урчал Байкалов, пытаясь унять дрожь в руках.
   - Проверь, - поморщился Дмитрий, проведя ладонью  по  лицу.  -  В  голову
попасть не можешь! Ладно, я сам. Ладыженский, тебе  там  сверху  все  хорошо
видать, держи его на мушке.
   Он поднял с пола свой меч (еще две секунды) и направился к  лежащему  без
движения Тарасу (секунда, вторая, третья), остановился над  ним,  кольнул  в
спину острием меча.
   - Вот и все, ученичок, отпрыгался. Кончились мои мучения. За твою  голову
многое обещано, придется предъявить ее боссу, чтобы не  сомневался  в  твоей
смерти.
   Речь Дмитрия длилась восемь секунд - ничтожно мало по меркам человеческой
жизни и безмерно много для  того,  кто  жил  в  ином  времени.  Тарас  успел
восстановить силы, выстроить энергопотоки и войти в сингл-состояние.
   Дмитрий взмахнул мечом... и отлетел от удара в грудь,  выронив  клинок  и
задохнувшись от боли. "Оживший" мертвец невероятным образом встал на  голову
и отбросил его ногами из положения, которое казалось безнадежно статическим.
Дмитрий попытался ответить "сбросом" - тактикой  ускользания-опережения,  но
получил еще один оглушающий удар и закричал -  не  от  боли!  От  пришедшего
осознания конца!
   Бой продолжался  еще  несколько  мгновений.  Дмитрий  попытался  зацепить
противника кольцом с шипами, затем выхваченным из ножен  на  ноге  кинжалом,
однако  Тарас  каждый  раз  опережал  его,  вгоняя   с   ударами   по   телу
энергоимпульсы  наваждения,   то   есть   отвечая   в   том   же   диапазоне
пси-воздействия, и закончил одним мощным ударом в  сердце,  сплющив  грудную
клетку Щербаня с криком: - Умррри!!!
   Замок акарин снова вспыхнул,  отзываясь  на  этот  крик,  усилил  его  до
невероятной силы, так что со стен и потолка зала посыпались камни,  а  люди,
попавшие в зону звуковых резонансов, попадали без чувств.
   Тарас тоже потерял сознание,  но  всего  на  несколько  секунд.  Очнулся,
привел себя в боевое состояние, не обращая внимания на  текущую  из  ушей  и
носа кровь, и расслабился.
   Дмитрий  Щербань,   Посвященный   шестого   уровня   Внутреннего   Круга,
возомнивший,  что  имеет  право  на  пренебрежение  его  законами  и   волен
действовать только в соответствии с личным законом "я хочу!", был мертв.
   Тарас подошел к нему, помня собственное притворство в таком же положении,
сказал с  гортанно-металлическими  модуляциями:  -  Умри,  нелюдь!  Человек,
продавший душу тьме, жить не должен!
   - Неэ-неэ-неэ-не-жен-жен! -  гулко  и  грозно  отозвался  завибрировавший
замок Инсектов за его спиной.
   Тело Дмитрия свела судорога, глаза его раскрылись, стали  пустыми,  затем
тело расслабилось, и Тарас вдруг увидел полупрозрачное коричнево-зеленоватое
облачко, вылетевшее из него и  растаявшее  в  воздухе.  Не  душа  уже  -  ее
отравленный тьмой неистовых плотских желаний призрак.
   Что-то прошумело в воздухе, раздался тупой, хлюпающий удар.
   Тарас оглянулся, покачнувшись и едва удержавшись на ногах,  заметил  тело
второго спецназовца, свалившегося  с  карниза.  Парень  не  выдержал  "слова
власти", частично воссозданного храмом акарин после крика Тараса.
   Чувствуя себя прокрученным через мясорубку, Тарас подошел к  спецназовцу,
которого Дмитрий называл по фамилии Байкалов, убедился, что  он  тоже  мертв
(все лицо усатого было залито кровью, у него даже глаза лопнули), и поплелся
к лестнице  Вспомнил  о  мечах,  вернулся.  Снова  направился  к  выходу  из
подземелья. Насчитал двадцать ступенек, задохнулся от слабости и присел,  не
в  силах  отдышаться.  Но  вдруг  увидел  перед  собой  отсвет  лица   Тони,
подхватился  и  поспешил  наверх,  уже  не  останавливаясь  для  отдыха,  не
оглядываясь и не прислушиваясь к своим ощущениям.
   Когда он выбрался через люк в тоннель метро шел второй час ночи.

   Глава 31
   ДО ПРЕДЕЛА

   Сном назвать это было нельзя. Он то и дело  просыпался,  подхватывался  с
постели,  с  трудом   соображая,   где   находится,   и   снова   впадал   в
полубессознательное   состояние,   наполненное   кошмарами,   встречами    с
монстром-Дмитрием, погонями и стрельбой. Однако, проснувшись, он потом так и
не смог вспомнить ни одного эпизода из этих сумбурных астральных странствий,
куда заносили его фантазия и жуткая психическая усталость. Промучавшись  так
до шести часов утра, Тарас встал, вяло  умылся  и  начал  приводить  себя  в
норму, понимая, что впереди у  него  схватка  посерьезней.  Если  Дмитрий  и
вправду отдал Тоню президенту  "Купола",  добраться  до  него  и  освободить
любимую будет проблематично. Да и в  голову  ничего  путного  не  приходило,
кроме  как  устроить  засаду  на  Рыжайса  либо  захватить  его   ближайшего
родственника и предложить обмен.
   Ни один, ни второй варианты были невыполнимы, Тарас это вполне осознавал,
тем более что они требовали тщательнейшей детальной проработки и времени.  А
вот времени у него как раз и не было. Чем дольше  Тоня  оставалась  в  руках
боевиков "Купола", тем меньше шансов было освободить ее  живую  и  здоровую.
Для Тараса она была - жизнь, для них - всего лишь предмет торговли.
   Тело  оставалось  ватным  даже  после  сеанса  энергоподкачки.  Очевидно,
сказывалось воздействие звуковых полей, отнимающих энергию, которые возбудил
проснувшийся  замок  Инсектов.  В  таком  состоянии  искать   Тоню   значило
понапрасну тратить здоровье и время, надо было восстановить  свой  потенциал
полностью,  и  тогда  он  спустился  в  сад,  подошел  к  столетней  березе,
посаженной еще дедом, и обнял ее, ощущая себя березовым листком.
   Сначала пришла тишина. Исчезли все посторонние звуки, шумы машин, далекие
свистки электричек, гул большого города, остались только тихие шепоты почек,
скрип коры, шелест ветвей дерева и тонкое журчание соков по его каналам.
   Потом Тарас прирос к березе, стал ее  веткой  и  почувствовал  блаженство
покоя и умиротворения. Дальнейший процесс растворения его уже не  беспокоил,
он был своим в этом мире, сыном березы и всего леса, и этот мир взял его под
свое покровительство и защиту, снял  слой  грязи,  наросший  на  душе  и  на
сердце, прочистил сосуды, восстановил кроветворение и вдохнул жизнь...
   Очнулся он от птичьей трели, улыбнулся сидевшему  на  ветке  над  головой
зимородку и, чуть ли не  счастливый  от  распиравшей  тело  энергии,  разнял
объятия, послав березе мысленное спасибо. Настроение не  улучшилось,  а  вот
качественное  состояние   души   и   тела   достигло   оптимума.   Внедрение
психосоматики в "психику" дерева, связанного, в свою  очередь,  с  эгрегором
леса, всегда приносило облегчение, и учитель рекомендовал пользоваться  этим
приемом как можно чаще, чтобы не терять связь с природой.
   Мысли побежали энергичней, хотя решение  проблемы  по-прежнему  найти  не
удавалось. Можно было попытаться захватить Ельшина, чтобы  предложить  боссу
"Купола" обмен, однако  даже  если  бы  ему  удалось  каким-то  образом  это
сделать, Рыжайс мог не пойти на обмен. Он давно стал  нелюдем,  и  ему  было
глубоко наплевать на других людей, в том числе на соратников,  помощников  и
слуг.
   Надо действовать просто и эффективно, пришла трезвая мысль.
   Это как? - скептически спросил Тарас сам себя.
   Все экзотические варианты требуют  классной  подготовки,  веско  ответило
второе "я". Значит, надо идти напролом. Все знают,  что  Рыжайс  охраняется,
как сейф с золотыми слитками, поэтому все уверены, что никто прямо к нему не
пойдет. Он и сам уверен. А ты пойди!
   Тарас усмехнулся. Эта идея уже приходила в голову, но все  казалось,  что
найдется менее сумасшедший вариант. Вспомнилась чья-то шутка: "Эй, есть  кто
живой? - спросил грабитель, входя в дом с пистолетом в руке".
   А что - это идея! Взять и войти в дом Рыжайса  с  пистолетом  в  руке,  а
лучше с гранатометом или с "глушаком". Может, только такие наглые авантюры и
удаются?
   Пройдясь в задумчивости по комнатам дома, где еще сохранился аромат Тони,
он принял решение и начал собираться. Помочь ему не мог никто,  рассчитывать
приходилось исключительно на собственные силы. Был бы жив учитель... если бы
он был жив, проблема решилась каким-либо иным путем, а может быть, и  вообще
бы не возникла. Но Елисей Юрьевич был мертв, его убили, и убийцы еще  гуляли
на свободе, а это было  несправедливо.  Еще  более  несправедливым  казалось
Тарасу невмешательство в ситуацию иерархов Круга. Они должны были вмешаться,
посодействовать, вызволить своего коллегу из беды или, в крайнем случае,  не
допустить ее, изменив реальность! Но они этого не сделали. И какие бы ими ни
двигали расчеты, принять их Тарас не мог. Он был  убежден,  что  Зло  должно
быть наказано! И будет наказано! Лишь бы ничего не случилось с Тоней...
   - Потерпи, Тошка, - проговорил он вслух. - Я скоро приду за тобой.
   По данным  Витюши,  президент  Российской  энергетической  компании  имел
несколько коттеджей на территории Москвы, все  -  в  престижнейших  районах,
построенные за баснословные  деньги,  но  чаще  других  он  посещал  усадьбу
Болотове в Серебряном Бору.  Конечно,  большую  часть  жизни  в  роли  босса
"Купола" Эдмонд Анатольевич проводил  в  офисе  компании  на  Замоскворецкой
набережной, поэтому можно было навестить его и там, тем  более  что  рабочий
день уже начался. Но Тоня вряд ли могла находиться в офисе, ее появление там
надо было как-то объяснить сотрудникам,  а  это  едва  ли  входило  в  планы
Рыжайса. Забирая девушку у Дмитрия, он  рассчитывал  на  появление  Горшина,
значит, должен был поместить  ее  в  месте,  доступном  для  информационного
поиска, но недоступном для проникновения. Таких  мест  Тарас  насчитал  три:
лаборатория РЭК на Сенной улице, в которой погиб учитель, усадьба Болотове и
собственный яхт-клуб в Мякинине, на берегу Живописной бухты.
   На Сенной улице Тарас уже был однажды, пытаясь спасти Елисея Юрьевича,  и
хорошо помнил расположение комнат и охраны.  Два  других  объекта  требовали
ознакомления и наверняка охранялись по высшему разряду  силами  ФСО.  Однако
Тарас не  собирался  штурмовать  здания  или  пробираться  туда  тайно,  как
ниндзя-лазутчик, поэтому  тратить  время  на  изучение  территории  и  самих
строений  ему  не  требовалось.  Надо  было  только  точно  определить,  где
находится Тоня, а для этого существовали другие методы, нетрадиционные.
   Он расположился в гостиной, в кресле, хранившем  тепло  тела  любимой,  и
почти без  усилий  вызвал  состояние  инсайта,  перешагнув  сразу  несколько
ступенек медитативного  сосредоточения.  Зная  местонахождение  объектов  не
только на карте Москвы, но и географически, он  представил,  что  опускается
сверху на первый из них  -  лабораторию  РЭК  на  Сенной  улице,  и  включил
"локатор" пракамьи1, вдруг отчетливо увидев, как это делается.
   Ощущение было такое, будто  предметы  перед  глазами  стали  прозрачными,
покрылись ореолами световых лучей, не видимых в обычном  состоянии.  Неживые
предметы и вещи испускали  прозрачно-серебристое,  голубовато-серое  сияние,
живые светились ярче и насыщенней, до радужного, хотя и не  столь  сильного,
блеска.
   Лаборатория  работала,  людей  в  ней  было  много,  зеленовато-желтые  и
оранжево-синие ореолы перемещались по всему объему здания, не взаимодействуя
друг с другом. Но ауры Тони среди них не  наблюдалось.  Ее  Тарас  узнал  бы
сразу. Дважды просканировав на всякий случай все этажи здания, в  том  числе
подземные, неожиданно заработавшим "локатором  внутренней  проницательности"
Тарас вышел из пракамьи и с минуту отдыхал, прислушиваясь к себе с некоторым
удивлением. Покорение еще одной  сиддхи  прошло  слишком  просто,  буквально
волевым приказом, и это радовало и тревожило. Учитель  говорил,  что  сиддхи
являются лишь ступенями самореализации  и  не  должны  подчиняться  эмоциям.
Включение же пракамьи произошло от сильнейшего желания  увидеть  ауру  Тони.
Что это  означало  и  какие  последствия  вызывало,  надо  было  разбираться
отдельно.
   Потом, сказал Тарас сам себе, разберемся потом, сначала - дело.
   Он  сосредоточился  и  вышел  над  Серебряным  Бором,  на  краю  которого
располагалась усадьба Болотово, владение президента "Купола", занимавшее два
гектара леса на берегу Москвы-реки, в тупике  Четвертой  линии  Хорошевского
Серебряного  Бора.  Конечно,  местность  он  видел  не  глазами,  а   сферой
внечувственного восприятия, и не мог оценить высоту,  сложность,  красоту  и
стоимость коттеджа, возведенного здесь, но опасность  этого  уголка  природы
оценить  смог.  Территория  владений  Рыжайса  была  напичкана  электронными
системами наблюдения - он видел их в виде пульсирующей сети фиолетовых лучей
и звезд, - охранялась собаками и вооруженными людьми. И здесь тоже  не  было
Тони.
   Трижды  Тарас  погружался  в  калейдоскоп  биополей  усадьбы,   тщательно
отсеивая ореолы живых объектов, людей и животных, но  ауры  Тони  так  и  не
обнаружил.
   Навалилась тоска, душу охватило чувство гибельной  безнадеги,  захотелось
бросить все и разбить голову  о  стену,  но  он  пересилил  себя,  довел  до
состояния нейтрального позволения, очистил душу от гнева и печали, и в  этом
пограничном состоянии прав и  вышел  над  акваторией  Живописной  бухты,  на
берегу которой  располагался  комплекс  зданий  яхт-клуба  "Голубой  ветер",
принадлежащего Рыжайсу. Хотя официальным владельцем  клуба  считалась  мэрия
столицы.
   Радужное  сверкание  пси-ореолов  развернулось  перед  внутренним  взором
текучим световым озером, плавно колыхаясь  и  вихрясь  вокруг  более  темных
пятен искусственных сооружений. Эти  пятна  сливались  в  некий  неприятный,
отталкивающий  силуэт,  напоминавший  паука,  и  Тарас  мимолетно   вспомнил
образное  выражение  "тарантул  Тьмы",  которым   иерархи   Круга   называли
структуры, пораженные "вирусом" темных сил. На яхт-клубе  лежало  проклятие,
Печать Тьмы, что указывало на частое посещение этого места  носителем  Тьмы,
эмиссаром Монарха по имени Конкере.
   Тарас сжался, перестраивая диапазоны видения,  чтобы  уйти  от  "взгляда"
яхт-клуба, не давая себе запаниковать и отступить. Если Конкере когда-нибудь
и посещал клуб, то в настоящий момент его здесь не  было,  а  сама  по  себе
печать Тьмы была не страшна.
   Людей на территории яхт-клуба Тарас насчитал всего два десятка. До начала
сезона плавания оставалось еще порядочно  времени,  и  собственно  клуб  был
закрыт. Работал только его небольшой ресторан и сауна, да кое-где шевелились
техники и яхтсмены-фанаты, уже начавшие подготовку своих  яхт  к  спуску  на
воду.  И  тем  не  менее  каким-то  "двадцать  шестым"  чувством  он  уловил
слабенький знакомый ментальный "запах"  и  едва  не  закричал  вслух:  Тоня,
отзовись!
   Ментальное эхо крика отразилось от волн и  вихриков  биополей,  вернулось
детским плачем и смолкло. Тоня не откликнулась, лишь  просиял  на  мгновение
абрис ее глаз, умоляющих и печальных, будто выхваченный лучом фонаря.  Но  и
этого было достаточно, чтобы понять: она здесь!
   Тарас "вернулся в  себя",  ощутив  тесноту  и  несвободу  тела,  успокоил
работающее с пулеметной частотой сердце. Привычно огляделся вокруг, примеряя
новые возможности, связанные с переходом на уровень пракамьи. Он шел к этому
давно,  терпеливо  следуя  советам  учителя,  но  лишь  душевные  потрясения
последних дней довели его  "до  кондиции"  и  позволили  овладеть  очередной
сиддхой. И некому было открыться, некому похвастаться, не с  кем  поделиться
своими ощущениями. Он снова был один.
   - Пора! - сказал он вслух, вдруг понимая, что оттягивает момент  принятия
решения.
   Встал.
   Глубоко вздохнул.
   И превратился в  боевую  машину,  запрограммированную  на  решение  одной
задачи: освобождение дорогого человека любой ценой.
   ***
   Ровно в полдень к яхт-клубу "Голубой ветер" подкатил сверкающий  "ЗИЛ"  с
российским флажком на капоте. Из него вышел высокий седой мужчина с  бородой
и усами, в белом костюме, направился,  слегка  прихрамывая,  к  центральному
входу  в  двухэтажный  особняк  клуба,  где  располагались  комнаты  отдыха,
ресторан, сауна и боулинг.
   Охранник, к своему собственному изумлению, услужливо распахнул перед  ним
дверь, хотя только что хотел попросить гостя предъявить клубную карточку.
   Второй охранник, сидевший за столиком, возле рамки металлоискателя,  тоже
хотел поинтересоваться, кем является господин и что ему нужно, однако только
привстал и, словно зачарованный, вытянулся по стойке "смирно".
   Посетитель, ничего не говоря,  лишь  странно  пошевеливая  пальцами  рук,
поднялся по лестнице на второй этаж и скрылся в коридоре. Только после этого
охранники опомнились, переглянулись, и тот,  что  сидел  у  металлоискателя,
приказал второму: - Догони, спроси, к кому он. И вообще посмотри документы.
   - Видать, важная шишка, раз приехал на таком лимузине.
   - Плевать, мы на службе, и порядок есть порядок.
   Охранник,  плечистый  малый  с  мясистым  лицом  и  складчатым  затылком,
бросился по лестнице наверх, выскочил  на  второй  этаж  и  в  растерянности
остановился. В коридоре никого не  было!  Он  подергал  за  ручки  дверей  в
кабинеты отдыха. Все были заперты, он сам проверял это утром, но седой гость
в белом костюме словно растворился в воздухе, хотя деваться ему было некуда,
кроме как в один из кабинетов.
   - Ну что там, Филин? - пропищал в наушнике рации голос дежурного.  -  Где
он?
   - А хрен его знает! -  огрызнулся  толстомордый  охранник.  -  Чертовщина
какая-то! Здесь его не видно!
   - Проверь кабинеты.
   - В левом крыле проверил, остались правые, для VIP-персон.
   - Проверь все!
   Толстомордый повиновался, достал ключи и стал одну  за  другой  открывать
двери в комнаты отдыха. Проверив  последнюю  дверь  в  левом  крыле  здания,
перешел в правое, где  за  прозрачной  перегородкой  располагались  владения
директора клуба  и  куда  доступ  посетителям  без  особого  разрешения  был
воспрещен. Однако дверь в  перегородке  оказалась  открытой,  и  озадаченный
парень доложил об этом старшему дежурному по рации.
   - Он там, - отреагировал дежурный. - Не входи.  Я  доложу  кому  следует.
Приедут люди и займутся этим стариком.
   - Колдун он, что ли? Нас охмурил и дверь открыл!
   - Спускайся, не ломай голову понапрасну, не наше это дело.
   Охранник вернулся к своему посту и возбужденно  заговорил  с  напарником,
делясь с ним впечатлениями от визита странного незнакомца.
   Тот, о ком они говорили, в это время обследовал кабинет директора клуба и
пришел к выводу, что его здесь  ждали.  Когда  он  заканчивал  "лоцирование"
пространства здания "третьим глазом", на огромном роскошном столе  директора
вдруг сам собой включился  магнитофон:  -  Располагайтесь  поудобнее,  Тарас
Витальевич, я скоро буду. Генрих  Герхардович  сомневался,  что  вы  найдете
след, но я был уверен в ваших способностях.  Кстати,  девушка  действительно
находится в яхт-клубе, но я не  рекомендую  искать  ее  самостоятельно.  Как
только вы предпримете шаги в этом направлении, мои мальчики ее прикончат
   Магнитофон умолк.
   Оцепенев, Тарас ждал продолжения, понимая,  что  проиграл,  но  все  было
тихо, лишь росло ощущение обиды и обмана. Великого обмана!  Потому  что  его
вычислили еще до того, как он сам вычислил местонахождение Тони.
   В недрах здания возник легкий шумок.
   Тарас встрепенулся, выскочил  из  кабинета  в  коридор,  прислушиваясь  к
развертке спецгруппы, которая подъехала к яхт-клубу, хотел было встретить ее
как надо... и разжал кулаки. Тоне это не помогло бы. Он не знал  точно,  где
ее спрятали, и не мог рисковать ее жизнью без надежды на успех
   Глаза  зацепились  за  выключатель  на  стене.  Под   ним   висел   белый
прямоугольничек с отпечатанной на машинке надписью: "Конец света".
   Тарас невольно усмехнулся. В яхт-клубе работали люди с  юмором.  Еще  раз
просканировав объем здания "третьим глазом", он вернулся в кабинет директора
и сел на кожаный диванчик в позе фудод