всего
запри собаку в кладовке.
   Рейнолдс кивнул. Дельный совет.
   - А эти грузовики. Как ты там их называешь, цистерны?
   - Им хорошо и на нынешнем месте. Да и не  можем  мы  перевезти  их  в
другое, не привлекая внимания, не так ли? Ты и Рой  отправитесь  туда  и
прикроете их ветками. Нарубите побольше. Займетесь этим послезавтра.
   - А где будешь ты, пока мы будем корячиться в СИТГО?
   - Днем? Готовиться к обеду в доме мэра, недогадливый ты мой.., обеда,
который даст Торин, чтобы представить гостей из Большого  мира  местному
обществу. - Джонас занялся очередной сигаретой. Взгляд его при  этом  не
отрывался от Сорви-Головы, но табака не просыпалось ни крошки.  -  Приму
ванну, побреюсь, уложу волосы.., может, даже напомажу усы. Как  думаешь,
Клей, стоит?
   - Не перетрудись, Элдред.
   Джонас  рассмеялся.  От   этих   визгливых   звуков   Крикун   что-то
пробормотал, а Красотуля дернулась на стойке.
   - Значит, Роя и меня на обед не пригласят?
   - Обязательно пригласят, будут  настойчиво  просить  прийти.  -Джонас
протянул Рейнолдсу новую сигарету и принялся вертеть еще одну, для себя.
- Я извинюсь за вас. Будьте уверены, доводы приведу очень  убедительные.
Вы будете мной гордиться. Крепкие  мужчины  всплакнут,  услышав  причины
вашего отсутствия.
   - Значит, мы  сможем  провести  целый  день  в  этой  грязи  и  вони,
забрасывая ветками эти цистерны. Ты очень добр, Джонас.
   -  Я  буду  задавать  вопросы,  -   мечтательно   продолжил   Джонас.
-Переходить от одной  группы  гостей  к  другой..,  красивый,  нарядный,
благоухающий восковицей... Я знаю парней, занимающихся тем же делом, что
и мы, которые, в первую очередь  находят  толстого  весельчака,  который
может  поделиться  с  ними  местными  сплетнями..,  хозяина  салуна  или
бармена, может, владельца конюшни или одного из тех  типов,  что  всегда
вертятся около тюрьмы или здания суда,  засунув  большие  пальцы  рук  в
карманы жилетки. Что же касается  меня,  Клей,  я  полагаю,  что  лучший
источник информации - женщина, особенно если она худа как палка, а нос у
нее больше сисек. При этом она не красит губы и зачесывает волосы назад.
   - У тебя есть конкретная кандидатура?
   - Да. Звать ее Корделия Дельгадо.
   - Дельгадо?
   - Ты знаешь  эту  фамилию,  она  на  устах  у  всех.  Сюзан  Дельгадо
вскорости суждено стать наложницей мэра. Корделия - ее тетка. Я подметил
одну особенность человеческой натуры: люди предпочитают говорить с теми,
кто не высовывается, а  не  с  шумливыми  весельчаками,  которые  всегда
готовы угостить тебя выпивкой. На обеде я собираюсь сесть с  ней  рядом,
отметить аромат ее духов, которых, готов спорить, не будет и в помине, и
следить за тем, чтобы ее стакан для вина не пустовал. Как тебе мой план?
   - План чего? Вот что хотелось бы узнать.
   - Для игры в "Замки", в которую  нам  предстоит  сыграть,  -  ответил
Джонас, и веселость исчезла из его голоса. - Мы  должны  убедиться,  что
эти парни посланы сюда в наказание за провинность, а не для того,  чтобы
выполнять данное  им  поручение.  Звучит,  конечно,  правдоподобно.  Мне
многое довелось повидать, так что я могу судить о  правдоподобности  той
или иной версии. Я верю им до трех часов ночи, а потом у меня  возникают
сомнения. И знаешь, что я тебе скажу, Клей?
   Рейнолдс покачал головой.
   - Я прав в своих сомнениях. Точно так же, как  оказался  прав,  когда
пошел с Раймером к старине Торину и убедил  его,  что  кристалл  Фарсона
лучше всего хранить у ведьмы. Она запрячет кристалл  туда,  где  его  не
найти  даже  стрелку,  не  говоря  уж  о  молокососах,  которые  еще  не
попробовали женщину. Необычные у  нас  времена.  Надвигается  ураган.  А
когда знаешь, что должен задуть ветер, паруса лучше убрать заранее.
   Он посмотрел на сигарету, которую только что свернул. Она плясала  на
тыльной стороне его пальцев, как недавно  у  Рейнолдса.  Джонас  откинул
прядь длинных волос и засунул сигарету за ухо.
   - Не хочу курить. - Он  встал,  потянулся.  В  спине  у  него  что-то
захрустело. - Я, наверное, сошел сума, раз курю  в  такой  час.  В  моем
возрасте лишняя сигарета гарантирует бессонницу.
   Он направился к лестнице, по пути  не  забыв  ущипнуть  Красотулю  за
голую ляжку, последовав примеру Рейнолдса. У первой ступеньки обернулся.
   - Я не хочу убивать их. Ситуация и так  достаточно  щекотливая.  Даже
если я почувствую, что они не так просты, как кажется на первый  взгляд,
я не шевельну и  пальцем..,  не  шевельну  ни  одним  пальцем.  Но..,  я
постараюсь, чтобы они четко знали свое место в общем раскладе.
   - Нагонишь на них страха.
   Джонас просиял.
   - Да, партнер, именно так, нагоню на них страха.  Чтобы  в  следующий
раз они подумали дважды, прежде чем связываться с Большими охотниками за
гробами. Чтобы они делали широкий круг, завидев нас на дороге. Да,  сэр,
вот о чем стоит подумать. Еще как стоит.
   Он начал подниматься по лестнице, похохатывая, заметно прихрамывая..,
по ночам хромота проявлялась  сильнее.  Корт,  старый  учитель  Роланда,
узнал бы эту хромоту, ибо Корт видел удар, после которого Джонас охромел
на всю жизнь. А нанес его отец Корта палкой из железного дерева,  сломав
ногу Элдреда Джонаса на лужайке за Большим залом Гилеада, перед тем  как
забрать оружие мальчика и отослать его на запад, без оружия, в изгнание.
   В конце концов мужчина, в которого вырос этот мальчик, нашел  оружие:
изгнанники всегда его находили, если искали как следует. Конечно, оружие
это не шло ни в какое сравнение с большими револьверами с  рукояткой  из
сандалового дерева, о которых они могли только мечтать, но в  этом  мире
желающий обрести оружие не оставался без оного.
   Рейнолдс проводил Джонаса взглядом, повернулся к столу  Корал  Торин,
перетасовал  карты  и  принялся  раскладывать  пасьянс,  не  законченный
Джонасом. Снаружи из-за горизонта выглянуло солнце.

ГЛАВА ПЯТАЯ

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ГОРОД

1

   Спустя две ночи после прибытия в феод Меджис Роланд, Катберт  и  Ален
проехали на своих лошадях под аркой из  саманного  кирпича,  с  надписью
"ВХОДИТЕ С МИРОМ". За  аркой  расстилался  вымощенный  брусчаткой  двор,
освещенный факелами. В  смолу,  горевшую  в  факелах,  вводились  особые
добавки, окрашивающие пламя в разные цвета: зеленый, оранжевый, розовый.
Многоцветье факелов напоминало Роланду  фейерверк.  Он  слышал  перезвон
гитар, голоса, женский смех. Воздух  наполняли  запахи,  которые  теперь
прочно ассоциировались с Меджисом: морской соли, нефти  и  сосны.  -  Не
знаю, получится ли у меня. - пробормотал Ален, крупный парень  с  гривой
светлых волос, выбивающихся из-под ковбойской шляпы. Он  чисто  вымылся,
Катберт и Роланд тоже, но Ален и в лучшие  времена  сторонился  светских
раутов, поэтому едва дышал  от  страха.  Катберт  выглядел  получше,  но
Роланд понимал: броня его давнего  друга  не  так  уж  крепка.  Так  что
лидерство ему предстояло взять на себя.
   - Все будет хорошо, - заверил он Алена. - Только...
   - Да, и выглядишь ты прекрасно. - Катберт нервно  хохотнул.  Они  уже
пересекали двор.  За  ним  расположился  дворец  мэра,  разлапистая,  со
многими флигелями гасиенда, сложенная  из  того  же  саманного  кирпича,
каждым окном излучающая свет и веселье. - Белый как полотно,  уродливый,
как...
   - Заткнись, - резко вмешался Роланд, и насмешливая улыбка  слетела  с
лица Катберта. Роланд это отметил, вновь повернулся к Алену: -Только  не
пей ничего спиртного. Ты знаешь, что  надо  говорить  в  таких  случаях.
Всегда помни нашу легенду. Улыбайся. Старайся расположить к себе  людей.
Пользуйся своим социальным статусом. Не забывай, что шериф разве что  не
выпрыгивал из штанов, лишь бы встретить нас  по-радушнее.  Ален  кивнул,
слова Роланда вселили в него малую толику уверенности.
   - Насчет социального статуса, - вставил Катберт. - У них-то  его  нет
никакого, то есть мы выше их как минимум на голову.
   Роланд кивнул, потом заметил, что на седельной  луке  Катберта  вновь
появился грачиный череп.
   - А вот это убери!
   С обидой на лице Катберт засунул "дозорного" в переметную суму.  Двое
мужчин в белых куртках,  белых  штанах  и  сандалиях  выступили  вперед,
кланяясь и улыбаясь.
   - Выше головы, - негромко бросил Роланд своим друзьям. - Помните, кто
вы. И помните лица ваших отцов. - Он хлопнул Алена, на лице которого еще
отражалась тревога, по плечу. Потом повернулся к грумам: - Добрый вечер,
джентльмены. Пусть будут долгими ваши дни  на  земле.  Оба  заулыбались,
сверкнув зубами в разноцветном свете факелов.
   Старший поклонился...
   - И ваши тоже, молодые господа. Добро пожаловать во дворец мэра.

2

   Главный шериф встретил их днем раньше, с такой  же  радостью,  как  и
грумы.
   Пока все приветствовали их  от  всей  души,  даже  возничие  повозок,
которые встречались им по пути в город, и одного этого  вполне  хватило,
чтобы Роланд  насторожился.  Он  убеждал  себя,  что  скорее  всего  его
подозрения напрасны, местные жители и должны питать к ним  самые  теплые
чувства, иначе их бы сюда не послали. Во-первых, Меджис находится далеко
от эпицентра событий, во-вторых, он верен Альянсу. Роланд  понимал,  что
перегибает палку, но предпочитал не терять бдительности. Быть начеку.  В
конце концов, они еще недавно были детьми, и, если попадут  в  беду,  то
лишь потому, что принимали желаемое за действительное.
   Служебные апартаменты шерифа и тюрьма  феода  занимали  одно  здание,
расположенное на Холмовой улице, откуда  открывался  прекрасный  вид  на
бухту. Роланд не мог знать этого наверняка, но  догадывался,  что  ни  в
одном другом феоде пьяницы и драчуны не просыпались утром, чтобы увидеть
столь живописную картину: к югу тянулся ряд разноцветных эллингов,  доки
располагались внизу, там старики и мальчишки  ловили  удочками  рыбу,  а
женщины чинили сети и паруса. А  чуть  дальше  по  сверкающей  голубизне
бухты сновали туда-сюда рыбацкие баркасы: утром ставили сети, во  второй
половине дня вытаскивали их.
   Большинство зданий на  Главной  улице  были  выстроены  из  саманного
кирпича, здесь же, на улице,  проходящей  над  деловым  центром  Хэмбри,
предпочтение отдавалось  красному  кирпичу,  как  и  в  Старом  квартале
Гилеада.  Ухоженные  дома,  кованые  решетки  ворот,  чисто   выметенные
дорожки, оранжевая черепица крыш, ставни, защищающие от солнца. На  этой
тихой улочке просто не  верилось,  что  северо-западная  часть  Альянса,
древняя земля Эльда, Артурова  королевства,  пылает  в  огне  и  вот-вот
рухнет.
   Тюрьма в большей степени напоминало почтовое отделение, в  меньшей  -
городской Зал собраний. Разумеется, при  отсутствии  решеток  на  окнах,
выходящих на бухту Шериф Херк Эвери в одежде отдавал предпочтение  хаки.
Должно быть, он наблюдал за их приближением  через  глазок,  потому  что
парадная, с коваными железными  пластинами  дверь  тюрьмы  распахнулась,
прежде чем Роланд  успел  потянуться  к  колотушке-звонку.  Шериф  Эвери
появился на крыльце. Впрочем, первым появился его живот, точно  так  же,
как в зал суда сначала входит бейлиф, а уж потом сам судья. Эвери широко
раскинул руки, всем своим видом выказывая переполняющую его радость.  Он
низко поклонился (как сказал потом Катберт, ему стало страшно при мысли,
что живот может перевесить и свалить шерифа с крыльца, а  там,  глядишь,
тот мог укатиться и в море), несколько раз пожелал им доброго утра,  как
сумасшедший, молотил по ключице. Широкая улыбка едва не  разорвала  лицо
пополам. Три помощника, по виду  в  недалеком  прошлом  фермеры,  как  и
шериф, одетые в хаки, толпились в дверях за спиной Эвери и таращились на
новоприбывших.  Именно   таращились:   в   глазах   стояло   неприкрытое
любопытство.
   Эвери пожал руку каждому юноше, продолжая кланяться, и робкие попытки
Роланда остановить его успехом не увенчались. Наконец  угомонившись,  он
пригласил гостей в дом. В кабинете  царила  прохлада,  хотя  солнце  уже
пекло немилосердно. Разумеется, потому-то дома  и  строили  из  красного
кирпича. Такого просторного и светлого кабинета главного шерифа  Роланду
видеть не доводилось, а он за последние три  года  побывал  в  пяти  или
шести,  сопровождая  отца  в  нескольких  коротких  и  одной  достаточно
продолжительной инспекционных поездках.
   В центре стояло бюро с убирающейся крышкой, у двери  висела  доска  с
объявлениями (на листках писали, зачеркивали,  снова  писали:  бумага  в
Срединном мире была в дефиците), дальний угол занимала подставка с двумя
винтовками. Такими древними, что Роланд засомневался, а есть  ли  к  ним
патроны. Слева  от  подставки  открытая  дверь  вела  непосредственно  в
тюрьму, с тремя камерами по каждую сторону короткого коридора  и  идущим
из двери сильным запахом щелочного мыла.
   Они все почистили к нашему приезду, подумал Роланд. Его это  удивило,
тронуло..,  и  насторожило.  Почистили,  словно  готовились  к   встрече
конников одного из Внутренних феодов - солдат-профессионалов, присланных
с заданием провести серьезную проверку, а не трех подростков, наказанных
за прегрешения.
   Но должно  ли  это  восприниматься  как  странное  гипертрофированное
стремление местного руководства встретить гостей  на  высшем  уровне?  В
конце концов, прибыли они из Нью-Канаана, и вполне возможно, что  жители
этого медвежьего угла смотрят на них как на особ королевской крови.
   Шериф Эвери представил своих помощников. Роланд пожал руки всем, даже
не  пытаясь  запомнить  имена.  Обязанность  запоминать  их  лежала   на
Катберте, и забывал он хоть какое-то крайне редко.  Третий  помощник,  с
обширной лысиной и болтающимся на ленте моноклем, опустился  перед  ними
на одно колено.
   - Вот это ни к чему, идиот! - воскликнул Эвери, схватил помощника  за
шкирку, рывком поднял на ноги. - Они же подумают, что мы за деревенщины.
Кроме того,  ты  их  смущаешь,  неужели  тебе  это  не  понятно?  -  Все
нормально. - (Роланд  действительно  смутился,  но  старался  не  подать
виду.) - Не такие уж мы особенные, знаете ли...
   - Не такие уж особенные! - Эвери расхохотался. А вот его  живот,  как
отметил Роланд, трясся совсем не так,  как  мог  бы:  жира  в  нем  было
меньше, чем казалось на первый взгляд. Возможно, подумал юноша, и  шериф
не так уж прост. - Он говорит, не такие особенные! Вы проскакали пятьсот
миль,  прибыли   из   Привходящего   мира,   наши   первые   официальные
представители Альянса, с тех пор  как  четыре  года  назад  по  Великому
Тракту проехал стрелок, а он говорит, что не  такие  они  особенные!  Не
присесть ли вам, дорогие мои? У меня есть грэф, но час еще  ранний,  да,
может, вы вообще не захотите его пить, учитывая ваш возраст. Уж извините
меня, но ваша юность бросается в глаза, тем более что  стыдиться  юности
нечего, мы все были молодыми. Еще у меня есть белый ледяной чай, который
я вам очень рекомендую. Жена Дейва готовит его просто бесподобно.
   Роланд взглянул  на  Катберта,  Алена,  который  кивнул  и  улыбнулся
(стараясь совсем не смотреть на  море),  и  вновь  повернулся  к  шерифу
Эвери:
   - Белый чай - подарок пересохшему горлу.
   Один из  помощников  отправился  за  чаем.  Другие  принесли  стулья,
поставили их перед столом-бюро шерифа, и последний  перевел  разговор  в
деловое русло.
   - Вы знаете, кто вы и откуда приехали, и я знаю то же  самое,  -начал
шериф, усаживаясь в кресло, жалобно застонавшее под его весом. -Я  слышу
Привходящий мир в ваших голосах, а главное, вижу его в ваших лицах.
   Однако здесь, в Хэмбри, мы придерживаемся  стародавних  законов.  Что
поделаешь, жизнь у нас неспешная, деревенская. Но  мы  не  торопимся  ее
менять и помним лица наших отцов. Разумеется,  я  не  собираюсь  надолго
отрывать вас от ваших неотложных дел,  но,  если  вы  простите  меня  за
доставленные неудобства, хотел бы взглянуть на те  бумаги  и  документы,
которые вы, возможно, привезли с собой в город.
   В город они привезли с собой все бумаги  и  документы,  и  Роланд  не
сомневался, что шериф  Эвери  прекрасно  об  этом  знал.  Он  изучил  их
досконально, словно забыв о том, что обещал не  задерживать  посетителей
надолго, пройдясь  по  каждой  строчке  пухлым  пальцем,  шевеля  губами
(процент льна в бумаге был столь  высок,  что  листы  больше  напоминали
куски материи). Время от времени палец его возвращался к началу  строки,
и он перечитывал ее заново. Два помощника стояли сзади,  уставившись  на
документы через широкие плечи Эвери. Роланд предположил, что грамоте они
не обучены.
   Уильям Диаборн. Сын конюха. Ричард Стокуорт. Сын ранчера. Артур  Хит.
Сын конезаводчика.  На  каждом  идентификационном  удостоверении  стояла
подпись  поверенного:  Джеймса  Рида  (из  Хемпхилла)  -  на   документе
Диаборна, Пайета Рейвенхида (из Пеннилтона) - Стокуорта. Лукаса  Риверса
(из Гилеада) - Хита. Оформление не вызвало никаких нареканий,  указанные
приметы   полностью    соответствовали    оригиналам.    Эвери    вернул
удостоверения,   многословно   выразив    благодарность    и    глубокую
признательность.  Затем  Роланд  протянул  Эвери   письмо,   которое   с
превеликим почтением достал из кошеля. Точно так же отнесся к  письму  и
Эвери. А когда развернул и увидел подпись, его глаза чуть не вылезли  из
орбит.
   - Господи, спаси мою душу! Парни, да ведь его подписал стрелок!
   - Да, это же надо. - В голосе Катберта слышался неподдельный восторг.
Роланд пнул его в щиколотку, сильно, не отрывая почтительного взгляда от
лица Эвери.
   Автором письма бы некий Стивен Дискейн  из  Гилеада,  стрелок  (иначе
говоря, рыцарь, сквайр, миротворец и барон -  последний  титул  не  имел
никакого веса в нынешнее время, пусть Джон Фарсон и утверждал обратное),
потомок в двадцать восьмом колене Артура  из  Эльда,  по  боковой  линии
(другими словами, ведущий свой род от одной из  многочисленных  наложниц
Артура). Адресовалось оно мэру Хартуэллу Торину, канцлеру Кимбе  Раймеру
и  главному  шерифу  Херкимеру  Эвери.  Стрелок  слал  всем  троим  свои
наилучшие пожелания и поручал их заботам троих  молодых  людей,  которые
привезут письмо: мастеров  Диаборна,  Стокуорта  и  Хита.  В  Меджис  их
направили по поручению Альянса со специальной миссией: взять на контроль
все материальные ресурсы, которые могли бы поступить в Альянс  в  случае
необходимости  (слово  "война"  в   письме   отсутствовало,   но   легко
прочитывалось между строк). Стивен Дискейн от лица Альянса феодов просил
мастеров Торина, Раймера и Эвери оказывать всяческое содействие курьерам
Альянса в выполнении их миссии, обратив  особое  внимание  на  Поголовье
скота,  имеющиеся  в  наличии  запасы  продовольствия   и   транспортные
средства. Диаборн, Стокуорт и Хит, писал Дискейн, пробудут в Меджисе  не
меньше трех месяцев, может, даже и год. В конце документа вышеозначенным
официальным адресатам предлагалось "писать  нам  о  достижениях  молодых
людей  и  прогрессе  в  выполнении  порученного   им   дела   со   всеми
подробностями, которые могут нас заинтересовать". И "ничего не скрывать,
если вы нас любите".
   Другими словами, докладывать, ведут ли они себя как должно. Пошел  ли
на пользу полученный ими урок.
   Помощник с моноклем вернулся, когда главный  шериф  дочитывал  письмо
Дискейна. Он принес поднос с четырьмя стаканами белого чая и склонился с
ним, как дворецкий. Роланд поблагодарил его и роздал стаканы.  Последний
взял себе, поднес к губам и увидел, что Ален пристально смотрит на него.
Его синие глаза ярко блестели на закаменевшем лице.
   Ален чуть качнул  стакан,  чтобы  зазвякали  кубики  льда,  и  Роланд
ответил коротким кивком. Он  ожидал,  что  ему  принесут  холодный  чай,
налитый из кувшина, опущенного в ближайший колодец, но в стаканах звякал
лед. Лед в разгар лета. Интересно.
   Чай, как  и  обещали,  оказался  отменным.  Эвери  дочитал  письмо  и
протянул Роланду с таким видом, словно возвращал святую реликвию.
   - Вы хотите держать е