ормации,  в  том  числе  -  боевых
нападений.
   - Бесконтактное пресечение боя - то же нападение...
   - Но раньше нападающего, в результате такого дистанционного  оперирования
отпадает надобность в прямом физическом контакте.
   - У него все впереди.
   - Надеюсь.  Постарайтесь  вложить  в  него  основное:  воин  должен  быть
отстранен от зла и ненависти прежде всего внутри  себя.  Если  он  этого  не
примет,  мы  получим  еще  одного  носителя  тьмы  или,  по  крайней   мере,
равнодушного
   Елисей Юрьевич покачал головой.
   -  Уверен,  равнодушным  он  никогда  не  станет.   Тарас   действительно
индивидуалист, одиночка, однако его  тяга  к  восстановлению  справедливости
основывается не на агрессивном восприятии мира и  стремлении  показать  свою
силу, а на защите чести и достоинства.
   - И все же он слишком самостоятелен, это пугает координаторов.
   - Герарда?
   - Не  только.  Герард  вообще  считает,  что  Горшину  рано  знать  Ключи
метаязыка. Он не обладает надлежащей степенью самодисциплины.
   - Герард ошибается.
   - Возможно, - легко  согласился  Матфей.  -  Все  мы  не  безгрешны.  Как
говорится - легко быть святым, не имея соблазнов. Но и ошибаться  в  подборе
кадров мы не должны.
   - Я понимаю. - Во взгляде Елисея Юрьевича на миг всплыла тоска, но он тут
же загнал ее в глубину души. - Коль уж речь зашла о Горшине, у  меня  к  вам
просьба, патриарх.
   - Слушаю, мастер.
   - Попросите Герарда дать Горшину линию ДН. Хотя бы на определенный срок.
   Хранитель задумался, сцепив пальцы обеих рук на колене.
   Речь  шла  об  особой  программе  магической  защиты,  имеющей   название
"демпфирование неприятностей". Еще ее называли "программой пологого спуска".
Чтобы не случилось более страшного в жизни защищаемого  человека,  программа
реализовала веер "мелких бед" - от кражи денег,  вещей  до  поломки  машины,
занозы в палец, падения с крыльца и ушибов.
   - Хорошо, я пообщаюсь с Герардом, - сказал наконец Матфей. - Хотя  это  и
против моих правил. К тому же я не уверен, что Герард согласится.
   - Тогда пусть отдаст Тарасу мою личную линию ДН.
   - Вы так им дорожите?
   - Он мне как сын.
   - Что ж, Горшин мне тоже симпатичен, и ему хочется помочь. Тем более  что
в одном из вариантов будущего он может привести в Круг меченого.
   - Кого? - не понял Елисей Юрьевич.
   - Так я называю будущего воина и мастера, чья сущность еще спит, но  душа
уже нащупывает Путь и встречается с водителем.
   - Неужели с инфархом? - удивился Елисей  Юрьевич.  -  И  кто  же  этот...
меченый?
   - Мой тезка Матвей Соболев. Однако сегодня  речь  не  о  нем.  Горшин  не
должен  стать  рабом  своих  чувств,   поэтому   на   вас   лежит   огромная
ответственность за его нравственный выбор.
   Елисей Юрьевич  выдержал  бесконечно  мудрый  и  потому  имеющий  оттенок
сожаления и грусти  взгляд  Хранителя,  почувствовал  неприятный  холодок  в
сердце и понял, что собеседник знает все, что произойдет с ним и  с  Тарасом
Горшиным.
   Взгляд Матфея изменился.
   - Да, знаю, - сказал он тихо, прочитав мысль Смирнова. -  Но  это  знание
вам не поможет. Я не имею права контролировать каждый  вариант  будущего,  а
тем более - каждый ваш  шаг.  Вы  допустили  две  ошибки,  ведущие  к  очень
негативным последствиям: первая  -  приехали  сюда  без  согласия  иерархов,
вторая - взяли с собой ученика.
   Елисей Юрьевич потемнел.
   - Я не мог не приехать! Убили моих... Хранитель поднял ладони, успокаивая
собеседника, сказал с глубоким сочувствием и скорбью: - Я  вас  не  осуждаю,
мастер. Возможно, и я поступил бы так же на вашем месте. И все же объективно
- это ошибка.
   Елисей Юрьевич  сжал  зубы,  сдержал  резкое  слово,  унял  обиду,  глухо
проговорил, пряча лицо в ладонях: - Согласен... Что вы посоветуете?
   - Отвлеките Горшина, дайте ему знание девятого Ключа, но ни в коем случае
не давайте знание "октавы смерти".
   Елисей Юрьевич кивнул. Речь шла о боевых звукопакетах, применение которых
вело к смерти любого человека. Октава звучала так: морок -  мора  -  мера  -
сумера - сумери - умерь - умри!
   - Пусть обратит внимание  на  внутреннее  созерцание,  а  не  на  внешнее
давление, - продолжал Хранитель. - Время  брани  еще  не  пришло.  И  будьте
осторожны. Конкере запустил программу ликвидации.
   Елисей Юрьевич пристально посмотрел на гостя.
   - Вы знаете... ее конечный результат? Я... обречен?
   - Пятьдесят на пятьдесят, - ответил Хранитель честно. - Существует  всего
два варианта вашего личного будущего. В одном вы...
   - Я понял.
   - Ваша линия ДН на пределе. Усилить  ее  можно,  только  переложив  часть
кармы на кого-то из близких вам людей.
   - На Горшина? - догадался Елисей Юрьевич. - Вы предлагаете мне подставить
его вместо себя?
   - Я обсуждаю вариант, - мягко сказал Матфей. - Зная, что  вы  на  это  не
пойдете.
   - Никогда! - твердо пообещал Елисей Юрьевич.  -  Пусть  забирает  остатки
моей ДН, мне она уже не нужна.
   - Тогда у меня последнее. Вы должны знать, что за  вашим  учеником  также
началась охота. Враг догадывается о походах  Горшина  по  родовой  памяти  в
прошлое  и,  естественно,  желает  воспользоваться  этим  каналом  получения
информации для овладения метабоем и метаязыком. Второе гораздо опасней  Если
Конкере доберется до этого знания, наша система получит ощутимый  удар  -  Я
этого нe допущу.
   - В таком случае у меня больше нет вопросов
   Удачи вам, мастер
   И Хранитель исчез. Пространство не было дли него помехой  для  достижения
любого места на Земле. Да, наверное, и во Вселенной.  Хотя  это  было  всего
лишь предположение, вселяющее  надежду  на  реализацию  собственных  планов.
Впервые  в  жизни  Елисей  Юрьевич  пожалел,  что  не  достиг  таких   высот
самореализации, которые позволяли бы ему так же  легко  уходить  от  проблем
жестокого земного бытия.

   Глава 15
   ПРОШЛОЕ ЗОВЕТ

   Мобильный  телефон  после  схватки  с  киллерами  на  кладбище  не  желал
включаться, и Тарас вынужден был искать  Елисея  Юрьевича  в  известных  ему
местах: в  больнице,  где  шла  подготовка  тел  матери  и  жены  учителя  к
транспортировке, и в местном управлении ФСБ. Однако ни  там  ни  там  Елисея
Юрьевича не оказалось,  и,  поймав  частника,  Тарас  опять  поехал  к  дому
прокурора, надеясь в спокойной обстановке обдумать дальнейший план действий.
До вечера он намеревался выяснить  точное  местонахождение  базы  Гелаева  и
ночью завершить задуманную акцию по уничтожению боевиков и выяснению местных
и московских заказчиков убийства близких учителя. О том, что он  только  что
уничтожил трех боевиков Гелаева, душа не сожалела.
   Елисей Юрьевич отсутствовал и  здесь,  но  на  столе  в  гостиной  лежала
записка: "Тарас, Тоня в больнице с бабушкой, жди меня к четырем,  никуда  не
отлучайся".  Тараса  это  вполне  устраивало,  до  четырех  еще   оставалось
достаточно времени на реализацию собственных задумок, и он, вскипятив воду и
заварив чай, устроился в гостиной, в окна которой уже были кое-где вставлены
стекла  и  фанера  -  очевидно,  позаботились  соседи,  среди  которых   еще
оставались русские  либо  работники  прокуратуры.  Зачесался  нос,  и  Тарас
мимолетно вспомнил примету, что  если  чешется  нос  -  непременно  услышишь
известие  о  покойнике  или  же  о  новорожденном.  Примета,   в   общем-то,
оправдывалась, покойников вокруг  хватало.  По  их  числу  эту  командировку
Тараса можно было считать рекордной
   Горячий  чай  перевел  организм  в  другой  тепловой  режим.   Захотелось
окунуться  в  бездны  прошлого,  найти  Гипертексты  с  расшифровкой  Ключей
метаязыка и узнать правила  древнейшей  системы  боя.  Тарас  настроился  на
объемное видение-чувствование пространства,  огляделся  в  поле  внимания  в
поисках холодных "сквозняков опасности". Все было спокойно. За  домом  никто
не  наблюдал,  злобные  намерения  в  радиусе  километра  отсутствовали,   и
единственным очагом напряженного бдения был блокпост неподалеку.
   Тогда Тарас устроился поудобней и начал настройку сознания для  похода  в
глубь самого себя, в генную память рода. Надо было "услышать землю"  корнями
волос - через все тело, и "ощутить небо" ступнями - сквозь  голову,  тело  и
ноги. Растворение сознания в потоке времени пришло с тихим звоном струны,  и
Тарас почувствовал, как спираль энергии закручивается  со  лба  на  затылок,
нагревая его до золотистого свечения,  переходит  на  позвоночник,  образует
вихрь вокруг тела и начинает стекать в углубляющуюся воронку под  ногами.  В
какой-то момент он ощутил, что находится одновременно в трех разных временах
и пространствах, причем в мире, где  осталось  его  тело,  живет  далеко  не
главная часть "общего" многомерного организма.
   Спуск "на дно" памяти длился мгновение - и вечность! С  гулом  и  плеском
Тарас выпал в сознание предка и начал осматриваться, пытаясь  определить,  в
каком времени и в чьем теле он оказался на этот раз
   Это был не Инсект и не  Первочеловек,  как  надеялся  "путешественник  по
внутренним временам". Предшественники людей жили совсем  в  другом  мире,  и
принципы их отношений между собой и с  природой  были  для  Тараса  темны  и
загадочны Созданная ими культура едва ли базировалась на тех  же  законах  и
морали, что и человеческая.
   К тому же они имели силу, способную творить события вселенского масштаба,
в то время как люди в массе своей не имели и миллионной доли этой прекрасной
и  страшной  силы.  Поэтому   оценить   смысл   совершенствования   и   цели
существования Инсектов Тарас  едва  ли  смог  бы.  С  другой  стороны,  люди
переняли у своих предков-нелюдей уникальный дар творческого созидания, и это
уравнивало их со всеми предками и разумными существами космоса  и  позволяло
наслаждаться не  результатом,  а  самим  процессом  творчества  и  ощущением
причастности к Роду.
   Процесс вживания в личность предка длился недолго,  хотя  Тарас  оценивал
его длительность больше эмоционально, нежели реально Свет,  окутывающий  его
со всех сторон, расступился. Теперь он мог не только чувствовать мир  предка
своей сферой восприятия, но и видеть его глазами.
   Он (то  есть  предок)  стоял  на  корме  какого-то  большого  корабля  и,
задумчиво сложив на  груди  две  пары  рук,  смотрел  на  след,  оставляемый
кораблем за кормой. Судя по отсутствию берегов и вообще какой-либо  суши  на
горизонте, корабль пересекал море или океан, направляясь  к  неведомой  цели
точно на север.
   Корабль был велик - от кормы до носа  его  длина  составляла,  по  оценке
Тараса, не менее двух сотен метров - и необычен  Вместо  мачт  он  имел  три
конусовидных башни с ромбической насечкой,  на  вершинах  которых  вращались
огромные пятилопастные винты  Они-то  и  создавали  тягу,  позволяя  кораблю
вспарывать океан со скоростью не менее пятидесяти узлов.
   Кроме башен, на палубе виднелись две обтекаемые  пристройки  неизвестного
назначения, похожие на  поплавки  с  рядами  люков,  а  также  грибообразные
выросты, напоминающие кнехты для закрепления канатов,  только  в  пять-шесть
раз больше.
   Корма корабля выступала над палубой  примерно  на  шесть  метров,  полого
опускаясь к первой башне, и, вероятнее всего,  в  ней  располагались  кубрик
экипажа и каюты для пассажиров. Хотя ни матросов, ни вообще каких-либо живых
существ  видно  не  было.  Предок  Тараса,   в   неподвижности   созерцавший
поверхность океана, находился в одиночестве.
   Одет он был в блестящий, стеганный ромбами плащ,  в  мохнатые  сапоги  до
колен и в доху из шкуры медведя или родственного ему зверя, накинутую сверху
на плащ. Вооружение предка составляли торчащие за поясом меч в ножнах и штук
пять кинжалов, а также арбалет за плечами. Судя по излучаемым предком полям,
он  терпеливо  ждал  конца  пути  и   занимался   в   основном   медитацией,
нейтрализующей сильные эмоции вроде гнева, ненависти или радости. Вывести ею
из этого состояния могла бы, наверное, только внезапная встреча с врагом или
катастрофа корабля.
   Тарас, нуждавшийся в информации другого рода, с  разочарованием  подумал,
что неправильно выбрал момент остановки  спуска  в  прошлое,  собрался  было
возвращаться "наверх", в свое время, и в этот момент на горизонте  показался
колеблющийся силуэт какого-то объекта. Больше всего  этот  объект  напоминал
шар одуванчика на тонкой серой ножке, покачивающийся под порывами ветра.
   Предок встрепенулся, снял  с  пояса  аппарат,  напоминающий  трехтубусный
бинокль, приладил окуляры к глазам верхней парой  рук.  Нижняя  пара  в  это
время сняла с плеча арбалет и вставила короткую черную стрелу без  оперения,
но с насечкой.
   Поле зрения Тараса покрылось  светящейся  сеточкой,  что  резко  ухудшило
видимость. С другой стороны, это было в порядке вещей. Тарас уже не один раз
становился свидетелем того, как применение предками биноклей (или  приборов,
их заменяющих) сказывалось на его зрении.  Очевидно,  сознание  не  успевало
подстроиться к видеокартинке, образующейся в мозгу предка при взаимодействии
с техническими устройствами того времени.
   Корабль продолжал ходко  резать  форштевнем  гладь  океана,  которую  уже
начали морщить барашки волн. Вскоре волны стали перехлестывать через  борта,
хотя ветра по-прежнему  не  было  и  небо  оставалось  чистым,  безоблачным,
густо-синим,  напоминающим  глубокий  омут.  Лишь  солнце,   клонившееся   к
горизонту, подернулось оранжевой дымкой.
   Однако шторм - в мертвом молчании океана - вскоре начал  стихать,  толчея
волн улеглась, наступил странный штиль, океан  успокоился  и  превратился  в
гладкое синее стекло с прожилками водорослей  и  прозрачных  потоков  в  его
толще.
   "Одуванчик" приблизился, продолжая раскачиваться, как это  делают  земные
растения в ветреную погоду. Стали заметнее детали на его стволе  -  странные
наросты, похожие на ажурные грибы или  каповые  вздутия  на  стволах  земных
деревьев. Пушинки, образующие белесый шар "одуванчика", тоже увеличились, но
так и остались пушинками, белыми парашютиками с более темными зернышками
   На корме появились еще двое соотечественников предка Тараса, одетые точно
так же. Они рассматривали  некоторое  время  "одуванчик"  в  бинокли,  затем
обошли с десяток "кнехтов" на палубе корабля  и  скрылись  внутри  одной  из
сигаровидных гондол. Спустя  минуту  гондола  вырастила  два  полупрозрачных
побега, которые развернулись веерами и превратились  в  своеобразные  паруса
или  скорее  стрекозиные  крылья.  Затем  с  металлическим  лязгом   гондола
отделилась от палубы и косо устремилась вверх, набирая  высоту.  Вскоре  она
превратилась в летящее семечко клена и скрылась на фоне "кроны одуванчика".
   Холодея, Тарас наконец оценил размеры  этого  искусственного  сооружения.
Высота его достигала  не  менее  десяти  километров,  а  диаметр  "пушистого
шарика" - около километра.
   Кто же строил этот "одуванчик"? - подумал Тарас с невольным уважением.
   И услышал неожиданный ответ подсознания:
   "Бинан-аниа-вомбата".
   Тарас даже оглянулся - в пределах чувственной  сферы,  чтобы  определить,
кто с ним заговорил, никого не увидел и сообразил, что получил не вербальный
ответ, а психофизический, энергоинформационный, прямо на слуховой нерв,  так
как тело продолжало оставаться не только носителем его сознания, но и памяти
рода. По сути, он разговаривал сам с собой, не всегда понимая "перевод".
   "Повтори еще раз, но на русском языке", - попросил Тарас предка.
   "Одуванчик" - это Говоритель Слова Власти, -  прилетел  шелестящий  ответ
сознания предка, адаптированный под мысленное восприятие  Тараса-потомка.  -
Ею строили из собственных тел лепидоптеры, разумные бабочки".
   Только теперь Тарас понял, что наросты  на  "стебле  одуванчика",  издали
похожие на чешуи или  колонии  грибов,  на  самом  деле  представляют  собой
"скелеты", точнее, хитиновые остовы бабочек.
   Корабль замедлил ход.
   На палубе откуда-то появились еще несколько "людей", принялись откидывать
колпаки с "кнехтов". Предок Тараса в этой процедуре не  участвовал,  изредка
поглядывая на вырастающий над водой гигантский Говоритель Слова Власти.
   Внезапно раздался длинный скрип - как ножом по стеклу, и спутники  Тараса
попрятались на корме. Предок Тараса тоже спустился в люк  по  пояс,  положил
нижнюю пару рук на поднявшийся перед ним выпуклый щит с  десятком  членистых
рычагов.
   Появился летящий зигзагами  аппарат  в  форме  гондолы  с  веерообразными
парусами-крыльями. За ним мчалась какая-то необычной формы машина  -  четыре
блестящих прозрачных крыла, два гофрированных бочонка, лапы, длинное рыло  с
полушариями, отблескивающими, как драгоценные камни, змеевидный хвост. Тарас
с содроганием сообразил,  что  это  и  есть  представитель  класса  разумных
бабочек - лепидоптер.
   С черного рыла преследователя сорвалась молния, настигла аппарат "людей".
Вспышка ослепительного сине-фиолетового света  разнесла  гондолу  на  куски,
посыпавшиеся на палубу  корабля.  Отделившиеся  от  гондолы  крылья,  плавно
кружась, упали в закипевшую воду.
   Предок Тараса дернул за  рычаги  на  выпуклом  "пульте",  и  Тарас  понял
назначение "кнехтов", с которых сняли колпаки. Два из  них  выплюнули  струи
дыма, в течение секунды сформировавшие подобие ракет, эти "ракеты" понеслись
к лепидоптеру и, несмотря на его скоростные маневры, настигли и превратили в
дымные клочья, быстро растаявшие в воздухе.
   Однако на этом инцидент не закончился.
   От стебля "одуванчика" отделились еще две бабочки, устремились к кораблю,
обстреливая его фиолетовыми и ярко-голубыми молниями. Пришлось и Против  них
применять "зенитно-ракетный комплекс", Метающий  дымные  псевдоракеты.  Лишь
после уничтожения защитников "одуванчика" предок Тараса  снова  поднялся  на
палубу корабля и сложил руки на груди, глядя  на  приближающийся  Говоритель
Слова Власти, словно давая знать, что он сделал свое дело.
   Что имелось в виду под этим названием,  Тарас  в  точности  не  знал,  но
догадывался, что это некий реализатор метаязыка, созданный Инсектами еще  до
Изменения. В настоящий момент он, очевидно, бездействовал, однако  охранялся
уцелевшими Инсектами и мог представлять некую ценность для тех, кто послал к
нему экспедицию.
   Вскоре стебель "одуванчика"  превратился  в  гигантскую  ажурную  колонну
толщиной в двести метров. Трудно было представить, что она  смонтирована  из
"скелетов"  лепидоптеров,  скрепленных  меж  собой  неведомым  способом,  но
результат был налицо, и прочность сооружения поражала воображение,  так  как
простоял "одуванчик" в океане по меньшей мере сотни тысяч, если не  миллионы
лет.
   На палубу корабля высыпали четырехрукие члены экипажа и пассажиры - члены
экспедиции. Корабль замедлил ход, обошел ствол "одуванчика" кругом и подплыл
к  одному  боку,  где  виднелось  большое  рваное   отверстие.   Послышались
металлически-свистящие голоса,  спутники  Тараса  начали  спускать  на  воду
треугольные  баркасы  из  кожистого  материала,  в  котором  Тарас   признал
хитиновые надкрылья и панцири колеоптеров - разумных жуков. Перволюди  давно
пользовались  этим  прочным  и  легким  материалом,  обнаружив  колоссальные
кладбища Инсектов, погибших во времена Изменения.
   К стволу ушли четыре баркаса с четырьмя гребцами в каждом. Тарас  ожидал,
что и его предок пойдет на разведку, но ошибся. Пращур рода Горшиных остался
на судне, выдвинув из люка на корме  знакомый  "пульт"  с  десятком  рычагов
разной конфигурации и цвета. Из "кнехта" под кормой вытянулась вверх  гибкая
мачта с зеркалом на конце, напоминающая  удилище.  Предок  развернул  его  в
сторону "одуванчика", подергал за рукоятки, и зеркало испустило пучок света,
который  уперся  в  основание  колонны   "одуванчика".   Удилище   оказалось
прожектором, точнее, источником коггерентного света наподобие лазера.
   Пучок света переместился с одного  сочленения  панцирей  лепидоптеров  на
другое,  но  тела