ону
стоявшего на лестнице храмовика, после чего обратился к  собравшимся  на
площади самаритянам:
   - Я приношу свои извинения тем, кого  невольно  ввел  в  заблуждения,
называясь представителем компании, возглавляемой Небесным Отцом. Но  при
этом я уверен, что вы сможете оценить высокое качество и доступные  цены
тех товаров, которые предлагает вам наша компания. Имя компании, которую
я представляю, пользуется известностью и имеет хорошую  репутацию  среди
миллиардов и миллиардов покупателей, принадлежащих к самым разным расам.
Ведь диван всегда остается диваном,  независимо  от  того,  кто  на  нем
лежит...
   - Что он несет! - болезненно поморщился Морин.
   - Не знаю, - пожал плечами Тротт. - Но, следует  признать,  он  может
вызвать интерес у аудитории.
   - Если он сейчас же не умолкнет, я  сам  его  убью,  -  зло  процедил
сквозь стиснутые зубы Морин.
   -  Джеймс  показал  тебе,  где  у  Джи-Си  находится  выключатель?  -
усмехнулся Тротт.
   Стоявший на лестнице храмовик сделал знак командиру  стражи,  и  тот,
подойдя к столбу, к которому был привязан Джи-Си, негромко произнес:
   - Заканчивай. С тобой хочет говорить главный толкователь Наставлений.
   -  Увы,  мне  подсказывают,  что  я  уже  исчерпал   лимит   времени,
отпущенного мне для выступления, -  улыбнулся  Джи-Си  толпе  окружающих
помост самаритян. -  Благодарю  вас  за  внимание  и  надеюсь  на  новую
встречу. Помните: компания "Хорн" - это товары, незаменимые в  быту,  по
удивительно низким ценам!
   Сказав это, Джи-Си умолк.
   Молчала и толпа, не зная, как реагировать на услышанное.
   - Как я понял из  твоей  речи,  Джи-Си,  -  громко  произнес  главный
толкователь Наставлений Небесного Отца, -  ты  не  желаешь  отречься  от
своих заблуждений и вернуться в лоно Храма Небесного Отца?
   - Я очень сожалею, - ответил Джи-Си, проявляя достоинство и  такт,  -
но я работаю на другую компанию.
   Храмовик с сожалением развел руками:
   - Ты сам выбрал свою судьбу.
   - Не совсем так, - улыбнулся в ответ ему Джи-Си.  -  Я  выполняю  то,
ради чего был создан. Мною руководит тот, кого в беседе с вами я называл
Небесным Отцом. Я не могу изменить своей судьбы, даже  если  бы  захотел
сделать это. Но, признаюсь честно, я этого и не хочу. Я  делаю  то,  что
должен делать, и мне нравится моя работа.
   - Мне нравится твоя убежденность в  собственной  правоте,  Джи-Си,  -
произнес главный толкователь Наставлений Небесного Отца. - Если бы на то
была моя воля, я бы, возможно, помиловал тебя. Но ты  сам  слышал,  тебя
приговорил к наказанию народ.
   - Лицемер, - процедил сквозь зубы Морин.
   - Еще какой, - согласился с ним Тротт.
   - Я готов понести наказание. - Джи-Си гордо, насколько  позволял  это
сделать столб, в который упирался затылок, вскинул подбородок.
   -  Приступайте,  -  махнул  рукой  стражникам   главный   толкователь
Наставлении Небесного Отца.
   Сам же он, не дожидаясь начала казни, повернулся к площади спиной  и,
быстро поднявшись по лестнице, скрылся в дверях Храма. Храмовик  терпеть
не мог крови, от одного вида которой ему становилось дурно.
   - Помилуйте... Помилуйте...  -  обреченно  запричитал  Ташрик,  когда
стражник перерезал кинжалом веревку, стягивающую руки душегуба,  и  стал
заводить их за столб.
   - Помилуйте! - исступленно завопил он,  когда  ладони  его  оказались
прижатыми к чуть шероховатому дереву.
   Один стражник держал руки душегуба за кисти, другой  же,  опустившись
на  колено,  приложил  к  запястью  приговоренного  небольшую   дощечку,
приставил к ней длинный гвоздь толщиною  с  палец  и  сильно  ударил  по
шляпке деревянным молотком. Мольбы о пощаде сменились криком отчаяния  и
боли. Пробив насквозь живую плоть, острие гвоздя вошло в дерево.  Из-под
разорванной кожи потекла струйка крови. Стражник еще  пару  раз  стукнул
молотком  по  шляпке  гвоздя,  глубже  загоняя  его  в  столб,  и,  чуть
переместившись в сторону, взялся за второй гвоздь.
   Боль привела в чувство и Фатлаха. Руки душегуба уже  были  прибиты  к
столбу, и теперь он мог наблюдать за  тем,  как  стражники  заколачивают
гвозди в его стопы. Но взгляд Фатлаха был  устремлен  не  к  деревянному
помосту, а к небу, ослепительно голубому, манящему и страшному  в  своей
недоступности. Чтобы не кричать  от  боли,  душегуб  до  крови  прикусил
нижнюю губу. Большие прозрачные капли слез  катились  по  его  щекам  и,
срываясь с подбородка, падали на открытую грудь.
   Джи-Си не стал оказывать никакого сопротивления стражникам, когда  те
начали заводить его руки за спину. Когда руки его прибивали к столбу, на
губах Джи-Си продолжала сиять умиротворенная, всепрощающая улыбка.
   Наблюдавшие за казнью самаритяне недоумевающе зашумели.
   -  Эй,  смотрите-ка,  -  удивленно  произнес   орудовавший   молотком
стражник. - У него из ран не течет кровь.
   - Это необходимо? - вывернув голову, обратился к стражнику Джи-Си.
   Самаритянин растерянно посмотрел на лицо приговоренного к смерти.  На
нем не было даже тени тех мучений, которые он должен бы был  испытывать.
Необъяснимый страх сковал стражника.
   - Да, вообще-то, кровь обычно течет, - едва ворочая языком,  произнес
он,  не  отрывая  взгляда   от   пронзительно-голубых   глаз   человека,
называвшего себя Посланником.
   - Ну, раз так...
   Джи-Си заговорщицки подмигнул самаритянину, и из ран на его запястьях
потекли тоненькие струйки крови.
   Стражник торопливо закончил работу, прибив к столбу стопы Посланника.
   Прежде чем покинуть помост, он подошел к Джи-Си и  тихо,  так,  чтобы
никто другой его не услышал, прошептал:
   - Прости меня, незнакомец. Не по своей воле я делаю это с тобой.
   Сказав это, стражник трижды ударил себя  в  грудь  кончиками  пальцев
правой руки.
   - Все в порядке, - улыбнулся ему робот. - Следите за нашей рекламой.

***

   После двенадцатого песнопения, прозвучавшего в Светлом Храме, главный
толкователь Наставлений Небесного Отца подошел к узкому окну, выходящему
на площадь.
   Время перевалило за полдень. Жара  стояла  невыносимая,  но  люди  не
спешили расходиться с площади. На помосте  для  столбования  происходило
нечто невообразимое, не поддающееся ни  пониманию,  ни  объяснению.  Два
душегуба, прибитые к столбам, установленным по краям помоста,  уже  едва
дышали. Мелкие летающие насекомые  тучами  роились  вокруг  их  покрытых
испариной, красных, словно  обваренных  кипятком,  лиц  и  лужиц  крови,
струящихся из ран. Стражники трижды окатывали душегубов водой из кожаных
ведер, дабы приговоренные не умерли  раньше  времени  и  сполна  понесли
мучительное  наказание  за  совершенные  ими  преступления.  А   еретик,
прибитый к среднему столбу, выглядел так же свежо и  бодро,  словно  его
только что поставили под раскаленным солнцем. Он по-прежнему улыбался  и
время от времени обменивался короткими замечаниями то со стражниками, то
с душегубами, умирающими на соседних  столбах.  Он  пытался  даже  вновь
обратиться к собравшемуся на площади народу, но строгий окрик  командира
стражи прервал едва начавшуюся речь.
   - В высшей степени странно, - услышал главный толкователь у  себя  за
спиной слова, произнесенные одним из членов трибунала.
   - Что ты хочешь этим сказать? - резко  развернувшись  на  голос,  зло
посмотрел на своего соратника главный толкователь.
   Служитель  храма  невольно  поежился   под   пронзительным   взглядом
холодных, колючих глаз главного толкователя, подумав про себя: "Язык мой
- враг мой. Эдак и самому недолго оказаться на столбе".
   - Ничего особенного, - елейным голосом произнес храмовик, стараясь не
показывать своего испуга. - Только то, что еретик оказался  крепче,  чем
можно было подумать.
   Главный толкователь Наставлений Небесного Отца снова быстро глянул  в
окно.
   - Он будет висеть на столбе, пока  не  сдохнет,  -  произнес  он  без
злобы, просто констатируя факт.
   - Крайне неосмотрительное решение, - произнес третий, находившийся  в
комнате храмовик.
   Он приходился родственником  Трапару  Кислому,  а  потому  не  боялся
перечить главному толкователю  Наставлений.  Порою  он  даже  делал  это
нарочно, без особой на то необходимости,  просто  чтобы  доставить  себе
маленькую радость и немного позлить главного  служителя  Светлого  Храма
Небесного Отца.
   Главный толкователь Наставлений недобро посмотрел на  младшего  члена
трибунала. Родственник правителя Волвара вызывал в нем двоякое  чувство.
С одной стороны, он раздражал  главного  толкователя  Наставлений  своей
манерой делать неуместные замечания, но с другой  -  удивлял  редкостным
здравомыслием и рациональным подходом к богословским вопросам.
   - Как ты думаешь, как долго провисит на столбе этот еретик? - спросил
младший  храмовик,  без  труда  парировав  взгляд  главного  толкователя
Наставлений. При этом губы  его  едва  заметно  дрогнули  в  насмешливой
улыбке.
   - Не знаю, - тихо ответил главный толкователь. - Но я не  видел  пока
еще ни одного, кто сошел бы со столба живым.
   - Уже тот факт, что еретик переживет обоих душегубов, - а похоже, так
оно и будет, -  вызовет  нежелательные  разговоры  в  народе,  -  сказал
младший храмовик. - Любая, самая незначительная история, передаваясь  из
уст в уста, обрастает невероятнейшими деталями и подробностями.  Вспомни
хотя бы Мохмола, которого в народе до сих пор  называют  Святым.  А  все
из-за того, что, оказавшись прибитым к столбу, еретик лишился рассудка и
до самой смерти, не умолкая, распевал похабные  песни.  А  если  еретик,
именующий себя Джи-Си, переживет ночь...
   Младший храмовик умолк, не закончив фразу, - двум его коллегам и  без
того было ясно, что последует за этим. Закон гласил, что,  проведя  ночь
прибитым к столбу, преступник тем самым полностью искупал свою  вину,  в
чем бы она ни заключалась, и, если к рассвету он все еще  был  жив,  его
следовало освободить. То, что прежде подобных прецедентов  не  было,  не
являлось надежной гарантией того, что и сегодня все трое приговоренных к
столбованию преступников благополучно умрут еще до заката. Нетрудно было
представить себе и то, какая волна сплетен, слухов и домыслов  обрушится
на Волвар, если утром человек,  называвший  себя  Посланником  Небесного
Отца,  будет  снят  со  столба  живым.  Конечно,  до  завтрашнего   утра
оставалось еще много времени, но странное, ничем не объяснимое поведение
еретика Джи-Си в какой-то степени уже начинало нервировать непривычных к
подобным неожиданностям храмовиков.
   - И что ты предлагаешь? - насупившись,  спросил  главный  толкователь
Наставлений.
   - Прояви свою великую милость, - улыбнулся младший храмовик.  -  Вина
еретика Джи-Си не так уж велика, и ты только возвысишь  свой  авторитет,
если даруешь ему легкую смерть.
   Главный толкователь Наставлений Небесного Отца задумчиво поджал губы.
В данном предложении его смущал только один  момент:  почему  мысль,  за
которой должен был последовать столь простой, эффективный и одновременно
изящный ход, не пришла ему в голову?

***

   - Ку! Джеймс! - беззвучно, чтобы только закрепленный на шее  микрофон
уловил колебания его голосовых  связок,  прошептал  Морин.  -  Внимание!
Кажется, начинается...
   - Ну, наконец-то, - недовольно буркнул в ответ Кромов.
   - Не ворчи, Джеймс, - усмехнулся Тротт. -  Вы  с  Ку  сидите  себе  в
теньке да местный квас попиваете, а мы с  Петром  вот  уже  который  час
жаримся на солнцепеке.
   - Зато у вас есть возможность лично наблюдать за всем происходящим, а
не слушать радиорепортаж с места события, - резонно  возразил  Эрику  Ку
Ши.
   - Если бы здесь было еще на что смотреть, кроме спятившего робота,  -
пробормотал Морин, - который считает столбование своеобразной  рекламной
акцией.
   - Он все еще пытается предлагать самаритянам свои товары? - удивленно
спросил Ку Ши.
   - Нет, - ответил Тротт. - Но улыбается по-прежнему очень мило.

***

   На лестнице, ведущей к дверям Светлого Храма  Небесного  Отца,  вновь
возникло движение. Выбежавшие стражники быстро выстроились в две колонны
- каждый последующий вставал на ступеньку ниже своего предшественника  -
и замерли, отведя в стороны руки с зажатыми в  них  копьями.  Следом  за
ними из Храма вышли трое храмовиков. Спустившись на три ступени, главный
толкователь  Наставлений  Небесного  Отца  встал,  скрестив  руки  внизу
живота. К нему тут же подбежал командир стражи,  обеспечивающий  порядок
на помосте для экзекуции.
   - Ну? - исподлобья глянул на солдата храмовик.
   - Душегубы уже едва дышат, - задыхаясь от быстрого бега, отрапортовал
командир стражи. - Если бы мы не дали им пить два песнопения назад,  они
оба уже испустили бы дух.
   - А еретик?
   - Он отказался от воды. - Командир  стражи  отвел  глаза  в  сторону,
словно это он был виноват в том, что прибитый к столбу еретик  не  желал
ни пить, ни умирать.
   - Ты думаешь, он еще долго протянет? -  задал  новый  вопрос  главный
толкователь.
   - Он выглядит достаточно бодро  для  того,  чтобы  пережить  ночь,  -
по-прежнему не глядя на храмовика, уклончиво ответил командир стражи.
   Главный  толкователь  Наставлений  Небесного  Отца   хмыкнул   весьма
неопределенно и недовольно поджал губы. Взгляд его скользнул по площади,
заполненной людьми, которых не только не стало меньше, но даже как будто
прибавилось. Теперь люди толпились даже на улицах, выходящих на площадь.
А на плоских крышах окружающих домов  народу  набилось  так  много,  что
стоявшие с краю рисковали сорваться  и  упасть  вниз,  но,  даже  рискуя
свернуть себе шеи, они не желали уступать свои места другим.
   Главный толкователь Наставлений Небесного Отца медленно поднял руки и
скрестил их над головой.
   - Граждане Волвара! - громко произнес он, сразу же  приковав  к  себе
внимание всех собравшихся на площади и вокруг нее. -  Трибунал  Светлого
Храма  Небесного  Отца  решил  проявить  милость  в  отношении  еретика,
именующего себя  Джи-Си.  Его  вина  не  столь  велика,  как  вина  двух
душегубов, столбованных вместе с ним, поэтому  будет  справедливо,  если
Джи-Си даруют быструю смерть.
   Храмовик еще раз окинул взглядом толпу и понял, что на этот раз лучше
не обращаться к ней за утверждением принятого решения. В  конце  концов,
по закону граждане Волвара имели право опротестовать решение  трибунала,
но никогда прежде к  ним  не  обращались  с  предложением  смягчить  уже
утвержденный приговор.

***

   - Ку! Джеймс! Порядок! - быстро  и  беззвучно,  едва  заметно  шевеля
губами, произнес Морин. - Как ты и предполагал,  Ку,  храмовики  приняли
решение прикончить Джи-Си! Действуйте, сейчас самое время.
   - Понял, командир, - спокойно ответил ему  Ку  Ши.  -  Встречаемся  в
условленном месте.
   - Удачи вам, ребята, - произнес Тротт.
   - Тут все дело не в удаче, - услышал он ворчливый голос Кромова, -  а
в точном инженерном расчете.

***

   Главный толкователь Наставлений сделал знак рукой командиру стражи:
   - Действуй.
   - Что я должен делать? - непонимающе переспросил тот.
   - Избавь еретика от страданий.
   - Я должен силой заставить его напиться?
   - Ты должен убить его! - с  досадой  на  непонятливость  бестолкового
стражника воскликнул храмовик. - Действуй! Живо!
   Он едва удержался, чтобы не подтолкнуть  командира  стражи  в  спину,
когда тот начал медленно, словно все еще раздумывая над словами главного
толкователя Наставлений, спускаться с лестницы.
   Смутные  сомнения  терзали  душу  командира  стражи,  лишь  пока   он
спускался по лестнице. Ступив же  на  устилающий  площадь  булыжник,  он
снова почувствовал себя тем, кем был всегда  и  кем  останется  еще  лет
десять,  пока  не  закончится  его  служба,  -   исправным   механизмом,
приводимым в действие чужой волей. Он получил приказ и должен  исполнить
его. Спрашивать же себя, зачем и кому  это  нужно,  не  имело  смысла  -
ответов на эти вопросы он не знал. Он шел между рядами стражников,  видя
впереди себя только помост с  тремя  столбами,  на  которых  медленно  и
мучительно умирали трое приговоренных. То, что один из них не только  не
желал умирать, но даже как будто не испытывал особых  страданий,  должно
было остаться за скобками сознания солдата.
   Одновременно с противоположного конца площади, расталкивая  самаритян
локтями и копьями, к помосту для экзекуций двигались  Ку  Ши  и  Кромов,
одетые как рядовые стражники.
   - Посторонись! - ревел, словно сигнал тревоги, Кромов. - Дорогу!
   Видя  стражников,   самаритяне   со   всей   возможной   поспешностью
освобождали им проход, что, учитывая плотность толпы,  сделать  было  не
так просто. Когда движение замедлялось, Кромов поправлял  кожаный  шлем,
ужасно выкатывал глаза и что есть мочи орал на оказавшегося  у  него  на
пути бедолагу:
   - На столб захотел, недоделанный?!
   - Ты быстро входишь в роль, - не останавливаясь, одобрительно заметил
Ку Ши.
   - В юности мечтал стать артистом, - смущенно признался Кромов. - Даже
пару раз играл в любительских спектаклях.
   - Должно быть, Гамлета? - предположил Ку Ши.
   - Да нет, - еще больше смутился Кромов.
   - Ромео? - удивленно поднял бровь Ку Ши.
   - Годдо, - едва слышно произнес Кромов.
   Ку Ши открыл было рот, чтобы сделать соответствующее  замечание,  но,
подумав,  благоразумно  решил  не  акцентировать   более   внимания   на
артистических экзерсисах своего напарника.
   Патрульные добрались до помоста одновременно с командиром стражи.
   - Эй! - увидев незнакомых солдат, удивленно воскликнул самаритянин. -
А вы кто такие?
   - Спецотряд по борьбе со злоупотреблениями и коррупцией, - уверенно и
нахально ответил  ему  Кромов.  -  Действуем  в  соответствии  с  личным
распоряжением Трапара Кислого. А ну, посторонись!
   Оттолкнув оторопевшего командира стражи плечом, Кромов  запрыгнул  на
помост. Следом за ним поднялся  и  Ку  Ши.  Держа  копье  наперевес,  он
прикрывал сзади бортинженера,  которому  предстояло  выполнить  основную
часть работы. Владея несколькими видами ручных единоборств,  Ку  Ши  без
особого труда мог уложить всех стражников, что  находились  на  помосте,
попытайся они чинить препятствия Кромову, но на всякий случай он все  же
держал под туникой ручной парализатор ближнего радиуса действия.  Однако
стражники не понимали, что  происходит,  а  потому  и  не  предпринимали
никаких  действий,  ожидая  приказаний  командира.  Командир  же  только
растерянно  и  беспомощно  наблюдал  за  происходящим.  Имя   Верховного
Правителя Волвара,  произнесенное  незнакомым  стражником  из  какого-то
спецотряда, произвело на него столь сильное впечатление, что самаритянин
на  время  забыл  о  приказе,   полученном   от   главного   толкователя
Наставлений.
   Люди же, наблюдавшие за происходящим с  площади  и  крыш  близлежащих
домов, считали, что все происходит в  соответствии  с  планом:  храмовик
отдал распоряжение командиру стражи, а тот, в свою очередь, выбрал  двух
солдат, которые должны привести приговор в исполнение.
   Кромов встал напротив Джи-Си и посмотрел ему в глаза.
   - Много наторговал, приятель? - с усмешкой спросил  он,  обращаясь  к
роботу не по-самаритянски, а на более привычном им обоим галактос.
   - Ты представитель компании? - радостно улыбнулся тот.
   - Не хочу тебя расстраивать, парень, - покачал головой Кромов, -  но,
похоже, твоей компании нет до тебя никакого дела.  Я  из  Галактического
патруля.
   - Я арестован?
   - Можно сказать, и так, - не стал вдаваться  в  юридические  тонкости
Кромов. - Извини, но в целях общей безопасности  мне  придется  временно
отключить тебя.
   - Нет проблем, - улыбнулся Джи-Си. - Для этого тебе придется  вскрыть
блок А-52...
   - Я сделаю проще, - перебил робота Кромов. Подняв  копье,  он  широко
замахнулся и с силой загнал его медный наконечник  в  правое  подреберье
Джи-Си, где располагались иридиевые батареи. Сухо затрещали замкнувшиеся
контакты. Робот успел только удивленно посмотре