа. Затем, когда
убийца сделал свое черное дело, Гратшоф уничтожил и его. Ясно, как
апельсин. Как видите, мне придется теперь бить из двух стволов, дуплетом,
то есть вести сразу два дела - сотое, юбилейное, и сто первое...
   Завершая беседу, бравый инспектор Педру Маттиас, этот неподкупный
рыцарь правопорядка, заверил вашего корреспондента, что несмотря на козни
коммунистов, убийцы будут найдены и правосудие восторжествует! Пожелаем же
ему успеха!"
   - Святые мощи!.. Убийства, ревность, золото Таме-Тунга, летающие
тарелочки, агенты Москвы... Ничего не пойму! И к чему приплели этого
беднягу Гратшофа? Ни грана логики, ни грана правды! - широко раскрыв
глаза, пролепетал сеньор Ногейро, брезгливым жестом кладя газету на стол.
- Что же теперь делать?
   - По поводу всей этой лжи не волнуйтесь, сеньор Эстебано, - бодро
ответил Жоан.
   - Я уверен, что редактор этого грязного листка читал записки профессора
Грасильяму. Он прекрасно знает, что Саор, хотя и свалился с неба, но не с
"летающей тарелочки", а с самолета Трансбразильской авиакомпании. Просто
кому-то нужно это нагромождение нелепостей, рассчитанное на доверчивого
обывателя.
   Давайте подумаем, что нам делать дальше, где добывать средства на
вспомогательную экспедицию. Что вы писали ^в Географическое общество и что
вам оттуда ответили?
   - До того, как писать в Географическое общество, я обращался к
президенту республики, но ничего, кроме сожаления по поводу исчезновения
двух крупных ученых, генерал не выразил. Общество "Национальный герой"
слишком бедно: на его текущем счете нет ни гроша. Я, как вы знаете,
неимущ. У сеньора Гароди и Грасильяму есть кое-какие капиталы, но без
распоряжений владельцев счетов банки не выдадут и одного сентаво. Вот
тогда я и написал генеральному секретарю Географического общества Эндрью
Ласаро письмо с просьбой обсудить этот вопрос на ученом совете.
   - Можете не продолжать, сеньор Эстебано, - слабо улыбнулся Жоан. -
Догадываюсь:
   получили отказ. После того, как профессор Гароди разделал этого
надутого невежду на ученом совете, тот, небось, и слышать не может имени
нашего шефа.
   - Да, по-видимому... Ну, куда делось это письмо? Только что держал его
в руках... А, нашел! Слушайте!
   "Меня глубоко тронуло и растрогало ваше письмо, глубокоуважаемый сеньор
Ногейро.
   Я не могу оставаться безучастным к судьбам двух моих выдающихся коллег,
к тому же - членов ученого совета нашего общества. Лично я готов внести
свою лепту на снаряжение спасательной экспедиции, но, к сожалению, эта
лепта может быть очень скромной.
   Как вам должно быть известно, глубокоуважаемый сеньор Ногейро, согласно
уставу общества ученый совет, как высший распорядительный орган общества,
созывается раз в три года. Последнее заседание совета происходило в марте
прошлого года.
   Без решения же совета никто не имеет права распоряжаться средствами
общества. Не в моей власти также созвать внеочередное заседание совета.
   Мне остается только присоединить свое соболезнование по поводу
постигшего нас величайшего несчастья.
   С уважением и преданностью Эндрью Ласаро".
   - Причем тут соболезнования? Можно подумать, что он твердо знает, будто
Гароди и Грасильяму погибли. Да, дела неважны. Где же, где же все-таки нам
раздобыть денег? Придется мне писать отцу, мириться с ним и просить помочь
нам...
   - Ах, Жоан, дорогой! Я и забыл сказать вам! Ведь сюда приезжал
доверенный вашего отца некий Молос Ромади, в прошлом знаменитый форвард
страны. Он искал вас, чтобы сообщить неприятную весть. Да разве вы не
знаете?
   - Что не знаю? О чем вы говорите, сеньор Эстебано?
   - Ваш отец... вашего отца, как и ряд других владельцев плантаций штата
Сан-Паулу, разорила американская компания. Полковник Кольеш пытался
покончить жизнь самоубийством. Его вынул из петли и отходил этот самый
Ромади. Он же надоумил полковника заняться антрепризой. Они подобрали
футбольную команду и разъезжают с ней по провинциальным штатам. Ваш отец
очень хотел с вами помириться, но боялся, что вы отвергнете его.
   - Эх, отец, отец! - горько вздохнул Жоан. - Обязательно встречусь с
ним, помирюсь, но сначала я должен отыскать Грасильяму и Гароди. Это наша
главная задача! Сегодня же, сеньор Эстебано, мне придется вылетать ночным
самолетом в Сантарен, и чтобы встретиться с Саором. Думаю, он еще не уехал
оттуда. Уж во всяком случае должен был бы как-нибудь дать о себе знать. А
сейчас, - Жоан взглянул на часы, - нам пора ехать в редакцию "ПГО". Доктор
Матуфора Плис ожидает нас в два часа.
 
 
 
   Ровно в два временно исполняющий должность директора Национального
музея Эстебано Ногейро и Жоан Кольеш подъехали на такси к маленькому
одноэтажному особнячку, стоящему на глухой тенистой улочке. Здесь
помещалась редакция журнала "Поиски. Гипотезы. Открытия". Оба посетителя
неоднократно бывали в этом чистеньком особнячке и удивились, увидев
распахнутые окна с выбитыми стеклами, бумаги, рассыпанные по улице
вперемежку с битым стеклом и щепками. Ражий полицейский, прислонившись к
фонарному столбу, безучастно жевал резинку, наблюдая, как персонал
редакции - три почтенных мужчины и юная миловидная секретарша - подбирали
с улицы бумаги и складывали их в большую бельевую корзину.
   Внутри, во всех пяти комнатах особняка, тоже царил полный разгром.
Стулья, столы, шкафы, зеркала, картины - все было поломано, разбито,
опрокинуто. Книги, рукописи, гранки разбросаны по полу.
   Редактора-издателя журнала доктора Матуфора Плиса посетители застали в
его кабинете сидящим на подоконнике и разбирающим бумаги. На недоуменные
взгляды посетителей он махнул рукой.
   - Пустое! Обычная в наши дни в нашем государстве история. Пока мы
ходили завтракать, несколько сеньоров из "Вопля демократа" инсценировали
демонстрацию протеста. И все из-за дневников Эваристо. Пусть он только
вернется, я ему поставлю в счет убытки за поломанную мебель и выбитые
стекла, - добродушно улыбнулся редактор-издатель.
   - Куда же глядела полиция? - удивился сеньор Ногейро.
   - Полиция? А она не глядела. Она закрыла глаза и прибыла сюда, когда
все было разгромлено и хулиганы ушли. Очень жаль нашего привратника
дядюшку Франсиско. Он пытался не пустить хулиганов и его зверски избили.
Пришлось отправить беднягу в больницу... Да вы что стоите? Сеньор Ногейро,
пристраивайтесь на том стуле. Он, кажется, цел, только отодвиньте немного
в сторону, а то как бы не свалилась люстра. А вы, Жоан, садитесь прямо на
стол. Вы, друзья, чем-то озабочены? Чем?
   Сеньор Ногейро рассказал о своих неудачах с попыткой отыскать средства
на организацию вспомогательной экспедиции.
   - Вы напрасно волнуетесь по этому поводу, друзья, - спокойно ответил
Плис. - Предоставьте денежный вопрос мне. Номер журнала с дневниками
Эваристо я выпустил тройным тиражом, он весь разошелся, и я допечатываю
четвертый. Так что Эваристо причитается довольно солидный гонорар. Немалую
сумму составляют денежные переводы читателей - неизвестных доброхотов,
которых волнует судьба наших друзей. Кроме того, я посетил президента СОИ
маршала Кандиду да Силва Рондона.
   Он прочел полностью оригиналы дневников Грасильяму, которые я передал
ему на хранение. Он очень доволен, что Эваристо догадался это сделать и
что мы не напечатали дневников целиком. Кстати, друзья, мне сейчас пришла
мысль, уж не ради ли этих дневников и посетили редакцию непрошеные гости?
Ведь это не только разгром, а скорее обыск: все ящики выворочены. Маршал
сожалеет, что годы и слабое здоровье не позволяют ему принять участие во
вспомогательной экспедиции, которую, считает он, надо немедленно послать,
пока в те края не ринулись толпы "охотников за ушами". СОИ поможет нам
снаряжением, частично деньгами. Кроме того, маршал обещает добиться
правительственного декрета о признании за жителями джунглей и саванн права
собственности на угодья и земли, которыми они пользуются и на которых они
живут.
   - В общем, сеньор, как я понял, можно начать сборы, чтобы сразу же, как
кончится период дождей, выступить в джунгли. Я готов, - сказал Жоан,
слезая со стола.
   Раздался телефонный звонок. Доктор Плис взял трубку.
   - Алло! Кто вызывает? Сантарен? Доктор Матуфора Плис слушает. Что-что?
Звонили в музей, а там посоветовали звонить сюда? Что ж, правильно! Сеньор
Кольеш здесь.
   Передаю ему трубку. Вас, Жоан...
   Жоан с недоумением взял трубку, но только приложил ее к уху, как
недоумение на лице сменилось радостью:
   - Саор? Ты? Ну да, да, это я, Жоан! Слушаю тебя! Как я рад! Где старики?
   Что-что? Потом? С тобой Мартино? Какой Мартино? А, вспомнил! Вот
здорово! Ну, а старики живы? Все в порядке? Отлично! Да, организуем. Как
раз сейчас об этом говорили с доктором Плисом. Деньги есть. Хватит. Как не
главное? Не надо? Почему не надо? Саор, сегодня я вылетаю к вам вечерним
самолетом. Застану тебя? Где найти? Отлично! Жди! До свиданья!
   Глаза Жоана светились радостью, когда он положил трубку на рычаг.
   - Что-нибудь важное? - разом спросили доктор Плис и сеньор Ногейро.
   - Да, да, очень важное. Все планы меняются. Снаряжать экспедицию пока
не надо.
   Наши друзья Грасильяму и Гароди живы и здоровы. Они остались у
лакорийцев на неопределенное время. Остальное узнаю в Сантарене. Вот пока
и все! Побегу собираться. До свиданья!..
 
 
 
 

                                   Глава 30 

   Человек рожден для добра 
 
 
   Полет из Рио-де-Жанейро, с ночевкой в одном из промежуточных
авиапортов, занял восемнадцать часов. Жоан прилетел в Сантарен только
после обеда. В аэропорту его уже ожидала машина с трехцветным
чехословацким флажком. Это приехал за ним врач Карел Грдличка, по
совместительству выполнявший в Сантарене обязанности вице-консула. Он
сказал, что временно приютил у себя Сергея, обратившегося к нему с
просьбой о предоставлении убежища. Сергея чуть не захватила полиция по
вздорному обвинению в убийстве. К счастью, ему удалось скрыться и
добраться до консульского дома. Карел Грдличка запросил свое посольство и
получил распоряжение отправить Сергея на родину на польском судне "Гдыня",
которое ожидается здесь со дня на день.
   Жоан на скорую руку принял в отеле ванну, переоделся и через полчаса
уже переступал порог гостеприимного дома чехословацких друзей Сергея.
   Консульство помещалось в лучшей части города, на широкой тенистой
авениде, ведущей к Алдею - индейскому пригороду, возникшему на месте
старой деревни.
   Просторный одноэтажный дом большой открытой верандой, увитой хмелем и
диким виноградом, - дарами далекой родины хозяев дома - стоял, окруженный
цветниками, в глубине заботливо ухоженного фруктового сада.
   С веранды открывался чудесный вид на песчаный кипенно-белый пляж с
яркими пятнами купальных кабинок и оградительных буев, на темно-зеленую
ширь Топажоса, впадающего в Амазонку. Слева, у места слияния рек, на
небольшой возвышенности, виднелись красные стены старинного форта, ныне
превращенного в тюрьму, и густо-зеленые купы могучих баобабов, примыкающих
к тюремной стене.
   Справа, в миле вверх по реке, раскинулся обширный порт -
достопримечательность Сантарена - с его плавучими пирсами, подъемными
кранами, пакгаузами, служебными и жилыми постройками плотах. Амазонка
коварна, иногда уровень ее внезапно, за какие-нибудь считанные минуты,
поднимается на несколько метров. Сюда, за четыреста миль от Атлантического
океана, да и дальше вверх течению, приходит множество судов различных
типов, водоизмещения, флагов.
   От веранды консульский сад полого спускался к реке, к плавучей
пристани-купальне, стоявшей на привязи у высокого створа.
   Ночь давно уже укрыла дали, зажгла огни на городских улицах, домах, в
порту, а друзья все продолжали сидеть на веранде за чашкой остывшего кофе,
рассказывая друг другу обо всем, что произошло после их разлуки. Любезные
хозяева, отдав дань национальному гостеприимству, накормили
проголодавшегося в дороге Жоана шпикачками и всевозможными другими яствами
чешской кухни, а потом деликатно удалились, предоставив друзьям
возможность говорить по душам. Все это время Жоана интересовало, кто и как
доставил ему пакет с дневниками профессора Грасильяму и почему он
окровавлен? Это первое, о чем он спросил. И Сергей рассказал насыщенную
трагизмом повесть о том, как Магара, Аоро и Руи искупили свою вину перед
племенем лакори.
 
 
 
   ...Перо на пакете обязывало их лететь с быстротой птицы. В начале пути,
до спуска в долину, их буквально промчали на руках попеременно сменявшиеся
носильщики. Они же помогли им быстро изготовить из коры длинную легкую
пирогу.
   Здесь отряд разделился. Магара, Руи и Аоро поплыли вперед, а остальные
должны были изготовить еще три пироги и плыть вслед до слияния рек и там
дожидаться возвращения группы Магары.
   Четыре дня Магара, Руи и Аоро плыли день и ночь, останавливаясь лишь на
короткое время сна. Испытания начались на пятые сутки, когда они чуть не
наткнулись на небольшое стадо чаков, дремавших на берегу. Вид этих чудовищ
заставил Аоро и Руи вздрогнуть. Действительность превзошла все их
представления о чаках, которых они знали лишь по рассказам, а Аоро по
фрескам в храме Злого Сагуртана. Неужели человек, даже с карабином, может
поразить это чудовище! Но Магара приободрил их, объяснил, где у чаков
уязвимые места. Это немного успокоило новичков. Да и не возвращаться же
назад!
   На случай столкновения с гадами Магара заранее распределил обязанности.
Он и Руи должны сдерживать нападение гадов, чтобы дать возможность Аоро
спасать пакет.
   Как бы ни складывался исход схватки, Аоро запрещалось рисковать собой.
Он должен был как можно скорее уходить вперед, к стоянке Жоана.
   К счастью, посланцы своевременно заметили врага, поспешили к
противоположному берегу, вытащили пирогу и перенесли ее на руках через
опасный участок. Это заняло у них полдня. Главное испытание ждало их тремя
часами позже, у места слияния рек, неподалеку от храма, в котором был
похоронен Багола.
   Магара, неоднократно бывавший в этих местах, подвел пирогу к берегу,
спрятал ее в кустах, и все трое отправились на разведку. Отмель, река,
казалось, кишела чаками. Совершенно очевидно, что стоит пироге показаться
на реке, как она тут же будет атакована гадами. Что делать? Ждать захода
солнца, когда чаки укладываются спать, нельзя: дорог каждый час, каждая
минута. И Магара пошел на хитрость.
   Пирогу перегнали к противоположному берегу, потом все легли на дно,
накрылись сверху ветками и поплыли по течению с таким расчетом, чтобы
пирогу отнесло в левый рукав реки.
   Сначала все шло хорошо. Пирога вошла в левый рукав и уже почти миновала
опасную зону. Лежбище чаков скрылось за поворотом реки. И вдруг Магара,
лежавший впереди, заметил, что навстречу, высунув длинные шеи, плыла
парочка чаков. На всякий случай Магара опустил руку за борт и стал
подводить пирогу ближе к берегу. Но чаков почему-то заинтересовало
плывущее "дерево". Они медленно направились к нему. Тут уж поздно было
скрываться. Все сбросили ветки и схватились за весла.
   Чаки, почуяв, что добыча уходит, поплыли быстрее. Через несколько минут
передний гад настигнет пирогу - и тогда...
   И тогда Магара круто повернул пирогу к левому обрывистому берегу,
надеясь скрыться там между камней. Руи выстрелил в переднего чака. Пуля
попала в шею, фонтаном хлынула кровь, но гад продолжал плыть. Вот он уже в
десяти шагах. Уже слышен его прерывистый хрип. И тут пирога с полного хода
налетела на камень и развалилась. Люди выскочили на берег. Магара метнул
отравленное копье чаку точно в глаз. Яд сработал моментально. Шея чака
завалилась на бок, но гад был еще жив.
   Руи выпустил в него еще две пули и, увидев, что голова чудовища с
раскрытой пастью лежит на камнях, перенес огонь на другого гада. Аоро тоже
не утерпел, выстрелил, не целясь, из своего карабина, но тут же
вскарабкался на обрыв и, крепко прижимая к груди пакет, бросился бежать.
Он был уже довольно далеко, когда позади раздался сильный грохот. Аоро, не
останавливаясь, обернулся на бегу и увидел, как у подножья обрыва
вздыбился огромный столб воды, огня, дыма...
   Это Руи, в последний миг, когда окровавленный второй гад уже протянул
шею, чтобы схватить стоявшего впереди Магару, вспомнил о подарке Железного
Капитана - маленькой гранатке и метнул ее во врага...
   Сколь ни тревожился Аоро за товарищей, но перед ним стояла главная
задача: любой ценой доставить пакет Жоану. Путь предстоял далекий, и Аоро,
чтобы сберечь силы, сменил бег на ровный быстрый шаг. За трое суток ему
предстояло пройти расстояние, на которое группа Грасильяму затратила
пятеро суток. И он все шел, шел, днем и ночью, лишь изредка останавливаясь
на короткие привалы, чтобы, уткнув голову в колени, смежить воспаленные
веки, забыться на полчаса.
   К утру следующего дня он вошел в каньон. Приток реки, превратившийся в
ручей, служил хорошей путеводной нитью. Но потом он исчез. Аоро продолжал
идти по каньону, не обращая внимания ни на гигантские статуи, сторожившие
вход в глубину каньона, ни на тучи громадных летучих мышей, появлявшихся в
огромных количествах с наступлением темноты.
   К лестнице Аоро подошел на исходе третьих суток, каким-то чудом
разглядев ее в темноте. Силы совершенно покидали юношу, но он, не
задумываясь, начал подъем.
   Сумку с пакетом привязал к груди, а карабин перебросил за спину.
   В воспаленном мозгу юноши мелькали картины его прошлогодних приключений
в Ране Земли. Как давно это было! Но если тогда он, неопытный мальчишка,
искатель своей тропы, вышел победителем, то неужели теперь, став
закаленным охотником, он не выберется наверх!
   И Аоро поднимался, отдыхая на каждой ступеньке. Глаза слипались от
усталости, мускулы переставали слушаться. В мозгу все настойчивей и
настойчивей сверлила одна мысль: спуститься вниз, отдохнуть и утром с
новыми силами начать подъем. Но Аоро тут же отгонял эту мысль, напрягал
волю, одолевал следующие одну-две ступеньки.
   В таком полузабытье прошло неизвестно сколько времени. Аоро казалось,
что прошла уже вечность с тех пор, как он начал карабканье. И вдруг его
чуткое ухо уловило короткий, отрывистый, будто сдавленный крик тукана: так
кричит птица во сне, перед рассветом. Это подогнало Аоро. Скорей, скорей,
наступает день! Жоан может уйти...
   Вот уже последний, самый трудный, нависший над пропастью выступ. По
сантиметру, из последних сил подтягивал Аоро свое отяжелевшее тело на
небольшую каменистую площадку. С нее остается подняться уже по некрутому
склону еще несколько шагов, но тут силы окончательно покинули Аоро. Он
рухнул на площадку, ударившись грудью об острый камень, тем самым местом,
каким ударился и в прошлом году, выбравшись из Раны Земли. Аоро не
чувствовал боли. Он лежал без чувств. Кровь сочилась из раны на
парусиновую обшивку пакета, образуя на ней все расширяющееся кровавое
пятно...
   И все же инстинктивное чувство долга победило. Аоро очнулся, поднялся
на край обрыва, увидел в нескольких шагах впереди чуть тлевшие угли костра
и очертания двух людей. Шатаясь, добрел он до них, положил пакет на видном
месте и побрел назад, к обрыву.
   При прощании в подземном городе лакорийцев Грасильяму объяснил ему: в
пакете обо всем, что нужно знать Жоану, сказано. Если же разбудить людей,
подумал Аоро, начнутся неизбежные расспросы, а ему дорога каждая секунда.
Надо возвращаться на помощь товарищам.
   Только Аоро далеко не ушел.
   Если бы Жоан и Таларино, прос