бездонными пропастями...
     На одном из мониторов пульта внезапно вспыхнула изумрудная трехмерная сетка, в которой запуталось объемное изображение трех каплеобразных глыб, связанных между собой вездесущими причудливыми выбросами расплавленных и застывших пород.
     Вспышки тормозных двигателей замелькали чаще, создавая вокруг корабля стробоскопический эффект, от которого рябило в глазах.
     Яна поморщилась, Олег закатил глаза, беззвучно шевеля губами.
     - Приготовиться, - отрывисто бросила Монтгомери. - Причаливаем.
     Эти три глыбы были выбраны капитаном Хоуком по данным анализа еще при предварительном обсуждении высадки на борту "Спейсстоуна". Все три представляли собой причудливый сплав элементов металлической группы. При их переработке на фабрике получалась полная загрузка транспортных емкостей десятком различных редкоземельных элементов, что полностью удовлетворяло задачам их полета.
     Плавная тормозная перегрузка заставила страховочные ремни кресел впиться в грудь.
     Скорость упала почти до нуля, и Яна позволила себе убрать руки с рулей. Теперь вмешиваться в действия автоматики - только вредить. Компьютер сам произведет мягкое касание и пришвартует корабль к одной из глыб. Большое содержание в них железа, которое составляло основу этих образований, позволяло пользоваться магнитными присосками, вмонтированными в подошвы скафандров, и потому путешествие в мир застывшего металла обещало быть чуть ли не приятным...
     По крайней мере мы сможем ходить, а не летать над бездной на страховке...
     Яна закрыла лицевую пластину гермошлема, машинально проверила герметизацию, подачу воздуха и, повернув голову, посмотрела на Олега, который сидел, неестественно выпрямившись и вонзив воспаленный взгляд в освещенное вспышками дюз пространство.
     - Золотце мое, очнись!
     Он вздрогнул, покосился на Монтгомери и стал поспешно герметизировать шлем. Миллер уже был готов, даже расстегнул ремни страховки.
     Дюзы корабля в последний раз выплюнули дозу ионизированного газа и стихли. Ощутимый толчок, вибрация и низкочастотный гул включившихся электромагнитных швартовов возвестили об удачной стыковке с избранной компьютером глыбой. Внутренний люк тесного, рассчитанного на одного человека шлюза приглашающе распахнулся.
     Яна, ни слова не говоря, пошла первой...

***

     На борту "Спейсстоуна" в этот момент происходили любопытные события.
     Капитан Хоук шел по длинному ярко освещенному коридору средней палубы корабля. Дойдя до дверей с надписью "Криогенный отсек", он остановился, положил ладонь в углубление сканера и вошел внутрь.
     Восемь саркофагов были темны. Их откинутые вверх колпаки таинственно мерцали, отражая блики контрольных огней, горевших на двух приборных панелях.
     Хоук остановился подле пульта управления, набрал свой личный код и ввел несколько команд.
     Две работающие криогенные камеры внезапно подсветились изнутри мертвенным голубоватым светом.
     Внутри лежали два человека и один ксеноморф.
     Их лица были белы как мел, видимое дыхание отсутствовало, и только плавные синусоиды графиков на контрольных панелях свидетельствовали о том, что все трое живы.
     Хоук молча достал сигареты, прикурил и, облокотившись о пульт, приготовился ждать, пока под колпаками не заклубится молочно-белая муть пробуждающего газа.
     Он нес ответственность за порученных ему пассажиров и хотел убедиться, что процесс пробуждения инициирован верно.
     Прошло не менее получаса, пока на обеих панелях зажглись ровные узоры изумрудных огней.
     Теперь он мог быть спокоен. Через семь-восемь часов этим двоим придется встать и ответить на некоторые щекотливые вопросы, которые накопились у капитана "Спейсстоуна" за последние неполные сутки их полета.
     Он погасил пятый по счету окурок, аккуратно скинул все в утилизатор и вышел, плотно закрыв за собой дверь криогенного отсека.

***

     Яна никогда не уставала удивляться тем сюрпризам, что преподносил космос.
     Это оказалось поистине фантастическим местом.
     Узкофокусированные лучи плечевых фонарей скафандров резали мрак, высвечивая огромные застывшие потеки расплавленного металла, который тускло блестел, дробя этот свет, бликуя так, что казалось, пространство вокруг вспыхивает и гаснет, вспыхивает и гаснет, ежесекундно рождая тысячи мерцающих брызг.
     Георазведывательный корабль казался маленькой букашкой, насекомым, притаившимся на глянцевитом боку одной из глыб, размер которой, пожалуй, превышал габариты основного модуля "Спейсстоуна".
     Дитрих ступил на изгибающийся дугой мост, уходивший во мрак замысловатой петлей застывшего миллионы лет назад выброса. По нему было удобно пройти, огибая глыбу на расстоянии вытянутой руки от ее отвесных, чуть изгибающихся кверху боков.
     - Осторожнее, Миллер!... - на всякий случай предупредила Яна, заметив, что Дитрих не воспользовался, как она, страховочным фалом.
     - Все нормально, - хохотнув, отозвался он.
     Яна пожала плечами, но это движение, естественно, осталось незаметно под оболочками скафандра. Сама она предпочитала не пренебрегать техникой безопасности. Пристегнув свой страховочный фал к специальной скобе на обшивке их корабля, она тоже ступила на висячий мост, решив двигаться в противоположном направлении - вниз, к самому основанию этого лихо закрученного гравитацией выброса, к тому месту, где тот соединялся с глыбой.
     Ступив на достаточно широкую поверхность этого импровизированного моста, или, если угодно, висящего над бездной спирального балкона, лишенного всякого намека на перила, она направила свет плечевых фонарей скафандра на глыбу.
     Это сужающееся кверху каплевидное образование только издалека казалось однородным. На самом деле между образующих поверхность сверкающих потеков угадывались более острые очертания каких-то форм.
     Заинтригованная, Яна подалась ближе, наклонив корпус и разведя в стороны руки, так что в этот момент она стала похожа на изготовившуюся к прыжку ныряльщицу.
     Бок глыбы действительно был весьма интересен. Во-первых, его поверхность составляли потеки разных цветов - от серебристо-металлического до желтого, красноватого и матово-черного.
     В природе Яна впервые наблюдала такую странную, пеструю гамму. Второе, что привлекло ее взгляд и заставило работать воображение, были те самые смягченные некогда буйствовавшей тут жарой оплывшие контуры, которые вполне могли иметь в прошлом правильную прямоугольную форму. Сейчас от них остался лишь отпечаток, смутный след со скругленными углами, выделявшийся скорее не гранями, а их бледным контуром, узором красок...
     Некоторое время Яна стояла, не меняя позы, пристально вглядываясь в замысловатый узор потеков и цветовых пятен, пока у нее не зарябило в глазах от бликов. Бесстрастный объектив укрепленной на гермошлеме видеокамеры фиксировал все происходящее. Яна на всякий случай повела головой из стороны в сторону, постаравшись осветить и запечатлеть как можно больший участок стены, а потом, осторожно выпрямившись, пошла вниз по висящему над бездной пространства застывшему выбросу...

***

     В первый момент, оказавшись вне корабля, Олег Золотцев немного растерялся. Если Яна и Миллер ощущали себя в космосе вполне нормально, то он - нет. Олег редко по своей воле покидал корабль и не питал особых симпатий к открытому пространству. Будь его воля, он вообще бы никогда не поднимался над поверхностью планеты - в ряды космических странников его определила злая судьба.
     Действительно, чтобы быть поэтом в тридцать восьмом веке от Рождества Христова, требовался немалый талант и недюжинная работоспособность. В юности Олег, демонстрируя всем свои наклонности неформального творца, наивно полагал, что это и есть стиль жизни, приятный и непринужденный. Однако, повзрослев, понял что ошибался.
     Поэту, как и любому человеку, нужно что-то есть, а творчество не было способно прокормить юное дарование. Его стихи, которые и в лучшие времена не отличались мягкостью и лирикой, становились год от года все жестче, злее, а сам он постепенно терял вкус и к жизни, и к творчеству, перебиваясь случайными заработками, пока в конце концов не осел в технической службе одного из космопортов своей родной планеты. Оттуда он чуть больше года назад [Везде, где речь идет о прошлом членов экипажа "Спейсстоуна", подразумевается их субъективное время.] попал в состав экипажа "Спейсстоуна", так что опыт космоплавания, а тем более нахождения в открытом космосе был у Олега невелик.
     Сейчас он стоял, дико озираясь по сторонам, а его вестибулярный аппарат упорно отказывался сориентироваться в пространстве, внятно определив для себя понятия "верх" и "низ". Это было неприятно настолько, что Олег даже зажмурился, пытаясь совладать с внезапным приступом агорафобии.
     Наконец это ему удалось - подкатившая было к горлу тошнота отступила, оставив после себя лишь изжогу, и он, с содроганием оглядевшись, заставил себя сделать первый шаг по направлению ко второй глыбе сплавленного в ком металла, покатый бок которой возвышался метрах в тридцати от пришвартованного к вычурному образованию корабля.
     Капитан Хоук ясно распорядился: осмотреть и записать на видео как можно большую площадь поверхности этих глыб...
     Подошвы скафандра охотно прилипали к зыбкому мосту над бездной, ногу даже приходилось с некоторым усилием отдирать от поверхности, но все равно расплескавшееся вокруг космическое пространство давило, создавая ощущение шаткости опоры и ненадежности страховки. Мелкими шагами продвигаясь вперед, Олег не осознавал, что дрожит, но не от холода, а от нервного перевозбуждения.
     Страховочный фал разматывался за ним, словно нить паутины.
     Наконец он достиг соседней с кораблем глыбы и коснулся ладонью в герметичной перчатке ее поверхности. У самого основания "моста", по которому он пришел сюда, в отвесной стене чернело отверстие неправильной формы. У Олега хватило воображения, чтобы понять, что оно расположено там, откуда в прошлом извергалась масса расплавленного металла, на которой он сейчас стоял. Нагнувшись и неосознанно балансируя руками, он заглянул внутрь.
     Как он и ожидал, в свете фонарей обозначилась обширная, похожая на пещеру полость.
     За те несколько минут, что Олег провел вне корабля, он испытал столько неприятных, тревожащих, баламутивших сознание чувств, что это сравнительно большое, но замкнутое пространство показалось ему удивительно уютным, притягательным, так что он, едва осознавая, что делает, согнулся, прополз в дыру и с интересом огляделся.
     Стены этой своеобразной пещеры образовывали почти что правильный сферический свод, украшенный радугой цветов побежалости металла, из чего Олег сделал очевидный вывод, что перед ним обыкновенное железо.
     Немного освоившись внутри и оглядевшись по сторонам, он понял, что тут совершенно не на что смотреть, однако покидать убежище не хотелось - вылезать наружу, где опять на него со всех сторон навалится ощущение бескрайней, расплескавшейся по бесконечности бездны, было выше его сил. Поэтому Олег не стал спешить, а, задрав голову, пошел вдоль закругляющихся стен, делая вид, что внимательно изучает их рельеф и видимую структуру.
     Внезапно, разглядывая ничем не примечательный участок стены, он вдруг осознал, что наткнулся на что-то действительно любопытное.
     Это были маленькие, размером всего в несколько сантиметров, кристаллы серого, мышиного цвета, которые, как казалось, были намертво вплавлены в материал стены. Однако, когда Олег поднял руку и коснулся одного из них, тот с удивительной легкостью отделился от металлического потека, оставив после себя характерную выемку.
     Олег повертел свою находку, помял ее в пальцах, затем, вспомнив про выданный ему сканер минералов, достал прибор и поднес кристалл к окошку анализатора.
     Через несколько секунд на крохотном дисплее высветилась внутренняя структура этого геометрически правильного образования и название элемента, из которого тот состоял, - кремний.
     Олег, у которого уже шевельнулась было мысль о необычайности его находки, разочарованно вздохнул. Монолитный, за исключением множества едва распознанных сканером внутренних прожилок, кусочек обыкновенного кремния, наверное, самый заурядный кристаллический самородок...
     На всякий случай он отковырял от стены еще несколько подобных кристаллов, сунул их в карман, предназначенный для геологических образцов, и скрепя сердце полез наружу.

***

     Яна Монтгомери и Дитрих Миллер вышли в эфир практически одновременно.
     - Дитрих, Олег, вы меня слышите? - Яна оторопело разглядывала фрагмент оплавленной стены, невольно пятясь назад.
     Золотцев в тот момент еще находился внутри образовавшейся при магматическом выбросе пещеры и потому ответить не мог, связь с ним отсутствовала, но Дитрих, несмотря на помехи, расслышал призыв. Радиоволны тонули, глохли в пространстве, хаотически загроможденном металлами, связь была скверной, и порой в треске несущей частоты трудно оказывалось разобрать не то что интонации, но и сам голос.
     - Что? Повтори, - произнес Дитрих в укрепленный на внутреннем ободе гермошлема микрофон. - А лучше двигайте все сюда, у меня какая-то хреновина со сканированием!...
     Яна хоть и поняла смысл передачи, но не спешила внять ему - отступив на несколько шагов от вертикального бока исполинской глыбы, она не отрываясь смотрела в одну точку.
     Там среди наплывов и потеков ясно различался вплавленный в стену предмет прямоугольной формы - он был золотистым, полупрозрачным и походил на толстое стекло, внутри которого замысловато сплетались дрожащие линии...
     - Миллер, артефакт!... Я нашла артефакт!... - наконец выдохнула она.
     Дитрих, который не дождался вразумительного ответа на свою просьбу подойти, сам решился вернуться к исходной точке, и сейчас свет его плечевых фонарей уже показался в поле зрения Яны.
     - Где Олег? - осведомился он по рации, но Монтгомери не ответила: она по-прежнему потрясенно смотрела на свою находку, не в силах отвести взгляд от первого увиденного ею воочию предмета ИНЫХ...
     Дитрих подошел ближе, тронул ее за плечо. Яна вздрогнула, это почувствовалось даже через многослойный материал двух скафандров.
     - Ты что? - обеспокоился Миллер.
     - Смотри... Ты видишь? Видишь прямоугольник с золотистыми линиями внутри?!.
     Миллер поперхнулся.
     - Вижу. - Он сделал шаг вперед, нагнулся, разглядывая вплавленный в стену полупрозрачный предмет, внутри которого, улавливая свет, вспыхивали и меркли золотистые нити прожилок, которые, как показалось ему, прямо на глазах меняли свою пространственную структуру, складываясь в осмысленные контуры чего-то смутно, ассоциативно знакомого.
     - Очень хорошо... - Миллер действительно был потрясен, но не собирался пасовать перед Яной. - А что ты скажешь на это? - Он повернулся к Монтгомери, постучал пальцем по закрепленному на правом запястье миниатюрному монитору сканирующей системы, включил ее и передвинул регулятор проникновения на метр от поверхности.
     Яна не сразу уловила смысл в его действиях, а когда поняла, ей стало тревожно. Внутри глыбы, в соответствии с тем, как Миллер вел вооруженной сканером рукой вдоль поверхности, проплывали ясные очертания пустот, внутренних каверн, которые носили в большинстве своем ясные, разве чуть вздутые по некоторым плоскостям очертания предметов... Предметов из какого-то легкогорючего материала, вероятно, разновидности пластика, на которые некогда изливался расплавившийся металл...
     Эти предметы испарялись, сгорали, превращались в горстки праха, но перед этим оставляли в твердеющей металлической скорлупе свой контур, трехмерный, объемный отпечаток...
     - Все, к фрайгу... Плакала наша премия, - тяжело вздохнул Миллер, переводя сканер в сторону второй глыбы. Экран устройства тут же высветил такие же пустоты, расположенные в хаотическом беспорядке, наверное, по всей глубине спекшегося и застывшего в вакууме металлического кома. - Это везде. Чертовы артефакты. Теперь нам придется валить отсюда несолоно хлебавши, - раздраженно разъяснил он самому себе. - Хоук теперь не даст даже прикоснуться ко всему этому добру. Педант хренов...
     - Не кипятись... - Яна подошла к боку глыбы и достала ручной плазменный резак. - Миллер, отойди, я собираюсь вырезать эту штуку.
     Дитрих молча отступил на несколько шагов. Спорить или предостерегать Яну он не стал. Ему тоже стало любопытно, что это за предмет, да и, как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок... Артефакты тоже имели свою цену, только нужно знать, кому их сбагрить...
     - Эй, а где наш поэт-самоучка? - вдруг спохватился он, когда Яна включила резак и осторожно подступила к глыбе.
     Олег в это время как раз выбирался из найденной им внутри соседнего образования полости. Во мраке мелькнул, погас, а затем вновь появился свет его плечевых фонарей.
     - Смотри-ка, герой, шляется один! - с оттенком недоверия в голосе протянул Миллер. - Нашел что-нибудь? - осведомился он в эфир.
     - Нет, - прорвался сквозь помехи ответ Золотцева. - Там что-то вроде пещеры, у самого основания выброса.
     - Осмотрел?
     - Да, но у меня камеру заело, - солгал Олег. - Стукнулся кожухом о выступ. Что-то с линзами, объектив зашторился...
     - Да и черт с ним, - ответил Дитрих, который знал Олега уже год и не мог подозревать того в злом умысле. Не потому, что Золотцев был человеком высоких моральных качеств, скорее наоборот, Дитрих считал Олега трусоватым и был в этом мнении недалек от истины. - Тут и без твоих записей доказательств хватает...
     - Доказательств чего? - осторожно спросил Олег, заметив, что Яна орудует плазменной горелкой, пытаясь вырезать что-то из стены вместе с прилегающим комом металла.
     - Того, что нам тут не светит... Это не продукты извержений, а остатки каких-то космических построек.
     - Чьих?
     - А черт его поймет... Ученые разберутся. Им за это деньги платят, не нам.
     - А мы?
     - Что - мы... Мы - это как решит наш драгоценный капитан Хоук. - У Олега тут же создалось впечатление, что, если бы не скафандр, Дитрих обязательно бы сплюнул себе под ноги.
     - Поберегись! - Это был голос Яны, заставивший их прервать беседу и обернуться.
     Она уже отворотила от глыбы вырезанный ком, и тот лениво плыл мимо нее, сияя во мраке темнеющей на глазах вишневой каплей.
     - Что это? - спросил Олег.
     - Артефакт, - ответил ему Миллер, наблюдая, как Монтгомери ловко орудует невидимой глазу электромагнитной петлей, подтягивая к себе горячую находку. - Пошли, прогулка закончена...

Глава 9

     Борт "Спейсстоуна".
     Комплекс лабораторий...

     - Ну и везет тебе! - с ноткой недоброжелательной зависти в голосе протянула Влада, глядя на находку, которую притащила Монтгомери.
     Весь экипаж собрался в кают-компании, которая являлась традиционным местом событий подобного рода.
     - Вы не должны были тащить это на корабль...
     Хоук оценивающе посмотрел на глыбу, состоящую из меди с неправильными синевато-черными прожилками перекаленной углеродистой стали, задержал взгляд на впаянном в нее прямоугольном куске стекловидного образования, внутри которого продолжали мерцать и извиваться золотистые нити.
     - Он безопасен, - поджала губы Яна. - Зря я, что ли, полчаса торчала в шлюзовом дезинфекторе? На нем нет микроорганизмов, сканеры показали полное отсутствие органики.
     - По инструкции, объект, лишенный включений органических веществ, является безопасным, - поддержал ее Сергей.
     - Ну хорошо... - нехотя сдался Хоук, привыкший подозревать все и вся. - Посмотрим...
     - Что бы это могло быть? - высказал общий вопрос Эшгар. - Как ты думаешь, Сергей? - обратился он к Иволгину.
     Тот пожал плечами.
     - Ну ты же умный. Подумай.
     Сергей покосился на второго пилота, не понимая, как воспринимать слово "умный": как комплимент или издевку?
     - Может, просветить его лазером?
     - А что это даст?
     - Есть смысл попробовать. Вдруг вторичное изображение что-то покажет?
     Все посмотре