, то профессор Грасильяму
навсегда бы лишился возможности чему-либо удивляться. Пропасть так
внезапно разверзлась перед профессором, шедшим впереди отряда, что сделай
он еще шаг-другой и от него, как говорят индейцы, остался бы "последний
крик". Бразильская наука лишилась бы одного из своих лучших
представителей, а экспедиция - начальника и заодно двух навьюченных мулов,
которых Грасильяму тянул за повод.
   Прежде чем профессор сделал этот роковой шаг, Таларино схватил его за
шиворот.
   Взбешенный бесцеремонностью проводника, Грасильяму резко повернулся,
чтобы дать грубияну оплеуху, но Таларино отстранился, молча раздвинул
кусты.
   Несколько минут все молчали. Грасильяму вытирал с лица пот, хотя здесь
на плато жара не ощущалась, Таларино, как ни в чем не бывало, поправлял
поклажу, поглаживал мулов. Грасильяму махнул рукой. Отряд свернул в
сторону и стал продвигаться вдоль края пропасти, но вскоре нагромождения
скал заставили отклониться от обрыва.
   Местность постепенно понижалась. Сергей внимательно вглядывался по
сторонам. Он не сомневался, что отряд находится на том самом плато, на
котором когда-то жил он с Аоро, только отряд поднялся с южной стороны,
хижина же их, вероятно, находилась в северной части плато.
   Сергей высказал свои предположения Грасильяму, но профессор не принял
их.
   Экспедиция и так, мол, потеряла много времени, чтобы искать еще хижину,
которая теперь, в сущности, не так уж нужна. Если эта пропасть - Рана
Земли, то, стало быть, рано или поздно они найдут и развалины храма и
могилу индейского вождя.
   Теперь их путь, сказал Грасильяму, будет лежать к горам, контуры
которых хорошо бывают видны в полдень. Сергей только вздохнул и не стал
возражать. Он и так чувствовал себя невольным виновником неудач, постигших
экспедицию. Надежда встретить Аоро или хотя бы отыскать его след
окончательно угасла.
   К концу следующего дня глазам путешественников представилось странное
зрелище.
   Множество деревьев стояло совершенно оголенными, без коры и без листьев.
   Казалось, будто по лесу широкой полосой прошел пожар, но ни пепла, ни
подпалин нигде не было видно. Вверх тянулись одни лишь обнаженные,
сверкающие белизной стволы и ветви.
   - Тамбоча, - объяснил Таларино, показывая на голый лес. - Это сделали
тамбоча...
   О тех страшных существах, страшнее которых, казалось, природа не могла
сотворить, Сергей слышал от Молоса Ромади, а позже и от Аоро.
   Тамбоча - это небольшой муравей с острыми хищными челюстями, способными
мгновенно рассечь самую крепчайшую тетиву лука. И Молос, и Аоро не знали,
где и когда зарождаются эти страшные муравьи, чем они питаются во время
роста и почему обладают такой чудовищной плодовитостью. Но этот процесс
зарождения где-то происходит, и в один из роковых дней мириады насекомых
вдруг отправляются в путь.
   Они идут полосой в несколько километров, уничтожая все, что доступно их
челюстям. Это живой черный ураган, от которого нет пощады ни птицам, ни
зверям, ни человеку. Там, где прошли полчища тамбоча, остаются обглоданные
до зеркального блеска кости животных и остовы деревьев. Иногда тамбоча
вдруг сворачивают в сторону от своего прямолинейного пути. Никто не может
предугадать, куда они направятся, так же, как неизвестно, куда потом
исчезают.
   Таларино показал на оголенные деревья, подвигал двумя пальцами, как
ножницами, возле своего горла.
   - Тамбоча, каучеро, ап, ап! - сказал он.
   - Ты прав, Таларино! - воскликнул Грасильяму. - Ну, конечно же, так оно
и было!
   Только от тамбоча и могли бежать серингейро, бросив в хижине, которую
мы видели, каучук - все свое богатство.
   Вскоре отряд оказался перед зарослями небольших, высотой с человеческий
рост, деревцев. Их совершенно гладкие, без ветвей, стволы скорей
напоминали кактусы.
   Лишь у самого основания в стороны отходили четыре плоских, гладких и
блестящих листа, походивших на кривые сабли.
   Профессор Грасильяму и Жоан первыми подошли к группе этих деревцев. Их
внимание привлекла груда костей какого-то зверя, зажатых между листьями.
Сергей, шагавший позади Жоана, перегнулся, чтобы получше разглядеть
странное дерево, как сбоку раздался сухой треск, и полетели мелкие
щепочки. Оказывается, Сергей случайно наступил на валявшуюся на земле
длинную ветку.
   Конец ее коснулся листьев, и они, словно живые, одним движением
рассекли ветку на две части. Все невольно отпрянули.
   - Назад! Это - тессе! Тессе-замок! - хрипло крикнул Таларино, оттесняя
профессора, Жоана и Сергея от зарослей.
   Сергей заметил, как побелел Грасильяму и с каким суеверным страхом
попятились проводники. Караван поспешно отошел подальше от страшных
деревьев.
   - Признаться, старина Элиас, я не верил в существование этого растения
- замка, - тихо сказал Грасильяму Гароди.
   - Наверно, это и есть дерево-людоед, о котором я где-то читал?
   - В индейских легендах оно называется по-разному: и дерево-замок, и
дерево-людоед, и ловушка, и пожиратель, и хищник, и тому подобное.
   - Я тебе тоже признаюсь, дружище, что мне не хотелось бы больше
встречаться с этими деревцами.
   - Согласен с тобой, старина, согласен, - необычно миролюбиво
проворковал Грасильяму, - но только грош нам цена, если мы не разглядим
получше это чудовище в образе дерева...
   К ужасу Таларино и его товарищей, оба ученых, взяв в руки по длинной
ветке, стали осторожно подходить к деревцам.
   - Ну-ка, испытаем еще раз. - Грасильяму бросил к подножью деревца
ветку. В тот же миг сработала какая-то скрытая пружина. Саблевидные листья
сомкнулись, наподобие челюстей капкана, накрепко зажав толстую ветку.
   - Да, дружище, судя по костям, - а их здесь, гляди-ка, сколько навалено
и под другими деревьями - эти премилые, - бррр! - деревца-хищники
неразборчивы. Они с таким же удовольствием примут в свои объятия как
заблудшего зверька, так и профессора с мировым именем... Я прошу тебя,
Эваристо, будь осторожнее!
   Ученым все-таки удалось разглядеть принцип действия дерева-ловушки.
Между каждой парой светло-зеленых блестящих листьев-сабель, попарно
отходивших от основания ствола, находился шип, который и играл роль чеки,
приводившей механизм замка в действие. Достаточно было прикоснуться к
листу, как чека соскакивала, и листья молниеносно смыкались. Сколько ни
старались ученые, им никак не удалось отделить от твердого, как кость,
ствола хотя бы кусочек листа или древесины. Ее не брали даже разрывные
пули.
   - После такого зрелища, старина, я готов поверить в существование на
этой земле и самого дьявола, - заявил Грасильяму.
   - Дьявол - дьяволом, но тебе, дружище, и твоему Жоану следовало бы
поблагодарить вашего ангела-хранителя в лице Таларино. Если бы не он, то
вас бы сегодня постигла судьба Рыжего Римера...
   Эффект последних слов Гароди был совершенно неожиданным.
   - Ах, я старая калоша! Да, да, калоша! - ударяя себя кулаком по лбу,
твердил Грасильяму. - Ну, конечно же, так и было! Как я не догадался
сразу? Именно дерево-ловушка и сделала Рыжего Римера калекой. Как он
все-таки мог добраться отсюда до хижины, брошенной серингейро? Я вас
спрашиваю, как?
   Никто из окружавших не мог ответить на вопрос профессора. Тайна Рыжего
Римера продолжала оставаться неразгаданной.
 
 
 
   Наконец нагромождение скал кончилось, и отряд снова подошел к Ране
Земли.
   Профессор Грасильяму сказал спутникам, что им всем придется спускаться
в каньон.
   Гароди, Жоан и Сергей, не раздумывая, согласились на это, а Таларино
замялся. Он долго молчал, переступая с ноги на ногу, потом сорвал со
ствола пальмы несколько волокон, показал их Грасильяму:
   - Чики-чики стал крепким, - сказал он. - Скоро созреют орехи. Кабокло
больше не могут идти с белыми. Им нужно возвращаться в свои хижины. Срок
кончается.
   Напрасно Грасильяму то лаской, то бранью пытался уговорить и
проводников. Они только сокрушенно вздыхали. Нет, им больше никак нельзя
оставаться. Скоро созреют плоды, отрастут красивые перья у птиц: наступает
пора Великого Сбора. Не помогли и посулы крупного вознаграждения,
превышающего доходы от сбора орехов.
   Проводники рады были бы остаться с добрыми сеу, они даже готовы
отказаться от сбора орехов и перьев, но кто успокоит их родных и близких:
те будут волноваться и горевать.
   После долгих уговоров согласился остаться лишь один Таларино.
   Оба ученых растерялись. Уход проводников ставил экспедицию в тяжелое
положение, и именно в тот момент, когда цель была совсем близка.
Раздосадованный Грасильяму ворошил бороду, свирепо вращал глазами. Взгляд
его упал на Сергея.
   - А ты почему не собираешься с ними? - кивнул он головой в сторону
проводников.
   - Разве я не могу быть вам полезен, сеньор профессор? - вопросом на
вопрос ответил Сергей. За время совместного странствования он успел
привязаться к чудаковатым ученым, заразился их энтузиазмом. Сергею
хотелось быть свидетелем и участником раскрытия тайны могилы Таме-Тунга.
Да и порядочность не позволяла ему оставить отряд в трудную минуту.
   Услышав ответ, Грасильяму пошевелил губами, но, так ничего и не сказав,
одобрительно похлопал Сергея по плечу. Ему все больше нравился этот
русский юноша.
   Прощанье с проводниками было коротким и дружественным. Уходившие
получили на дорогу провизию, оружие, двух мулов. Оставшиеся долго глядели
им вслед, с грустью раздумывая о том дне, когда и они отправятся в
населенные места.
   Весь остаток дня отряд продвигался вдоль каньона, пока люди и животные
окончательно не выбились из сил. Караван остановился на ночлег в густых
зарослях. Пока ученые разбивали палатки, Сергей, Жоан и Таларино
расчистили небольшое пространство, на котором вскоре затрещал костер.
   За ужином разговор вначале не клеился. Сказывалось переутомление, но
еще в большей степени - нервное напряжение. Все время приходилось быть
настороже, как бы не попасть в какую-нибудь ловушку природы, вроде
дерева-замка, или же не встретиться внезапно с грабителями могилы.
   - Встречи с грабителями нам не избежать, - бросил реплику Грасильяму,
когда Жоан что-то сказал по этому поводу. - Бандиты - реальные люди из
мяса, костей и всяческих пороков, и мы знаем, как с ними разговаривать. Я
все время раздумываю о другом: о встрече с лакорийцами. Существуют ли они?
Пока я сам не увижу их сквозь вот эти очки, не дотронусь до них руками,
буду считать их мифом. Как, старина Элиас, ты не разуверился еще в
существовании лакорийцев?
   Гароди, в задумчивости прихлебывавший из кружки горячий кофе, поднял
глаза.
   - Ты хочешь знать, дружище, мое мнение о лакорийцах? Что ж, изволь. Я
допускал и допускаю возможность существования в глубине джунглей не
известных науке людей.
   Эти люди должны быть дикарями, стоящими на низкой ступени развития.
Даже если они и лакорийцы - потомки людей высокоразвитой культуры, джунгли
должны наложить на них свой отпечаток. И если нам суждено будет
встретиться с лакорийцами, то они встретят нас как врагов. К этому нужно
быть готовыми. Таково мое мнение, - закончил Гароди.
   - Может, тогда, старина, пока не поздно, нам вернуться? - насмешливо
спросил Грасильяму.
   - Не нужно иронизировать, дружище. Ты же знаешь, что я сам вызвался
идти с тобой. А если я ошибусь - давай бог!
   - Поживем - увидим, - чтобы скрыть свое смущение, нарочито громко
проговорил Грасильяму. - А теперь спать! Кому заступать на дежурство?
 
 
 
   Несколько дней отряд пробирался через заросли, с трудом прокладывая
себе дорогу.
   Животные окончательно выбились из сил и поминутно останавливались.
Приходилось чуть не силой тащить их на себе. Конца пропасти не было видно.
Вероятно, она тянулась на десятки миль. Край ее то отступал за
нагромождения скал, то вновь появлялся на открытых местах.
   - Так может продолжаться до бесконечности, - сказал как-то Грасильяму,
когда отряд остановился на ночевку. - Наша попытка найти естественный
спуск в каньон не удалась. Надо будет сплести лестницу из лиан, как это
сделал приятель Саора.
   Но нам придется разделиться. Двое останутся здесь с припасами и мулами.
А вниз отправятся, - в голосе профессора зазвучали торжественные нотки, -
я, профессор Элиас Гароди и... - с минуту Грасильяму разглядывал Жоана и
Сергея, как бы прикидывая в уме, кто из них достойней, - ...и Саор
Гратшоф. На плато останутся Жоан Кольеш и Таларино ожидать нашего
возвращения - столько, сколько будет сказано в инструкции, которую получит
Жоан. А сейчас за работу, друзья!
   - Почему вы не берете меня с собой, профессор? - обиженно спросил Жоан
у Гароди.
   - Не обижайся, дорогой. Эваристо прав. Саор более ловок и приспособлен
для работы в джунглях. Он заменит нам проводника. Тебе поручается очень
ответственное дело. Если с нами случится недоброе, ты будешь знать, где
искать нас...
   Сооружение гигантской лестницы из лиан, подготовка к спуску заняли три
дня.
   Профессор Грасильяму всех поторапливал, покрикивал, шутил, стараясь
шутками развеять грустное настроение. И когда наступило время разлучаться,
он попрощался с Жоаном так, будто бы отправлялся в небольшую
увеселительную прогулку, а не в преисподнюю. Он похлопал юношу по плечу,
крикнул: "Бодрись!" и сунул в руки пакет, на котором была написана дата
вскрытия - через десять суток.
   - Ну, до скорой встречи, дружок! Все может случиться, - Грасильяму
обнял Жоана и Таларино и первым ступил на зыбкую ступеньку лестницы. Когда
его голова скрылась за выступом, последовал профессор Гароди. Последним
спустился Сергей с привязанным за пояс концом тонкой бечевы, к которой они
должны будут привязать записку, когда достигнут дна пропасти.
   - До скорой встречи, Жоан! - донесся из пропасти приглушенный крик
Сергея.
   И Жоан и Таларино остались одни.
 
 
 
 

                                   Глава 22 

 
   В долине злых чаков 
 
 
   Прошло три месяца. От экспедиции профессора Грасильяму не было никаких
вестей. О ней уже стали забывать, как вдруг в газетах появилось краткое
сообщение из Обидуса о том, что туда из глубины джунглей пришел сотрудник
Национального музея этнограф Жоан Кольеш, считавшийся погибшим при
авиакатастрофе. "Жоан Кольеш утверждает, - говорилось в сообщении, - что
он встретился в джунглях с экспедицией профессора Грасильяму, но
комментировать этот факт категорически отказался, заявив, что подробности
будут опубликованы в ближайших номерах журнала "ПГО" - "Проблемы.
Гипотезы. Открытия".
   Эта набранная нонпарелью заметка заинтересовала только ученых, но когда
в упомянутом журнале началась печататься обещанная публикация, о ней
заговорили все. После скандального "процесса 43-х", раскрывшего крупнейшую
аферу в близких к правительству кругах, это была сенсация "номер один".
   "Научное открытие или бред сумасшедшего?"
   "Переворот в этнографической науке!"
   "Русский коммунист в джунглях!"
   "Лакорийцы существуют! Они - потомки пришельцев из космоса!"
   "Красные намереваются захватить богатство индейского вождя
Таме-Тунга!"...
   Множество других подобных крикливых заголовков и аншлагов запестрели на
газетных полосах. Что же за публикацию поместил сугубо научный журнал,
если она вызвала такой ажиотаж?
   Это был дневник профессора Эваристо Грасильяму, доставленный Жоаном
Кольешом из глубины джунглей.
   В своем предисловии Жоан рассказал историю своего и Сергея Грачева
чудесного спасения, обо всем пережитом ими в джунглях, о прощании с
отрядом профессора Грасильяму и о том, что произошло после.
   Как и было обусловлено, через три часа после того, как группа
профессора Грасильяму начала спуск в пропасть, Кольеш вытянул бечеву. На
конце ее в кожаном мешочке была прикреплена записка, в которой сообщалось,
что спустились все трое благополучно. Дно каньона глубиной 2470 метров.
Здесь протекает бурный и широкий ручей. Отряд выступает дальше.
   Через пятнадцать дней Жоан, не имея вестей от ушедших, вскрыл пакет. В
нем оказался другой пакет, на котором была надпись: "Жди еще пятнадцать
суток и тогда вскроешь. Грасильяму".
   "И вот кончились тридцатые сутки ожидания, - описывает события
последующих дней Жоан Кольеш. - Наступил час, когда я должен был вскрыть
пакет. В нем было распоряжение профессора Грасильяму, если от него не
будет в течение полугода вестей, мне обратиться к сеньору X. (имя этого
человека разглашать запрещалось)
   и получить у него часть денег на снаряжение вспомогательной экспедиции
в долину Золотого Дракона. Профессор Грасильяму выразил надежду, что
остальную часть нужной суммы субсидирует Географическое Общество.
   Экспедиция должна состоять только из индейцев и кабокло и только под
моим начальством. Профессор Грасильяму от своего имени и от имени моего
шефа - профессора Элиаса Гароди категорически запретил мне нигде, ни при
каких обстоятельствах не открывать местонахождения долины Золотого Дракона.
   Утром следующего дня мы должны были отправиться в путь. На рассвете
меня разбудил проводник Таларино. Он держал в руках толстый пакет,
испачканный кровью. В верхнем правом углу пакета было приклеено птичье
перо, а ниже знакомым почерком профессора Грасильяму подписано мое имя.
Откуда взялся пакет, Таларино толком не мог сказать. Как понял я из его
сбивчивого рассказа, Таларино на дежурстве вздремнул и проснулся, как он
выразился, скорей "по толчку сердца", то есть, инстинктивно, нежели от
шума. Перед ним лежал пакет.
   Внутри оказались публикуемые ниже дневники профессора Грасильяму и
коротенькая записка, в которой профессор разрешал, в случае надобности,
опубликовать его дневники и указывал адрес, куда я обязан передать на
хранение их оригиналы.
   Думается, необходимость опубликования дневников возникла.
   Нельзя, чтобы клеветнические измышления заслонили истину! Ради этого и
предлагаются вниманию читателей журнала "Проблемы. Гипотезы. Открытия"
дневники профессора Эваристо Грасильяму". И подпись: "Жоан Кольеш".
 
 
 
   Ниже публиковались записки профессора Эваристо Грасильяму, доставленные
столь таинственным образом:
 
 
 
   "Третий день идем по дну пропасти без особых приключений. Как я и
думал, проход в каньоне есть. Сегодня подошли к какому-то очень странному
месту. Похоже, что стены каньона обработаны человеческими руками, слишком
уж они гладки, точно отшлифованы. Ручей исчез под землей. Дно пропасти
ровное, покрыто тончайшим песком. Удивительно, что совершенно исчезли
камни, а вчера ими было усыпано все дно каньона. Но с другой стороны,
найдено объяснение исчезновения ручья: дно пропасти незаметно, но
повышается.
   Попалась странная скала, похожая на дракона. Верней всего, это
произведение человеческих рук. Высеченный прямо из скалы чудовищный зверь
стоит в угрожающей позе на задних лапах, опираясь на загнутый хвост.
Вскоре попалось еще несколько таких же каменных скульптур, частично
поврежденных временем.
    
 Четвертый день пути! Еще одно открытие! На стене каньона Саор заметил
какие-то штрихи. Этот русский - молодец! Он идет впереди, и от его
внимания, кажется, ничто не ускользает. Мы счистили известковый налет и
обнаружили барельеф, изображающий человечка. В руках, поднятых над
головой, он держит какую-то решетку с несколькими полушариями. Я
скопировал барельеф. Элиас высказал предположение, что решетка с
полушариями - карта звездного скопления Плеяд. Я с ним согласился.
Расположение полушарий имело удивительное сходство с расположением семи
главных звезд Плеяд. Причем, на полушарии, соответствующем звезде Майя,
имеется замысловатый иероглиф. Что он должен означать?
   Возле этого барельефа расположились на ночлег. За ужином долго спорил с
Элиасом, который настаивает на том, что барельеф - мемориальное
изображение в честь звездных пришельцев, о которых говорилось в записках
Мартино. Черт его знает!
   Может, мой милейший, мой славный, но чертовски упрямый друг и прав?
Только я, естественно, в этом не сознался. Пусть побольше покипятится, это
заставляет лучше работать мозги.
    
 ...На пятый день стены каньона расступилис