я бросило в дрожь.
   - Что значит, как мертвец?
   Рой Дипейп покачал головой:
   - Объяснить не могу.

13

   Двадцатью минутами  позже  Элдред  Джонас  миновал  арку  со  словами
"ВХОДИТЕ С МИРОМ" и оказался на вымощенном дворе Дома-на-Набережной.  На
душе у него кошки скребли. Он ожидал, что приедет Латиго..,  а  приехал,
если Рой слишком уж не ошибся, кто-то другой.
   Мигуэль, широко улыбаясь,  поспешил  к  нему.  Взял  поводья  из  рук
Джонаса.
   - Reconocimiento <Благодарю (исп.).>.
   - Por nada, jefe <Не за что, сеньор (исп.).>.
   Джонас вошел в дом, увидел  Олив  Торин,  в  одиночестве  сидевшую  в
гостиной, кивнул ей. Она кивнула в ответ, чуть улыбнулась.
   - Сэй Джонас,  как  хорошо  вы  выглядите.  Если  вы  хотите  увидеть
Харта...
   - Прошу меня извинить, леди, но я приехал  к  канцлеру.  -  И  Джонас
быстро поднялся по лестнице,  ведущей  в  апартаменты  канцлера,  прошел
узким длинным коридором, освещенным (не очень  ярко)  газовыми  рожками.
Постучал в массивную, из дуба, инкрустированную медью дверь. К  красивым
женщинам вроде Сюзан Дельгадо Раймер проявлял  полное  равнодушие,  зато
атрибуты власти и роскошь любил.
   - Заходите, мой друг, - ответил голос -  не  Раймера.  А  за  словами
последовал смешок, от которого по  коже  Джонаса  поползли  мурашки.  Он
смеется, как мертвец, вспомнилось ему предупреждение Роя.
   Джонас толкнул дверь  и  вошел.  К  благовониям  Раймер  относился  с
безразличием, точно так же как к бедрам и  губам  женщин,  но  сейчас  в
кабинете курились благовония, и их запах напомнил Джонасу о Зале Предков
в Гилеаде. Газовые рожки горели на полную мощность. Шторы из  пурпурного
бархата (королевский цвет, его Раймер выделял среди всех) колыхались  от
морского бриза, залетавшего  через  открытые  окна.  Раймера  Джонас  не
увидел. Как и обладателя голоса, пригласившего  его  войти.  К  кабинету
примыкал небольшой балкончик, но через открытые двери Джонас видел,  что
там никого нет.
   Джонас двинулся дальше, бросил взгляд в  зеркало  в  золоченой  раме,
дабы убедиться, что никого нет и у него за спиной.  Никого  и  не  было.
Впереди и слева стоял столик, накрытый на двоих,  на  нем  -  тарелки  с
холодными закусками, но стулья пустовали. Однако кто-то с  ним  говорил.
Кто-то пригласил его войти, находясь по другую сторону двери.
   Джонас выхватил револьвер.
   - Да перестаньте, - послышался тот самый голос.  Из-за  левого  плеча
Джонаса. - Незачем прибегать к оружию, мы же все  друзья.  Сами  знаете,
находимся по одну сторону баррикад.
   Джонас развернулся на каблуках,  внезапно  ощутив  себя  медлительным
стариком. Перед ним стоял мужчина среднего роста, плотного  сложения,  с
блестящими синими глазами и румянцем во всю щеку,  свидетельствующим  то
ли об отменном здоровье, то ли о  выпитом  вине.  Его  улыбающиеся  губы
открывали маленькие зубки, спиленные на острие.., конечно же, природа не
могла наделить человека такими острыми зубами.  Одет  он  был  в  черную
сутану, в каких ходили святые люди, с отброшенным  на  спину  капюшоном.
Поначалу Джонас подумал, что мужчина лысый, но потом понял, что  ошибся.
Волосы он не стриг - брил.
   - Уберите вашу пукалку, -  продолжил  мужчина  в  черном.  -  Мы  все
друзья, говорю я вам.., рука руку моет. Мы преломим хлеб и  поговорим  о
многом.., волах, и цистернах с нефтью, и о том, что  Фрэнк  Синатра  как
шансонье превосходил Элвиса Пресли.
   - Кто? Кого превосходил?
   - Вы их не знаете, да это и не важно, - вновь затараторил  мужчина  в
черном.
   Не нравился Джонасу его голос, определенно не нравился. Такие голоса,
подумал он,  доносятся  через  забранные  решетками  окна  психушки.  Он
повернулся. Посмотрел в зеркало и увидел в нем мужчину в черном, который
все так же радостно улыбался ему. Боги, да видел ли он его живьем?
   Да, но ты не мог его видеть, пока он этого не  захотел.  Я  не  знаю,
колдун ли он, но с магией точно знаком. А может, это маг Фарсона? Джонас
повернулся к мужчине в черном. Улыбка осталась, а вот заостренных  зубов
как не бывало. Но они же были. Джонас мог в этом поклясться.
   - Где Раймер?
   - Я послал его к юной сэй Дельгадо, порепетировать ее выступление  на
празднике Жатвы, - ответил мужчина в черном, обнял Джонаса  за  плечи  и
увлек к столу. - Подумал, что лучше нам держать совет вдвоем.
   Джонас не хотел оскорблять посланца Фарсона,  но  прикосновение  этой
руки вызывало отвращение. Он не мог объяснить чем, но вызывало. Словно к
нему прикоснулось что-то мерзкое и склизкое. Он стряхнул руку и двинулся
к одному из стульев, стараясь унять  дрожь.  Неудивительно,  что  Дипейп
вернулся от Скалы  Висельников  таким  бледным.  Абсолютно  его  это  не
удивляло.
   Вместо того чтобы  оскорбиться,  мужчина  в  черном  захихикал.  (Да,
подумал Джонас, он смеется, как мертвец, именно так он  и  смеется.)  На
мгновение Джонасу привиделось, что перед  ним  Фапло,  отец  Корта,  тот
самый человек, который послал его на запад столько лет назад, и он вновь
потянулся за револьвером. Но перед ним стоял лишь мужчина  в  черном,  с
прилипшей к лицу улыбкой всезнайки, с синими глазами, поблескивающими  в
свете газовых рожков.
   - Увидели что-то интересное, сэй Джонас?
   - Да. - Джонас сел. - Поедим. - Он отломил кусок хлеба, сунул в  рот.
Хлеб прилип к пересохшему языку,  но  Джонас  продолжал  его  жевать.  -
Хороший мальчик. - Мужчина  в  черном  тоже  сел,  разлил  вино,  первым
наполнив стакан Джонаса. - Теперь, мой друг, расскажите обо всем, что вы
сделали после того, как прибыли эти мальчишки, обо всем, что вы  знаете,
и о всех ваших планах на будущее. Не упускайте ни единой мелочи.
   - Сначала покажите мне вашу пайдзу.
   - Разумеется. Какой вы, однако, недоверчивый.
   Мужчина в черном  сунул  руку  под  сутану  и  вытащил  металлическую
пластинку. Серебро, догадался Джонас. Бросил ее на стол, и, подпрыгивая,
она заскользила к тарелке Джонаса. На пластинке Джонас увидел то, что  и
ожидал: выгравированный огромный, таращившийся на него глаз.
   - Удовлетворены?
   Джонас кивнул.
   - А теперь пододвиньте ее ко мне.
   Джонас протянул руку, и впервые она напоминала его дрожащий голос. Он
посмотрел на свои трясущиеся пальцы, положил руку на стол.
   - Я.., я не хочу.
   Да. Он не хотел. Внезапно он  осознал,  что,  коснись  он  пластинки,
выгравированный серебряный глаз повернется.., и посмотрит прямо на него.
   Мужчина в черном захихикал и шевельнул пальцами.  Серебряная  пряжка,
Джонас решил, что это скорее пряжка, чем пластинка, заскользила к нему и
исчезла в рукаве сутаны.
   - Абрадакадабрама! Оп-ля-ля! Финиш! - Мужчина в черном отпил вина.  -
Если мы покончили с этими утомительными формальностями...
   - Осталась одна, - ответил Джонас. - Вы знаете мое имя.  Я  хотел  бы
знать ваше.
   - Зовите меня Уолтер, - ответил человек в черном, и улыбка слетела  с
его губ. - Старый добрый Уолтер - это я. А теперь давайте поглядим,  где
мы и куда идем. Короче, будем держать совет.

14

   Когда Катберт вернулся на "Полосу К", спустилась ночь. Роланд и  Ален
играли в карты.  Бункер  они  как  могли  привели  в  порядок.  Даже  от
надписей, спасибо скипидару, найденному в чулане при  конюшне,  остались
только розовые разводы, а теперь друзья сражались  в  Casa  Fuerte,  или
"Свежее пятно", как называли эту игру в Гилеаде. Так или иначе, игра эта
представляла собой разновидность "Следи  за  мной",  карточной  игры,  в
которую рубились в салунах и у походных костров испокон веку.
   Роланд бросил короткий взгляд на Берта, стараясь понять, в  каком  он
прибыл настроении. Лицо Роланда, как обычно, оставалось бесстрастным, но
душу его терзали боль и нерешительность. Ален пересказал ему разговор  с
Катбертом, и ужасные слова последнего поразили его, пусть  и  услышанные
через вторые руки. А более всего не давала  ему  покоя  последняя  фраза
Катберта,  брошенная  перед  тем,  как  он  вышел  из   бункера:   "Твоя
беззаботная  любовь   привела   к   тому,   что   ты   лишился   чувства
ответственности". Так ли это? Вновь и вновь он убеждал  себя,  что  нет,
что путь, которым он вел их, трудный, но  единственно  верный.  И  крики
Катберта - не более чем злой ветер, который  подняли  его  расшатавшиеся
нервы.., и его ярость, обусловленная надругательством  над  их  жилищем.
Однако...
   Скажи ему, что он  прав  насчет  выжидания,  да  только  причины,  из
которых он исходит, не те, а потому в целом он не прав. Такого  быть  не
могло.
   Или могло?
   Катберт улыбался, и щеки его раскраснелись, словно весь обратный путь
он промчался галопом. Выглядел  он  таким  юным,  красивым,  энергичным.
Более того, счастливым, тем самым  Катбертом,  которого  Роланд  знал  в
недалеком прошлом  -  долдонящим  всякую  чушь  грачиному  черепу,  пока
кто-нибудь не попросит его заткнуться.
   Но  Роланд  не  доверял  тому,  что  видели  его  глаза.   В   улыбке
чувствовалась фальшь, румянец могла вызвать злость - не быстрая  скачка,
искорки в глазах вспыхивали яростью,  а  не  юмором.  Мысли  Роланда  не
отразились на его лице, но  сердце  упало.  Он  надеялся,  что  буря  по
прошествии времени утихнет, но этого не произошло. Роланд искоса  глянул
на Алена, и увидел, что Ален думает о том же.
   Катберт, через три недели  все  закончится.  Если  бы  только  я  мог
сказать тебе об этом.
   И тут же в его голове возникла  другая  мысль,  потрясающая  в  своей
простоте: А почему не можешь?
   И Роланд понял, что ответа у него нет. Почему он держал все при себе,
не советуясь с друзьями? С какой  целью?  Или  он  действительно  ослеп?
Воги, неужели ослеп?
   - Привет, Берт, - первым заговорил он. - Ты хорошо про...
   -  Да,  очень  хорошо,  отлично   проехался,   очень   познавательная
получилась прогулка. Выйди  во  двор.  Я  хочу  тебе  кое-что  показать.
Роланду все меньше и меньше нравился лихорадочный блеск  глаз  Катберта,
но он положил карты рубашками вверх и встал.
   Ален дернул его за рукав.
   - Нет, - В голосе его слышалась паника. - Разве ты не видишь, какой у
него взгляд?
   - Вижу - ответил Роланд. Смятение захлестнуло его.
   И, шагая к другу который  уже  мог  перестать  быть  таковым,  Роланд
впервые подумал, что принимал решения в  состоянии,  близком  к  пьяному
сну. И принимал ли он решения вообще? Уверенности в этом уже не было.  -
Что ты хочешь мне показать, Берт?
   -  Что-то  удивительное,  --  рассмеялся  Берт.  В  смехе   отчетливо
слышалась ненависть. Может, даже желание убить. - Тебе захочется на  это
посмотреть. Я знаю, что захочется.
   - Берт, что с тобой? - спросил Ален.
   - Со мной? Ничего, я в полном порядке, Эл.., счастлив, как  жаворонок
на заре, как пчела над цветком, как рыбка в океане. - Он  повернулся  и,
смеясь, вышел за дверь.
   - Не ходи туда, - взмолился Ален. - Он же свихнулся.
   - Если наша дружба порушена, у нас нет ни единого шанса выбраться  из
Меджиса, - ответил Роланд. - Если  так,  я  предпочту  умереть  от  руки
друга, а не врага.
   Он вышел из бункера. После короткого  колебания  Ален  последовал  за
ним. С печатью глубокой печали на лице.

15

   Охотничья Луна ушла. Демоническая еще не  показала  своего  лица,  но
небо сияло яркими звездами, так что света хватало. Лошадь Катберта,  еще
оседланная, стояла у крыльца, привязанная к перилам. За ней  поблескивал
серебром квадрат пыльного двора.
   - Где оно? - спросил Роланд. Все они были без оружия. К  счастью  для
них. - То, что ты хочешь мне показать?
   - Здесь. - Катберт остановился между бункером и обугленными остатками
особняка, ткнул пальцем в землю. Ткнул уверенно, но Роланд не видел  там
ничего особенного. Подошел к Катберту посмотрел вниз.
   - Я не...
   Яркий свет, в тысячу раз ярче звездного, вспыхнул у  него  в  голове,
когда кулак Катберта врезался ему в подбородок. Впервые, если не считать
детских игр, Берт ударил его. Сознания Роланд  не  потерял,  но  лишился
контроля за руками и ногами. Они вроде бы были, но отказывались  служить
ему, словно конечности тряпичной куклы. Он упал на спину,  подняв  пыль.
Звезды пришли в движение, медленно кружились,  таща  за  собой  молочный
хвост. В ушах звенело. Из далекого далека донесся крик Алена:
   - Идиот! Что ты наделал, идиот?
   Невероятным усилием Роланд сумел повернуть голову. Увидел спешащего к
нему Алена. Увидел Катберта, более не  улыбающегося,  который  оттолкнул
Алена.
   - Это касается только нас двоих, Эл. Не вмешивайся.
   - Ты же ударил его исподтишка, негодяй! - Ален заводился медленно, но
теперь в нем разгоралась ярость, не сулящая Катберту ничего хорошего.
   Я должен встать, подумал Роланд.  Должен  подняться  и  встать  между
ними, пока не произошло непоправимое. Его руки и ноги заелозили по пыли.
   - Да.., именно так он поступил с нами. - ответил Катберт.  -  Я  лишь
вернул ему должок. - Он посмотрел вниз. - Именно это я и хотел  показать
тебе, Роланд. Этот кусок земли. Это облако пыли,  в  котором  ты  сейчас
лежишь. Попробуй ее на вкус. Может, это тебя разбудит.
   Теперь уж и в Роланде закипела злость. Он почувствовал, как  холодная
ненависть заползает в голову,  попытался  бороться  с  ней,  понял,  что
проигрывает. Джонас уже  перестал  существовать  для  него.  Цистерны  с
нефтью,  которые  они  нашли  в  СИТГО,  перестали  существовать.   Весь
раскрытый ими заговор постигла та же участь. Еще немного, и он забыл  бы
про Альянс и ка-тет, который они всеми силами пытались сохранить.
   Ноги и руки вновь начали подчиняться ему. Он сел. Посмотрел на Берта,
опираясь руками о землю. С закаменевшим лицом. От звездного света болели
глаза.
   - Я люблю тебя, Катберт, но больше не потерплю нарушения субординации
и приступов ревности. Если я отплачу  тебе  сполна,  наверное,  от  тебя
останется мокрое место, поэтому ты получишь  лишь  за  удар,  нанесенный
тайком, когда я этого не ожидал.
   - Насчет того, что ты можешь оставить от  меня  мокрое  место,  я  не
сомневаюсь. Но сначала хочу, чтобы ты взглянул вот на это. - Чуть ли  не
с презрением Берт швырнул сложенный листок. Он ударился Роланду в  грудь
и упал на колени.
   Роланд  взял  листок  в  руки  и  почувствовал,  как  опадает  высоко
поднявшаяся волна ярости.
   - Что это?
   - Разверни и посмотри. Чтобы прочесть, света достаточно.
   Медленно, непослушными пальцами Роланд развернул  листок  и  прочитал
записку Риа:
   УЖЕ НЕ ЧИСТА!
   ОН ЗАЛЕЗ ВО ВСЕ ЕЕ ДЫРКИ, УИЛЛ ДИАБОРН!
   КАК ТЕБЕ ЭТО НРАВИТСЯ?
   Роланд прочитал записку дважды. Второй раз дался ему с трудом, потому
что руки начали дрожать. Перед его мысленным взором возникли все  места,
где они встречались с Сюзан: эллинг, хижина, лачуга.., и все встречи  он
увидел в новом свете, зная теперь, что за ними наблюдали. А как они были
уверены, что встречи эти  -  тайна  за  семью  печатями.  Однако  кто-то
подсматривал за ними. Сюзан не ошиблась. Кто-то их видел.
   Я подставил все под удар. Ее жизнь и наши жизни.
   Передай ему мои слова о двери в ад. И голос Сюзан: Ка - как  ветер..,
если любишь, тогда люби меня.
   Так он и поступил, в юношеской наглости уверовав, что все  обойдется.
Не сомневаясь, что ка не отвернется от них, всегда им поможет.
   - Каким же я был дураком. - Голос его дрожал, как и руки.
   - Да, действительно, - покивал Катберт. -  Все  так.  -  Он  упал  на
колени в пыль перед Роландом. - Если хочешь  ударить  меня,  ударь.  Изо
всей силы, и бей сколько хочешь. Я не подниму руки.  У  меня  была  одна
цель - разбудить твое  чувство  ответственности.  Если  оно  по-прежнему
спит, бей. Как ты ни поступишь, я все равно тебя люблю. -  Берт  положил
руки Роланду на плечи и поцеловал его в щеку.
   Роланд заплакал. То были слезы благодарности,  смешанные  со  слезами
стыда и смущения: потому что какая-то самая темная  часть  его  существа
возненавидела Катберта, и ненависть эта осталась с ним  навсегда.  Часть
эта возненавидела Катберта именно за поцелуй,  а  не  внезапный  удар  в
челюсть. За прощение, а не желание разбудить.
   Он поднялся, держа письмо в одной руке, второй вытирая  щеки,  отчего
на них оставались грязные разводы. Его шатнуло, и Катберт протянул руку,
чтобы поддержать своего друга. Роланд с такой силой  оттолкнул  ее,  что
Катберт сам упал бы, не схвати его Ален за плечи.
   Затем медленно Роланд опустился на  колени  перед  Катбертом,  воздев
руки, поникнув головой.
   - Роланд, нет! - воскликнул Катберт.
   - Да, - ответил Роланд. - Я забыл лицо моего  отца  и  прошу  у  тебя
прощения.
   - Прощаю, конечно, ради богов, да. -  По  голосу  чувствовалось,  что
Катберт сам едва сдерживает слезы. -  Только..,  пожалуйста,  встань!  У
меня разрывается сердце, когда я вижу тебя таким!
   Мое тоже, думал Роланд. Претерпеть такое унижение! Но  я  сам  навлек
это на себя, не так ли?  Этот  темный  двор,  трещащая  голова,  сердце,
переполненное стыдом и страхом.  Все  это  мое,  за  все  уплачено.  Они
помогли ему встать, и на этот раз Роланд принял их помощь.
   - Удар левой у тебя поставлен, Берт, - уже нормальным голосом заметил
он.
   - Он хорош только в одном  случае  -  когда  о  нем  не  подозревают.
-ответил Катберт.
   - Это письмо.., как оно к тебе попало?
   Катберт рассказал о встрече с Шими,  который  никак  не  мог  донести
письмо до адресата, словно ждал вмешательства  ка..,  и  оно  вмешалось,
приняв облик Артура Хита.
   - От ведьмы, - промурлыкал Роланд. -  Да,  но  как  она  узнала?  Она
никогда не покидает Коос, так говорила Сюзан.
   - Ничего не могу сказать. Да и важно не это. Главное, чтобы  Шими  не
пострадал из-за того, что отдал мне письмо. А еще лучше  позаботиться  о
том, чтобы эта старая ведьма не предприняла второй попытки  связаться  в
Корделией Дельгадо или с кем-то еще и рассказать о том, что знает.
   - Я допустил одну ужасную ошибку, - медленно проговорил Роланд, но  я
не считаю любовь к Сюзан другой ошибкой, тут я ничего не могу  изменить.
Как и она. Вы в это верите?
   - Да, - без запинки ответил Ален.
   - Да, Роланд. - пусть и с неохотой, но вымолвил Катберт.
   - Я показал себя самонадеянным глупцом. Если бы эта записка попала  к
ее тетке, Сюзан отправили бы в ссылку.
   - А нас - к дьяволу, на концах веревки, - сухо добавил Катберт. -Хотя
я знаю, что в сравнении с Сюзан мы для тебя ничто.
   - Так как насчет ведьмы? - спросил Ален. -  Что  нам  с  ней  делать?
Роланд улыбнулся одними губами, посмотрел на северо-запад:
   - Риа. Не знаю, какая она ведьма, но хлопот от нее не  оберешься,  не
так ли? Пожалуй, надо с ней разобраться.
   И, наклонив голову, двинулся к бункеру. Катберт посмотрел  на  Алена,
увидел, что и у Эла подозрительно блестят  глаза.  Протянул  руку.  Ален
взглянул на нее, потом кивнул, скорее себе, чем Катберту, и пожал.
   - Ты поступил как должно, - вырвалось у Алена. - Поначалу  я  в  этом
сомневался, но не теперь.
   Катберт шумно выдохнул:
   - Как должно, говоришь. Если б я не застал его врасплох...
   - ...он бы раскрасил тебя в синий и черный цвета.
   - Не только, - возразил Катберт. - Я бы стал похож на радугу.
   - Даже Колдовскую радугу -  уточнил  Ален.  -  В  обычной  цветов  не
хватило бы.
   Катберт  рассмеялся.  Вдвоем  они  зашагали  к  бункеру  где   Роланд
расседлывал лошадь Берта. Катберт хотел ему помочь,  но  Ален  остановил
его.
   - Пусть побудет один. Это наилучший вариант.
   Они вошли в бункер, а когда Роланд появился там десять минут  спустя,
он увидел, что Катберт играет его картами. И выигрывает.
   - Берт.
   Катберт поднял голову.
   - Завтра нам с тобой предстоит деловая поездка. На Коос.
   - Мы собираемся убить ее?
   Роланд глубоко задумался, прикусил губу:
   - Следовало бы.
   - Да. Следовало бы. Но мы ее не убьем?
   - Нет, если только она нас к этому не вынудит. - Потом он раскаивался
в этом решении.., если это было решение, горько раскаивался, но  все  же
полностью отдавал себе отчет, п