лись тарелки с манной кашей, а
на плите шипела сковородка с омлетом.  Тоня,  разрумянившаяся  от  тепла,  в
Оксанином фартучке, с ножом в одной руке и батоном хлеба в другой посмотрела
на него вопросительно и тревожно.
   - Ты бутерброды с колбасой по утрам ешь? Я в холодильнике не нашла...
   - Я вообще мяса не ем, - успокоил ее Тарас принюхиваясь. - Люблю омлет...
и кашу тоже.
   - Правда? - обрадовалась девушка. - Я обожаю жидкую манную кашу! Мама  ее
часто готовила... - Она умолкла, съежилась,  как  от  удара,  лицо  застыло,
глаза потемнели. Это длилось несколько  секунд.  Затем  с  большим  усилием,
проглотив слезы и боль, Тоня закончила шепотом: - Вот я и приготовила...
   Тарас подошел к  ней,  обнял,  чувствуя,  как  она  вздрагивает,  пытаясь
удержать  слезы,  справиться  с  собой,  передал  ей  бесконечно  мягкий   и
доброжелательный импульс, погладил по плечам,  по  спине,  успокаивая.  Тоня
замерла, вздохнула горестно пару раз и расслабилась.  Проговорила  виновато,
касаясь губами его груди: - Я думала - умру... без мамы и папы...  было  так
плохо... жить не хотелось! Если бы не дядя Елисей... и не ты...
   - Ничего, все будет хорошо, малыш, - сказал Тарас. - Я с тобой.
   Потом они завтракали в молчании, но приступ горя уже прошел, и Тоня  чуть
оживилась, осветленная энергопотоком, к которому подсоединил ее  Тарас.  Дом
его  стоял  в  месте  выхода  положительной  энергии  земли,   что   намного
увеличивало жизненный потенциал живущих в нем людей.
   - Что мы будем делать сегодня? - спросила девушка.
   - О, планов у нас  -  громадь„,  -  отозвался  он,  допивая  смородиновый
кисель. - Сначала съездим в больницу,  навестим  моего  племянника  и  друга
Марата. Он классный теннисист и хороший парень, тебе понравится.
   - А что с ним?
   - Попал в аварию, руку поломал, - не стал говорить всей правды  Тарас.  -
Потом съездим в Суриковский  художественный  институт,  выясним,  когда  там
начинаются приемные экзамены и что нужно Для поступления. Не уверен, что  мы
туда поступим, институт это протекционный, но попробовать стоит.
   - Ты же говорил, что составишь протекцию. Он почесал в  затылке,  скрывая
смущение.
   - Понимаешь, я хотел произвести на тебя впечатление... В Суриковке у меня
знакомых нет, а вот в Московском академическом художественном училище  имени
Тысяча девятьсот пятого года, его еще называют "девятьсот  пятым",  -  есть.
Между прочим, это училище заканчивали многие  наши  знаменитые  художники  -
Церешвили, Шиловский, Слободенюк, Захаренков.
   - Училище сильно отличается от института?
   - Художественное - мало. Можно закончить училище,  а  потом  поступить  в
Российскую академию живописи и зодчества на Мясницкой, если, конечно,  иметь
желание.
   - Желание у меня есть, - серьезно сказала Тоня. - Только я не хочу  ни  у
кого сидеть на шее. Если там есть заочное отделение, тогда буду поступать на
заочное, чтобы учиться и работать.
   - Само собой, - кивнул Тарас, улыбнувшись в  душе.  Он  совершенно  точно
знал, что работать ей ради пропитания не придется.
   Зазвонил телефон.
   Гадая, кто это мог быть, Тарас вышел в прихожую, снял трубку.
   -  Тарас  Витальевич?  -  заговорил  характерный   женский   голосок.   -
Здравствуйте, хорошо, что я вас застала. Шеф хочет вас видеть.
   Тарас узнал секретаршу Самсонова.
   - Доброе утро, Женечка. А нельзя ему доложить, что ты меня не нашла? Я же
В отпуске.
   - К сожалению, очень важное  дело,  он  просил  вас  приехать  как  можно
быстрей.
   - Что за дело?
   - Какое-то жутко секретное и действительно важное.
   - Хорошо, - со вздохом сказал Тарас. - Раз надо, значит, надо, еду.
   Положив трубку, он вернулся на кухню.
   - Тошка, меня срочно вызывает главный экоголик, побудешь одна? Я бы  взял
тебя с собой, да не знаю, когда освобожусь.
   - Конечно, без проблем. У тебя классная  библиотека,  я  с  удовольствием
покопаюсь в ней. Да и рисовать хочется.  Можно  я  свои  рисунки  в  спальне
повешу?
   - Делай все, что пожелаешь, ты здесь хозяйка. Когда вернусь,  мы  поедем,
куда наметили
   Он вывел "Вольво" из гаража, закрыл ворота и  двери  на  замки  и  погнал
машину в сторону МКАД. По кольцу на работу было ехать  в  два  раза  дальше,
зато дорога через центр требовала по причине кучи светофоров и  обязательных
пробок больше времени.
   В офисе НКЭБ он появился через  сорок  пять  минут,  сразу  направился  к
Юлиану Львовичу, не  заходя  в  свой  кабинет.  На  месте  секретарши  сидел
незнакомый молодой человек в лиловом костюме с ярким зеленым галстуком.
   - А где Женечка? - поинтересовался Тарас, чувствуя неясное беспокойство.
   - А вы кто? - вопросом на вопрос ответил молодой человек.
   - Горшин я, мне позвонила секретарша и сказала, что меня  вызывает  Юлиан
Львович по важному делу.
   Молодой человек странно посмотрел на него.
   - Это какая-то ошибка. Женя взяла неделю отпуска на  сдачу  экзаменов,  а
Юлиан Львович в командировке в Питере.
   Сердце дало сбой. Мгновение Тарас стоял неподвижно, вспоминая, что ему не
понравилось в голосе секретарши, затем стремительно подошел  к  столу,  взял
трубку телефона и набрал свой домашний номер.
   Тоня отозвалась через две минуты - Але, слушаю...
   - У тебя все в порядке? - быстро  спросил  Тарас.  -  Никто  в  дверь  не
звонил, к дому не подъезжал?
   - Останавливалась какая-то машина, маленький фургон, по-моему,  мороженое
возит, и уехал. А что?
   - Никому не открывай, на звонки не отвечай, к окнам не подходи.  Я  скоро
приеду. Услышишь, что подъезжает машина, не выходи. Поняла?
   - Что случилось?
   - Слава Богу, пока ничего. Жди.
   Тарас передал трубку ошеломленному его бесцеремонностью молодому человеку
и так же стремительно вышел  из  приемной,  ничего  не  объясняя  временному
секретарю Самсонова.
   К дому он подъехал  через  двадцать  четыре  минуты,  побив  все  рекорды
движения по Москве, нарушив все правила  дорожного  движения,  какие  только
существовали, и ухитрившись при  этом  не  попасться  на  глаза  инспекторам
дорожно-постовой службы.  Выскочил  из  машины,  бросился  к  дому  и  резко
остановился, почуяв дуновение угрозы. Японцы называли это ощущение  сакки  -
"ветром смерти".
   Что-то было не так. На природе - на  улице,  на  заборе,  на  самом  доме
лежала печать опасного ожидания.
   Усилием воли изменив состояние сознания,  включив  "третий  глаз",  Тарас
огляделся и  сразу  увидел  след.  Не  понадобилось  даже  формировать  поле
необходимости получения информации. След вел к  крыльцу  и  обратно,  однако
угол крыльца светился в ментальном диапазоне, и Тарасу стало ясно, что гости
из "фургона с мороженым" оставили здесь какой-то сюрприз. То  есть  взрывное
устройство.
   На  раздумья  времени  не  оставалось.   Вполне   возможно,   кто-то   из
"мороженщиков" наблюдал за домом и держал палец на  кнопке  радиовзрывателя.
Надо было действовать. Либо вызывать специалистов подрывников, либо пытаться
разминировать устройство самому. И оба  варианта  не  давали  гарантии,  что
взрыва удастся избежать.  Конечно,  можно  было  еще  попробовать  вычислить
наблюдателя и взять его втемную, однако поблизости мог находиться дублер,  и
захват  одного  из  них  задачи  не  решал.  Оставалась  одна   возможность,
экзотическая, но едва ли учтенная разработчиками операции, - скорость.  Надо
было выпасть из поля зрения подрывников на несколько секунд, чтобы добраться
до крыльца, найти мину и отбросить ее подальше от дома.
   Тарас сделал вид, что забыл что-то в машине, вернулся, открыл багажник  и
начал копаться внутри,  настраивая  себя  на  предельный  режим  темпа.  При
реализации этого уровня главное было - не получить автотравмы,  то  есть  не
травмировать себя самого своим же движением,  так  как  во  время  ускорения
возникают огромные силы, сжимающие тело в тугие, спирально закрученные узлы.
Особенно это касалось позвоночника, коленных и локтевых суставов. Надо  было
выстроить  позвонки  позвоночного   столба   с   математической   точностью,
распределить усилия, приходящиеся на межпозвоночные диски,  на  суставы,  на
кости и мышцы, и  только  после  этого  включать  темп.  Обычно  необходимое
состояние тела достигается после четвертьчасового разогрева  и  разминки,  в
данный же момент этих пятнадцати минут у Тараса просто не было.
   Процесс пошел.
   Время послушно застыло.
   Первый рывок - от машины до калитки - пять метров (одна  сотая  секунды).
Боль в толчковой ноге и в  шейных  позвонках.  Удар  ускорения  был  слишком
велик.
   Второй рывок - от калитки до крыльца - восемь метров (две сотых секунды).
Боль в бедре - потянул мышцы  все-таки,  боль  в  голеностопе  второй  ноги,
кажется, вывих. Ничего, терпеть можно.
   Вот и крыльцо, деревянные перильцы, ступеньки, пол...  где  же  сюрприз?!
Ничего не видно! А сотые доли секунды утекают одна  за  другой,  и  это  уже
необратимо... Тарас представил, как наблюдатели только теперь  заметили  его
отсутствие у машины,  у  них  начинается  паника:  глаза  открываются  шире,
дыхание прерывается, сердце дает сбой - обычная физиологическая  реакция  на
неожиданность, а это, господа хорошие, - время, десятые  доли  секунды,  так
необходимые для решения задачи... Господи, где же они  установили  машинку?!
Ага... вот что-то светится у столба, за доской верхней ступеньки...  они  ее
вынули осторожненько и засунули в щель сюрприз...
   Доска поддалась (три сотых секунды)...
   Пакет полиэтиленовый...  интересно,  как  долго  срабатывает  взрыватель?
Полсекунды? Меньше?..
   Пакет в руке легкий, не больше килограмма, но если там пластит  -  рванет
так, что рухнет весь дом! Куда его?..
   Тарас огляделся, считая сгорающие угольки сотых долей секунды. Со времени
первого рывка прошло чуть больше полутора секунд, подрывники должны были уже
заподозрить неладное... Куда же девать теперь этот проклятый пакет?!
   Только теперь он сообразил, что бросать мину  подальше  от  дома  нельзя,
могут пострадать случайные прохожие, да и соседние дома. Что же делать?!
   Тарас прыгнул назад, к калитке,  -  одна  десятая  секунды.  Много!  Силы
уходят, темп  снижается!  Еще  полсекунды  -  и  все,  мина  взорвется!  Что
дальше?..
   Перед глазами возникла картина: палец подрывника, грязный, с  заусенцами,
вдавливает кнопку радиовзрывателя...
   К дьяволу!
   Еще рывок...
   Что это? Канава... на дне вода... дренаж!
   Тарас прыгнул в канаву и сунул пакет  в  дренажную  трубу,  пронизывающую
бетонную перемычку въезда на территорию дома. Теперь ходу отсюда!..
   Он метнулся назад, к машине, вскочил  в  кабину,  вдавил  педаль  газа...
хорошо, что не выключил двигатель, но как же медленно она разгоняется!..
   Взрыв раздался, когда между воротами и машиной образовался просвет в  два
десятка метров. Перед воротами вырос невысокий фонтан дыма, обломков  бетона
и комьев земли. Взрывная волна ударила вдоль канавы в обе стороны,  толкнула
"Вольво" в корму, но не  сильно.  Взрывное  устройство  была  рассчитано  на
поражение одного человека и, скорее  всего,  представляло  собой  тротиловую
шашку весом в полкилограмма.  Засунутая  в  узкую  трубу,  она  смогла  лишь
взломать бетонное перекрытие въезда, не повредив даже ворот и калитки.
   Тарас вернулся к  дому,  сдав  назад,  бросился  к  крыльцу,  на  котором
появилась Тоня. Едва ли среди подрывников находился еще и снайпер, но  лучше
перебдеть,  чем  недобдеть,  как  говаривал  Козьма  Прутков,  и,  подхватив
испуганно-недоумевающую девушку на руки, он внес ее в дом.
   ***
   Представители правоохранительных органов уехали  через  два  часа,  задав
необходимое количество вопросов свидетелям взрыва - Тарасу, Тоне, соседям  и
двум прохожим, оказавшимся  неподалеку,  а  также  изучив  место  взрыва  со
специалистами по взрывному делу. В конце концов следователь пришел к выводу,
что случившееся - результат детской шалости, точнее - хулиганства. Подростки
соорудили бомбу и взорвали ради эксперимента в дренажной трубе.
   Тарас не возражал против такой постановки вопроса, согласившись с версией
следователя. Она была самой удобной для всех, в том числе для  него  самого,
так как позволяла ничего не объяснять и на все вопросы  отвечать  пожиманием
плеч.
   Не  поняла,  в  чем  дело,  и  Тоня,  с  бесхитростным  видом  сообщившая
следователю, что спала и почти ничего не видела. О фургоне с мороженым  она,
по совету Тараса, ничего не сказала. Он был убежден, что чем меньше  видишь,
тем спокойнее спишь. Вдобавок  он  хотел  заняться  поисками  "мороженщиков"
самолично. Бомба готовилась для  него,  и  неудавшееся  покушение  наверняка
должно было подстегнуть организаторов сделать еще одну попытку.
   После отъезда работников милиции и прокуратуры Тарас засыпал  дыру  перед
воротами землей и песком, чтобы можно было заехать на машине во двор,  затем
позвонил знакомому в "девятьсот пятом" училище, и они  поехали  с  Тоней  на
Сущевский Вал, где располагалось  Московское  государственное  академическое
училище имени 1905 года.
   Приятель Тараса, Николай Прапорщиков, преподающий  первокурсникам  основы
изобразительного  искусства,  с  любопытством  просмотрел  рисунки  Тони   и
доверительно сообщил, что "с таким талантом шанс у девочки есть".
   - Но  экзамены  придется  сдавать  на  общих  основаниях,  -  добавил  он
виновато. - Я поговорю кое  с  кем  в  приемной  комиссии,  все-таки  гибель
родителей - серьезная вещь, но это вряд ли освободит ее от...
   - Без проблем, - перебил Николая Тарас. - Будем двигаться  вперед  прямо,
но честно. Она сдаст экзамены, я уверен,  просто  надо,  чтобы  экзаменаторы
отнеслись к ней нормально.
   - Это я гарантирую.
   - Отлично, больше ничего и не требуется. А выхода на Суриковский институт
у тебя нет?
   - Почему нет? Моя двоюродная сестра там работает, правда, в  бухгалтерии,
зато всех знает. Но я бы  посоветовал  поступать  к  нам,  преподавательский
состав у нас не хуже, а требования послабее.
   - Нужна программа подготовки.
   - Сделаем, - пообещал Николай,  на  которого  явно  подействовали  работы
Тони. - Я подготовлю экзаменационные материалы и позвоню.
   Они посидели еще несколько минут в баре училища, потом Николай показал им
здание, музей, аудитории, мастерские, и гости  покинули  учебное  заведение,
интерьеры и атмосфера которого весьма сильно подействовали на Тоню.
   - Я согласна, - сказала она, когда Тарас вез ее по Москве  к  еще  одному
знакомому,  работающему  в  турагентстве  "Четыре   сезона".   -   Мне   там
понравилось. Как ты думаешь, я поступлю?
   - Без всяких  сомнений,  -  уверенно  сказал  Тарас.  -  Русский  язык  и
литературу мы до июня  с  тобой  подтянем,  а  художественного  конкурса  ты
бояться не должна.
   Тоня примолкла, все еще находясь под  впечатлением  знакомства  со  своей
мечтой, и Тарас постарался занять ее разговорами,  чтобы  не  дать  овладеть
сомнениям и отвлечь от безрадостных воспоминаний о родителях и  о  взрыве  у
ворот дома. Поэтому Марата он решил в этот день в больнице не навещать.
   Вскоре они подъехали к старому зданию на  перекрестке  Миусской  улицы  и
Второго Тверского-Ямского переулка. Тоня очнулась, завертела головой.
   - Куда мы направляемся?
   - В туристическое агентство, - сказал Тарас, вылезая. - У  меня  возникла
идея. Начальник дал мне отпуск, ты в настоящее время не  обременена  особыми
заботами, так почему бы нам не махнуть в круиз?
   - Ты серьезно? - засомневалась девушка.
   - Более чем. Здесь работает мой старый друг, -  он  кивнул  на  блестящую
медную доску с надписью "Туристическое агентство "Четыре сезона",  -  вместе
когда-то служили в армии, он поможет нам выбрать маршрут. Куда бы ты  хотела
поехать? На Черное море или на Балтику?
   Тоня смутилась.
   - Я никогда не была на море... мне все равно.  Может  быть,  на  юг?  Там
теплее.
   - На юг так на юг, - улыбнулся Тарас, открывая дверь и пропуская  девушку
вперед.

   Глава 20
   ТРЕТЬЯ ПОПЫТКА

   Напряжение последних дней было таким сильным, что, вернувшись  в  Москву,
Елисей  Юрьевич  с  трудом  справился  с  гипертоническим  кризом,  хотя   и
появлялась мыслишка не сопротивляться и уйти в мир Нави, где его ждали  жена
и мама. Тем не менее ночь и следующий день после похорон, проводив  брата  и
других родственников, Смирнов провел в  полной  прострации,  не  отвечая  на
звонки и не вставая из кресла. Он не умер,  но  и  не  жил  все  это  время,
пребывая в странном состоянии полусна-полуяви, бессистемно блуждая по этажам
памяти и не задерживаясь ни на одном В сорок лет он начал  ценить  время,  в
пятьдесят - тишину, в шестьдесят - одиночество, но никогда не думал, что оно
может быть таким оглушающе-бессмысленным.
   Он терял за свою жизнь многих: дедов и бабушек, отца, близких по  роду  и
мысли людей, приятелей и друзей, однако  последняя  потеря  была  больней  и
горше всех, а винить в этом он мог только себя. Не надо было отпускать  Веру
к матери, надо было вовремя поехать в Чечню самому и забрать маму в  Москву.
Хотя вряд ли это остановило бы холуев босса  "Купола",  за  которым  маячила
тень Монарха Тьмы. Конкере!
   Елисей Юрьевич сжал пальцы в кулак,  посылая  в  небо  молнию  проклятия,
расслабился, горько усмехнулся. Можно было попытаться  самостоятельно  выйти
на президента "Купола", однако справиться с ним в  одиночку  нечего  было  и
мечтать. Не хватило бы ни душевных сил, ни энергии, ни знаний, ни ненависти,
ни навыков "живы". Ни желания...
   Он снова впал в транс, из  которого  его  вывела  тихая  трель  телефона.
Встать из кресла оказалось делом непростым, но,  судя  по  свечению  трубки,
звонил кто-то из знакомых. Елисей Юрьевич добрел  до  столика  с  телефоном,
снял  трубку  и  услышал  голос  Горшина.  Ученик  сдержанно   поздоровался,
осведомился о здоровье и сообщил, что они с Тоней решили совершить круиз  по
Черному морю на теплоходе "Айвазовский".
   - Правильное решение, -  сказал  Елисей  Юрьевич,  преодолевая  слабость,
безразличие ко всему на свете и нежелание  жить.  -  Здесь  тебя  попытаются
локализовать определенные силы, поэтому  лучше  уехать  на  какое-то  время,
ослабить пресс давления. О вашем решении никто не знает?
   - Только мой знакомый из турагентства.
   -  Будь  внимателен,  научись  думать  спинным  мозгом,  он  обрабатывает
информацию на шесть-семь порядков быстрее, чем голова.
   - У вас есть рекомендации, как это делается? - осторожно  поинтересовался
Тарас.
   - Вся эта  информация  лежит  на  полках  твоей  памяти,  твои  предки  -
защитники и воины - наверняка умели думать всем телом. Найди нужные  тексты,
прокачай через сознание,  хотя  и  не  увлекайся  особенно.  Без  тщательной
подготовки очень легко промахнуться и подсоединиться не к той иерархии сил.
   - Вы имеете в виду уровни воздействия на...
   - Мы беседовали на эту тему. Существует иерархия "сфер света" - от уровня
Метатрон или...
   - Ангел Присутствия. Да, я помню.
   - До уровня Армагеддон, - продолжал Елисей Юрьевич. - Что  означает  Гнев
Бога. Однако же это все-таки Божественный Гнев, имеющий воспитательную цель,
если не углубляться в каббалистику философии. Но есть и  другая  иерархия  -
сил Тьмы, от Чайгидиель, что означает Дьявольская Мудрость, до Тогарини...
   - Дьявольская Красота, - закончил Тарас после  недолгого  молчания,  -  Я
понял, учитель.
   - Тогда удачи и радости тебе, воин. Вернешься - позвони.
   С минуту Елисей Юрьевич сидел у телефона, сжимая в руке трубку и ни о чем
не  думая.  Будто  из  него  вынули  стержень,  поддерживающий  мыслительные
процессы. Потом,  пожелав  Горшину  в  душе,  чтобы  его  сопровождал  канал
"демпфирования неприятностей", встрепенулся. Появилось желание погрузиться в
бездны родовой памяти и выйти на Аморфов,  разумных  Первосуществ,  некогда,
миллиарды лет назад, завоевавших Землю задолго до появления людей и даже  их
прямых предков - Инсектов.
   Конечно, с человече