этот назойливый голос. Эта рука, трясущая ее с такой силой, что
голоса моталась из  стороны  в  сторону  по  подушке.  Сюзан  попыталась
отползти  в  сторону,  свернуться  калачиком,  прижав  колени  к  груди,
протестовать, но рука продолжала ее трясти. Не утихал и голос.
   - Просыпайся, сэй! Просыпайся! Во имя Медведя и Черепахи, просыпайся!
   Голос Марии. Сюзан поначалу не узнала его, потому  что  Марию  что-то
очень расстроило. Такого с ней раньше  не  случалось,  но  теперь  Сюзан
почувствовала, что девушка на грани истерики.
   Сюзан села, вырвавшись-таки из объятий сна, но соображала еще  плохо.
Одеяло свалилось ей на колени, обнажив грудь, но она даже не  попыталась
прикрыться.
   Прежде всего ее удивил свет, вливающийся в окна, яркий. Не сразу,  но
она поняла, в чем дело: никогда она так не залеживалась в кровати. Боги,
сейчас уже часов десять, а то и позже.
   "А еще крики, доносящиеся снизу. До дворце мэра обычно царили  тишина
и покой. До двенадцати  часов  слышалось  лишь  цоканье  копыт  лошадей,
которых конюхи выводили на утреннюю прогулку, шик-шик-шик метлы Мигуэля,
подметающего двор, да постоянный гул прибоя. В это утро тишина сменилась
криками,  проклятиями,  топотом  копыт  уносящихся   лошадей,   взрывами
злобного смеха. Что-то происходило за стенами ее комнаты,  может,  не  в
этом крыле дворца, но неподалеку: Сюзан слышала, как по коридору  бегали
люди в сапогах.
   И кто поразил ее, так это Мария. Ее смуглое лицо посерело,  а  обычно
аккуратно  причесанные  волосы  висели  патлами.  Только  землетрясение,
подумала Сюзан, могло помешать ей привести себя в порядок.
   - Мария, что случилось?
   - Тебе  надо  уходить,  сэй.  В  Доме-на-Набережной  тебе  оставаться
опасно. Может, лучше вернуться домой. Не увидев тебя раньше,  я  решила,
что ты уже ушла. Ты выбрала неудачный день для спанья.
   - Уходить? - переспросила Сюзан. Медленно натянула одеяло чуть ли  не
до самого  носа,  уставилась  на  Марию  широко  раскрытыми  глазами,  с
опухшими от сна веками. - Что значит уходить?
   - Через хозяйственный ход. -  Мария  вырвала  одеяло  из  рук  Сюзан,
оголив ее до лодыжек. - Как ты делала  раньше.  Скорее,  мисси,  скорее!
Одевайся и уходи! Эти парни уже не страшны, но вдруг у них есть  друзья?
Что, если они вернутся и убьют и тебя?
   Сюзан уже вставала, но тут ноги стали ватными, и  она  плюхнулась  на
кровать.
   - Парни? - прошептала она. - Какие убили парни? Какие убили парни?
   Вопрос явно был не в ладах с грамматикой, но смысл  Мария  поняла.  -
Диаборн и его дружки.
   - И кого они вроде бы убили?
   - Мэра и канцлера. - Она сочувственно посмотрела на Сюзан. - А теперь
вставай, говорю тебе. И уходи. Здесь теперь дурдом.
   - Они не могли этого сделать, - воскликнула Сюзан и едва  сдержалась,
чтобы не добавить: В наши планы это не входило.
   - Как бы то ни было, сэй Торин и сэй Раймер  мертвы.  -  Крики  внизу
усилились, что-то громыхнуло, вроде бы выстрел. Мария коротко глянула  в
окно, бросила Сюзан одежду. - Мэру вырезали глаза.
   - Они не могли! Мария, я их знаю...
   - А я вот ничего о  них  не  знаю  и  знать  не  хочу..,  но  ты  мне
небезразлична. Одевайся и уходи, говорю тебе. Как можно быстрее.
   - Что случилось с  ними?  -  Ужасная  мысль  пронзила  Сюзан,  и  она
вскочила с кровати, одежда свалилась на пол. Сюзан схватила служанку  за
плечи. - Их не убили? - Она тряхнула Марию. - Скажи, их не убили?
   - Думаю, что нет. Слухи ходят разные, но я думаю, их просто  посадили
в тюрьму. Только...
   Продолжать не было нужды. Мария отвела глаза, и этим  (подтверждением
служили и крики внизу) сказала, все. Их еще не убили,  но  Харта  Торина
очень любили, происходил он из знатного рода, а Роланд, Катберт  и  Ален
приехали издалека.
   Их еще не убили.., но завтра - Праздник Жатвы,  и  вечером  -  костер
Жатвы. Сюзан начала лихорадочно одеваться.

8

   Рейнолдс пробыл с Джонасом дольше Дипейпа, поэтому ему хватило одного
взгляда на скачущего к ним всадника, чтобы повернуться к партнеру.
   - Не задавай ему глупых вопросов.., в это утро он  не  расположен  на
них отвечать.
   - Откуда ты знаешь?
   - Не важно. Главное - не разевай по  пустякам  свою  гребаную  пасть.
Джонас остановил лошадь перед ними, но остался в  седле,  ссутулившийся,
бледный, задумчивый. И, несмотря на предупреждение Рейнолдса, Дипейп  не
удержался от естественного вопроса.
   - Элдред, с тобой все в порядке?
   - А может ли кто этим похвалиться? - ответил Джонас и вновь замолчал.
За  его  спиной  скрипели  работающие  качалки  СИТГО.  Наконец   Джонас
выпрямился, расправил плечи. - Щенки в  клетке.  Я  просил  Ленджилла  и
Эвери дать двойной залп из пистолей, если что-то пойдет не  так,  но  до
сих пор выстрелов не было.
   - И мы ничего не слышали, Элдред, -  покивал  Дипейп.  -  Ни  единого
выстрела.
   Джонас поморщился.
   - И не могли слышать, не так ли?  За  всем  этим  скрежетом.  Болван!
Дипейп прикусил губу, обнаружил какие-то  неполадки  в  левом  стремени,
склонился над ним.
   - Вас видели? - спросил Джонас. - Этим  утром,  когда  вы  отправляли
Раймера и Торина в пустошь? Мог вас кто-то увидеть?
   Рейнолдс покачал головой за них обоих:
   - Все прошло чисто.
   Джонас кивнул, как  бы  закрывая  эту  малозначимую  для  него  тему,
повернулся к нефтяному полю со ржавыми вышками.
   - Может, народная молва права, - говорил он тихо, словно сам с собой.
- Может, Древние были дьяволами. - Он вновь посмотрел  на  Охотников  за
гробами. - Что ж, теперь дьяволы - мы. Не так ли, Клей?
   - Как скажешь, Элдред.
   - Вот я и говорю. Мы теперь дьяволы, и клянусь богами,  мы  еще  себя
покажем. Что насчет Куинта и остальных? - Он мотнул  головой  в  сторону
заросшего лесом склона.
   - Все еще там, в полном соответствии с  твоими  указаниями,  -ответил
Рейнолдс.
   - Они тут больше не нужны. - Он мрачно  глянул  на  Рейнолдса.  -Этот
Диаборн отъявленный негодяй. Хотелось бы мне  быть  завтра  в  Хэмбри  и
прилюдно сунуть ему факел между ног. Я чуть не убил его на  "Полосе  К".
Убил бы, если б не Ленджилл. Отъявленный негодяй, вот он кто.
   При каждом слове лицо Джонаса становилось все  темнее,  тучи  на  его
челе сгущались. Дипейп, разобравшись  со  стременем,  нервно  глянул  на
Рейнолдса. Тот  не  отреагировал.  Какой  смысл?  Если  Элдред  потеряет
контроль над собой (а такое на памяти Рейнолдса уже случалось),  им  все
равно не жить.
   - Элдред, у нас еще много дел.
   Говорил Рейнолдс  тихо,  но  его  слова  дошли  до  адресата.  Джонас
выпрямился. Снял шляпу, повесил  ее  на  переднюю  луку,  как  на  крюк,
пробежался рукой по волосам.
   - Да.., дел действительно много.  Пусть  Куинт  пошлет  за  волами  и
перевезет к Скале Висельников две оставшиеся полные цистерны.
   Сопровождать  их  будет  он  сам  и  еще  четверо.  Остальные   могут
возвращаться в Хэмбри.
   Рейнолдс решил, что уже можно задавать вопросы:
   - Когда подойдут остальные солдаты Латиго?
   - Солдаты? - фыркнул Джонас. -  Мальчишки  Латиго  подъедут  к  Скале
Висельников в полночь, несомненно, развернув знамена, к радости  койотов
и диких собак. Выступление назначено  на  десять  утра,  но  думаю,  они
проваландаются весь день. Главное в том, что они нам не понадобятся. Все
под контролем. А  теперь  отправляйтесь  к  Скале  Висельников,  введите
Латиго в курс дела и как можно быстрее возвращайтесь ко мне.
   Джонас повернулся  и  посмотрел  на  возвышающиеся  на  северо-западе
холмы.
   - У нас есть еще одно дело. Чем быстрее мы его  начнем,  тем  быстрее
закончим. Я хочу стряхнуть пыль этого гребаного Меджиса с моей  шляпы  и
сапог. Не нравится мне здешний климат. Совсем не нравится.

9

   Сорокалетняя Тереза Мария Долорес О'Шивен,  пухленькая,  симпатичная,
мать четверых детей, жена Питера,  весельчака  скотовода,  торговала  на
верхнем рынке коврами и гобеленами. Она  выполнила  не  один  и  не  два
серьезных заказа Дома-на-Набережной, так  что  ее  семья  ни  в  чем  не
нуждалась и ни в чем себе не отказывала. Хотя ее муж и работал на ранчо,
семью О'Шивен в любые времена и в любой стране  отнесли  бы  к  среднему
классу. Двое ее старших детей  выросли  и  уехали  из  дома,  один  даже
покинул феод. Третий сын на Новый  год  намеревался  жениться  на  своей
любимой, и только младшая дочь подозревала,  что  с  матерью  не  все  в
порядке. Но даже она представить себе не могла, сколь  близка  Тереза  к
той черте, за которой начинается безумие.
   Накануне праздника Жатвы занятий в школе не было,  игровые  павильоны
работали только несколько часов в  день,  поэтому  Тереза  послала  свою
младшую к соседке отнести ей пирог, как предположила Риа, поскольку слов
она слышать не могла. Зато видела, как Тереза надевала на  дочь  вязаную
шапку и что-то долго ей объясняла. Риа решила,  что  соседка  эта  живет
достаточно далеко: Терезе Марии Долорес О'Шивен требовалось  время.  Дом
был большой, углов в нем хватало.
   Риа хохотнула, но хохот быстро перешел в  надсадный  кашель.  В  углу
Масти вскинул голову, уставился на хозяйку.  В  отличие  от  нее  он  не
превратился в иссохший скелет, но выглядел неважно.
   Девочку с пирогом под мышкой выставили за порог. Она  успела  бросить
на мать один полный тревоги взгляд, прежде чем дверь захлопнулась  перед
ее носом.
   - Давай! - прокрякала Риа. - Углы ждут!  На  колени,  женщина,  и  за
дело!
   Сначала Тереза подошла к  окну.  А  убедившись,  что  дочь  вышла  за
калитку и зашагала по Главной  улице,  вернулась  на  кухню.  Подошла  к
столу, постояла, уставившись в никуда.
   - Не тяни же, приступай! - воскликнула Риа. Она более не видела своей
грязной  хижины,  не  ощущала  вони,  которую  источало  ее  тело.   Она
растворилась в Колдовской радуге. Находилась рядом  с  Терезой  О'Шивен,
дом которой чистотой углов не знал равных во всем Меджисе. А может, и во
всем Срединноц мире.
   - Поторопись, женщина! - Риа уже кричала.  -  Принимайся  за  работу!
Словно услышав ее. Тереза расстегнула пуговицы домашнего  халата,  сняла
его, аккуратно положила на стул. Задрала подол чистой рубашки, прошла  в
угол, опустилась на четвереньки.
   - Давай же, хорошая моя! - кричала Риа, захлебываясь смехом и кашлем.
- Покажи, на что ты способна!
   Тереза  О'Шивен  вытянула  шею,  насколько  возможно,  раскрыла  рот,
высунула язык и начала вылизывать угол. Она вылизывала его точно так же,
как Масти лакал молоко. Риа наблюдала за этим, хлопая себя по колену, то
и дело радостно вскрикивая, она раскачивалась из стороны в сторону, и ее
лицо все багровело и багровело. Да, Тереза ходила у  нее  в  фаворитках!
Безусловно! Теперь не один час она будет ползать  на  руках  и  коленях,
задом кверху, вылизывая угол за углом, молясь неведомому богу,  даже  не
Человеку Иисусу, о прощении, богу, который наложил на нее такую епитимью
за известное только ей и ему прегрешение. Иногда в язык Терезе впивалась
заноза, и тогда она поднималась, чтобы сплюнуть кровь в  раковину.  Пока
какое-то шестое чувство не предупреждало ее, и она успевала подняться  и
одеться до того, как в дом заходил кто-то из членов семьи, но Риа знала,
что рано или поздно чувство это не сработает и Терезу застанут врасплох.
Может, даже сегодня. Девочка могла  вернуться  раньше,  чтобы  попросить
монетку на развлечения, и увидеть, как мать, стоя на коленях, вылизывает
углы. Да, это будет зрелище! Как Риа хотелось его  увидеть!  Как  она...
Внезапно  Тереза  пропала.  Вместе  с  комнатой,  в  которой  вылизывала
очередной угол. Пропало все, скрылось за  розовой  пеленой.  Впервые  за
несколько недель  магический  кристалл  огорчил  ее.  Риа  подняла  его,
тряхнула.
   - Что с тобой случилось, дорогой? Что тебе не понравилось?
   Вес у хрустального шара был немалый, а Риа заметно ослабла. Пальцы ее
разжались, шар выскользнул, и Риа едва успела прижать его к тощей груди.
По ее телу пробежала дрожь.
   - Нет, нет, красавчик, - заворковала она, положив магический кристалл
на стол. - Как сможешь, так и покажешь все то, что мне хочется  увидеть.
Да, Риа немного рассердилась, но теперь все нормально, она не собирается
ни трясти тебя, ни тем более разбить. У нее и в мыслях...
   Она замолчала, прислушалась, склонив голову. Топот копыт. Три  лошади
приближались к ее хижине. Не лошади, конечно же,  всадники.  Подкрались,
пока она смотрела на Терезу. Мальчишки?  Это  треклятые  мальчишки?  Риа
вновь прижала хрустальный шар к груди, глаза ее широко раскрылись,  губы
затряслись. Риа так исхудала, что розовое сияние просвечивало сквозь  ее
руки. - Риа! Риа с Кооса! Нет, не мальчишки. - Выйди сюда и принеси  то,
что тебе дадено!
   Хуже.
   - Фарсон требует вернуть его собственность! Мы пришли за ней!
   Нет, не мальчишки, а Большие охотники за гробами.
   - Никогда, старый, грязный, седоволосый козел, -  прошептала  Риа.  -
Никогда ты его не возьмешь. -  Ее  взгляд  заметался  по  сторонам.  Она
напоминала койота, загнанного в угол.
   Потом Риа посмотрела на шар, и протяжный вопль исторгся из ее  груди.
Пропало даже розовое сияние. Шар стал черным, как глазница черепа.

10

   Из хижины вырвался вопль. Дипейп  повернулся  к  Джонасу.  Глаза  его
округлились,  по  коже  побежали  мурашки.  В  вопле  не   было   ничего
человеческого.
   - Риа! - вновь позвал Джонас. - Принеси хрустальный шар,  женщина,  и
передай его нам! У меня нет времени на игры!
   Дверь распахнулась.  Дипейп  и  Рейнолдс  выхватили  револьверы,  как
только старая карга вышла на крыльцо, щурясь от солнечного света, словно
некое существо, всю жизнь проведшее в пещере.
   Любимую игрушку Джона Фарсона она держала над головой,  на  вытянутых
руках. На  дворе  хватало  камней,  на  которые  она  могла  бы  бросить
магический кристалл. Даже если бы ведьма промахнулась, он мог  разбиться
от удара об землю.
   Ситуация сложилась скверная, и Джонас это уже понял:  некоторые  люди
просто не реагировали на угрозы. Он-то полностью  сосредоточил  внимание
на мальчишках (которых по иронии судьбы взяли с невероятной легкостью) и
даже представить себе не мог, что здесь у него могут возникнуть какие-то
сложности. И Кимба Раймер, предложивший Риа в хранители Радуги Мейрлина,
уже умер. Поэтому он не мог переложить вину на канцлера, не так ли?
   Может, им действительно уехать  подальше  на  запад,  оставив  Латиго
разбираться и с нефтью, и с магическим кристаллом... От этих мыслей  его
оторвал щелчок взводимого курка револьвера Дипейпа.
   - Убери револьвер, идиот! - рыкнул Джонас.
   - Но ты посмотри на нее! - Дипейп чуть ли не стонал.  -  Посмотри  на
нее, Элдред!
   Он  посмотрел.  Человекоподобное  существо   в   черном   платье,   с
разлагающейся змеей  на  щее.  Худобой  сравнимая  с  ходячим  скелетом.
Островки волос, торчащие на черепе: остальные повылезали. Язвы на  щеках
и на лбу. Отметина, похожая на паучий укус, у левого уголка рта.  Джонас
подумал, что это лихорадка,  но  его  это  особо  не  волновало.  А  вот
хрустальный шар в длинных дрожащих  клешнях  женщины-полутрупа  еще  как
волновал.

11

   Солнечный свет, ударивший Риа в глаза, помешал  увидеть  револьвер  в
руке Дипейпа. Когда же к ней вернулось зрение, Дипейп уже  успел  убрать
оружие. Она обвела взглядом выстроившихся перед ней мужчин: рыжеволосого
в очках, еще одного в плаще и седого Джонаса, хриплый смешок сорвался  с
ее губ. Разве она их боялась, этих могучих Охотников за гробами? С чего,
собственно, ей бояться? Они же мужчины,  обычные  мужчины,  которых  она
побивала всю свою жизнь. Да,  они  думали,  что  власть  и  сила  на  их
стороне, в Срединном мире никого не обвиняли в том, что  он  забыл  лицо
своей матери, но на самом деле они слабаки: грустная  песня  вышибала  у
них слезу, обнаженная грудь превращала в кисель, их уверенность  в  том,
что они сильны, круты и мудры, только помогала манипулировать ими.
   Магический кристалл по-прежнему оставался темным, и  эта  темнота,  -
пусть Риа и ненавидела ее, прочистила ей мозги.
   - Джонас! - выкрикнула она. - Элдред Джонас!
   - Я здесь, старая матерь, - ответил он. - Долгих тебе дней и приятных
ночей.
   - Обойдемся без комплиментов, времени для них нет.
   Четыре шага вперед, и, с шаром  над  головой,  она  остановилась  над
серым куском гранита, торчащим из сорняков. Посмотрела на него, вновь на
Джонаса. Намек не остался незамеченным.
   - Что ты хочешь? - спросил Джонас.
   - Шар потемнел. Все время, пока он находился у меня,  он  светился..,
да, даже если и не показывал ничего такого, что я могла  бы  понять,  он
оставался ярким и розовым.., но потемнел при звуках твоего голоса. Он не
хочет возвращаться к тебе.
   - Тем не менее у меня приказ  взять  его.  -  Джонас  говорил  мягко,
успокаивающе. Почти таким же тоном, что в кровати с Корал.  -  Задумайся
на минуту, и ты поймешь, в каком я положении. Магический кристалл  нужен
Фарсону, и кто я такой, чтобы  идти  против  желаний  человека,  который
через год станет самым могущественным во всем  Срединном  мире?  Если  я
вернусь без него  и  скажу,  что  Риа  с  Кооса  отказалась  отдать  мне
хрустальный шар, меня убьют.
   - Если ты вернешься и скажешь Фарсону, что я разбила его  у  тебя  на
глазах, тебя тоже убьют. - Она стояла так близко  от  Джонаса,  что  тот
видел, как далеко зашла болезнь. А  магический  кристалл  над  остатками
волос ходил взад-вперед. Джонас понимал, что долго Риа его не продержит.
Еще минуту, не больше. Джонас почувствовал выступивший на лбу пот.
   - Да, мать. Но, учитывая, что мне все равно умирать, я  бы  предпочел
взять с собой причину моей смерти. То есть тебя,  дорогуша.  Риа  то  ли
захрюкала, то ли засмеялась:
   - В любом случае без меня пользы от него Фарсону не будет.  Он  нашел
свою хозяйку, говорю я тебе.., вот  почему  он  потемнел,  услышав  твой
голос.
   Джонасу оставалось только догадываться, сколько других людей  верили,
что магический кристалл реагирует исключительно  на  них.  Ему  хотелось
стереть пот, прежде чем он зальет глаза, но держал руки перед собой,  на
луке седла. Не решался он и посмотреть  на  Рейнолдса  или  Дипейпа,  но
надеялся, что они не будут проявлять инициативы.  Она  балансировала  на
грани, как физической, так и душевной. Малейший толчок мог послать ее за
эту грань.
   - Нашел, говоришь, свою хозяйку? - Он  подумал,  что  выход  все-таки
есть. Если ему повезет. И выход не такой уж плохой и для Риа. - Так  что
же нам теперь делать?
   - Возьми меня с собой. - гримаса жадности перекосила ее лицо:  теперь
она походила на труп, собравшийся чихнуть. Она не понимает, что умирает,
подумал Джонас. Возблагодарим за это богов. - Возьми шар,  но  вместе  с
ним возьми и меня. Я поеду с тобой к Фарсону, и никто  не  устоит  перед
нами, потому что я смогу передать ему то,  что  откроет  мне  магический
кристалл. Возьми меня особой!
   - Хорошо. - На это Джонас и надеялся. -  Хотя  не  мне  знать,  какое
решение примет Фарсон. Ты это понимаешь?
   - Ага.
   - Хорошо. А теперь дай мне шар. Я верну его тебе  на  хранение,  если
хочешь, но я должен  убедиться,  что  за  это  время  с  ним  ничего  не
произошло.
   Он наклонился, протянул руки к магическому кристаллу. Она  пристально
смотрела на него снизу верх. И неожиданно подмигнула ему.
   - Я знаю, о чем ты думаешь, Джонас.  Ты  думаешь:  "Сейчас  я  возьму
хрустальный шар, потом достану револьвер и убью ее, вреда  от  этого  не
будет". Об этом ты думаешь, так? Да только вред будет, и не одному тебе.
Убей меня, и шар больше не засветится для Фарсона. Для кого-то, может, и
засветится, да, но только не для него.., и оставит ли он тебя  в  живых,
если увидит, что игрушка, которую ты вернул  ему,  сломана?  Джонас  уже
успел все это обдумать.
   - Мы заключили сделку, старая матерь. Ты поедешь на  запад  вместе  с
кристаллом.., если только не умрешь где-нибудь по  дороге.  Извини,  что
так говорю, но выгляд