няя автомат, упал с крыши будки вниз.
   Одновременно стихла стрельба и с  других  сторон.  Доносился  только  рев
раненой коровы и лай потревоженных собак в округе.
   Тарас поискал ауры остальных стрелков, обнаружил тускнеющие,  удаляющиеся
пятна и понял, что боевики отступили.
   Где-то в километре от дома  прокурора  взвыла  сирена,  послышался  рокот
моторов бронетранспортера. Это зашевелился потревоженный стрельбой блокпост.
   Тарас метнулся назад, к сараю, Тоню там не нашел и  ворвался  в  дом,  не
чувствуя боли в спине, где застряли осколки гранаты.
   Все  стекла  в  доме  были  выбиты,  стены  иссечены  осколками,   мебель
изрешечена пулями и разбита вдребезги, уцелели только диван и два кресла. По
комнатам витали кисло-горькие запахи взрывчатки и тлеющих тряпок.
   На полу  посреди  горницы  лежали  прокурор  и  его  жена.  Оба  получили
множественные осколочные ранения и умерли еще во время боя. К тому же  Антон
Кириллович принял на себя несколько пуль, прикрывая жену, однако это  ее  не
спасло.
   Тоня уже находилась здесь, словно окаменев, стояла на коленях над  телами
родителей.
   Елисей Юрьевич сидел рядом с другом, держась  одной  рукой  за  грудь,  а
второй за шею. Поднял голову, когда в горницу ворвался Горшин.
   - Что?! - глухо выдохнул Тарас.
   - Я не смог закрыть обоих...
   - Что с вами?
   - Пара осколков в груди, пара в спине... ничего, справлюсь. Посмотри, что
там с матерью Антона.
   Тарас поискал пожилую женщину и обнаружил ее лежащей  на  полу  у  печки.
Однако печь защитила ее от пуль и осколков, и сознание  Валентина  Матвеевна
потеряла скорее от шока после взрывов. Передав ей восстанавливающий сознание
энергоимпульс - ладонь на лоб, ладонь на грудь, вспышка, - Тарас вернулся  в
горницу, остановился за спиной Тони, не решаясь отвлечь ее.
   - Зажги свет, - попросил Елисей Юрьевич.
   Тарас щелкнул выключателем, но все лампочки в доме были разбиты и свет не
загорелся. Тогда он поискал на кухне свечи, нашел два огарка и зажег.  Снова
подошел к Тоне.
   Она сидела все в той же позе, прижав  кулачки  к  груди,  и  смотрела  на
родителей черными ушедшими глазами. Тарас присел рядом  на  корточки,  хотел
было передать ей пси-волну успокоения, однако вовремя  остановился,  заметив
мерцающий искрами серебристый столб над головой  девушки.  Она  имела  канал
связи с силой и не нуждалась в прямой энергоподпитке.
   Послышались стоны и охи, затем  тихий  плач.  Это  очнулась  мать  Антона
Кирилловича. Женщина с трудом добралась до тел сына и невестки  и  упала  на
них с рыданиями, раскинув руки. Только теперь  Тоня  очнулась  и  заплакала,
припав лицом к груди отца.
   С улицы послышался грохот бэтээра, стих, затем  долетели  команды,  звуки
шагов бегущих людей. В дом ворвались бойцы спецназа в камуфляже, с  фонарями
в руках, остановились на пороге, увидев душераздирающую сцену. Вперед  вышел
офицер в берете, бросил два пальца ко  лбу.  Хмуро  осведомился:  -  Ранены,
убиты?
   - Убиты, - ответил Тарас.
   - Нападавших видели? Сколько их было?
   - Не знаю. Человек пять, наверное.
   - Как вы здесь оказались? Документы есть?
   - Возьмите, - проговорил Елисей Юрьевич, протягивая  окровавленной  рукой
удостоверение.
   Старлей глянул на красную книжечку, вернул, снова козырнул.
   - Прошу прощения. Вы ранены?
   - Позаботьтесь о них.
   - Слушаюсь. - Старший группы повернул голову к двери. - Савельев, носилки
сюда. Обыскали окрестности?
   -   Так   точно.   Никого,   только   труп   неподалеку,   возле   старой
трансформаторной будки.
   Тарас встретил косой взгляд учителя и криво улыбнулся.
   ***
   Ночь  прошла  в  суете  следственных  мероприятий,  допросах   свидетелей
нападения на дом прокурора, в хлопотах по транспортировке убитых в морг  той
же больницы, где находились и убитые террористами мать и жена Смирнова.
   Тарас вылечил себя быстро: самолично выковырнул пальцами осколки из спины
и провел сеанс аутентичного "сшивания" тканей.  В  оздоровительной  практике
"живы" этот прием работы с тонкими энергиями назывался "мертвой водой".  Сам
прием выглядел так.
   Тарас вытянул руки вверх, раздвинул пальцы, вызвал в памяти образ  солнца
(днем этого  делать  не  пришлось  бы)  и  всосал  пальцами  поток  энергии,
направляя его в солнечное сплетение. Когда энергии  набралось  достаточно  -
ощущалась она, как мерцающая огнями раскаленная лава, - он  направил  ее  по
соответствующим меридианам к ранам на  спине.  Через  несколько  минут  раны
затянулись.
   Как  лечился  Елисей  Юрьевич,  пытавшийся  прикрыть  собой  прокурора  и
получивший в результате несколько пуль и осколков, Тарас не  видел,  но  был
уверен, что учитель использовал тот же прием "живы", либо  какие-то  другие,
не менее действенные практики самовосстановления.
   Мать Антона Кирилловича пришлось отвезти  в  больницу  -  гипертонический
криз. Смерть сына и невестки привела ее в шок, и  жизнь  женщины  висела  на
волоске. Тоня с момента смерти родителей не произнесла ни слова,  и  вывести
ее из состояния фрустрации Тарасу не удалось. Он только снял с  нее  шоковый
морок, а потом просто сопровождал девушку везде, принимая ее переживания  по
каналу духовной связи. Это должно было помочь ей справиться с горем. В конце
концов Тоня осталась в больнице с бабушкой, и Тарас с учителем  вернулись  в
разгромленный дом прокурора, чтобы хоть как-то привести его в порядок.
   В начале восьмого они отправили на грузовике трупы животных -  двух  коз,
собаки и коровы, -  затем  кое-как  забили  досками  дыры  в  полу  гостиной
очистили комнаты от обломков мебели, осколков посуды  и  стекла,  расставили
уцелевшие стулья и кресла по местам и сварили себе кофе. Дом еще был оцеплен
омоновцами, на улице дежурил БТР,  и  можно  было  не  опасаться  повторного
нападения. Елисей Юрьевич разговаривал мало, междометиями, было  видно,  что
он давно решает  какую-то  внутреннюю  проблему,  не  делясь  информацией  с
учеником.
   Следователь и работники прокуратуры, которую возглавлял Антон Кириллович,
уехали еще в пять часов утра, пообещав разобраться с  нападением  и  выявить
заказчика. Но Тарас почему-то был уверен, что если это и произойдет,  то  не
скоро. Уж слишком наглой была атака прокурорского дома, хорошо  рассчитанной
и точной. Нападавшие знали, кто у прокурора  в  гостях,  и  не  пожалели  ни
женщин, ни дочь Антона Кирилловича, ни гостей.
   Впрочем, могло быть и так, что охотились боевики вовсе не  за  Хованским,
несмотря на его жесткое отношение к бандитам, а за его важными гостями, хотя
при этом сразу вставал вопрос: откуда к террористам просочилась информация о
прибытии москвичей. Знали об этом буквально  два-три  человека  из  местного
отделения ФСБ.
   Выпив чашку кофе, Тарас не удержался и задал этот вопрос учителю.  Елисей
Юрьевич, сменивший пробитую и окровавленную одежду, долго  не  отвечал.  Пил
кофе мелкими глотками. Думал. Потом вспомнил об ученике.
   - Цель атаки была - мы. Точнее - я.
   Тарас подождал продолжения.
   - Почему вы? За что? Ведь они и так убили... ваших... или  это  месть  за
что-то? Может быть, кто-то из полевых командиров имеет зуб на вас?
   Елисей Юрьевич качнул головой.
   - Я не воевал. Дело в другом.
   - В чем?
   Долгое молчание. Елисей Юрьевич допил кофе, поставил чашку  и  поднял  на
Тараса измученные глаза, в которых всплыли долго сдерживаемые тоска и боль.
   - Тебе этого лучше не знать.
   - Почему?
   - Твои реакции на такие вещи не всегда адекватны Тарас набычился.
   - Зло должно быть наказано... а справедливость восстановлена! Человек,  а
вернее, нелюдь, убившая невинную женщину, жить не должна!
   Елисей Юрьевич снова покачал головой.
   - Этому я тебя не учил.
   - Меня учила жизнь. Я два года служил в спецназе, воевал в Таджикистане с
наркокурьерами. Эта мразь ничем не отличается от здешней мрази.  Она  должна
быть ликвидирована!
   - Если таковы твои убеждения, то Герард прав - ты не готов  к  восприятию
ценностей Круга. Хорошенько запомни: месть не дает избавления!
   - В данном случае  это  не  месть,  -  упрямо  сжал  губы  Тарас.  -  Это
возмездие!
   - Не будем спорить. Жизнь убедит тебя в конце концов...  или  не  убедит.
Выполни только одну мою просьбу. Я уже не смогу тебя чему-либо  научить,  ты
уходишь, и я это вижу. Но все же  попробуй  тщательнее  рассчитывать  каждый
свой шаг. Иначе путь потерь для тебя будет слишком жестоким.
   Тарас отвернулся, сдерживая возражения и желание поспорить, сказал  через
силу: - Хорошо, учитель.
   Посидев так немного, он спросил: - Что будем делать?
   - Ничего, - ровным тоном проговорил Елисей Юрьевич, поднимаясь. - Поможем
похоронить Антона с Диной, отправим домой... м-м, "груз 200" и улетим  сами.
Здесь нам больше делать нечего.
   - Но ведь нас хотели убить! Глаза Смирнова вспыхнули.
   - Они знали, что нас убить нелегко, это была разведка боем.  Меня  хотели
разгневать, заставить потерять голову, броситься  в  погоню,  чтобы  нанести
внезапный удар. Пойти у них на поводу, значит - проиграть.
   - У кого "у них"?
   Елисей Юрьевич  расслабился,  прошелся  ладонью  по  лицу,  успокаиваясь,
направился к двери. На пороге оглянулся.
   - Я мешаю одному нашему приятелю.  Кстати,  ты  тоже.  Но  если  они  еще
надеются, что ты примкнешь к ним, то насчет меня у них сомнений нет.
   - Никогда! Но... кого вы все-таки имеете в виду? Дмитрия?
   - Дима Щербань - только пешка в их руках. Мощная,  уверенная  в  себе,  с
большим потенциалом,  с  задатками  оператора,  но  пешка.  Я  имел  в  виду
директоров "Купола". И того, кто над ними.
   Тарас помолчал, переваривая услышанное.
   - Вы имеете в виду...
   - Конкере, - ответил  Елисей  Юрьевич,  выходя  за  порог.  -  Наместника
Монарха Тьмы на Земле.
   Тарас остался сидеть в гостиной, пытаясь собрать  разбежавшиеся  мысли  в
кучу. Буря в его душе улеглась не скоро. Было ясно, что  учитель  знал,  кто
пытался его нейтрализовать, организовав убийство близких, а  потом  и  семьи
друзей, но не хотел заниматься расследованием и выявлять  исполнителей.  Ему
надо было помочь.
   "Нелюди жить не должны!" -  повторил  Тарас  про  себя,  заканчивая  свой
внутренний диалог  с  самим  собой.  Путь  потерь,  о  котором  предупреждал
учитель, для него еще ничего не значил.

   Глава 13
   В ОСАДЕ ЧУВСТВ

   Отправка "груза 200" - цинковых гробов с  телами  жены  и  матери  Елисея
Юрьевича - не заняла много времени.
   В десять часов утра больничный катафалк под охраной БТР отвез  убитых  на
военный аэродром в Ханкале, там гробы перегрузили в чрево  "Ан-12",  который
должен был вылететь в Москву утром  следующего  дня,  и  москвичи  оказались
предоставленными сами себе.
   Впрочем, не совсем так. Гибель прокурора и его жены от  пуль  террористов
наложили на них  если  и  не  физические,  то  психологические  обязанности,
которые надо было выполнять. Поэтому учитель и  ученик  разделились.  Елисей
Юрьевич поехал в комендатуру,  на  встречу  с  коллегами  и  представителями
правоохранительных органов, занявшихся расследованием  инцидента,  Тарас  же
направился в больницу, где все еще находились мать прокурора  и  ее  внучка.
Ему  предоставили  старенький  джип  "Чероки",  корпус  которого  был  усеян
заплатами, а стекла кое-где заменены фанерой,  и  водитель-чеченец,  молодой
парень с едва пробившимися усиками, с ветерком домчал московского  гостя  до
больницы.
   Валентина Матвеевна чувствовала себя  лучше.  Она  еще  не  передвигалась
самостоятельно, однако уже сидела в постели и могла разговаривать, хотя было
видно, что смерть сына лишила ее всего, в том числе главного - смысла жизни.
Взгляд у женщины был потухший, есть  она  отказывалась  и  держалась  только
из-за внучки, лишь из ее рук принимая лекарства и воду. Ни  на  один  вопрос
она не ответила.
   Примерно так же вела себя  и  Тоня,  на  вопросы  Тараса  о  самочувствии
ответив одним словом: - Ничего...
   Понимая, что ничем в настоящий момент он  не  сможет  помочь  осиротевшим
женщинам, Тарас посидел немного в палате, где  находились  еще  две  больные
женщины, пообещал Валентине Матвеевне и Тоне посетить их еще раз и с тяжелым
сердцем покинул территорию больницы.
   В коридоре он едва не столкнулся с  невысоким  худым  подростком,  и  ему
сразу   не   понравился   косой   вороватый   взгляд    парня.    Заработала
интуитивно-рефлексная сторожевая система. Тарас  перешел  на  пси-видение  и
стал различать ореолы биополей встречающихся на  пути  людей.  У  подростка,
шмыгнувшего мимо с видом вора, аура была грязно-желтого,  с  примесью  бурых
струй, цвета, что говорило  о  его  злобном  и  трусливом  характере.  Тарас
пожалел, что не остановил парнишку и не спросил, что он здесь делает.
   Он вышел  из  больницы  и  увидел  за  джипом  серую  "десятку"  с  синим
милицейским номером.  В  ней  находилось  трое,  и  ауры  пассажиров  чем-то
напоминали ауру встретившегося в больнице подростка. Тарас подошел к джипу и
сказал водителю:
   - Подожди меня здесь, я сейчас вернусь.
   Он медленно двинулся вдоль улицы, останавливаясь у попадавшихся  киосков,
зашел в продуктовый магазинчик и выглянул в окно, не высовываясь.
   Интуиция не ошиблась. Люди в "десятке" следили за  ним.  Машина  медленно
катилась по улице и остановилась недалеко от магазина. Из нее вышел  мужчина
средних лет, плечистый, с ежиком коротко стриженных светлых волос на круглой
голове, не чеченец, но и не русский, судя по разрезу глаз. Он  был  точно  в
такой же кожаной куртке, что и убитый  прокурор  Хованский,  в  мятых  серых
брюках   и   кроссовках,   и   лежала   на   нем   хорошо   видимая   печать
спецподразделения.
   Тарас  нагнулся  к  продавщице,  сделал  нужное,   виноватое,   просящее,
извиняющееся - лицо.
   - Простите, мне нужно в туалет. Подскажите, где он у вас?
   Внушение подействовало.  Продавщица  улыбнулась  и  кивнула  на  дверь  в
подсобку: - По коридору направо.
   Тарас выбрался в коридор, не замеченный мужчиной в куртке и кроссовках, а
оттуда во двор магазина. Подождал, пока грузчики,  возившиеся  с  разгрузкой
"Соболя", скроются в подсобке, и  перемахнул  забор,  отделяющий  территорию
магазина от соседних строений. Обошел магазин дворами и вышел к больнице,  -
Поехали на Вавилова, - сказал он, залезая в машину.
   Водитель с готовностью включил двигатель и помчался по указанному адресу,
на окраину Грозного,  к  дому  прокурора,  практически  не  соблюдая  правил
уличного движения.
   Доехали, однако, без приключений. На блокпостах и пунктах ДПС джип  знали
и пропускали беспрепятственно  Похвалив  водителя  за  классное  вождение  и
доставив ему тем самым удовольствие, Тарас отпустил  парня  и  направился  к
дому Антона Кирилловича. Он собирался "погулять" по астралу в поисках  убийц
прокурора и жены учителя, после чего подождать  Елисея  Юрьевича  здесь,  не
рискуя "светиться" перед наводчиками террористов. Попытка слежки, которую он
пресек в самом начале, говорила об интересе к  персоне  эксперта  не  только
бандитов, но и правоохранительных органов. Хотя вполне могло быть,  что  они
сотрудничали
   Охрану вокруг дома сняли, соседи  прокурора  разошлись,  двоюродный  брат
Антона Кирилловича и родственники жены побоялись ночевать в доме, и он стоял
темный, осиротевший, с выбитыми глазницами окон, похожий  на  скелет  живого
существа. Однако стоило только Тарасу расположиться в кресле в углу  горницы
с чашкой горячего чая в руке, как заявились гости.
   Их было двое. Один - тот самый плечистый мужичок в кожане и кроссовках, с
коротким ежиком волос, и второй  -  повыше,  в  плаще  и  кепке,  с  бледным
одутловатым лицом, на котором выделялись умные цепкие глаза и острый нос. От
гостей  исходила  волна  бесцеремонной  уверенности  и  официальности,   что
указывало на их принадлежность к властным структурам. Тарас мог бы незаметно
покинуть дом еще  до  появления  гостей,  почувствовав  сначала  приближение
направленных биополей, а потом услышав тарахтение двигателя "десятки", но не
стал этого делать. Среди бела дня террористы  не  рискнули  бы  нападать  на
людей, способных дать им отпор, да и пахли они иначе.
   - Проходите, - сделал радушный жест Тарас, не вставая с кресла. -  Будьте
как дома. Извините за раскардаш, у нас тут ЧП.
   Остановившиеся на пороге  мужчины  переглянулись,  потом  гость  в  плаще
прошел на середину горницы.  Уголки  его  губ  дернулись.  То  ли  он  хотел
улыбнуться, то ли сплюнуть.
   - Кто же вы на самом деле, господин Горшин? Так уходят от наблюдения, как
это продемонстрировали вы, только профессионалы.
   - Показать удостоверение? - вежливо предложил Тарас.
   - Документы нетрудно подделать.
   - Поэтому я не спрашиваю ваши. Наверное, вы из органов. Но не МВД, не так
ли?
   - Отдел внутренних расследований УФСБ, майор Самофалов.
   - Очень приятно. А это, очевидно,  сотрудник  наружки?  -  Тарас  перевел
взгляд на мужчину в куртке
   Тот ответил спокойным взглядом сильного и  уверенного  в  себе  человека,
подготовленного к экстремальным ситуациям. Противником этот чекист мог стать
серьезным.
   - У нас к вам два вопроса, господин Горшин, - продолжал  гость  в  плаще,
снимая  кепку  и  приглаживая  редкие  волосики  на  макушке.  -  Не  будете
возражать, если я их задам?
   - В принципе нет, хотя я уже все сказал следователю.
   - А вот нам кажется, что не все.
   Майор Самофалов поискал глазами стул, подтащил его к столу, изрешеченному
осколками гранат, сел и развернул папку. Достал шариковую ручку.
   - Вопрос первый: кто убил одного из нападавших?
   Тарас встретил внимательный острый взгляд карих глаз майора и понял,  что
тот догадывается об его участии в бою. Пожал плечами.
   - Впервые слышу, что один из боевиков был  убит.  Может  быть,  его  свои
зацепили? Почему вы спрашиваете об этом меня?
   - Я спрашиваю всех. - Майор снова  дернул  уголком  губ,  не  то  намечая
улыбку, не то сдерживаясь, чтобы не плюнуть. - Имею на  это  право.  Дело  в
том, что террориста убили не пулей или ножом, а особым  приемом  рукопашного
боя.
   - Да что вы говорите?
   - В общем-то говорю то, что есть.  Однако  мы  знаем,  что  вы,  господин
Горшин,  владеете   таким   специфическим   видом   рукопашного   боя,   как
"наваждение". Вот и подумалось: не вы ли вмешались?
   Тарас почувствовал, как напряглись мышцы живота. О том,  что  он  владеет
"наваждением", знали всего три человека в мире: учитель,  пентарх  Герард  и
Дмитрий  Щербань.  Служака-майор,  даже   возглавляющий   отдел   внутренних
расследований  УФСБ  Чечни,  не  мог   узнать   об   этом   ни   при   каких
обстоятельствах. Если только ему не сообщили об этом специально!
   Мысли   побежали   торопливо   и   вихристо,   складываясь   в    цепочки
причинно-следственных объяснений. Стало  ясно,  что  к  нападению  причастны
местные  силовики,  предупрежденные  кем-то  из  Москвы  о  прибытии  Елисея
Юрьевича и нанявшие боевиков для  его  ликвидации.  Но  это  еще  надо  было
доказать, а положение Тараса складывалось не в его пользу. Он не  знал,  где
сейчас находится учитель и стоит ли сопротивляться, если гости  вознамерятся
его арестовать.
   - Что вы такое говорите? -  улыбнулся  Тарас,  начиная  "качать  маятник"
эмоций собеседника, ведущий к торможению реакций. - Я никогда не слышал о...
как вы сказали? Наваждение?
   Гости переглянулись.
   - Хорошо, пойдем дальше, - не стал акцентировать внимание на этом вопросе
Самофалов. - Действительно, свидетели показали, что вы все время  находились
в доме и никуда не отлучались.
   - Точно так, товарищ майор.
   - Тогда в связи с этим вопрос второй: почему убили только прокурора и его
жену, а вас даже не зацепило? Ведь  вы  тоже  находились  в  доме  вместе  с
убитыми?
   Майор впился глазами в лицо Горшина, оставшееся невозмутимым - Нам просто
повезло,  -  проговорил  Тарас,  продолжая  давить  на  психику  собеседника
интона