я Казимира. Впрочем,  начал-то  он  явно
раньше: просто он не доверял Казимиру с самой их встречи.
   Казимир простодушно продемонстрировал мне в своем кабинете одну из первых
своих  серь„зных  теоретических  работ  под  названием  "Проблема  начальной
сингулярности". Едва ли он подозревал, что  в  воспаленных  мозгах  злобного
мизантропа  Джестера  Д„рти  и  пошлого  властолюбца  Кэса   Чея   возникнет
сумасшедшая  идея  использовать  открывшееся  свойство   нашей   сжимающейся
Вселенной "перетекать" по созданному ими тоннелю в смежный ей  расширяющийся
Мир, чтобы "закатывать" Пространство в "банку", в "яйцо", в "эг", -  называй
как хочешь, не в этом суть.
   Пилот сказал "их" - значит, этих яиц по крайней мере несколько. А если их
уже очень много? Да, но зачем? Эх, философ -  вопрос  вопросов!  Ты  же  сам
ответил на  подобный  вопрос  Роки  Рэкуна  в  грязной  камере  "кукольного"
городка: "...потому что жизнь существует как феномен..." Зачем жаждал золота
царь  Мидас?  Зачем  чах  над  златом  царь  Кащей?  Зачем  профессор  Д„рти
скручивал, комкал пространство, как старую, ненужную  газету  сворачивают  в
бумажный  шарик,  бросая  затем  небрежно  в  мусорную  корзину?   Вс„   это
риторические вопросы.
   Я наш„л не Кэс Чееву смерть, я случайно  наш„л  яйцо  с  консервированным
пространством. Словно какая-то дьявольская,  сатанинская  курица,  созданная
профессором Д„рти, жив„т на Переходнике  и  клю„т  зернышки  планет,  зв„зд,
туманностей, галактик, клю„т само„ Пространство, а взамен  нес„т  вот  такие
яички...
   - Что с вами? - Крашер тронул меня за плечо.
   - А?.. Все в порядке, - сказал я, возвратившись  с  заоблачных  высот  на
грешную землю.
   - В смысле, все очень скверно?
   - Все пока очень никак. Да, чуть не забыл:  тебе  доводилось  вывозить  с
"Платинум сити" какие-нибудь металлоконструкции?
   - Конечно.  Несколько  раз.  Контейнер  сда„м  на  фирме  "Гарлэнд  боллз
лимитэд" и там же загружается металлом. На Паппетстринге меня всегда меняли.
   - Интересно, интересно. Но самое интересное  ты  прибер„г  напоследок,  я
полагаю? Я видел, как ты заходил в бар отеля "Космополитеэн"...
   - Я  только  собрался  сказать  вам  об  этом,  да  вы,  как  услышали  о
"консервах", весь почернели... Эх, что же я наделал? Теперь и у д„ртиков мне
не будет убежища - я их предал. Не миновать мне катания на санках...
   - Да ничего ты их не предал,  Крашер.  Я  вот  хочу  сделать  так,  чтобы
д„ртики сами возили саночки-салазочки, а потом сами же и катались на них.
   - Глядя на вас, можно поверить, что у вас получится, - улыбнулся пилот. -
А ваш отец когда-нибудь советовал вам посылать всех всегда как можно дальше?
   - Он постоянно  твердил  мне  об  этом.  Вот  что:  помоги  мне  затащить
охранников в холодильник. А по дороге расскажешь про бар.
   Мы обошли контейнер и оказались  у  другого  борта  корабля.  Я  еще  раз
обыскал Крэйфиша, но, видимо, электронный ключ, изъятый у него  ранее  мною,
был единственной ценностью, хранившейся в его карманах.
   Затем мы с Крашером с трудом стащили  скаф  с  Силлирэма,  валявшегося  у
пульта, и понесли труп в холодильник.
   - А где Пиджин? - спросил пилот.
   - Пиджин ранен, я его отправил в анабиозно-спальный отсек. Так что ты там
говорил про бармена, парень? - Мы  уложили  труп  Силлирэма  на  специальный
задемпфированный стол и пошли за вторым.
   - Бармена этого зовут Айэм Валрус. Его легко  узнать.  Жирный  такой,  аж
глаза заплыли. Морда - в три дня не обгадишь. Он один из самых старых членов
баунда д„ртиков. С ним шутки плохи, и его все  боятся.  Пилоты  наши  должны
лично отмечаться у бармена по прибытии на "Платинум сити"  и  перед  стартом
оттуда. Вс„ это не такая уж чепуха, подумайте сами.  Но  помимо  этого,  он,
зверюга, сразу по лицу видит, если что-то  не  так.  Душу  вынает  взглядом,
будто чужая рука в твоем кармане шарит.
   Мы подошли к лежавшему на  полу  Крэйфишу  и,  предупреждая  мой  вопрос,
Крашер добавил:
   - Боевики от контейнера до самой его сдачи не  имеют...  не  имели  права
отлучаться и из корабля выходить. Да и куда им, прости, Господи, в  этом  на
остров отдыха? - он указал на черный комбинезон Крэйфиша.
   Мы взяли труп за руки и за ноги и засеменили к холодильнику.
   - Его, Валруса, - продолжал рассказывать пилот, - иногда в шутку называют
главным "эгмэном". Я сам слышал. Но смотрите: он  -  это  вам  не  я.  Через
голову до него не доходит, только через руки или ноги. Лучше через чужие. Вы
сможете.
   - Авось, дойдет и через голову, Крашер. Не  люблю  я  крутить  уши,  даже
головорезам, даже нелюдям. Но  если  ты  полагаешь,  что  Валрус  порядочная
скотина... - я подмигнул пилоту, - тогда есть в  запасе  варианты  и  "через
голову": или рукояткой "спиттлера" по башке, или электроды к головке пениса.
   Крашер не ответил.
   В холодильнике мы  положили  второй  труп  рядом  с  трупом  Силлирэма  и
вернулись в грузовой отсек. Несколько минут потратили на  то,  чтобы  убрать
"пиггисы" и скафандр, подмести гильзы, привести в порядок "палубу", и  после
всего я сказал:
   - Вижу, Крашер, что душа у тебя добрая. И ты е„, можно сказать, уже спас.
Спасибо за все, что рассказал мне. Но не обижайся: я не могу тебя отпустить.
Я обязан заключить тебя в "кокон" - не бойся, он удобен и не  стеснит,  -  а
затем уложить  в  "спальник".  На  неопределенный  срок.  До  востребования.
Хочется верить, до моего востребования. - Я положил руку  ему  на  плечо.  -
Пойми меня и прошу, подчинись.
   - Для меня в самый раз сейчас - умереть на время, - вздохнув,  согласился
Крашер.
   В слиппере, когда я делал ему уколы, чтобы не загнили раны, он неожиданно
сказал:
   - Назовите ваше имя - и можете напяливать на меня свой "кокон".
   - Я Саймон Сайс, землянин, - я назвался, как положено, не Айвэном Фулом и
не Ивэном Симплом. - Вот еще что,  Крашер.  Я  посмотрел:  там  у  вас  есть
несколько шлюпок - с„рфов. Они в порядке? Ими пользовались?
   - Пользовались. Должны быть  в  порядке.  Лучшее  средство  для  абордажа
торгашей.
   Мы попрощались, я напялил на него "кокон", уложил в "спальник",  настроил
аппаратуру. Прош„л в рубку, захватил электронный ключ от входного люка,  дал
на Мозг необходимые команды и облачился в скафандр.
   В шлюпочном отсеке я выбрал с„рф, уселся, пристегнулся и, отшлюзовавшись,
оказался в открытом космосе. Вв„л с лэнгвиджа  в  навигационный  блок  с„рфа
информацию о пути и включил двигатели. Впер„д - и выше! Наружный люк  так  и
остался открытым, но Мозг закроет его через некоторое время.
   Я провел на с„рфе, этой космической  шлюпке,  "доске  с  мотором",  более
полутора часов, прежде чем разглядел впереди крохотную  светящуюся  точку  -
фальшивый бриллиант под названием "Платинум сити". На этот  раз  я  вышел  к
нему со стороны вершины прозрачного купола. За последние несколько недель  я
уже третий раз швартовался к "платиновому городу". Это становилось для  меня
традицией.
   Я припарковал с„рф на диаметрально  противоположной  месту  своей  первой
парковки стороне диска-платформы.
   22
   Вс„-таки с барменом пришлось повременить. Была  у  меня  одна  идейка,  и
предстоящую "ночь" по местному  распорядку  дня  я  как  раз  и  намеревался
посвятить проверке своей догадки.
   Я  собирался  побывать  в  гирлянде,   внутри   огромных   полых   шаров,
составлявших е„. Уж бармен-то с заплывшими глазками помог бы мне,  если  бы,
конечно, я его хорошо, "через голову", попросил, - провел бы меня  туда.  Но
разговор с этим любителем вульгарных анекдотов и идеально чистых стаканов  я
рассчитывал сделать кульминацией моего пребывания на "Платинум сити",  после
которой мне только бы и осталось, что унести ноги, а не лазать по  башням  и
гирляндам.
   Я отсутствовал часа четыре-пять, угоняя "харвестер", и  в  оставшееся  до
полуночи  время  постарался  кое-что  узнать  о  режиме  пропуска  в  башни,
связанные каждая со своей гирляндой.
   Теоретически в башнях  не  существовало  вооруж„нной  охраны,  а  имелись
обычные дежурные, что-то  вроде  вахт„ров  или  швейцаров.  Как  и  в  любые
служебные помещения, посторонних сюда не пускали, но режим не был  столь  уж
ж„стким.
   Я понаблюдал за башней, обош„л ее кругом, кое-что уяснив для  себя  в  е„
конструкции. Посмотрел и на вахт„ров. Ошибся бы тот, кто принял бы всех этих
людей,  одетых  в  стандартную  форму  служащих   муниципального   хозяйства
"Платинум сити", за простых, цивильных граждан. Многие  из  них  удивительно
напоминали молодцов из нашего  9-го  управления,  маявшихся  от  безделья  в
странном Институте Метагалактики. Несмотря на камуфляж  и  прочее,  и  те  и
другие оставались инородными телами в чуждых им интерьерах, и  в  нам„танных
глазах выглядели весьма нелепо - словно собаки на заборе. Короче,  некоторым
"вахт„рам" не хватало только черного мундира с серебряной латинской  "D"  на
рукаве...
   В круглом  цоколе  башни  имелось  три  огромных  про„ма,  через  которые
подавались на разгрузку или под погрузку  любые  транспортные  средства,  и,
соответственно,  три  мощных  грузовых  лифта.  Между   грузовыми   про„мами
располагались  три  входа,  за  каждым  из  которых   находился   вестибюль,
переходивший в радиальный коридор. Таким образом, грузовые  про„мы  и  входы
для людей размещались равномерно по окружности цоколя.
   Я вернулся в отель, отдохнул, приготовился.
   В полночь в полной экипировке вышел  из  номера  и  направился  к  башне.
Народа не было видно, но не из-за позднего часа, а потому, что праздный  люд
- основной контингент "Платинум сити" - не захаживал сюда: здесь нечем  было
поживиться по части  развлечений.  Башня  отбрасывала  многократные  тени  и
полутени: они, как лепестки гигантского цветка,  окаймляли  ее  подножие.  Я
тихо перес„к границу света и тени, ступив на самый ч„рный из всех лепесток.
   ...Бедный служитель предбашенной зоны! Прости меня, бедолага, за то,  что
я поступил с тобой так, как  поступают  в  зоопарке  с  тигром,  у  которого
разболелся зуб, извини за то, что не спросив твоего желания, усыпил  тебя...
Я не стал интересоваться, д„ртик он, или нет. Оттащив служителя за  какие-то
мусорные баки, залепил ему рот  своей  любимой  липкой  лентой  и  аккуратно
связал ручки и ножки.
   Подкравшись к входным дверям, я прижался  лицом  к  прозрачной  стенке  и
разглядел внутри погруженного  в  полутьму  вестибюля  скучавшего  в  мягком
кресле вахт„ра. Тихонько постучал и стал ждать.
   Упругой походкой к дверям подошел малый с литыми плечами и стал  возиться
с запором, не спуская глаз с меня.
   Дверь открылась наружу, и в проеме  возникло  хмурое  лицо  с  квадратной
челюстью.
   - Тебе что, приятель, - и не спится, и не  гуляется?  Здесь  не  бордель,
чтобы шляться по ночам.
   - Посмотрите, - изображая волнение, обратился к нему я,  -  там  у  баков
лежит человек.
   Вахт„р высунул голову, высматривая наружного охранника. И в это  время  я
"поодеколонил"   словно   вырубленную   топором   рожу    из    специального
пульверизатора. Он обмяк и завалился на толстую  задницу  внутрь  вестибюля.
Словно полуночный кот, бесшумно скользнул я  внутрь,  залепил  вахт„ру  рот,
набросил вязки, огляделся кругом и обомлел.
   Я  оказался  в  вестибюле...  Института  Метагалактики!  Нет,  это  была,
наверное, очень хорошая его копия или что там ещ„, но мне стало как-то не по
себе. Все здесь выглядело так, как при моем последнем  посещении  Института.
Те же нелепые стенды и диаграммы, заслонявшие собой входы на  лестницы;  тот
же столик, за которым тогда восседал сотрудник 9-го Управления,  а  здесь  -
только что нейтрализованный мною д„ртик; то же странное окошечко с полочкой,
напоминающее окошко билетной кассы деш„вого провинциального кинотеатрика,  и
запах, запах - тот самый густой дух  слесарки,  где  притирают  с  керосином
детали.
   И вдруг - готов поклясться, что мне  не  почудилось,  -  за  окошком  для
выдачи пропусков вспыхнул свет, и  яркая  блондинка  с  умело  подмал„ванным
лицом и яркими губами улыбнулась мне оттуда загадочной улыбкой Джоконды и  с
легкой укоризной произнесла:
   - Ишь ты, красавчик! Без пропуска к нам нельзя.
   Чрезвычайно тупо и медленно  соображая,  хотя  вот  уже  несколько  минут
пребывал в рабочем ритме, я виновато улыбнулся и собрался  ляпнуть  в  ответ
какую-то чушь, как женщина изменившимся, ж„стким и злым голосом спросила:
   - Ты зачем допил мой виски, красавчик?
   Я сделал шаг в направлении к окошку и разглядел... Риту Холдмитайт!
   И сразу же свет за окошком погас. С минуту я подождал, не шевелясь  и  не
дыша, а потом подкрался к окошку и. увидел,  что  оно  забрано  фанеркой.  Я
стоял  как  дурак,  покрываясь  липким  потом,  и  никак  не  мог   вытащить
"спиттлер", а когда вытащил, почувствовал себя ещ„ большим дураком.
   И вс„-таки я не пош„л на выход. Найдя в стене под лестницей дверь  (точно
как в вестибюле Института Метагалактики, только без шифр-замка)  в  подсобку
или в чулан, где стояли пылесосы, в„дра и  швабры,  с  трудом  оттащил  туда
временно парализованного мною д„ртика и сбросил его на мятые картонные ящики
в самый дальний угол. Заперев вход в вестибюль на засов, постоял  с  минуту,
улавливая звуки,  но  кроме  отдаленных  невнятных  шумов,  доносившихся  из
глубины башни, ничего подозрительного не услышал.
   Обогнув стенды и диаграммы, я поднялся по лестнице на площадку и пошел по
коридору, ведущему  к  центру  башни,  держась  вплотную  к  стене.  Миновав
свободно мотающиеся на петлях  двухстворчатые  двери,  оказался  на  большой
площадке прямо против пассажирского лифта.
   Справа у стены, в нише, на откидном лежаке громко чмокал и стонал во  сне
вахт„р или лифт„р, мерзкого вида старикашка.
   Неслышно  ступая,  я  медленно  пош„л  против  часовой  стрелки,   огибая
пронизывающую площадку центральную цилиндрическую колонну. Я совершил полный
круг, убедившись в  том,  что  все  три  лифт„ра  дрыхнут  без  задних  ног.
Шестиугольная  площадка  соответствовала  форме  сечения   несущего   полого
шестигранника  башни.  Шахты  тр„х  пассажирских  лифтов  проходили   внутри
цилиндрической колонны, а двери их равномерно  располагались  по  окружности
колонны. Между этими дверями имелись узкие закрытые двери, числом тоже  три,
с надписью "Служебный вход".

   Я не рискнул ехать на лифте и, применив отмычку, отпер один из  служебных
входов и проник внутрь колонны. Короткий коридор  вывел  меня  к  настоящему
корабельному,  как  на  морских  судах,  люку.  Через  него  я  выбрался  на
смонтированную внутри цилиндрической колонны винтовую  лестницу,  обвивавшую
ещ„ один, самый-самый центральный стержень  из  бездислокационного  металла,
опять же, видимо, полый, потому что, поднимаясь, я обнаружил  в  его  стенке
такой же корабельный люк. Через некоторое время попался ещ„ один,  и  я,  не
удержавшись, открыл его и заглянул внутрь. В полом, но сверхпрочном,  словно
стебель бамбука, стержне скрывалась вертикальная металлическая  "лестница  в
небо", предназначавшаяся, наверное, для  истинных  любителей  приключений  и
романтиков.  От  люка  к  этой   умопомрачительной   стремянке   в„л   узкий
металлический мостик, с  прорезью  у  самых  лестничных  грядок,  чтобы  мог
пролезать человек. Теперь я более или менее представлял устройство  башни  в
поперечном сечении и вернулся на винтовую лестницу,  чтобы  продолжить  путь
наверх.
   Когда-то в Университете  я  участвовал  в  соревнованиях  по  подъ„му  на
верхние этажи небоскр„бов по лестничным маршам,  и  сейчас  с  удовольствием
вспоминал молодость, а заодно  проверял  свою  спортивную  форму.  Несколько
минут накручивал я витки вокруг центрального стебля. Шагалось легко, ступени
из тонкой просечной рифл„ной стали совсем не скользили.
   И тут  я  услышал  шум  вверху.  Несколько  пар  ног,  ничуть  не  таясь,
спускались мне навстречу. Наученный  горьким  опытом,  я  подумал  именно  о
ногах, не зная, кому, так сказать, они принадлежат: людям,  человекоподобным
или нелюдям. Не понимаю,  почему  я  не  услышал  звуки  шагов  раньше?  Они
возникли сразу, будто группа людей (?), до этого  затаившаяся  на  лестнице,
вдруг заспешила вниз. Как назло,  ни  люка  внутрь  стебля,  ни  в  коридор,
выходивший на шестигранную площадку, не было  видно:  я  находился  как  раз
между двумя ярусами. И я решил: будь что будет и, достав  "спиттлер",  пош„л
навстречу спускавшимся. Шум нарастал,  я  слышал  дыхание  по  крайней  мере
четырех человек (?), что-то нехорошее  почудилось  мне  в  свистящих,  очень
глубоких вдохах и выдохах. Еще несколько ступенек - и мы увидели друг друга.
Вернее, я увидел их.
   Пятеро монстров, точно таких, как их описал Казимир, - в пиджачных парах,
белоснежных   сорочках,   галстуках,   ч„рных   туфлях,    с    безобразными
носорожье-гиппопотамьими головами на человеческих телах и закрытыми глазами,
- один за другим проследовали мимо, не удивившись, не задержавшись  хотя  бы
на секунду, не обратив на меня внимания. Я вжался в стену,  ноги  мои  сразу
ослабели, мне сделалось дурно.
   Звук удаляющихся  шагов  оборвался  так  же  внезапно,  как  и  появился.
Отлепившись от стенки, я поплелся впер„д - и выше. После встреч  -  реальных
или мнимых - с Ритой Холдмитайт и с монстрами я успокоился и  почему-то  был
уверен, что, воспользуйся я лифтом - никто меня не остановит, не задержит, и
что мои жалкие ухищрения остаться незамеченным просто смехотворны, нелепы  и
совсем не нужны. Лишь из упрямства продолжал я мучить свои ноги.
   Чем объяснить явившиеся мне "видения": тем ли, что я оказался посвящен  в
тайну проклятья Казимира Чаплински, близостью ли яйца со  смертью  Кэса  Чея
или... эффектами, проявляющимися при гигантских ускорениях сжатия Вселенной?
Неужели это  -  следствие  как  раз  ускорений  сжатия?..  Начав  выполнять,
наверное, самое необычное задание, какое я когда-либо получал за время своей
службы в Департаменте, я сразу оказался в странном,  гротескном,  ирреальном
мире. Почти каждый эпизод, произошедший со мною, напоминал о н„м.
   "Понтиак", в топливный бак которого  закачивают  сахарный  песок;  пьющие
виски фаллоусы в баре; тренировочный городок с сортиром  и  м„ртвый  лес  на
Паппетстринге; база д„ртиков и Казимир с  антилопой;  бессмертный  (!?)  Кэс
Чей; теперь вот эта башня...
   Крупная надпись на круглой стене бросилась в  глаза:  "Внимание!  Граница
подкупольной зоны". Начиная  отсюда,  короткий  отрезок  башни  проходил  по
открытому космосу, немного возвышаясь над куполом, чтобы  насаженный  на  е„
вершину,  как  круглый  набалдашник  на  трость,  шар   не   пересекался   с
поверхностью купола.
   Последний рывок - и я достиг цели. Лестница  кончилась.  Через  служебный
вход я вышел  на  самую  верхнюю  шестигранную  площадку  башни.  Над  полом
выдавалась толстой таблеткой верхушка цилиндрической колонны. Я стоял внутри
огромного полого шара, первого из образующих гирлянду. Он отличался от  всех
остальных  тем,  что  помимо  короткой  перемычки,  соединявшей  шары,  имел
сочленение с чуть  вдававшейся  в  него  колонной  башни.  Огромные  надписи
предупреждали, кроме того, что  граница  искусственного  тяготения  проходит
между первым и вторым шарами.
   Меня интересовали горизонтальные площадки с крупногабаритными корпусами и
кожухами, за которыми пряталось различное оборудование. Они располагались  в
плоскости осевого горизонтального сечения сферы. С помощью системы лифтов  и
ажурных переходов и лестниц я побывал на каждой  из  двух  имевшихся  внутри
площадок, и тщательно их обследовал, так и не найдя искомого. Но не очень-то
и  расстроился,  потому  что  первый  шар  имел  специфические  функции,   и
собственно гирлянда начиналась со второго.
   Мне  пришлось  вспомнить  навыки  владения  телом  в  невесомости,   хотя
конструкции  транспортных  систем,  переходов  и  прочее  облегчали   задачу
перемещения внутри