стала похожа на удивительный рукотворный цветок, своеобразный
"бутон лотоса", перестав светиться, стрелять, искрить, демонстрировать
свои чудеса, она оставалась тем не менее опаснейшим объектом исследования.
"Глаза дьявола" и прочие шумные, смертельно опасные дела прекратились,
но "мертвые выбросы" нет-нет да и заставали исследователей
врасплох. Вдобавок появились новые сюрпризы, такие, как "блуждающие
зоны ужасов", стреляющие по любой движущейся цели механические
"черепахи" и "скаты", а также гигантские шестиметровые
монстры, похожие на двуногих и четырехлапых чешуйчатых обезьян с головами
змей. Вероника сама видела такое чудовище, и оно произвело на женщину
неизгладимое впечатление. Господи! - подумала она тогда, каково
же Игорю там, внутри?!

Она все еще считала Ивашуру живым и молилась в душе, чтобы никакие
монстры не помешали ему вернуться.

К лету произошли изменения и в социально-бытовой сфере экспедиции.
Не выдержав нагрузки, ушел директор Центра Богаев, на место Ивашуры
был назначен доктор физико-математических наук Тьмаревский из ФИАНа
(Физического института Академии наук), сменился и куратор со стороны
правительства: вместо ушедшего на покой Старостина появился представитель
Совета безопасности Козюля, энергичный человек, бывший генерал. А
старик Гришин остался, не желая, впрочем, занимать ни один из официальных
управляющих постов. Академик был исследователем, ученым и хотел нести
этот крест до конца своих дней.

Невидимый, протарахтел в стороне над лесом вертолет, и снова наступила
тишина. Звери и птицы покинули этот край давно, еще прошлой осенью,
и уже не возвращались, даже насекомые не хотели селиться в болотах
и лесах, словно понимали угрозу, исходящую от полуразрушенной, но
все еще непредсказуемо опасной Башни.

-  Пойдемте, Вероника.  - Пальцы Гришина легонько тронули
локоть женщины.

Она вздохнула, отрывая взгляд от черной бездны над лесом, поискала
Полярную звезду, рассмеялась с дрожью в голосе.

-  Интересно, с какой звезды они все же прилетели?

Гришин понял. Наряду с основной - временно - концепцией,
объясняющей явление Башни, существовала
версия ее космического, внеземного происхождения. Сам академик склонялся
к первому варианту, но в среде ученых не было единства, и теорий хватало,
хотя ни одна из них пока не претендовала на истину.

-  У писателей конца прошлого века Стругацких была повесть "Пикник
на обочине", помните? - продолжала Вероника, пока они медленно
спускались с холма к дороге, где их ждал экспедиционный "уазик".

-  Фантастику не читаю, - ответил Гришин извиняющимся тоном.  -
Пробовал в детстве, а потом...

-  Так вот, в повести рассказывается о том, как Землю посетили
инопланетяне-негуманоиды, провели эдакий пикничок, оставив после себя
зоны с неземным мусором, особо опасным. В принципе Башня может претендовать
на звание такой зоны.

-  Я все же убежден, что Башня - явление земного
плана, несмотря на выходы из нее разных страшилищ, и связана она с
прорывом временного барьера. Слишком много фактов указывает на это.

Вероника села в машину, следом, кряхтя, влез Гришин, заурчал
мотор, "УАЗ" медленно, раскачиваясь на колдобинах и буграх,
пополз прочь от гигантской аномалии (Башня изменила все параметры
Среды вплоть до геомагнитной обстановки). Солдаты поста, охранявшие
въезд на территорию запретной зоны, проводили машину глазами и закурили.
Они давно привыкли к опасному соседству и не реагировали на торчавшую
над лесом громаду.

В кабине машины воняло бензином и карболкой. Вероника сморщила
носик, заметила взгляд водителя в зеркале заднего обзора и улыбнулась.

-  Отвыкла от запахов цивилизации.

-  Скорее наоборот - от запахов нецивилизации,  -
авторитетно возразил водитель, молодой парень, обрадованный возможностью
поговорить с красивой женщиной.  - У вас там в Москве, наверное,
запахи совсем другие, я имею в виду телестудию. Ну а как вам наша
Башня?

-  Манит,  - Вероника подумала, передернула плечиками, -
и пугает. Сама не знаю почему, но меня действительно тянет сюда. Вот
и приезжаю каждый месяц, как на свидание.

Подвывая мотором, "УАЗ" выбрался с проселочной дороги
на асфальтовую ленту, новую, уложенную всего месяц назад, но уже исполосованную
трещинами, и через несколько минут миновал еще один пост -
милицейский, на въезде в город.

Лагерь экспедиции располагался на окраине Жуковки, в двенадцати
километрах от Башни и всего в двух от отгороженной зоны отчуждения.
Он был мобилен и мог в любую минуту сняться и переместиться на другое
место. Состоял лагерь из двенадцати огромных спецфургонов финской
фирмы "Миккели", дизеля, трех трейлеров Академии наук,
в которых находились пять лабораторий и компьютерный центр, а также
машины связи и двух БТРов охраны. В одном из фургонов, использующемся
в качестве гостиницы для важных визитеров, представляющем собой жилой
бокс: четыре комнаты со всеми удобствами, кухня, столовая на двенадцать
человек, комната отдыха с телесистемой, она же конференц-зал, -
жила Вероника.

-  Пойдемте пить кофе, Константин Семенович,  - остановилась
она у длинной, тридцатиметровой, белой с красной полосой сосиски фургона.  -
Время еще не позднее.

Гришин посмотрел на часы и согласился:

-  Думаю, жена бы не возразила.

На пороге фургона им повстречался сурового вида молодой человек,
окинул ведущую телепрограммы новостей цепким взглядом, молча посторонился,
пропуская. Вероника узнала его, это был тот самый майор ФСБ Максим
Сысоев, помощник полковника Одинцова, единственный уцелевший из всей
группы Ивашуры. В последнее время Вероника начала замечать с его стороны
особое внимание к себе, выливающееся, правда, пока что в странные
многозначительные взгляды и частые встречи как бы невзначай. Вот как
сейчас. Это не особенно беспокоило бы женщину, привыкшую к мужскому
интересу, если бы не одно обстоятельство: майор Сысоев в отличие
от остальных представителей мужского пола - официальных, военных
и гражданских лиц - даже в начале лета, в тридцатиградусную
жару, был наглухо запакован в костюм и носил рубашки только с длинными
рукавами. Почему-то именно данный факт тревожил Веронику больше всего.
И еще она была уверена, что майор знает об исчезновении отряда Ивашуры
гораздо больше, чем доложил руководству экспедиции.

Открыв дверь своего гостиничного номера, Вероника пропустила
академика, бросила вызывающе-ироничный взгляд на все еще рассматривающего
ее майора и захлопнула дверь. Проговорила сквозь зубы:

-  Мерзавец! Смотрит словно удав на кролика.

-  Это вы о майоре? - уточнил Гришин, с удовольствием
усаживаясь в плетеное кресло-шезлонг.  - Да, неприятный молодой
человек. Мне приходилось с ним сталкиваться.

-  А вы заметили, как этот майор одет? Темно-серый костюм,
глухая синяя рубашка, застегнутая на все пуговицы, красный галстук...
и это в такую жарищу!

Гришин, одетый в бежевую рубашку с короткими рукавами и шорты,
улыбнулся.

-  Ну, у каждого свои причуды. Мерзнет человек, может
быть, или статус обязывает быть человеком в футляре. А что мы будем
пить?

-  Можно открыть вино, у меня есть "Хванчкара",
или заварить чай, кофе.

-  Тогда лучше чай, кофе на ночь мне вредно, а для вина
нужна причина.

Вероника быстро приготовила чай для Гришина и кофе -
для себя, накрыла стол, зажгла бра на стене, и они принялись чаевничать,
поглядывая на экран телевизора, встроенного в нишу. В комнате стояли
четыре кровати, по две - одна над другой, стол, четыре стула,
тумбочки были встроены в стены, шкаф для одежды тоже, и тем не менее
походной солдатской казармой комната не выглядела, в ней было уютно
и прохладно. До вселения Вероники здесь обитала девушка, сотрудница
какого-то института, но она уехала, и Вероника жила пока одна.

-  И все-таки, Константин Семенович,  - проговорила она задумчиво
после недолгого просмотра программ телепередач и выключила телевизор,  -
вот мы все говорим, говорим, что Башня связана со временем, вернее,
с путешествием во времени... а что такое время вообще?

-  Это называется вопрос на засыпку,  - пробормотал Гришин.

-  А все-таки?

-  Как сказал философ: время - понятие, необходимое для
описания чего-то происходящего с Я или внутри Я.

-  Красиво, но непонятно.

Гришин рассмеялся.

-  Я сам вряд ли смогу объяснить внятно, что такое время. Существует
множество концепций времени, и все они не идеальны, хотя, может быть,
некоторые и близки к истине.

-  Например?

-  Ну, например, субстанциональная, реляционная, динамическая
теории... статическая, субъективно-психологическая... и так далее.

-  Константин Семенович, я не специалист в физике, поэтому раскройте
суть этих идей попроще и не увиливайте от ответа.

Гришин развел руками, состроив комическую гримасу: вот, мол, получил
ни за что.

-  Я же вам говорю, Вероника Даниловна, я специалист в несколько
другой области знаний и сам мало что понимаю в физике времени. Другие
ученые и коллеги, впрочем, тоже. Ну хорошо, попытаюсь. Субстанциональная
концепция определяет время как особую субстанцию наряду с пространством,
веществом, излучением и полем. Так нормально?

Вероника не выдержала тона и рассмеялась.

-  Так нормально. Во всяком случае, мне все понятно.

-  Идем дальше. Реляционная гипотеза толкует время как отношение
или систему универсальных устойчивых отношений между физическими событиями.
Очень заманчивая гипотеза, но с изъянами. Динамическая версия: время -
изменение порядка событий...

-  Ну, это я еще со школы помню. Будущее превращается в настоящее
и прошлое.

-  Именно так, уважаемая Вероника Даниловна. Хотя никто не знает,
почему будущее превращается в прошлое, что его
заставляет. Наконец, статическая теория: время - скольжение
сознания мыслящего индивидуума вдоль мировой линии, где события располагаются
друг за другом, как точки с определенными координатами в пространстве.

Вероника оживилась.

-  Вы хотите сказать, что по этой теории порядок вещей во Вселенной
жестко закреплен, а мы, точнее, наше сознание, мчится мимо? Ощупывает,
так сказать, дорогу в будущее? И все уже известно заранее? Кому
известно в таком случае?

Гришин с уважением оглядел раскрасневшуюся собеседницу, хмыкнул.

-  Надо признать, вы задаете весьма интересные вопросы,
Вероника. На них нет ответов. По этому поводу могу привести вам лишь
высказывание одного из ученых недавнего прошлого: "Для Бога нет
будущего, ибо Он ничего не ожидает, и нет прошлого, ибо для Него ничего
не происходит" [ Иоанн Скотт Эриугена. ] . Понимаете? Если Вселенную
создал Бог, то лишь он знает, что такое время. Мы же всегда будем
знать не всю, а только часть истины. Почему бы нам не остановиться
на определении Достоевского? "Время есть отношение бытия к небытию".

-  Время есть отношение,  - повторила Вероника, -
бытия к небытию... хороший афоризм. Может быть, с очень мощным
философским подтекстом. Надо будет поразмышлять на досуге. Ну а другие
гипотезы?

-  Другие не менее...  - академик не договорил.

Где-то на территории лагеря зародился шум, раздались возбужденные
голоса, лязг железа, стук дверей, топот. Кто-то закричал, бахнул выстрел,
взревел двигатель вездехода.

-  Эт-то что еще такое там творится? - Гришин вскочил.

Вероника дотянулась до селектора связи и повысила голос:

-  Юра, что случилось? Что за паника? Приехал кто или
ребята решили повеселиться?

-  Говорят, возле Фокина солдаты оцепления перехватили
группу людей, идущую от Башни.

Ухнуло вниз сердце, заложило уши. Вероника побледнела.

-  К-какую группу? Сколько их? Кто?!

-  Трое в каких-то блестящих комбинезонах. Один из них -
Игорь Васильевич Ивашура, бывший начальник...

Еще не смолк голос дежурного, а Вероники уже не было в комнате.
Простучали каблучки ее туфель по коридору, хлопнула дверь.

-  Чудеса! - покачал головой Гришин, и тут только
до него дошел смысл слов: вернулся Ивашура!


				ГЛАВА 2


Обычно путешествие по линии трансгресса сопровождалось провалом
сознания: падение в пропасть, вспышка света, истома, небытие -
и вот они уже за тысячи и миллионы парсеков от места старта, за миллионы
и миллиарды лет. Нынешний же старт Ивашура помнил до мельчайших подробностей,
а еще ему показалось, что его бессчетное количество раз "пересаживали"
с одного вида транспорта на другой, пока наконец капсула трансгресса
(сгусток поля? тахионный луч? процесс перегиба координат?) не достигла
родной Метавселенной, родной Ветви времени и не затормозила, выбросив
хрупкий свой груз - людей - в материальность и реальность
бытия...

Потрясенный, он таращился в темноту, ничего не видя и не понимая,
пока не почувствовал рядом движение и дыхание. Напрягся, дотягиваясь
до пояса с оружием, вдруг сообразив, что лежит на твердом, а лицо
овевает теплый ветер с запахами трав и цветов.

-  Куда это мы врезались? - раздался недовольный голос Кострова,
и Ивашура с облегчением расслабился.  - Тая, ты как?

-  В порядке,  - отозвалась девушка.  - Где Игорь Васильевич?
Ничего не вижу.

-  Здесь я,  - откликнулся Ивашура.  - Поздравляю, десантники.
Кажется, мы прибыли точно по расписанию и в нужный квадрат. Вот только
уходили мы зимой, а вернулись, судя по всему, летом.

Они полежали немного, привыкая к положению, к запахам и звукам, разглядели
звездное небо над головой и глухую черную стену, скрывшую половину
небосклона, и поняли, что выпали из трансгресса ночью возле стены
Ствола.

Идти никуда не хотелось, вообще не было желания напрягаться, бороться
с силами зла, кому-то что-то доказывать, организовывать и работать,
но Ивашура заставил себя собраться и убедил в необходимости этого
спутников. Через полчаса они уже шагали прочь от остывшей громады
Ствола, к лесу, за которым шатром вставало сияние города, к людям.
Никто их не заметил, никто не попался на пути. Еще через два с лишним
часа их обнаружили возле деревни Фокино, на границе отгороженной зоны,
солдаты патруля.

На счастье Ивашуры, Кострова и Таи, первыми с ними встретились не
сотрудники ФСБ, а работники экспедиции и журналисты. Поэтому засекретить
выход группы из Башни новому начальнику службы безопасности,
которым стал майор Сысоев, не удалось. Чем объяснялась подобная
нерасторопность службы, заинтересованной в сокрытии тайны, стало известно
позже, а пока майор, поднятый по тревоге дежурным по лагерю, скрепя
сердце слушал вместе со всеми рассказ бывшего начальника экспедиции
в одном из фургонов лагеря, битком набитом людьми.

Рассказ длился недолго, около двадцати пяти минут, Ивашура был
немногословен, что вполне объяснялось усталостью вернувшихся "с
того света". Отчасти это было верно, однако истинной причиной
лаконичности Ивашуры было то, что он   знал   о присутствии
на пресс-конференции агента "хирургов" и тщательно подбирал
слова, чтобы не наговорить лишнего. "Санитары" здесь, в Брянских
лесах, должны были оставаться в неведении относительно знаний вернувшихся,
а тем более их нового задания. Что реакция последних последует в ближайшее
время, Ивашура не сомневался и был готов к этому. Были готовы и Тая
с Иваном, хотя очень хотели отдохнуть, пожить в атмосфере спокойствия
и уюта, в домашней обстановке, с родными и близкими.

Вероника не отходила от Игоря Васильевича ни на шаг, что и радовало,
и тревожило Ивашуру. Он не хотел посвящать ее в свои опасные тайны
и в то же время жаждал остаться с ней наедине, выговориться, получить
поддержку и одобрение, а если и не рассчитывать на серьезность отношений,
то хотя бы расслабиться в компании с той, о ком не раз думал во время
похода по Древу Времен.

И все же как ни спешил он закруглиться, путешественников по
Башне, оказавшейся своеобразной машиной времени, а точнее -
шахтой времени, отпустили только в четвертом часу ночи. Возбужденные
исследователи феномена, ученые, сотрудники многих институтов и Центра
по изучению быстропеременных явлений природы, бойцы спецназа, обслуживающий
экспедицию персонал, представители официальных кругов - расходились
по своим комнатам нехотя, возбужденные чудом возвращения пропавших
без вести и их не менее чудесным рассказом о сути Башни.

В каюте для совещаний руководства экспедиции остались семь человек:
Ивашура, Иван, Тая, Вероника, майор Сысоев, заместитель секретаря
Совета безопасности Козюля и новый начальник экспедиции Тьмаревский,
кругленький, маленький, лысый, но с длинной "курчатовской"
бородой. По всему было видно, что он испытывает адские муки сомнений
и недоверия, однако в отличие от скептически настроенного Козюли доктор
физматнаук из ФИАНа ни одного вопроса не задал и слушал рассказ Ивашуры
внимательно.

-  Гмм-кхе-кхе,  - прокашлялся он, когда в комнате остались
только непосредственные руководители исследовательского контингента.  -
Э-э... м-м-м... в общем, я думаю, картина ясна...

-  Да-а-а! - проговорил Козюля, с силой хлопнув себя по ляжкам,
встал, оглядел всех.  - Будем разбираться со всем этим на свежую
голову. Отдыхайте пока, располагайтесь в здешней, так сказать, гостинице.
Пойдемте, Лев Давыдович.

Тьмаревский подхватился со стула и шариком выкатился за дверь. За
ним, поколебавшись, вышел молчавший все время майор Сысоев, бывший
помощник Одинцова, одетый как на прием.

Путешественники по хроношахте Бича Времен переглянулись.

Иван поднял брови, кивая на дверь. Ивашура кивнул в ответ, понимая
Кострова без слов. Майору Сысоеву явно было что скрывать под пиджаком.
Вероника, не понявшая этой пантомимы, произнесла с сожалением:

-  Ну, я тоже пошла. Тая, идемте со мной. Я одна в номере, а коек
четыре, разместимся нормально. Умоетесь, отдохнете.

Тая оглянулась на Ивана, получила молчаливое одобрение, и женщины
вышли.

-  Итак, будем располагаться и мы, благо здесь есть две койки.  -
Ивашура ткнул пальцем в потолок, на стены, показал себе на уши. Иван
понял, что в комнате могут быть установлены подслушивающие устройства,
и кивнул. С этих пор им предстояло вести себя предельно сдержанно
и осторожно, потому что для агента "хирургов", занимающегося
здесь своими делами, они были свидетелями сверхнежелательными.

Словно в ответ на мимику друзей в дверь без стука вошли майор Сысоев
и двое здоровенных молодых ребят в рубашках, буквально лопающихся
на могучих плечах, один - обритый наголо, второй, наоборот,
с пышной прической, "а-ля Миша Боярский".

-  Собирайтесь, пойдете с нами,  - равнодушно проговорил майор,
небрежно показав издали красное удостоверение с тисненым двуглавым
золотым орлом.

-  А в чем дело? - осведомился Ивашура не менее индифферентно.  -
По-моему, мы договорились разбираться на свежую голову, то есть утром.
Ваш шеф сказал...

-  Он мне не шеф. Собирайтесь, и побыстрей.

-  Да, собственно, и собираться-то нечего, у нас все с собой.

-  А санкция прокурора у вас есть? - невинным тоном спросил
Костров, поглаживая свою отливающую медью щетину на щеках. Последний
раз он брился с неделю назад.  - Может быть, дадите время до утра
привести себя в порядок? Или ФСБ считает нас инопланетными шпионами?

-  Мне санкции прокурора не нужны.

-  Не юмори, рыжий,  - тихо добавил один из парней, теряя
терпение, бритоголовый, с квадратным подбородком, толстым носом и
злыми глазами цвета свинцовой пули.  - Не то небо с овчинку покажется.

-  Да ну? - удивился Иван.  - А ты, значит, специалист
по выделке овчин.

-  Если не подчинитесь, вынужден буду применить силу,- угрюмо
сказал майор.

Ивашура и Костров обменялись взглядами. Потом Игорь Васильевич демонстративно
сел на кровать.

-  Никуда мы не пойдем. Подождете до утра.

Крутоплечий верзила шагнул было к нему, и в этот момент в комнату
ворвалась запыхавшаяся Вероника. Оглядела застывшую компанию, подошла
к Ивашуре.

-  Я позвонила ребятам, утром прилетит Гибелев со своими архаровцами,
а возле лагеря уже собрались жуковские журналисты, жаждут встречи.  -
Тут только Вероника якобы заметила напряженно застывших сотрудников
майора, перевела взгляд с лица Ивашуры на них и обратно.  - Что