р достал меня несколько  раз  руками  и
ногами и наконец-то разозлил.
   Обширный  кабинет  предоставлял   достаточную   свободу   для   движений.
Размявшись и войдя в рабочий ритм  уже  по  ходу  схватки,  через  несколько
десятков секунд я освободился и даже позволил себе  роскошь  выбирать,  куда
нанести решающий удар взбесившемуся монстру. Я ввел его в заблуждение  одним
из своих излюбленных о6манных движений и, поднырнув под промахнувшуюся  мимо
моего лица его левую руку, ударил ему обутой в  упругую  туфлю  ногой  в  то
место, откуда у  фаллоусов  растут  органы  пищеварения.  Ударил  так  себе,
слегка, в четверть  силы,  с  интересом  и  тревогой  ожидая  результата.  С
тревогой, естественно, небезосновательной, потому что мой удар мог оказаться
для буйного бегемота сущей пустяковиной.
   Но Бог меня не выдал, а большая свинья не съела.
   Казимир охнул, обмяк и заревел, завыл, всхлипывая, как маленький ребенок,
корчась от боли и катаясь по полу.
   Постепенно приходя в себя и  настраиваясь  на  мирный  лад,  я  осторожно
ухватил  его  за  воротник  вельветового  пиджака  и,  подтащив  к   книжным
стеллажам, прислонил его спиной к ним.
   Он  взревывал  все  реже  и  глуше,  и,  наконец,  произнес   задушенным,
сдавленным, перехваченным голосом:
   - Спасибо вам... Извините... Ради Бога,  извините!  Проклятый  приступ!..
Время, время - мне надо успеть рассказать вам хотя бы коротко еще кое-что...
   - Да, вы уж поторопитесь, пожалуйста, поскорее придти в себя,  профессор,
- с иронией, от которой почти нигде и ни при каких  обстоятельствах  не  мог
удержаться, попросил я, помогая ему подняться.
   - Тысяча извинений, тысяча извинений, Саймон! Не знаю, что это сегодня со
мной? Меня крутит и ломает, я чувствую себя хуже, чем  обычно,  если  вообще
возможно чувствовать хуже... Вероятно, что-то случилось с ним... - непонятно
добавил он.

   Тут он заметил синяки на моем лице  от  своих  умелых  рук  и  сокрушенно
покачал головой.
   - Ох, как я вас... Господи, что со мной происходит, что я натворил, когда
это кончится?! Простите, простите меня, - сжатым  кулаком  Казимир  погрозил
неизвестно кому куда-то в пространство.
   - Все в порядке, профессор, - не то морщась, не  то  улыбаясь,  уверил  я
его, ощупывая фингал под глазом. - Вот вам и "эффект Казимира."
   - Простите, простите, Саймон! - повторял Казимир непрерывно.
   - Не волнуйтесь пожалуйста, профессор. Я  привык  к  тому,  что  на  меня
нападают. Свинцовые примочки - мое настольное лекарство. Как для  вас  книга
"Вакуумные флуктуации".
   Оправившись от приступа, Казимир стремительно начал приводить  в  порядок
арену недавнего сражения, ликвидировав непонятно как даже пятно от пролитого
молока.
   - Сейчас, сейчас, - приговаривал он и через минуту, как будто  ничего  не
произошло, снова сидел в кресле.
   - Ну что, напомнить вам тему беседы, профессор? - поспешил  упредить  его
я.
   - Тему беседы? - переспросил он. - Тему... Тема всегда  одна,  и  она  не
дает мне покоя... Связавшись с профессором Д„рти, я стал  фактически  членом
расцветшего при нем баунда гангстеров. Своим молчанием я как бы одобрял  то,
что творилось вокруг меня... Нет, это сказано неточно.  Так  имел  бы  право
выразиться человек, молчавший, но сам не запачкавшийся, не  замаравший  себя
преступлением. А я был по пояс в жиже, по уши в грязи,  по  самые  ноздри  в
дерьме. Вам, Саймон, наверное трудно понять, что такое быть по самые  ноздри
в дерьме?
   - Ну  почему  же,  это  мне  как  раз  понятно  и,  поверьте,  близко,  -
проникновенно сказал я. -  Это  многим  доступно,  в  отличие  от  понимания
проблем квантово-релятивистской космологии.
   - Да, да, наверное, вы  правы,  -  грустно  согласился  Казимир.  -  Меня
раздирали противоречия. Мы с Д„рти своими легкомысленными, безответственными
действиями  определенно  могли  нанести  смертельный  укол  всей  Вселенной,
нанести, возможно, незаживающую, неизлечимую рану. Мы  с  ним  -  и  в  этом
проявилась  вся  банальность  ситуации  -  находились   в   обстоятельствах,
многократно повторявшихся в истории. Те же сомнения, которые испытывал тогда
я, испытали, должно быть, когда-то  все  первооткрыватели  -  от  создателей
Т-газолина. Но при всей типичности ситуации ответственность сейчас превышала
все то, с чем пришлось когда-то столкнуться упомянутым мной  первопроходцам.
Речь шла уже не о Земле, не о Солнечной системе, не о Галактике и даже не  о
части Метагалактики, какой бы  огромной  эта  часть  ни  была,  -  на  карту
ставилась судьба всей Вселенной.
   Когда оцениваешь  действия  и  поступки  других  людей,  поражает  иногда
кажущаяся, видимая немотивированность их поступков.  Но  в  какой-то  момент
понимаешь, что в глазах других ты сам можешь выглядеть столь же странно, как
и они - в твоих собственных. На  все  противоречия  человеческого  поведения
накладываются и специфические особенности психологии, присущей нам,  ученым,
часто носителям и обладателям характерных навыков  "богемы".  Джестер  Д„рти
сочетал в себе блестящие аналитические  способности,  изобретательный  ум  и
дьявольскую  интуицию  с   крайним   авантюризмом,   фанатичностью,   мелким
себялюбием   и   инфантильностью.   Он   является   классическим   примером,
подтверждавшим, что распространенное мнение об ученых как о больших и  умных
детях не лишено основания и, более  того,  близко  к  истине.  К  сожалению,
подхожу под это определение и я, - подытожил Казимир.
   - Однако Д„рти, в отличие от меня, не отличался склонностью к  рефлексии.
Он запустил машину, и остановить ее не хотел.
   Настал черед  испытания  энергетической  установки,  предназначенной  для
питания всех систем комплекса-переходника.  Мы  с  Д„рти,  Кэс  и  небольшая
группа инженеров и техников  присутствовали  при  этом.  Всюду,  где  только
возможно, применялась автоматика. Лишь охранные функции -  дань  традиции  -
возлагались на д„ртиков.
   Установка, весьма оригинальная, - наше общее  детище  -  базировалось  на
достаточно близком расстоянии от черной дыры,  о  которой  я  уже  упоминал.
Вокруг нее летало несколько специальных энергетических  спутников.  В  общем
виде процесс добычи энергии происходил так. Спутники  "обстреливали"  черную
дыру небольшими металлическими шариками. Каждый из  шариков  при  падении  в
чудовищном  поле  тяготения  черной  дыры  нагревался  до  многих   десятков
миллионов градусов, обращаясь таким образом  в  газ,  в  котором  вследствие
огромных температур "зажигались" термоядерные реакции. Большая  часть  этого
газа, чрезвычайно раскаленного, получала колоссальный электромагнитный заряд
и  отбрасывалась  от  черной  дыры.  На  спутниках  помимо  "пушек"  имелись
сверхсовременные генераторы, в обмотках которых искусственно  созданный  газ
вызывал мощный электрический ток. Получаемая энергия  передавалась  затем  с
помощью потока микроволн на энергоприемники комплекса-переходника.
   Все шло на удивление гладко. Вовсю работал на "Платинум сити" нелегальный
завод-лаборатория  по  производству  металла  с   идеальной   проводимостью,
выпускавший элементы, из  которых  в  недрах  внешнего  корпуса  Переходника
монтировалась сфера-заглушка. Этот "Платинум сити" почти весь был поделен на
секторы влияния межгалактических гангстеров и  представлял  собой  настоящее
осиное гнездо.
   Д„рти, еще обретаясь на Земле, изредка бывал там и взял на  заметку  этот
космический  остров.  Организуя  тайное  производство  металла  с  идеальной
проводимостью, он стал наведываться туда довольно часто, иногда приглашая  и
меня.
   Мы появлялись на "Платинум сити" под другими именами; Д„рти называл  себя
мистером  Моулхоул.  Через  нашу  же  подставную  фирму,  контролировавшуюся
гангстерами Кэса Чея, он подбросил  властям  "платинового  города"  паршивую
идейку украсить облик  звездного  острова  двумя  гирляндами  переливающихся
всеми цветами радуги огромных пустотелых шаров. Получив  разрешение,  фирма,
как я полагаю,  себе  в  убыток,  принялась  нанизывать  гирлянды,  добавляя
примерно раз в месяц один-два шара. При мне гирлянды выглядели еще  довольно
короткими, куцыми, но все равно смотрелись очень красиво в черноте  космоса.
По шуткам д„ртиков я понял, что гигантские шары продолжают подвешивать и  до
сих пор.
   Первые переброски на  Переходнике  происходили  в  будничной  обстановке.
Использовались сначала в  основном  металлические  предметы  и  предметы  из
наиболее ходовых материалов - все имевшие форму простых геометрических  тел:
цилиндров,  кубов,  шаров  и  пирамид,  выполненных  с  чрезвычайно  высокой
точностью.  В  случае  удачных  возвращений  предполагалось   регистрировать
искажения формы и размеров, набирая соответствующую статистику.
   Представьте, Саймон, вс„ получилось! Напускное спокойствие Джестера Д„рти
прорвалось  в  Большой  Взрыв  ликования.  В  очень  узком  кругу  мы   пили
шампанское, и профессор потом тяжело страдал от последствий этих  возлияний:
болезнь продолжала его сушить.
   Теперь предстояло самое главное: научиться перебрасывать человека.  Мы  с
Д„рти прекрасно понимали всю опасность первых экспериментов для  их  будущих
участников. Но не зря же д„ртики тратились на тренировочный городок. Первыми
подопытными кроликами стали, как я уже говорил, куклы. Никто из них даже  не
догадывался   о   своей   незавидной   роли:   их   просто   доставляли   на
комплекс-переходник и, ничего не объясняя, равнодушно, как  шары  или  кубы,
пытались  "прогнать"  по  тоннелю  туда  и  обратно.  Они  возвращались,  но
возвращались только мертвыми, Саймон...
   Д„рти был разъярен. Он приказал продолжать эксперименты. Одновременно  на
Переходнике начались  бесконечные  наладки,  настройки  и  регулировки  всех
управляющих систем.  Трупы  погибших  кукол  выстреливали  с  энергетических
спутников на черную дыру, где они сгорали в аккреционном диске.
   В  те  дни  в  технической  группе  появился  некий   доктор   Роберт   -
полуврач-полуколдун,  который  занялся  изучением   биологических   аспектов
проблемы переброски людей через созданный нами межпространственный  тоннель.
Его где-то на краю Вселенной в буквенном смысле слова откопал сам Д„рти.  Но
Роберт, как  и  все  мы  в  баунде,  являлся  по  происхождению  землянином,
принадлежал  человеческому  роду-племени   и   имел,   по-моему,   греческое
происхождение.
   С первых минут своего появления он почему-то внушил  всем  нам  суеверный
ужас. Кэс Чей явно тяготился им, хотя  и  понимал  необходимость  врачебного
обеспечения.  Даже  Д„рти  в  присутствии  этого  Роберта  словно  сникал  и
превращался в почти благообразного старого джентльмена.
   Доктор Роберт с каменным лицом встречал очередной труп  и  я,  ничего  не
понимая в медицине, как-то сам догадывался, что чисто  медицинские  проблемы
мало его занимают. Проработав с Джестером  Д„рти,  кое-что  узнав  о  нем  и
увидев его в  деле,  я  подозревал,  что  доктор  Роберт  привлечен  им  для
реализации  очередной  сумасбродной  идеи,  для   осуществления   очередного
сумасшедшего проекта. Я очень хорошо понимал, что Д„рти, как  клещ  или  рак
вцеплявшийся в проблему и всегда доводивший вс„ до конца, добьется успеха  и
на этот раз, хотя и не знал, в ч„м там дело. Он поставил на "т„мную лошадку"
- доктора Роберта, не пожелав посвятить меня в свои планы.
   А между тем куклы продолжали гибнуть, и я решил, что мне надо выходить из
игры.  И  начал,  как  мне  думалось,  действовать   осторожно.   К   своему
собственному удивлению я обнаружил, что ни разу не добирался до  Переходника
на своем собственном звездол„те: меня всегда возил  с  собой  Д„рти  или  мы
летали туда на грузовиках. Я сам не очень люблю  управлять  звездол„том,  но
тут я вывел свой "де сото", модель "Огненный рейс" и, используя  координаты,
снятые из Мозга профессорского "кадилака", пустился в путь.
   О,  наивный!  Меня  забросило  к  черту  на  кулички,   в   том   секторе
Метагалактики, куда я прибыл, никакого Переходника не было и в помине. Стало
ясно, что Д„рти лгал мне с самого начала. Скорее  всего  имелась  лишь  одна
обнаруженная "кротовая нора", а мне все время подсовывали ложные координаты.
   Я решил пока ничего не предпринимать, но  когда  Д„рти  в  очередной  раз
собрался посетить Переходник, выразил желание отправиться туда на своем  "де
сото".
   Я ждал, что Д„рти станет выкручиваться:  он  ведь  понимал,  что  у  меня
ложные координаты, мы разминемся, и тогда не избежать объяснений. Не мог он,
полагал я, и дать мне истинные координаты: это бы сразу его дезавуировало.
   О, дважды наивный! Он, разумеется, знал  о  моем  рейде  и  не  собирался
оправдываться. Он просто настоятельно посоветовал мне не спешить, посидеть в
своем уютном кабинете, обо всем хорошо подумать.
   Сам не знаю, как я согласился. А что мне оставалось делать? В его  совете
слышалась плохо скрываемая угроза, не оставлявшая никаких  сомнений,  и  мое
согласие выглядело чистейшей проформой.
   Так  я  оказался  под  чем-то  вроде   домашнего   ареста,   не   слишком
обременительного, но и  не  оставлявшего  почти  никаких  иллюзий.  В  новых
обстоятельствах побег представлялся  сложной  проблемой;  на  это  следовало
решаться тогда, когда я еще имел доступ к звездолету.
   Д„рти,  вызвав  меня,  продолжал  загружать  меня   работой   и   снабжал
дозированной информацией о ходе дел на Переходнике. Однажды, придя  ко  мне,
он поделился своими соображениями о некоторых тонкостях  переброски.  Я  вел
себя неприветливо и отчужденно, но, как и всегда,  этот  дьявол  сумел  меня
увлечь. Мы проговорили почти всю  ночь  и  сообща  нащупали  путь  повышения
надежности  действия  тоннеля.  Из-за   того,   что   металл   с   идеальной
проводимостью постепенно терял свои свойства, необходимо было ввести жесткое
диагностирование элементов сферы и вовремя заменять их. Отсюда вытекало, что
завод-лабораторию  на  "Платинум  сити",  который  зачах   от   бездействия,
предстояло реанимировать, и затем наладить регулярную доставку элементов  из
металла с идеальной проводимостью на Переходник. Так я позорно  и  малодушно
продолжал служить идее профессора Д„рти и ему самому.
   Он таки добился своего, добился с  помощью  вс„  тех  же  кукол.  Впервые
"оттуда" возвратился не труп, а полуживой человек. Имя этого счастливца  или
несчастливца - как хотите  -  благополучно  забыли,  и  куклу  отправили  по
известному маршруту. После скрупулезных допросов и  тщательных  обследований
выживших и вернувшихся с того света удачливых "кукол",  удалось  установить,
что действующие в тоннеле на людей силы все же превосходят привычные для них
силы тяготения, с которыми они имеют дело на Земле и землеподобных планетах.
Как выяснилось, это явление имело принципиально неустранимый характер и  его
пришлось принять и считаться с ним.
   Джестер Д„рти, чувствовавший себя все хуже и хуже  из-за  прогрессирующей
болезни, испытал огромное разочарование. Доктор Роберт прямо заявил ему, что
творцу тоннеля никогда не суждено лично пользоваться своим детищем.
   Постепенно все наладилось, и переход на "ту сторону" и обратно  совершили
и Кэс Чей, и доктор Роберт, некоторые инженеры и техники. Д„рти мигом осадил
тех, кто впал в эйфорию. Он хотел скорее получить характеристики того  Мира,
в который прорубил окно.
   Через какое-то время он  сообщил  мне  удивительную  новость:  с  помощью
инструментальных  измерений  в  смежном  с  нашим  Мире  обнаружено  красное
смещение. Это означало лишь одно: мир, открывшийся  нам,  представлял  собой
Вселенную на стадии расширения. Получив в руки  такой  материал,  уже  можно
было  прикинуть  в  первом  приближении  и  оценить  последствия  для  нашей
Вселенной осуществленного нами прокола в иной мир. Собственно, этот  вариант
- вариант со смежной нам расширяющейся Вселенной - рассматривался  наряду  с
другими и раньше. Так что очень  быстро  передо  мной  открылась  чудовищная
реальность: при открытом тоннеле процесс сжатия нашей Вселенной ускорялся  в
десятки тысяч раз.
   Между мной и  Джестером  Д„рти  произошел  крупный,  бурный  разговор,  в
котором мы оба оказались не на высоте, докатившись  чуть  ли  не  до  прямой
драки, хотите - верьте,  Саймон,  хотите  -  нет.  Но  д„ртики  меня  быстро
скрутили, да я и сам вовремя опомнился... Эх, как я сейчас сокрушаюсь о том,
что не посмел, не решился тогда сделать! Я пожалел его, хотя мог - мне очень
неприятно и тяжело это  произносить  -  убить,  удушить,  удавить  негодного
старикашку.
   А Д„рти меня не пожалел. Он попросил  головорезов  Кэса  сводить  меня  в
бункер на сеанс "катания с горки". Я никогда не любил  созерцать  и  не  мог
выносить разные ужасы и после бункера просто заболел, развалился и "рухнул".
Да. жить здесь становилось страшно, тяжело, невыносимо, но... нескучно.
   Д„рти  посоветовал  мне  не  валять  дурака,  не  хандрить   и   признать
происходящее с нашей Вселенной как свершившийся факт. Страшно сказать, но  я
видел, как он радовался. Правда оказалась еще более ужасной и  неприглядной:
Д„рти  сознательно  стремился  к  этому  уже  давно!  Он   хотел   заставить
содрогнуться в буквальном смысле слова весь Мир! Ведь он был не  кем-нибудь,
а Джестером Д„рти.
   Я вам уже говорил, Саймон, что поступки других людей  выглядят  дикими  и
немотивированными в наших глазах. В чужой душе мы понимаем еще меньше, чем в
своей. Кто может сказать, какие генетические особенности  в  переплетении  с
какими жизненными обстоятельствами сформировали психологию этого человека?..
   Слушая в течение нескольких  минут  непрерывно  говорившего  Казимира,  я
позволил себе вставить пару слов.
   - Знаете, Казимир, уговаривать и убеждать меня в  этом  не  надо.  Вы  не
поверите, но большинство из нарушавших закон людей, которых  нам  удалось  в
конце концов схватить за  руку,  не  могли  и  сами  толком  объяснить  свои
поступки, свое поведение. Вообще, знаете: человек может стать убийцей  всего
лишь из-за того, что в детстве  его  заставляли  есть  яичницу,  поджаренную
только с одной стороны. Или, наоборот, с обеих сторон.
   - Д„рти любил есть яйца, - со смешком сказал Казимир. - Он утверждал, что
яйцо - это символ души. Вы кстати упомянули о яйцах. Слушайте же дальше.
   Д„рти не слишком опасался  меня,  справедливо  полагая,  что  я  нахожусь
всецело  в  его  руках  и,  так  как  карты  теперь  открылись,  цинично,  с
наслаждением садиста, посвящал меня в некоторые свои бредовые планы.
   Однажды он заявился ко мне и с плотоядной улыбкой поведал  такое,  что  у
меня - простите,  Саймон,  -  просто  поехала  крыша...  Представьте:  Дерти
поделился со мной своей идеей создания автономного, внешнего сердца, как  он
шутливо-небрежно называл его - яйца! Заимев внешнее сердце,  он,  во-первых,
рассчитывал  оттянуть  свой  не  такой  уж  далекий  конец,  а,   во-вторых,
приобретал  способность  беспрепятственно,  без  опаски,  путешествовать  по
тоннелю Переходника. Вот над чем они  ломали  головы  со  странным  доктором
Робертом, с Трезором, как я почему-то прозвал его про себя. Этого  кудрявого
черноволосого медика-садиста, как  и  всегда,  выручили  куклы.  На  них  он
отрабатывал биологическую и медицинскую технологию  подключения  к  человеку
внешнего сердца, а техническую часть проекта, работу по созданию  собственно
автономного сердца взял  на  себя  неугомонный,  неутолимый,  но  все  более
страдавший  от  неизлечимой  болезни  Д„рти.   Болезнь   продолжала   мучить
профессора, и они с Робертом торопились.
   Но ему пришлось испытать настоящий удар, когда Трезор объявил,  что  этот
путь для Д„рти закрыт -  закрыт  намертво,  закрыт  глуше  и  надежнее,  чем
"схлопнувшийся" межпространственный тоннель. Д„рти был пожилым  человеком  -
нет, он был настоящим стариком, фактически самым старшим из  всех  д„ртиков.
Он, естественно, не прошел каких-то там прививок или корректировок организма