льную  базу  под  религиозное  учение,
созданное полностью на  фантастических  образах,  -  недовольно  покачал
головой Морин. - А  это  уже  похоже  на  вмешательство  в  исторический
процесс.
   - Никакого вмешательства. - Ку Ши сделал глоток из  стакана,  который
держал в руке, и медленно качнул головой из стороны в сторону. - История
о Небесном Отце и его Посланниках была  создана  в  Волваре  без  нашего
участия.
   - Но, устроив Джи-Си вознесение на небеса, мы тем самым  подтверждаем
ее реальным фактом. А  если  самаритяне  сумеют  верно  интерпретировать
данное событие...
   - К тому времени,  когда  самаритяне  сумеют  верно  интерпретировать
данное событие, - перебил  командира  Тротт,  -  история  с  вознесением
Джи-Си потонет в океане еще более удивительных и фантастических событий,
как произошедших в реальности, так и выдуманных летописцами.
   - Верно, - поддержал пилота Ку Ши. - Главное, что мы не делаем ничего
такого,  что  могло  бы  идти  вразрез  с  сегодняшними  представлениями
самаритян о том, как устроено мироздание.
   -  Хорошо,  -  подумав,  кивнул  Морин.  -  Допустим,  я  согласен  с
приведенными доводами. Каковы в таком случае наши действия?
   - Для того чтобы Джи-Си был признан виновным в ереси и  приговорен  к
столбованию, достаточно  подкинуть  к  дверям  Храма  анонимное  письмо,
сообщающее, что тот, кто называет себя Посланником, уже  был  замечен  в
других  городах  и  селениях  Волвара,  где   произносил   проповеди   и
провозглашал себя наместником Небесного Отца на земле.  В  письме  можно
припомнить и тех трех самаритян, которые пришли в Итор вместе с  Джи-Си,
назвав их верными  учениками  и  последователями  лже-Посланника.  После
такого доноса Джи-Си не отвертеться. Пока храмовики будет  вершить  свой
суд над ним, нам предстоит связаться с Пасти и  договориться  о  высылке
транспортного зонда. Нам потребуется  одежда  стражников  и  миниатюрный
антиграв-генератор, способный поднять корпус робота. Джеймс, ты  сможешь
быстро отключить Джи-Си?
   - Без проблем, - заверил  бортинженер.  -  Если  только  мне  удастся
подойти к нему на расстояние вытянутой руки и в этой руке у  меня  будет
какой-нибудь металлический предмет.

***

   Наутро на площади перед Светлым Храмом Небесного  Отца,  как  всегда,
шла торговля. Но в центре все  было  готово  к  предстоящей  казни.  Три
массивных столба,  установленных  на  невысоком  помосте,  были  очищены
ножами до желтоватого  блеска.  По  краям  помоста  стояли  стражники  с
копьями  в  руках,  обливаясь  потом   и   недовольно   посматривая   на
колготящуюся вокруг толпу  из-под  надвинутых  на  самые  глаза  кожаных
шлемов. День обещал выдаться жарким.  Приговоренным  это  сулило  скорую
смерть, а стражникам - мучительное ожидание конца экзекуции  под  лучами
убийственного солнца. Дабы стражники  не  начали  падать  с  ног  прежде
приговоренных, распорядитель казни отдал приказ проводить смену  караула
возле столбов через каждые два песнопения, звучащие в Храме.
   Ближе к полудню на площади стало  тесно  от  продолжающего  прибывать
народа. Бесплатных развлечений в Иторе было немного,  поэтому  поглазеть
на очередную казнь собирались почти все, у кого на данный  час  не  была
назначена какая-нибудь  важная  деловая  встреча.  В  толпе  можно  было
увидеть как богатых торговцев, слуги которых принесли с собой  небольшие
раскладные стульчики, зонты, чтобы  прикрывать  хозяев  от  раскаленного
полуденного солнца,  и  кувшины  с  прохладительными  напитками,  так  и
бездомных попрошаек, которые даже сейчас не  прекращали  своей  основной
деятельности, активно выпрашивая медяки у своих соседей. Ну, конечно же,
шныряли среди толпы и вездесущие карманники, для которых дни не делились
на праздники и будни.
   После того как в Светлом  Храме  Небесного  Отца  прозвучало  восьмое
утреннее песнопение, на  ступени  собора  вышли  стражники,  вооруженные
кинжалами и копьями. Следом за ними появились трое храмовиков, одетых  в
просторные  зеленые  мантии,  полностью  скрывающие  под  собой   фигуры
самаритян. На голове каждого из них возвышалась  сложная  цилиндрическая
конструкция из разноцветных полос материи и длинных нитей с  нанизанными
на  них  золотистыми  и  серебряными  шариками.  Широкие   полы   одежды
храмовиков стелились по  каменным  ступеням  лестницы,  когда  служители
Храма Небесного Отца стали медленно спускаться вниз.
   - Похоже, сейчас будет вынесен приговор, - негромко  произнес  Тротт,
стоявший рядом с Мориным в плотной людской толпе.
   - Отлично тебя слышу, - услышал  он  ответ  Ку  Щи,  прозвучавший  из
аудиоклипсы.
   Ку Ши на пару с Кромовым до  времени  находился  в  укрытии.  И  хотя
располагалось оно невдалеке от площади, о том. что происходило на  месте
казни, они могли узнавать только из переговоров с теми, кто наблюдал это
воочию.
   - Как настроения в толпе? - спросил Ку Ши.
   Тротт для верности глянул по сторонам.
   - Да вроде как все спокойно, - ответил он. - Если  не  считать  того,
что у командира уже вытащили из кармана кошелек.
   - Не страшно, - усмехнулся Ку Ши. - Деньги нам больше не понадобятся.
   - Почему? - услышал Тротт  возмущенный  голос  Кромова.  -  Я  бы  не
отказался еще раз отобедать в том же заведении, что и вчера.
   - Немедленно прекратить засорять эфир пустой болтовней, - раздраженно
прошипел Морин.
   - Можно подумать, что, кроме нас, здесь кто-то  еще  пользуется  этим
эфиром, - насмешливо фыркнул Кромов.
   Храмовики спустились  до  середины  лестницы  и  остановились,  заняв
предписанный ритуалом порядок: главный толкователь Наставлений Небесного
Отца стоял на ступень ниже следовавших за ним служителей Светлого Храма.
Главный толкователь вскинул левую руку вверх, и над многоголовой толпой,
заполнившей площадь, повисла гробовая тишина.
   Из дверей Храма в сопровождении стражников  с  обнаженными  кинжалами
вышли трое человек, руки которых были связаны за спиной  в  запястьях  и
локтях.  Двое  были  самаритянами  звероподобного  вида  -   немытые   и
нечесаные, одетые в какие-то лохмотья, едва  держащиеся  на  их  крепких
мускулистых телах, бросающие по сторонам злобные взгляды из-под  широких
бровей.  Не  требовалось  проявлять  глубокую  проницательность,   чтобы
догадаться, что они приходятся друг другу братьями. Третьим был  Джи-Си.
Выйдя на солнечный свет, он чуть прищурился и добродушно улыбнулся.
   - Вот же идиот, - процедил сквозь стиснутые зубы Морин. - Он что,  не
понимает, что его собираются убить?
   - Что там у вас? - прозвучал над ухом командира голос Кромова.
   - Ничего, - ответил Морин. - Осужденных вывели  из  Храма.  А  Джи-Си
лыбится так, словно ему собираются вручить  почетный  знак  "Коммивояжер
года".
   - Граждане  великого  Волвара!  -  отчетливо  и  громко  провозгласил
главный толкователь Наставлений  Небесного  Отца.  -  Трибунал  Светлого
Храма Небесного Отца рассмотрел  дела  троих  преступников,  совершивших
злодеяния  на  территории  государства  Волвар,  и  вынес  по  ним  свои
вердикты, которые теперь должны быть утверждены вами!
   - Ого! - удивленно вскинул брови Тротт. - Да здесь  у  них  подлинная
демократия!
   - Не более чем иллюзия, - ответил ему голос Ку  Ши.  -  Толпой  легко
манипулировать.
   - Вам всем уже известны мерзкие душегубы Фатлах и Ташрик,  в  течение
десяти декад наводившие ужас на окрестности Итора, - продолжал между тем
главный толкователь Наставлений Небесного Отца. - Проникая в  дома,  они
вырезали семьи, не щадя ни детей, ни стариков. При этом они не брали  ни
денег, ни ценностей. Только  то,  что  попадалось  под  руку,  -  еду  и
кое-какую одежду. Им была нужна лишь кровь.  Поэтому  трибунал  Светлого
Храма Небесного Отца единогласно приговорил душегубов Фатлаха и  Ташрика
к столбованию. Утверждаете ли вы этот приговор, граждане Волвара?
   Толпа на площади была единодушна в своем решении:
   - Столбовать!.. Столбовать мерзавцев!..
   Выждав пару минут, храмовик поднял руки и скрестил их над головой.
   - Я принимаю вашу волю, граждане Волвара, -  произнес  он,  когда  на
площади снова установилась тишина. -  Душегубы  Фатлах  и  Ташрик  будут
сегодня же казнены.
   Толпа одобрительно загудела.
   - Третий преступник приговорен трибуналом  Светлого  Храма  Небесного
Отца к столбованию по обвинению в ереси и святотатстве, - продолжил свою
речь главный толкователь Наставлений Небесного Отца. - Он называет  себя
Джи-Си и утверждает, что является Посланником  Небесного  Отца.  -  Губы
храмовика перекосила язвительная усмешка. -  Поскольку  в  Наставлениях,
оставленных нам Небесным Отцом, не содержится ни  единого  упоминания  о
существовании неких Посланников, которые могут говорить и действовать от
его имени, всякий, кто выдает  себя  за  провозвестника  воли  Небесного
Отца, совершает  тем  самым  тяжкий  грех.  Поэтому,  учитывая  то,  что
названный Джи-Си, по его же собственному признанию, уже  не  первый  год
занимается распространением еретического учения о Посланниках  Небесного
Отца, выдавая себя при этом за одного из них,  трибунал  Светлого  Храма
Небесного Отца приговорил его к столбованию. Однако,  проявляя  милость,
трибунал постановил, что экзекуция может  быть  прекращена,  как  только
приговоренный Джи-Си признает свои заблуждения. Утверждаете ли  вы  этот
приговор, граждане Волвара?
   Какое-то время на площади царила тишина.  До  тех  пор,  пока  чей-то
голос не выкрикнул из толпы:
   - Столбовать!
   И тут же крик был подхвачен другими голосами:
   - Столбовать!.. Столбовать еретика!..
   - Пусть покажет, какой он Посланник! - игриво ткнул Морина  локтем  в
бок стоявший слева от него  самаритянин.  -  Пусть  призовет  на  помощь
Небесного Отца!
   На этот раз главный толкователь Наставлений Небесного  Отца  позволил
толпе накричаться вволю. Только когда крики начали стихать, он остановил
их, скрестив руки над головой.
   - Я принимаю вашу волю, граждане  Волвара,  -  произнес  храмовик.  -
Вероотступник и еретик, называющий себя Джи-Си, будет сегодня же казнен.
***

   На противоположном от Храма конце площади в  проулке  прятались  двое
рыбаков и сельчанин, прибывшие в Итор вместе с Джи-Си.
   - Мерзавцы... Негодяи... - бессвязно бормотал Пирул, слушая оглашение
приговора.
   Правая рука его, спрятанная  за  пазуху,  сжимала  рукоятку  большого
ножа, который он купил сегодня утром в лавке.
   - Успокойся, - то и дело одергивал приятел  Иунан.  -  Мы  ничего  не
можем сделать для того, чтобы помочь ему.
   - Я не позволю храмовикам мучить Посланника Небесного Отца!  -  Слова
Пирула, произносимые торопливо, тихо  и  неразборчиво,  были  похожи  на
горячечный бред. - Когда Посланника прибьют к столбу, я вбегу на  помост
и заколю его!
   - А после этого стражники прибьют к столбу тебя, - уверенно  пообещал
Иунан.
   - Пусть так! - стоял на своем Пирул. - Но я сделаю это!
   - А ты уверен, что Посланник хочет этого?  -  спросил,  посмотрев  на
Пирула, Драш.
   - Что? - Рыбаку показалось, что он ослышался.
   - Посланник сам попросил нас проводить его в  Итор,  -  рассудительно
заметил Драш. - И, едва только прибыв в столицу, он сразу  же  вышел  на
площадь перед Светлым Храмом Небесного Отца и безбоязненно назвал  себя.
Ты думаешь, он не знал, чем это ему грозит?
   - Наверное, знал, - не очень уверенно произнес Пирул.
   - Вот то-то и оно, что знал, - утвердительно наклонил голову Драш.  -
Он знал, чем закончится его путь, и все равно хотел пройти его до конца.
И кто мы такие, чтобы мешать ему?
   - Но в чем здесь смысл? - растерянно развел руками Иунан. - Чего ради
Посланник должен погибнуть, прибитый к столбу рядом с двумя душегубами?
   - Быть может, нам еще предстоит узнать ответ на этот вопрос, - сказал
Драш и задумчиво провел пальцами по щеке.

***

   Стражники, стоявшие  по  краю  лестницы,  развернули  свой  строй  и,
раздвинув толпу, проложили проход от дверей Храма к помосту со  столбами
- последний путь, который предстояло пройти приговоренным к смерти.
   - Можно идти? - спросил у стоявшего рядом с ним стражника Джи-Си.
   Стражник странно посмотрел на Джи-Си из-под  края  кожаного  шлема  и
молча кивнул. За годы службы  ему  приходилось  видеть,  как  осужденные
плакали,  моля  о  пощаде,  падали  на  ступени  Храма,  после  чего  их
приходилось за руки тащить к помосту, как в одно мгновение  люди  седели
или лишались разума, но никогда прежде ему не доводилось слышать,  чтобы
приговоренный к смерти спрашивал о том, не пора ли пройти к месту казни,
столь безмятежным тоном, словно речь шла  о  званом  обеде,  на  который
неудобно опаздывать.
   Улыбнувшись удивленному стражнику, Джи-Си медленно  зашагал  вниз  по
лестнице. Голову он держал высоко и гордо, а походка  его  была  легкой,
словно он и не провел всю ночь в  душном  подвале  Храма,  связанный  по
рукам и ногам. После почти часовой беседы с храмовиками  Джи-Си  уяснил,
что главная его ошибка заключалась в том, что он использовал для рекламы
своей торговли имя Небесного Отца, которое  являлось  зарегистрированной
торговой маркой какой-то другой крупной и влиятельной фирмы,  давно  уже
открывшей свой филиал на Самаре. Совершив оплошность, Джи-Си  готов  был
признать  это  и  понести  соответствующее  наказание,   предусмотренное
местным уголовно-процессуальным кодексом.  Тем  более  что  и  наказание
оказалось  не  особенно  суровым:  Джи-Си  опасался,  что  его  временно
отключат,  а  ему   всего-то   предстояло   постоять   несколько   часов
зафиксированным возле столба. Правда, ему казалось немного странным, что
та же мера наказания была выбрана и в отношении двух убийц, преступления
которых были куда более ужасными, нежели то, что  совершил  незадачливый
коммивояжер.
   Один из убийц, имя которому было Фатлах, запрокинул голову к  небу  и
дико, не по-человечески завыл, когда стражник толкнул его  тупым  концом
копья в  спину,  чтобы  заставить  следом  за  Джи-Си  шагнуть  вниз  по
лестнице.  Неожиданно  он  извернулся  всем  телом  так,  словно  вместо
позвоночника у него был резиновый шланг и изо всех сил ударил  стоявшего
рядом стражника головой в  челюсть.  Удар  был  настолько  сильным,  что
стражник на время потерял ориентацию в пространстве,  упал  и  покатился
вниз по лестнице.
   Одновременно с этим второй  убийца  Ташрик  попытался  ударить  ногой
другого стражника. Но тот успел  увернуться  и  врезал  Ташрику  древком
копья по голой голени. Согнувшись в поясе, Ташник завыл от боли. И сразу
же получил еще один удар копьем по спине.  Он  едва  не  упал,  но  двое
стражников подхватили  его  под  руки  и  поволокли  вниз  по  лестнице.
Смирившись со своей участью, Ташрик безвольно обвис в их  руках.  Уронив
голову, он смотрел в землю и время от времени громко  всхлипывал,  роняя
крупные слезы в пыль под ногами.
   Получив несколько крепких ударов копьями  по  туловищу  и  ногам,  на
время прекратил сопротивление и Фатлах. Но, когда, подхватив  под  руки,
стражники  поволокли  его  вниз   по   лестнице,   он   начал   отчаянно
выворачиваться, упираясь пятками в камень ступеней. При этом он  на  чем
свет стоит поносил стражников,  храмовиков  и  самого  Трапара  Кислого.
Фатлах с невероятной  скоростью  крутил  головой  по  сторонам,  посылая
плевки  в  лица  державших  его.  Впрочем,  продолжалось  это   недолго.
Стражник, которого первым ударил Душегуб, поднялся на  ноги  и,  взбежав
вверх по лестнице, с ходу врезал Фатлаху тупым концом копья  в  живот  с
такой силой, словно собирался проткнуть  тело  приговоренного  насквозь.
Сдавленно захрипев, Фатлах обвис  в  руках  удерживающих  его.  Коротким
кистевым движением стражник чуть повернул копье, и следующий удар древка
пришелся  по  правому  углу  челюсти  душегуба.  Омерзительно   треснула
расколовшаяся кость. Голова Фатлаха откинулась назад.  Изо  рта  вылетел
кровавый плевок вперемешку с осколками выбитых зубов. Стражники  удобнее
подхватили бесчувственное тело душегуба и быстро потащили  его  к  месту
предстоящей экзекуции, догоняя тех, кто двигался впереди.
   - Что за дикость! - с омерзением передернул плечами Морин.
   - Можно подумать, что тебе  самому  ни  разу  не  доводилось  заехать
кому-нибудь в челюсть, - искоса глянул на командира Тротт.
   - Я не о том, - досадливо дернул углом рта Морин. -  Ты  посмотри,  с
каким восторгом наблюдают за всем этим собравшиеся на площади люди.
   - Относись к этому как к игровому историческому  фильму,  -  подумав,
посоветовал командиру Тротт.
   На помосте Фатлаха окатили водой из кожаного ведра.  Душегуб  ошалело
затряс головой и попытался подняться на колени, но,  поскользнувшись  на
мокрых досках, снова упал, ударившись виском о помост.  Двое  стражников
подхватили его за локти и  притянули  спиной  к  столбу.  Третий  быстро
обернул два широких кожаных ремня вокруг груди и пояса  Фатлаха.  Третий
ремень сдавил душегубу шею.
   Точно так же поступили и с Ташриком,  который  вновь  попытался  было
оказать сопротивление, но быстро сдался, когда ремень сдавил ему горло.
   Джи-Си оказался возле  среднего  столба.  Справа  от  него  находился
столб,  к  которому  был  привязан  Ташрик,  слева  -  тот,  у  которого
предстояло встретить смерть Фатлаху.
   - Мне кажется, что вам будет удобнее, если вы развяжете мне  руки,  -
обратился Джи-Си к стражникам, начавшим привязывать его к столбу.
   Один из стражников, на которого в этот момент смотрел  приговоренный,
скривив губы в ухмылке, процедил сквозь зубы:
   - Ничего... Мы и так управимся... Не впервой...
   - По-моему, ремень на груди чуть слабоват, - заметил Джи-Си, переведя
взгляд на другого стражника.
   Самаритянин молча подтянул ремень.
   - Благодарю вас, - улыбнулся ему Джи-Си.
   Озадаченно поджав губы, стражник отошел в сторону от  приговоренного,
у которого явно с головой было не все в порядке. Он  состоял  на  службе
при Светлом Храме Небесного Отца и был доволен этим. Но,  вопреки  тому,
что говорили храмовики, он, как и всякий простой  самаритянин,  верил  в
приметы, одна из которых гласила, что тот, кто обидит убогого, тем самым
навлечет на себя гнев Небесного Отца.  Возможно,  все  это  было  пустым
суеверием. Но к чему простому человеку искушать судьбу,  которая  и  без
того далеко не всегда бывает к нему благосклонна? Совершенно ни к чему!
   Оставшийся стоять на  ступенях  Светлого  Храма  главный  толкователь
Наставлений Небесного Отца вновь вознес руки над головой.  На  этот  раз
слова его были  обращены  к  троим  осужденным,  привязанным  ремнями  к
столбам:
   - Душегубы и еретик! Прежде чем приговор будет приведен в исполнение,
у вас есть возможность  обратиться  с  последними  словами  к  гражданам
Волвара! Говори первым ты, душегуб Ташрик!
   Названный душегуб  покрутил  кудлатой  головой,  чтобы  хоть  немного
ослабить ремень, сдавивший шею. Взгляд его скользнул по толпе, обратился
в  сторону  Светлого  Храма  и  остановился   на   главном   толкователе
Наставлений. Набрав полные легкие воздуха, Ташрик хрипло прокричал:
   - Будь ты проклят, чирий смердящий! Чтобы слимп, покрытый  лишаями  и
коростой!..
   На этом речь душегуба была прервана стражником, ударившим его кулаком
в живот.
   - Говори ты, душегуб Фатлах!  -  не  дрогнувшим  голосом  назвал  имя
второго душегуба храмовик.
   Но Фатлах еще не до конца пришел в себя после того, как его избили на
лестнице. Взгляд его  бесцельно  блуждал  по  сторонам,  ни  на  чем  не
задерживаясь более чем на одно мгновение. Похоже было, что  душегуб  все
еще плохо понимал, где он находится и что с ним происходит.
   Выждав  минуту  и  не  услышав  никаких  слов  от  Фатлаха,   главный
толкователь   Наставлений   Небесного   Отца   обратился   к    третьему
приговоренному:
   - Говори ты, еретик и вероотступник, называющий себя Джи-Си!
   -  Благодарю  вас,  уважаемый!  -  Джи-Си  послал  улыбку  в  стор