ицо, даже  в  молодости,  Джейку
хочется плакать. А стрелок вновь стучит в дверь.
   - Ее там нет, сладенький, - кричит ему Сюзанна. - Ее там нет или  она
не открывает дверь, но для тебя это одно и то же! Уходи! Оставь ее!  Она
этого не стоит! Пусть даже она твоя мать, она этого не стоит! Уходи!
   Но Роланд не слышит и ее и не уходит. Когда Джейк, Эдди, Сюзанна и Ыш
подходят вплотную,  Роланд  толкает  дверь  в  комнату  матери:  она  не
заперта. Он открывает ее, за ней - сумрачная комната с затянутыми шелком
стенами. На полу - ковер, похожий на персидский, какие  нравятся  матери
Джейка.., только этот ковер, Джейк знает, привезли из провинции Кашимин.
   Ближе к дальней стене гостиной, у окна, которое дребезжит на северном
ветру, Джейк видит кресло с низкой спинкой и знает,  что  именно  в  нем
сидела она, когда Роланд проходил испытание; в нем сидела она, когда сын
заметил на ее шее отметину от поцелуя.
   Кресло  сейчас  пустует,  но  когда  стрелок  входит  в   комнату   и
поворачивает к двери, ведущей в спальню, Джейк  замечает  мыски  туфель,
черные - не красные, выглядывающие из-под портьеры рядом  с  дребезжащим
окном.
   - Роланд! - кричит он.  -  Роланд,  за  портьерой!  Кто-то  стоит  за
портьерой! Берегись!
   Но Роланд не слышит.
   - Мама? - зовет он, и даже голос его тот же, Джейк узнал бы  его  где
угодно.., но звучит он куда звонче, молодой голос. Его еще  не  посадили
ветер, пыль и сигаретный дым. - Мама, это я, Роланд! Я хочу поговорить с
тобой!
   Нет ответа. Он проходит коротким  коридором,  что  ведет  в  спальню.
Джейк рвется на части.  Ему  хочется  остаться  в  гостиной,  подойти  к
портьере и рвануть ее, но он знает, что от него ждут другого. Даже  если
он попытается, толку не будет. Рука его пройдет сквозь материю, как рука
призрака.
   - Пошли, - говорит Эдди. - Нельзя от него отставать.
   Они идут, сбившись в кучку, при других обстоятельствах это вызвало бы
смех. Но не сейчас. Сейчас трое друзей жмутся друг  к  другу  в  поисках
поддержки.
   Роланд стоит, глядя на кровать у левой стены.  Смотрит  на  нее,  как
загипнотизированный. Может, пытается представить себе Мартена в  кровати
своей матери; может, вспоминает Сюзан,  с  которой  никогда  не  спал  в
настоящей кровати, не говоря уже о такой  роскошной,  с  пологом.  Джейк
видит профиль стрелка  в  трехстворчатом  зеркале,  что  стоит  напротив
кровати,  в  алькове.  А  перед  этим  тройным  зеркалом  мальчик  видит
маленький столик. Мальчик его узнает: почти такой же есть  и  в  спальне
его родителей  -  туалетный  столик,  за  которым  мать  обычно  наводит
красоту.
   По телу стрелка пробегает  дрожь,  он  сбрасывает  с  себя  груз  тех
мыслей, что одолевали его. Ноги его обуты в эти  ужасные  сапоги:  такое
ощущение, что он пересекал в них кровавый поток.
   - Мама!
   Шаг к кровати, и Роланд наклоняется, словно думает,  что  мать  может
прятаться под ней. Если она  и  прячется,  то  в  другом  месте:  туфли,
которые выглядывали из-под портьеры, -  женские,  и  в  конце  короткого
коридора, за дверью в спальню, сейчас стоит женщина. Джейк  видит  подол
ее платья, И он видит кое-что еще. Джейк лучше Сюзанны с  Эдди  понимает
сложные взаимоотношения Роланда с матерью и отцом, потому  что  родители
Джейка очень похожи на родителей Роланда: Элмер  Чеймберз  -  стрелок  в
своей телевещательной  компании,  у  Меган  Чеймберз  -  длинная  череда
любовников, Джейку ничего такого не говорили,  но  он  знает,  непонятно
как; он разделяет кхеф с матерью и отцом, и  он  знает  то,  что  знает,
Знает он  кое-что  и  о  Роланде:  тот  видел  свою  мать  в  колдовском
кристалле. Именно Габриэль Дискейн, только что вернувшаяся с покаяния  в
Дебарри, после банкета  должна  во  всем  повиниться  мужу  и  испросить
прощения, чтобы вновь оказаться в его постели,  а  затем,  когда  Стивен
задремлет, расслабившись от любовных утех, вонзить нож  ему  в  грудь..,
или чуть оцарапать руку, даже не разбудив его. С таким  ножом  результат
будет один.
   Роланд увидел все в хрустальном шаре, перед тем как отдать его  отцу,
и Роланд предотвратил эту трагедию. Чтобы спасти жизнь Стивена Дискейна,
сказали бы Эдди и Сюзанна, исходя из того, что  им  известно.  Джейк,  в
силу своего несчастного детства, знает, что это не все. Чтобы  спасти  и
жизнь матери. Дать ей последний шанс внять голосу разума, встать рядом с
мужем, твердо взять его  сторону.  Последний  шанс  порвать  с  Мартеном
Броудклоуком.
   Конечно, она порвет, конечно, она должна  порвать!  Роланд  видел  ее
лицо в  тот  день,  видел,  какая  она  была  несчастная,  так  что  она
обязательно должна порвать с Мартеном! Не может же она выбрать  колдуна!
Если он только сможет...
   Вновь сказывается неопытность юности: Роланд и  представить  себе  не
может, что несчастье и стыд  не  соперники  страсти.  Он  пришел,  чтобы
поговорить с матерью, чтобы уговорить ее вернуться к отцу, пока  еще  не
поздно. Однажды он спас ее от себя, скажет он ей, но второй  раз  такого
не будет.
   А  если  она  не  согласится,  думает  Джейк,   или   начнет   юлить,
притворяться, что понятия не имеет, о чем говорит сын, Роланд  предложит
ей на выбор: покинуть  Гилеад  с  его  помощью,  этим  же  вечером,  или
встретить завтрашнее утро  в  кандалах,  чтобы  потом  повторить  судьбу
Хакса, повара, повешенного за предательство.
   - Мама? - зовет Роланд, все еще не зная, что  за  его  спиной  кто-то
прячется. Еще шаг, и тень приходит в движение.  Поднимает  руки.  Что-то
она в них держит. Не револьвер, Джейк в этом уверен, что-то  похожее  на
змею, что-то...
   - Роланд, берегись! - визжит Сюзанна, и  ее  голос  срабатывает,  как
магический выключатель.
   Что-то лежит на туалетном столике.., разумеется, хрустальный шар.
   Габриэль  выкрала  его,   чтобы   принести   своему   любовнику   как
утешительный приз, раз уж ее сын предотвратил убийство Стивена. И тут он
вспыхивает, словно вопль Сюзанны включает его. Отбрасывает розовый  свет
на тройное зеркало, освещает спальню.  В  этом  свете,  в  этом  тройном
зеркале, Роланд  наконец-то  видит  стоящую  за  его  спиной  фигуру.  -
Господи! - в ужасе вскрикивает Эдди Дин. - Господи, Роланд! Это не  твоя
мать! Это...
   Это даже не женщина, нет, уже не женщина, это ходячий труп в  грязном
черном платье. На голове лишь несколько островков волос, вместо  носа  -
проваленная дыра, но глаза сверкают, а змея в ее руках очень даже живая.
И Джейк, скованный страхом, все же успевает подумать, не  взяла  ли  она
эту змею из-под той самой скалы, где в свое время нашла другую,  которую
убил Роланд.
   Это Риа, которая ждала, пока Роланд придет в апартаменты матери.  Это
Риа с Кооса, которая пришла не только для того, чтобы утащить магический
кристалл,  но  и  прикончить  юношу,   который   причинил   ей   столько
неприятностей.
   - Твоя шлюха уже получила свое! - пронзительно  кричит  она.  -Теперь
заплатишь ты!
   Но Роланд ее  увидел,  увидел  в  кристалле,  Риа  предал  тот  самый
кристалл, за которым она пришла, и теперь он поворачивается, руки его  с
невероятной скоростью хватаются за новые револьверы. Ему пятнадцать лет,
он потрясающе быстр, превзойти его в реакции невозможно.
   - Нет, Роланд, нет! - кричит Сюзанна. - Это иллюзия, это все проделки
шара!
   Джейк успевает перевести взгляд с  зеркала  на  женщину,  стоящую  на
пороге, успевает осознать, что и его провели.
   Возможно, в последнюю долю секунды Роланду тоже  открывается  истина:
женщина на пороге - его мать, и в руках у нее не змея, а  пояс,  который
она вышила для него, может, с тем, чтобы замириться с ним, а шар обманул
его единственным доступным ему способом - отражением.
   В любом случае уже поздно что-то изменить.  Револьверы  выхвачены  из
кобуры, ярко-желтые вспышки освещают спальню. На каждый спусковой крючок
он нажимает дважды, прежде чем ему удается  сдержаться,  и  четыре  пули
отбрасывают улыбающуюся (в этой улыбке читается надежда  на  примирение)
Габриэль Дискейн в коридор.
   Она так и умирает с улыбкой на лице. Роланд застывает  на  месте,  из
револьверов идет дымок, его лицо перекашивает гримаса изумления и ужаса,
до  него  только  начинает  доходить,  что  случилось  непоправимое:  из
револьверов отца он убил мать.
   И тут каркающий смех заполняет комнату. Роланд не поворачивается;  он
завороженно смотрит на женщину в синем платье и черных  туфлях,  которая
вся в крови лежит в коридорчике,  соединяющем  ее  спальню  с  гостиной;
женщину, которую пришел спасти и которую вместо этого убил. Она лежит со
связанным   вручную   поясом   поверх   окровавленного   живота.   Джейк
поворачивается вместо него, и его не удивляет женщина с зеленым лицом, в
остроконечной  черной  шляпе,  плавающая  в   шаре.   Это   же   Злобная
Колдунья-с-Востока; она же, он это знает, Риа с Кооса.  Она  смотрит  на
юношу с револьверами в руках и скалит зубы в самой жуткой ухмылке, какую
только доводилось видеть Джейку.
   - Я сожгла ту глупую девку, которую ты любил.., да, сожгла ее заживо,
сожгла.., а теперь моими стараниями ты убил свою мать. Ты  раскаиваешься
в том, что убил моего змея, стрелок? Моего бедного, сладкого Эрмота?  Ты
раскаиваешься в том, что связался с той, кто тебе не по зубам?
   Роланд не подает вида, что слышит ее, только смотрит  на  свою  мать.
Скоро он подойдет к ней, опустится на колени,  но  этот  момент  еще  не
наступил, пока не наступил.
   Лицо  в  шаре  поворачивается  к  трем  путникам  и  разом  меняется,
становится старушечьим, с лысым черепом и проваленным  носом.  То  самое
лицо углядел Роланд в лживом зеркале. Стрелок  не  видит  своих  будущих
друзей, но Риа видит; да, видит их очень даже хорошо.
   - Отступитесь!  -  каркает  она..,  совсем  как  ворона,  сидящая  на
лишенной листвы ветке под хмурым зимним небом. -  Отступитесь!  Забудьте
про Башню!
   - Никогда, паршивая сука, - отвечает Эдди.
   - Вы же видите, каков он! Какое он чудовище!  И  это  только  начало,
говорю я вам! Спросите его, что случилось с Катбертом! С  Аленом...  Дар
Алена, он дается немногим, в конце концов не спас его, не спас! Спросите
его, что случилось с Джейми Декарри! У него не было друга,  которого  он
бы не убил, не было женщины, прах которой не разнесло бы ветром!
   - Иди своим путем, - говорит Сюзанна. - И не мешай нам идти нашим.
   Зеленью растрескавшиеся губы Риа изгибаются в отвратительной усмешке.
   -  Он  убил  собственную  мать!  Что  он  сделает  с  тобой,   глупая
коричневокожая сучка?
   - Он ее не убивал, - возражает Джейк. - Ты убила ее. А теперь уходи!
   Джейк шагает к хрустальному шару, с тем чтобы поднять и  хряпнуть  об
пол.., и он знает, что может это сделать, потому что шар -реальный.  Все
остальное - иллюзия, а шар - реальный.  Но  прежде  чем  Джейк  успевает
взять магический кристалл в руки, тот ярко  вспыхивает  слепяще  розовым
светом. Джейк вскидывает руки перед глазами, чтобы не ослепнуть, а потом
он (таю, я таю, что за мир, о, что за мир) падает, его вертит в  розовом
вихре, вышвыривает из Оза в Канзас, из Оза в Канзас, из Оза в...

ГЛАВА ПЯТАЯ

ТРОПА ЛУЧА

1

   - Домой, - пробормотал Эдди. Голос сел, как после хорошей  пьянки.  -
Домой. Потому что нет второго такого места, как дом, действительно нет.
   Он  попытался  открыть  глаза,  но  веки  не   разлеплялись.   Словно
склеились. Пришлось призвать на помощь руки. Сработало: глаза открылись.
Он не увидел ни тронного зала Зеленого дворца, ни (хотя и ожидал) богато
обставленной, но давящей спальни, в которой только что был.
   Он лежал на опушке, на тронутой  инеем  траве.  На  ветвях  деревьев,
растущих неподалеку, остались считанные пожухлые листочки. А на одной из
них - одинокий белый лист, лист-альбинос.  Где-то  за  деревьями  журчал
ручей. В траве стояло новое инвалидное кресло Сюзанны. На  шины  налипла
грязь, несколько сухих листьев зацепились за спицы. И  несколько  пучков
травы. На небе  застыли  белые  облака,  чем-то  похожие  на  корзины  с
выстиранным бельем.
   Когда мы входили во Дворец, небо было чистое, подумал Эдди  и  понял,
что время вновь сдвинулось. Намного  или  на  чуть-чуть,  знать  ему  не
хотелось.., мир Роланда напоминал разболтанную коробку передач:  никогда
не знаешь, куда попадешь, передвигая ручку, то ли  двигатель  взвоет  на
нейтралке, то ли машина рванет с места.
   Впрочем, в мир ли Роланда попали они? А если да, то каким образом?
   - Откуда мне знать? - прохрипел Эдди и  медленно  поднялся  на  ноги,
кривясь от неприятных ощущений. Похмелья  не  было,  но  ноги  болели  и
гудела голова.
   Роланд  и  Сюзанна  лежали  на  земле  под  деревьями.  Стрелок   уже
шевелился, но Сюзанна лежала  на  спине,  широко  раскинув  руки,  а  ее
громкий, неженский храп вызвал у Эдди улыбку. Джейк свернулся  калачиком
рядом с Сюзанной, Ыш  спал  на  боку  у  коленей  мальчика.  Когда  Эдди
посмотрел на них, Джейк открыл глаза, сел. Правда, глаза его пока ничего
не видели: он так крепко спал, что еще не успел проснуться.
   - А-а-а. - Джейк потянулся, зевнул.
   - Да, - кивнул Эдди, - без зарядки не проснешься.
   Он начал медленно поворачиваться вокруг собственной оси. Три четверти
круга не принесли ничего интересного, а потом  он  увидел  на  горизонте
Зеленый  дворец.  Яркость  его  под  затянутым  облаками  небом  заметно
померкла. Эдди прикинул, что до него миль тридцать. В том же направлении
уходили и следы, оставленные коляской Сюзанны.
   Он слышал и червоточину, но от нее их  отделяло  немалое  расстояние.
Вроде бы он и видел ее... В пяти, а  то  и  больше,  милях  от  них  над
плоской равниной стояло марево. В пяти милях к западу отсюда?  С  учетом
местоположения Зеленого дворца и того факта, что они шли  на  восток  по
автостраде И-70, вроде бы да, но как знать наверняка, если солнца нет, а
следовательно, ориентироваться не по чему.
   - Где автострада? - спросил  Джейк.  И  у  него  голос  сел.  Ыш  уже
проснулся. Почесался одной задней лапой, потом - второй.  Эдди  заметил,
что  ушастик  потерял  один  полусапожок.   -   Может,   ее   срыли   за
ненадобностью?
   - Я не думаю, что мы по-прежнему в Канзасе,  -  заметил  Джейк.  Эдди
пристально  посмотрел  на  него  и  решил,  что  мальчик   не   цитирует
"Волшебника из страны Оз", - Во  всяком  случае,  в  тех  Канзасах,  где
играют "Канзасские короли" или "Канзасские монархи".
   - С чего ты это взял?
   Джейк ткнул кулаком в небо, и стоило  Эдци  поднять  голову,  как  он
понял, что ошибся: облака не стояли на  месте,  как  корзины  с  бельем.
Прямо над их головами полоса облаков тянулась  к  горизонту,  как  лента
транспортера. Они вернулись на Тропу Луча.

2

   - Эдди? Где ты, сладенький?
   Эдди перевел взгляд с неба на землю  и  увидел,  что  Сюзанна  сидит,
потирая шею. Судя по ее лицу, она еще не  разобралась,  куда  попала.  А
может, даже не знала, кто она. Ее  красная  обувка  без  солнца  заметно
потускнела, но все равно  выделялась  двумя  яркими  пятнами,  тут  Эдди
посмотрел на свои  ноги  и  увидел,  что  он  по-прежнему  в  остроносых
сапожках с кубинскими каблуками. Они тоже потускнели, но Эдди уже понял,
что дело здесь не только в освещенности.  Он  посмотрел  на  полуботинки
Джейка, три сапожка Ыша, ковбойские сапоги Роланда (стрелок  уже  сидел,
обхватив  руками  колени,  уставившись   в   далекую   даль).   Тот   же
рубиново-красный   цвет,   но   какой-то   безжизненно-красный.   Словно
магический ресурс, которым обладала обувка, выработался.  Внезапно  Эдди
захотелось как можно быстрее скинуть эти сапоги с ног.
   Он сел рядом с Сюзанной,  поцеловал  ее  со  словами:  "Доброе  утро,
Спящая Красавица, или добрый день".
   Потом быстро, с отвращением прикасаясь к  ним  (на  ощупь  -  мертвая
кожа), Эдди  скинул  сапоги.  Увидел,  что  мыски  ободраны,  а  каблуки
грязные: сапоги уже не выглядели новехонькими. Чуть раньше он  задавался
вопросом, как они сюда попали: теперь, чувствуя боль в ногах и  вспомнив
следы от коляски, понял все. Пришли сюда пешком. Во сне.
   - Это лучшая идея, которая посетила тебя с того.., в общем, давно это
было. - Сюзанна последовала примеру Эдди. Краем глаза  тот  увидел,  как
Джейк разувает Ыша. - Мы  там  были?  -  спросила  Сюзанна  Эдди.  -  Мы
действительно там были, когда он...
   - Когда я убил свою мать, - закончил за нее Роланд. - Да, были. Как и
я. Да помогут мне боги, но я там был. Я это сделал.  -  Он  закрыл  лицо
руками, и тело его сотрясли рыдания.
   Сюзанна шустренько перебралась к нему.  Одной  рукой  обняла,  второй
оторвала его руки от лица. Поначалу Роланд упирался, но она  настаивала,
и он таки опустил руки, руки убийцы, открыв полные слез и  тоски  глаза.
Сюзанна привалила его к своему плечу:
   - Успокойся,  Роланд.  Успокойся  и  забудь.  С  этой  частью  твоего
прошлого покончено. Все позади.
   - Такое не забывается, - возразил Роланд. - Ничего не выйдет. Я  буду
помнить об этом всегда.
   - Ты не убивал ее, - вставил Эдди.  -  Это  слишком  просто.  -  Лицо
Роланда по-прежнему прижималось к  плечу  Сюзанны,  но  слова  слышались
отчетливо.
   -  Не  всегда  ответственность  можно  переложить  на  кого-то   еще.
Некоторые грехи так и остаются висеть на человеке. Да, Риа там  была,  в
определенном смысле, но я не могу сказать, что вся вина  лежит  на  ней,
как бы мне этого ни хотелось.
   - Это не она. Во всяком случае, я имел в виду не ее.
   Роланд вскинул голову. - Что ты такое говоришь? - Ка, - ответил Эдди.
- Ка - как ветер.

3

   В заплечных мешках они нашли еду, которую туда не  клали:  печенье  с
эльфами на обертках <Эльфы - фирменный знак фирмы "Киблер", производящей
кондитерские изделия.>, сандвичи вроде  тех,  что  продают  автоматы  на
бензозаправках, и колу неизвестной Эдди,  Сюзанне  и  Джейку  марки.  По
вкусу - кока-кола,  но  упакованная  в  красно-белые  банки  с  надписью
"Нозз-А-Ла".
   Они поели, сидя спиной к деревьям и лицом к далекому Зеленому дворцу,
решив, что это ленч. Если через час-другой начнет темнеть, подумал Эдди,
переименуем эту трапезу в ужин. Но он полагал, что этого не потребуется.
Внутренние часы вновь пошли, и этот  загадочный,  но  обычно  не  дающий
сбоев механизм подсказывал, что  после  полудня  прошло  совсем  немного
времени.
   В какой-то момент Эдди встал, вскинул руку с банкой колы, улыбнулся в
объектив невидимой камеры.
   - Когда я путешествую по стране Оз в моей новенькой  "такуро-спирит",
я всегда пью "Нозз-А-Ла", -  возвестил  он.  -  Она  утоляет  жажду,  не
вызывая позывов облегчиться! С ней я сразу чувствую себя  мужчиной!  Она
помогает мне познать Бога! Она придает мне внешность ангела  и  потенцию
тигра! Когда я пью "Нозз-А-Ла", я говорю: "Господи! Как я рад, что живу!
Я говорю..."
   - Сядь, балаболка, - засмеялся Джейк.
   - Олка, - согласился Ыш, его морда лежала на лодыжке Джейка, и  он  с
интересом следил взглядом за сандвичем мальчика.
   Эдди  уже  собрался  сесть,  когда   его   взгляд   вновь   упал   на
лист-альбинос. Это же  не  лист,  подумал  он  и  направился  к  дереву.
Действительно, не лист, а клочок бумаги. Он  сдернул  его  с  сучка.  На
одной стороне увидел колонки "блах блах", "йак йак" и "все одно". Обычно
газеты двусторонние, но Эдди  не  удивился,  не  обнаружив  на  обратной
стороне текста... "Оз дейли базз", в конце концов, вышел только один раз
и в единственном экземпляре.
   Но и обратной стороне нашлось применение. Эдди увидел  две  дыбящиеся
рожицы, а между ними строки, адресованные их ка-тету:
   В следующий раз я не уйду. Отступитесь от Башни.  Это  мое  последнее
предупреждение. Желаю Вам хорошо провести день.
   И ниже - рисунок: грозовое облако и вылетающая из него  молния.  Эдди
вернулся к своим  друзьям,  показал  им  записку.  Каждый  прочитал  ее,
последний - Роланд. Он задумчиво провел по ней пальцем, словно проверял,
какова бумага на ощупь, потом протя