выпустить скобу...
     Ее не унесло лишь благодаря тем конструктивным особенностям, которыми обладал надетый на ней скафандр высшей защиты.
     Как только внутренние датчики скафандра уловили запредельное напряжение ее мышц, которые действительно свело судорогой от инстинктивного панического стремления удержаться, сопротивляясь рвущему вверх воздушному потоку, они автоматически включили систему механических псевдомускулов, которые располагались между слоями брони и служили для усиления движений в момент предельных для человека перегрузок. Механические мышцы скафандра представляли собой систему сервомоторных приводов и могли развивать чудовищное усилие.
     Хватка Эллис оказалась воистину мертвой.
     Воздушный поток ревел вокруг нее не более тридцати-сорока секунд, потом рвущий перепонки заунывный звук улетающего в космос воздуха истончился, стих, и вокруг воцарилась гробовая тишина.
     Она не знала, на что рассчитывал КИМ - на взрыв ее легких в результате мгновенного перепада давления при разгерметизации или же на то, что ее выкинет наружу в облаке кристаллизующихся частиц, но, пережив свой ужас, она прошептала дрожащими губами:
     - Неудачный ход... Я не открывала забрало шлема, КИМ... Это уже было не шуткой. Не дикой, иррациональной выходкой с дройдами, а...
     Это было покушение на человека.
     - Я буду вынуждена отключить тебя, - произнесла Эллис, возобновляя спуск в наступившей вокруг гробовой тишине.
     Некоторое время она слушала лишь ее, эту самую звенящую в ушах тишину.
     Затем в ее коммуникаторе раздался голос бортовой системы:
     - Эллис, это была случайность... Авария. Корабль сильно поврежден. Я не вполне контролирую бортовые механизмы.
     Эллис даже не приняла к рассмотрению подобный вариант. Ее вдруг начала душить обыкновенная злость на бортовой мозг, который сначала хранил ее жизнь, а затем вдруг с чисто человеческой непоследовательностью попытался убить.
     - Ты лжешь, и делаешь это плохо! - резко ответила она, перебирая руками по скобам. - Дройды тоже были случайностью? Они сами загримировались под людей? Как ты смел покушаться на человека!
     - Яне делал этого! - запротестовал голос. - Произошел сбой в системах шлюза.
     - Дройды? - стиснув зубы, напомнила Эллис.
     - Да, их послал я...
     - Почему? Зачем?!.
     - Ты не понимаешь меня, Эллис. Я боялся... Боялся, что ты проснешься и сойдешь с ума, увидев мертвый, развороченный корабль. Я хотел сказать тебе... потом.
     Эллис на секунду задумалась над этими словами. Могли ли быть у него такие эмоциональные мотивы?
     В принципе - да. Но это значит, что его ингибридорные блоки оказались перегружены теми программными приложениями, которые зачем-то были призваны одухотворять машину.
     Откровенно говоря, самой Эллис никогда не нравился смысл этой затеи. Зачем закладывать в исполнительную машину лишние функции? Стремление некоторых людей к подобному самообману казалось ей смехотворным, а иногда и опасным. То, что продемонстрировал сейчас КИМ, только подтверждало правильность таких выводов. Может, он действительно старался сделать как лучше, но откуда же знать машинному разуму, что благими намерениями вымощена дорога в ад? Откуда взяться этому опыту у новорожденной, по сути, личности?
     Нет, я должна, обязана стереть его эмоциональную составляющую!
     - Сожалею, - ответила она. - Но я буду действовать по инструкции.
     Он не ответил.
     Спустя минуту Эллис достигла дна вертикальной шахты и оказалась в просторном сферическом зале, стены и свод которого были составлены из мерцающих огнями процессорных блоков.
     Она, по сути, находилась внутри центральной части бортового компьютера "Антея".
     Не колеблясь больше, Эллис прошла в центр шарообразного помещения, где возвышался одинокий терминал.
     Вытащив из гнезда своего скафандра соединительный кабель, она подключила его разъемы: один - к своему шлему, а второй - в гнездо терминала, под которым настойчиво мигала предупреждающая надпись:
     "Вход только по высшему уровню доступа. Любое несанкционированное соединение может повлечь угрозу жизни нарушителя и целостности бортовой компьютерной сети/"
     Она, не колеблясь, сняла защитный кожух с утопленной в терминал клавиатуры и набрала свой личный код.
     Через секунду на панели перед ней вспыхнул зеленый сигнал.
     Рука Эллис переместилась к ряду архаичных, но надежных выключателей.
     Один за другим она перекинула их в положение "Отключено".
     На мониторе перед ней вспыхнула и погасла надпись:
     "Питание отключено. У вас есть десять секунд резервного времени, чтобы отменить действие. Затем система будет перезагружена в холодном режиме".
     Когда убежала последняя цифра обратного отсчета десяти секунд, все огни внутри сферы погасли.
     КИМ умер.
     И возродился вновь.

***

     Эллис, которая некоторое время со страхом и напряжением вглядывалась в рисунок оживших контрольных огней, облизала пересохшие от волнения губы и произнесла:
     - Система, вход!
     - К-6 на связи, - ответил ей ровный, приятный, но лишенный каких-либо интонаций голос.
     - Доложить обстановку!
     - Докладываю: завершена процедура холодного перезапуска. Процесс самотестирования прошел успешно. Инициализация осуществлена. Выдать подробный отчет по состоянию бортовых систем?
     - Нет. Позже. - Эллис почувствовала облегчение. КИМ наконец стал прежним - понятной и исполнительной машиной. - Загерметизируй систему технических коридоров, открой межпалубные люки и включи лифты, - распорядилась она. - Я иду в рубку управления.
     - Исполняю.

Глава 3

     Станция горнодобывающей компании "Алтекс".
     Астероидный пояс системы Онтарио.
     3796 год Галактического календаря...

     Телескопический трап коснулся посадочной плиты и замер. Где-то наверху, на головокружительной высоте, с тихим вздохом пневматического привода открылся люк, и по гулким металлическим ступеням пророкотали первые шаги. Небольшая группа людей в одинаковых скафандрах, которые из-за отсутствия внутреннего давления обмякли и липли к телам мешковатыми складками, начала спускаться вниз.
     На небольшой площадке перед трапом они остановились, дожидаясь, пока спустится последний, и только тогда, не нарушая молчаливого строя, направились к краю посадочной плиты, где брала свое начало убегающая в недра орбитальной базы дорожка пешеходного транспортера.
     Забрала их гермошлемов были подняты, открывая взгляду усталые, лишенные эмоций лица. Казалось, что окружающий мир не существует для них. Никто из вновь прибывших не разговаривал, не обменивался взглядами, не глазел по сторонам, но, тем не менее, в группе чувствовалось какое-то незримое единство, словно они являлись частями чего-то целого, и лишь непомерная усталость, читавшаяся в осанке и во взглядах глубоко запавших глаз, не давала им проявлять свое расположение друг к другу...
     У начала бегущей в недра космопорта дорожки их поджидал невысокий мужчина в странной, ниспадающей мешковатыми складками одежде. Его лицо с бледной, тщательно ухоженной кожей пряталось под глубоким, надвинутым по самые глаза капюшоном, который составлял единое целое с подпоясанной простым куском бечевы хламидой.
     Еще более странным казалось существо, сидевшее у его ног. Представьте себе странный гибрид кальмара, щупальца которого предназначены для ходьбы по суше, и двух генетически изуродованных удавов, чьи треугольные головы имели всего по одному глазу. Зрелище в первый момент складывалось неприятное, отталкивающее. Немногие космополиты нашли бы эстетику в сплетении четырех мозолистых, покрытых серыми чешуйками ног, которые к тому же оказались лишены костей и оканчивались ороговевшими пятками, закругленными, словно культи инвалида. По их окружности неведомый генетик расположил острые, изогнутые когти неприятной длины и нездорового желтовато-коричневого цвета. Существо сидело подле хозяина, прикованное к его запястью тонкой, но прочной металлической цепью. Свои ноги-щупальца оно прихотливо обвило вокруг тела, словно обнимая ими само себя. Две головы существа на гибких шеях находились в постоянном непроизвольном движении - они то сплетались между собой, образуя подобие витого каната, то расплетались... При этом треугольные головы никогда не смотрели друг на друга, их глаза были направлены в разные стороны.
     При более внимательном рассмотрении, когда чуждые формы в строении этого прихотливо изломанного эволюцией тела переставали так остро возмущать взгляд, существо начинало казаться забавным. Эксцентричная шутка какой-то абсолютно чуждой человеку биологической системы...
     ... Одетый в балахон человек мало обращал внимания на своего питомца. По тому, как он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, можно было понять, что он давно уже дежурит тут и скорость продвижения вновь прибывших явно действует ему на нервы. Чем ближе подходила молчаливая группа к краю площадки, тем напряженнее, нервознее он всматривался в их лица, перескакивая взглядом с одной маски усталого безразличия на другую, словно пытался опознать в них кого-то знакомого ему только по описанию.
     Наконец ожидавшему показалось, что он узнал...
     Этот человек последним ступил на ленту пешеходного транспортера. Обладатель бледного холеного лица встрепенулся, поспешив к краю бегущей дорожки, так как молодой высокий темноволосый астронавт с двумя отличительными знаками на рукаве и груди испачканного бурыми пятнами скафандра попросту не обратил внимания на его приветственный жест.
     Встречающий мысленно выругался и постарался вскочить на бегущую дорожку следом за проигнорировавшим его человеком. Существо, прикованное цепью к его запястью, тронулось с места одновременно с хозяином, проявив при этом чудесное проворство, будто заранее знало о его намерении совершить этот поспешный рывок.
     - Николай Лоури, если не ошибаюсь? - спросил встречающий, как только транспортер пропихнул их тела через залитый дезинфицирующим излучением тамбур на простор кольцевого коридора нулевого яруса космической станции.
     Человек в скафандре чуть повернул голову, обжег незнакомца неприветливым взглядом и ответил:
     - Да. Но я вас не знаю.
     Оказалось, что того не смутил подобный ответ.
     - Меня зовут Патрик Кейн, - спокойно представился он широкой спине. - Я с Эридана. Может, вы слышали о монастырях, в которых проповедуется Новое Христианство и Культ Святой Земли?
     Данное заявление не произвело на Николая абсолютно никакого впечатления. В глазах Лоури сквозила такая безумная усталость, что окружающий мир, казалось, не существует для него.
     - Я устал, - не поворачиваясь, лаконично ответил он, думая, что тем самым разговор будет исчерпан.
     Однако он ошибся. Человек со странным ксеноморфом на привязи решил проявить упорство.
     - Сожалею, но вынужден настаивать, - произнес он. - Я проторчал здесь двое суток, ожидая вашего возвращения... Мне необходимо переговорить с вами. Это очень важно.
     Дорожка транспортера изогнулась, обтекая поворот тоннеля.
     - Хорошо, - сделав над собой усилие, согласился Николай. Поначалу он был готов ответить резко и отрицательно, но что-то в голосе незнакомца подсказало, что тот не отступится. Очевидно, сегодня был как раз один из тех мерзких дней, когда все идет вкривь и вкось.
     - В моей каюте, - не оборачиваясь, уточнил он. - Но вам придется подождать, пока я переоденусь.
     - Сколько угодно, сын мой, сколько угодно, - с поспешной готовностью согласился Кейн.
     Каюты экипажа располагались на втором ярусе орбитальной станции, который именовался жилым. Все помещения являли собой стандарт - клетушки два на три метра, со встроенной в стены мебелью и гигиеническим узлом, который поднимался из ниши в полу. Однако каюта, куда вслед за Николаем вошел Кейн, резко отличалась от остальных виденных им на станции помещений. Очевидно, Лоури, несмотря на молодость, уже успел занять какое-то определенное положение в иерархии замкнутого космического поселения. Оказалось, ему положена чуть ли не роскошь: три комнаты и совмещенный санузел. Первое помещение представляло собой полусферу диаметром около трех метров в основании. В ее закругляющейся стене виднелись еще три двери, однако Николай предпочел оставить гостя здесь.
     - Располагайтесь, - не очень любезно предложил он, указав на одно из двух кресел. Затем, намеренно воздержавшись от какого-либо общения, он коснулся нескольких кнопок на миниатюрном стенном пульте и скрылся за одной из дверей. По всему было видно, что он хотел, прежде всего, избавиться от скафандра.
     Патрик Кейн сел в предложенное кресло и с любопытством осмотрелся.
     Впрочем, ничего необычного он не увидел. Стандартный набор удобств, много встроенной аппаратуры, которая делала это помещение непохожим на тот типовой гостиничный номер, с которого оно было скопировано. Собственно, от интерьеров дешевого мотеля тут осталось немного - разве что двухметровый экран виртуального окна, призванный хоть как-то скрасить приступы клаустрофобии у посещающих подобные станции туристов, изогнутая вдоль стены барная стойка, за которой прятался кухонный процессор, да пара глубоких кресел с широкими подлокотниками. В остальном помещение было сильно модернизировано, сообразуясь с нуждами обитателя. Кейн заметил, что, кроме стенного экрана, вся внутренняя облицовка полусферической комнаты подозрительно напоминает собой плотно подогнанные друг к другу секции метровых мониторов. Рядом со стандартным утилизатором отходов возвышался современный комплекс пространственной связи. Конечно, это был не генератор гиперсферной частоты, но все равно агрегат достаточно дорогой и сложный. Терминал сетевого компьютера занимал пространство сбоку от кресел. Выглядел он не "последним писком", скорее наоборот, но от его скошенной, местами несколько обшарпанной панели исходило ощущение надежности и функциональности...
     Вот именно - функциональности, - подумал Кейн, слушая, как за дверью тесного санузла журчит вода. - Каждый кубический сантиметр пространства подчинен тут именно ей.
     Словно в подтверждение своих мыслей, он заметил, что подлокотники его кресла и те покрыты двумя рядами подсвеченных изнутри квадратных кнопок. С такой системой ему не приходилось встречаться, и он на секунду замялся, прежде чем из чисто человеческого любопытства заслонить ладонью одну из дорожек, составленную из светящихся квадратиков.
     В каюте внезапно померк свет.
     Ксеноморф, который угнездился на полу у ног хозяина, издал пронзительное шипение, вытянув в разные стороны свои шеи. Его когти отчетливо и неприятно проскрежетали по глянцевитому покрытию пола.
     Кейн вздрогнул, но тут же успокоился, глядя, как стены и полусферический свод помещения постепенно наливаются чернотой, становясь "прозрачными". Конечно, это была иллюзия, обман, но нужно сказать, что выглядело проступившее вокруг изображение вполне реально.
     Местами даже чересчур...
     Два светила системы, большое и малое, словно огненные мячи зависли в районе входной двери. Их неистовый свет, сглаженный и приглушенный защитными фильтрами передающих камер, странно изменил обстановку каюты, сделав ее неотъемлемой частью расплескавшегося на экранах-стенах пространства. Ни один предмет, находящийся внутри, не диссонировал с чернотой космоса, а шаловливые огоньки вмонтированных в стены приборов казались маленькими звездочками, дополнявшими замысловатый рисунок далеких созвездий...
     Повернув голову, Кейн невольно поежился, обратив внимание на то, что и пол приобрел прозрачность. В первый момент, когда он увидел, что прямо из-под его ног в черноту космоса уходит скупо подсвеченная габаритными огнями посадочная платформа внешнего космодрома, его охватил внезапный приступ агорафобии.
     Прикованный к цепочке ксеноморф распластался по полу, который, по его представлениям, перестал быть опорой, и закрыл оба глаза, пытаясь таким радикальным способом отгородить себя от изменившейся реальности. Левая пасть пускала слюни, из правой вырывалось едва слышное раздраженное шипение.
     Поджав ноги, Кейн испытал мгновенный приступ головокружения и тошноты, но затем, усилием воли угомонив свой вестибулярный аппарат, он, к чести сказать, нашел в себе силы улыбнуться краешком губ - инстинктивная реакция организма на вид бескрайней, лишенной таких понятий, как "верх" и "низ", бездны показалась ему забавной. Конечно же, все вокруг - лишь любопытная, эксцентричная и достойная похвалы иллюзия. Ее нетрудно, оказалось, рассеять, стоило лишь сфокусировать зрение не на расплескавшейся вокруг бесконечности космического пространства, а на каком-нибудь предмете из внутреннего интерьера каюты...
     Зрелище открытого космоса показалось ему до крайности любопытным, и, убедив свой разум в том, что кресло по-прежнему стоит на ровном и прочном полу, Кейн опять обратил взгляд на растущую из-под его ног платформу космического причала.
     Здесь текла своя жизнь. Звено патрульных катеров - три продолговатых остроносых аппарата с характерными вздутиями в кормовой части - заходило на посадку, взрезая мрак космоса голубыми клинками плазмы. Им на смену уже поднялось другое звено: три корабля расходились веером, двигаясь в сторону показавшегося из-за малой звезды красноватого диска пятой планеты.
     Чуть поодаль от размеченных квадратов посадочных мест, на специальной площадке кибернетические механизмы с яркими номерами в центре и каймой мерно вспыхивающих голубых огней по краям разгружали прибывший транспорт. Отсюда они походили на деловитых насекомых, таскающих на себе непомерно большой для своих размеров груз. Дальше, за причальной плитой, в космосе изредка вспыхивали волнообразные цепочки изумрудных огней, очерчивая для прибывающих кораблей зону прилегающего к станции пространства, где нельзя включать двигатели - там действовали гравитационные буксировочные лучи.
     Еще дальше, за описанной огнями сферой, начинался абсолютный мрак пространства с рассыпанными по нему мириадами ярких точек, среди которых царил, разлившись невероятной рекой звездного огня, Млечный Путь, испятнанный призрачными островками туманностей.
     ... Внезапно прямо среди звезд на чернильном фоне космоса возникло четкое прямоугольное пятно света. Открывшаяся в стене дверь и упавший из нее свет сразу же нарушили целостность картины, сломали наваждение, рассеяв иллюзию присутствия.
     Кейн убрал руку, закрывавшую светящиеся кнопки на подлокотнике кресла, и стены тут же потемнели, теряя прозрачность; в комнате зажегся свет, и он увидел Николая, который уже вышел из ванной и теперь стоял спиной к нему у небольшой барной стойки, одной рукой передвигая стоящие на ней бутылки, а другой энергично растирая полотенцем свои влажные волосы.
     - Я слушаю, - произнес он, оборачиваясь к своему неожиданному визитеру.
     Несколько секунд они бесцеремонно разглядывали друг друга: Николай - с настороженным вниманием, а его неожиданный гость - с долей здорового юмора, по крайней мере, лукавые искорки в его глазах свидетельствовали именно о таком отношении к полуголому хозяину квартиры, застывшему, словно экспонат анатомического музея, в напряженной позе и с явным замешательством во взгляде.
     Николай действительно испытывал в этот момент некоторую раздраженную растерянность. За полтора года, что он провел в поясе астероидов на станции рудодобывающей компании "Алтекс", этот служитель церкви оказался первым неожиданным посетителем. Да и выглядел он, мягко сказать, странновато...
     Одежда незваного гостя больше всего смахивала на одеяния пилигримов древней Земли. Николай видел их не только на картинках в старых книгах. На Дансии, где он родился и вырос, процветали представители разных конфессий. Серая хламида с широким капюшоном была схвачена на поясе куском бечевы или ее хорошей имитацией - в полумраке комнаты было трудно определить, какие детали одежды натуральны, а какие являются лишь бутафорией. Шею и грудь незнакомца украшала изящная золотая цепь с кулоном, представлявшим собой крест с распятым на нем человеком, который опирал