мойку, но когда персонажи, олицетворявшие собой силы
зла,  после  пыток  героев   начали   жонглировать   вырванными   с   корнем
человеческими головами, Тоню едва не стошнило, и Тарас  вывел  ее  из  зала,
чувствуя себя оплеванным и не зная, как оправдаться перед  ней.  Он  мог  бы
простить режиссеру несовершенства спектакля, веря, что создатели именно  так
понимают противоборство на земле сил добра и зла, но от этого не становилось
легче, а главное - не хотелось сочувствовать  уродам,  пытавшимся  пробудить
сочувствие к другим уродам - моральным.
   Тоня пришла в себя быстро, виновато посмотрела на спутника.
   - Извини, я  такая  слабая,  и  вообще  не  хочу  слышать  о  страданиях,
вспоминать папу и маму - Я понял. Извини и ты, что не выяснил, о  чем  будет
спектакль. Больше всего меня бесит реклама  спектакля,  которая  преподносит
его как произведение искусства!  Я  бы  с  большим  удовольствием  посмотрел
какой-нибудь мюзикл или старую  комедию  вроде  "Миллионерши"  или  "Летучей
мыши". В Москве мы обязательно сходим в Театр  Сатиры,  да  и  вообще  будем
ходить на спектакли с настоящими мастерами.
   Тоня вздохнула. Мысли ее все еще витали далеко отсюда. С  большим  трудом
Тарасу удалось отвлечь девушку, сводив ее на главную площадь города, где шла
подготовка к проведению очередного национального фестиваля  русской  сказки.
Меж снежными  скульптурами  сказочных  персонажей  -  от  Змея  Горыныча  до
Святогора - шествовали Бабы Яги (одна даже летела на воздушном шаре),  Емеля
на самоходной печи, Иванушка-дурачок, русалки, лешие,  кикиморы,  водяные  и
прочая нечисть, шуты и скоморохи. Судя по объявлениям, за  два  фестивальных
дня должны были  пройти  сказочные  спектакли,  концерты,  игрища,  народные
гуляния,  петушиные  и  кулачные  бои.  Тоня  с  Тарасом  успели  досмотреть
репетицию начала фестиваля, и настроение обоих улучшилось.
   - Я не знала, что у вас такое бывает, - сказала Тоня задумчиво, когда они
возвращались на автобусе домой. - Мы об этом даже не мечтали.
   - Ты еще многое не видела, - рассеянно ответил Тарас. - Мир живет  иначе,
стремительнее и полней, чем Чечня. Когда  нелюди  из  нее  уйдут,  там  тоже
начнется нормальная жизнь.
   - Хотелось бы верить.
   Мне тоже, подумал Тарас, но вслух об этом говорить не стал.
   На следующее утро, с тяжелой душой, попрощавшись  с  мамой  и  Тоней,  он
уехал в Архангельск, а оттуда в Москву. Проблема дальнейшего  противостояния
прислужникам  Конкере  требовала  разрешения.  Воевать  не  хотелось,  но  и
переходить в лагерь Конкере ради спасения жизни  тоже.  Нужен  был  какой-то
нестандартный ход, который отвлек бы врагов и направил их по  ложному  пути,
давая возможность самому Тарасу и его близким жить спокойно.
   В доме явно побывали непрошеные гости,  но  не  воры.  Тарас  понял  это,
обнаружив следы профессионального обыска и проверив тайники: взято ничего не
было. Однако следовало принять срочные меры безопасности, чтобы никто больше
безнаказанно не мог проникать  в  дом,  и  Тарас  решил  в  ближайшее  время
заняться устройством системы охраны. Прийти к  нему  без  приглашения  могли
только боевики "Купола", а с ними можно было не церемониться.
   В течение дня он пытался выяснить что-либо о судьбе учителя,  побывал  на
работе,  нашел  фирму,  готовую  взяться  за  переоборудование  дома,  затем
пообедал в  Думе,  имевшей  свой  комбинат  питания  и  отличных  кулинаров.
Депутаты были не  дураки  хорошо  и  дешево  поесть.  В  принципе,  желающие
насытиться,  предпочитающие  знакомые  и  проверенные  блюда,  могли   здесь
уложиться в символическую  сумму  сорок-пятьдесят  рублей.  Тарас  же  любил
столоваться в  Думе  не  из-за  дешевизны,  а  по  причине  хорошего  выбора
диетических и вегетарианских блюд. Мяса он не ел уже лет пятнадцать.
   Вечером  он  съездил  к  Марату  в  больницу,  чем  несказанно  обрадовал
изнывающего от скуки спортсмена. Они проговорили полтора часа, а когда Тарас
собрался уходить, Марат вдруг вспомнил,  что  Горшиным  интересовались  двое
посетителей. Один назвался коллегой Тараса,  второй  сотрудником  Управления
внутренних расследований.
   - Опиши обоих, - попросил озадаченный Тарас.
   Марат описал.
   Тарас хмыкнул. Ни одного, ни другого он, судя по описанию,  не  встречал.
Но если сотрудником Управления  внутренних  расследований  вполне  мог  быть
агент "Купола" или же работник Ельшина, то  с  "коллегой"  вопрос  оставался
открытым.  Кто-то  знал,  что  морщин  работает  в  Комитете   экологической
безопасности,  и,  представляясь  коллегой,  как   бы   намекал   на   некие
обстоятельства, связывающие обоих.
   - Ладно, разберемся, - пообещал Тарас,  вставая.  -  Держись,  теннисист,
недолго уже осталось прохлаждаться.
   - Все равно тоска зеленая,  -  сморщился  Марат.  -  Ребята  в  Туркмению
поехали, на кубок Ниязова "Рухнаме", а я вот вынужден тут сшиваться.
   - Сдался тебе этот кубок, есть попрестижней награды.
   - Во-первых, "Рухнаме"  уже  входит  в  десятку  самых  крупных  турниров
Всемирной теннисной ассоциации, во-вторых, призовой фонд - полтора  миллиона
баксов, в-третьих, сам кубок - из чистого хрусталя  с  золотым  покрытием  в
виде книги.
   - Почему книги? - удивился Тарас. Марат засмеялся.
   - Туркменбаши недавно поэму написал - "Рухнаме" называется,  нечто  вроде
книги заветов и правил для туркмен, - как верно и правильно  служить  своему
народу,  государству  и,  само  собой  разумеется,  президенту.  Теперь  это
настольная книга каждого туркмена. Отсюда и кубок.
   - Великий человек! - почесал затылок Тарас  -  Покруче  любого  западного
президента. Во всяком случае, наш поэмы пока не пишет.
   Попрощавшись с Маратом и пожелав  ему  скорейшего  восстановления.  Тарас
поехал домой, не забывая отслеживать "хвосты". Однако никто за  его  машиной
не наблюдал. Слуги Конкере временно потеряли его след.
   Дома он включил телевизор и сел с  чашкой  травяного  отвара,  очищающего
организм, в кресло, еще  хранившее  тепло  тела  Тони.  Передавали  новости,
повторявшие по сути вчерашние "новости", не отличимые  от  позавчерашних.  В
мире царил своеобразный "день сурка", основой которого была грязная политика
и терроризм. Смотреть на это не хотелось. Тарас собрался выключить телевизор
и замер, услышав знакомую фамилию. Диктор упомянул учителя.
   В сообщении говорилось, что  в  Москве-реке  обнаружено  тело  известного
военного эксперта полковника Смирнова, потерявшего несколько  дней  назад  в
Чечне мать и  жену.  Криминалисты  МВД  не  исключали  версию  самоубийства,
поддержанную военными психологами,  которые  отмечали  "депрессию  и  черную
меланхолию", в которые впал полковник после гибели близких. Но  так  как  на
теле Смирнова были обнаружены следы пуль, предполагалось, что на него напали
чеченские  боевики-смертники,  внесшие  его  в  черный   список   подлежащих
уничтожению командиров, советников и спецназовцев, показавших себя в Чечне.
   Тарас  понимал,  что  "чеченский  след"  является  попыткой   скрыть   от
общественности истинные причины  смерти  учителя,  а  также  имена  истинных
исполнителей-убийц, и снова почувствовал жгучее желание расправиться с ними.
Ему стоило  больших  усилий  успокоить  душу  и  сердце  обещанием  изменить
реальность таким образом, чтобы террористы и убийцы просто не могли  творить
свои темные дела безнаказанно. К тому же он дал обещание учителю не  мстить.
Да и Тоне тоже. А свои обещания он привык сдерживать.
   Идея посоветоваться с иерархами Круга появилась  исподволь,  как  реакция
ума на безнадежность ситуации. Он загнал мысль поглубже, гордо не желая идти
на поводу у слабости, но  мысль  вернулась,  и  в  конце  концов  Тарас  был
вынужден обдумать идею всерьез,  взвесив  все  "pro  et  contra".  Наверное,
пентарх Герард будет рад  контакту,  -  подумал  он  с  невольной  усмешкой,
вспомнив слова учителя о недовольстве  Герарда  его  поведением.  -  Что  ж,
поднимем ему настроение, поелику возможно.
   Зазвонил телефон.
   Тарас с недоумением посмотрел на лежащую на диване трубку  мобильника,  с
усилием дотянулся, поднес к уху, ожидая почему-то услышать голос Тони,  хотя
звонить она могла только из переговорного пункта на почте, которая в деревне
Фрахт работала до шести часов вечера. В трубке зазвучал  незнакомый  мужской
голос: - Тарас Витальевич Горшин?
   - Он, - ответил Тарас. - Кто говорит?
   - Дмитрий Васильевич Завьялов. Вы меня ж  знаете,  в  настоящее  время  я
инспектор по экологии правительства Москвы.
   - А-а, тот самый "коллега", который заходил Марату Барамидзе в  больницу?
Это он дал вам номер моего мобильника?
   - Не ругайте его, он хороший парень, но простой. Поменьше делитесь с  ним
своими проблемами.
   - Чего вы хотите?
   - Встретиться и поговорить. Моя машина стоит в квартале от  вашего  дома,
так что могу подъехать прямо сейчас, если вы  не  заняты.  Но  если  хотите,
можем встретиться в любом другом нейтрально месте. Называйте координаты.
   - Вы даже знаете, где я живу?
   - Я все объясню.
   Тарас   напрягся,   включая   "прожектор"   "третьего    глаза",    чтобы
увидеть-почувствовать-понять    собеседника,     и     ощутил-увидел     его
золотисто-оранжевую "неопасную" ауру. Судя по свечению  биополей,  инспектор
по экологии действительно находился неподалеку и, что немаловажно, один.
   - Хорошо, подъезжайте ко мне. Только предупреждаю:  увижу,  что  за  вами
следует прикрытие, отвечу адекватно.
   - Прекрасно вас понимаю. Однако я тоже заинтересован в конфиденциальности
разговора и не хотел бы, чтобы нам помешали. Ждите.
   Тарас посидел несколько секунд с трубкой в руке, склонив голову к  плечу,
продолжая прислушиваться к пространству, потом погасил свет в доме и вышел в
сад.
   Машина инспектора - вишневого цвета "Фольксваген-Бора" - подъехала  через
две минуты. Из нее вышел среднего роста человек в  светлом  плаще,  спокойно
направился к калитке, позвонил.
   Тарас бесшумно объявился у калитки, сказал негромко: - Завьялов?
   Гость вздрогнул, освещенный сбоку уличным фонарем, хмыкнул.
   - Вы появляетесь как привидение, Граф.
   - Откуда вы знаете мою школьную кличку?
   - Я много чего знаю, Тарас Витальевич. Но  давайте  поговорим  не  здесь,
если можно.
   Тарас открыл калитку, пропустил гостя  и  вошел  в  дом  следом  за  ним,
заинтригованный его заявлением.
   Дмитрий Васильевич Завьялов оказался бывшим подполковником КГБ,  вышедшим
в отставку в начале девяностых годов прошлого столетия.  На  вид  ему  можно
было дать лет тридцать пять, если судить по круглому лицу с  детски  пухлыми
губами и румянцу во всю щеку, на самом же деле инспектор разменял Уже  пятый
десяток и жизненный  опыт  имел  немалый.  Отказавшись  от  чая  и  холодных
напитков, он огляделся без особого любопытства и сразу приступил к делу.
   -  Не  будем  терять  время,  Тарас  Витальевич.  Я   представляю   некую
организацию, созданную  бывшими  профи  спецслужб,  борцами  с  мафией  и  с
бандитами.
   - Вы же говорили, что работаете инспектором по экологии,  -  не  выдержал
Тарас.
   - Я действительно  инспектор,  -  спокойно  заметил  Завьялов,  пригладив
светлые волосы на висках. - Но  скоро  правительство  сменится,  и  я  стану
референтом нового премьер-министра.
   - Вы что же, знаете, кто станет премьером?
   - Знаю, - не изменил тона Завьялов.  -  Им  будет  Краснорыжин,  нынешний
посол России в Украине. Не удивляйтесь, это  не  прогноз,  а  точное  знание
нынешних политических реалий. Но вернемся к причине, по которой я связался с
вами. Мы знаем о вас многое, если не все. Вы нужны нашей организации,  а  мы
нужны вам, судя по последним событиям. "Купол" не оставит вас в покое.
   - Откуда вам известно о...  моих  разногласиях  с  "Куполом"?  -  спросил
неприятно удивленный осведомленностью визитера Тарас.
   - Наши люди есть везде, в том числе и в  "Куполе".  Если  вы  согласитесь
работать с нами, получите мощную поддержку и другой уровень возможностей.  В
одиночку с криминальной системой нынче бороться невозможно.
   - У меня уже есть работа. Завьялов улыбнулся.
   - Как говорится, если  пьянство  мешает  работе,  брось  работу.  Вам  не
придется уходить из  Комитета,  просто  эта  организация  будет  официальным
прикрытием основной.
   - Какой?
   - Между собой мы называем ее "Чистилищем".
   Протокольное название - "Стопкрим".
   - Не слышал о такой организации.
   - Мы еще заявим о себе. Как вы  понимаете,  в  названии  организации  уже
заложен принцип ее работы. Мы хотим  очистить  страну  от  коррумпированного
чиновничества,  бандитов,  террористов  и  уголовников.  Для  чего   создали
структуру  с  эшелонированной  подстраховкой.  Ее   аналитики,   тактические
руководители и инструкторы - бывшие спецы КГБ, нынешней  ФСБ,  МВД,  Внешней
разведки; исполнители -  профи  рукопашного  боя  и  спортсмены.  Нам  нужен
исполнитель вашего  уровня,  который  впоследствии  смог  бы  стать  теневым
спикером.
   - Кем? - не понял Тарас.
   -  Руководителем  операций.  Такие  руководители  имеют  свои  монады   -
тройки-пятерки проверенных парней и управляют ими только по мобильной связи.
Главных же руководителей или комиссаров всего четыре.
   - Стоп! - поднял руку Тарас, останавливая собеседника. - Без имен. Боюсь,
вы бежите впереди паровоза. Я еще не дал согласия стать членом  вашей,  э-э,
вашего "Чистилища".
   - Разумеется, последнее слово за вами. Конечно, задачи перед  нами  стоят
огромные и даже, может быть, непосильные, однако мы  не  собираемся  спасать
весь мир, Россию бы сохранить.
   - Мир спасет конец света, - пробормотал Тарас.
   Завьялов с любопытством посмотрел на него, улыбнулся.
   - Вы неплохо реагируете на неожиданные предложения, хотя с виду не  очень
коммуникабельны.
   - Спасибо за комплимент.
   - А это не комплимент, констатация факта. Хотя, на мой  взгляд,  одна  из
лучших ваших черт - отсутствие стремления к власти. Мне она нравится больше.
   - Власть власти рознь, - пожал плечами Тарас. - К примеру, мне  бы  очень
хотелось всегда быть над обстоятельствами.
   - Но ведь не над людьми?
   - Пожалуй, нет, - сказал Тарас после недолгих раздумий. - Если не считать
некоторых нелюдей.
   - Нелюди и есть нелюди, они не должны ни властвовать, ни вообще жить.
   Тарас вздрогнул, заглядывая в глаза гостя,  озвучившего  его  собственную
доктрину, но увидел в них I только терпеливое ожидание и почему-то печаль.
   - Я давно сделал вывод, - продолжал Завьялов, - что у тех, кто  рвется  к
власти, используя все средства, меняется психика, и к высшим постам приходят
уже не люди, а человекоподобные монстры. Они опаснее всего, потому что умеют
говорить npaвильные вещи и якобы радеют за  народ.  Ими  и  будет  в  первую
очередь заниматься "Чистилище". Итак, ваше слово, Граф.
   Тарас открыл рот и закрыл, вдруг увидев перед собой укоряющие глаза Тони.
Опустил голову, долго молчал, сцепив руки на груди. Потом покачал головой  и
вздохнул.
   - Нет.
   - Понял, - ни капли не удивился и не расстроился гость, развел руками:  -
Как говорится, хозяин - барин. Мы не надеялись, что  вы  сразу  проникнитесь
нашими идеями и примете предложение. Подумайте, у  вас  еще  есть  время.  -
Завьялов встал. - Только не оставляйте девочку  одну.  Это  ошибка,  что  вы
поселили ее у матери.
   Тарас изменился в лице.
   - Вы и об этом?..
   Дмитрий Васильевич кивнул, с сочувствием глянув на Горшина.
   - Мы следим за вами  уже  полгода.  Извините.  Таков  срок  проверки.  Но
Антонину заберите как можно быстрей. Ваш поход в лабораторию "Купола" сильно
огорчил  его  президента,  он  предпримет  все  меры,  чтобы  найти  вас   и
уничтожить.  Вот  почему  мы  решили  предложить  вам  нашу   помощь,   хотя
альтруистами не являемся и спокойную жизнь не сулим. Кстати, мы делали такое
же предложение и вашему наставнику, полковнику Смирнову.
   - Вот как? Он мне ничего не говорил. И что же?
   - Он отказался.
   - Почему же вы решили, что я соглашусь?
   - Если бы он пришел к нам, трагедии бы не произошло.
   - Вы мне... угрожаете? Завьялов досадливо поморщился.
   - Возможно, я неудачно  расставил  акценты.  К  сожалению,  выбор  у  вас
невелик: жизнь - смерть... еще раз простите. Это жестоко, но это правда. Вот
моя визитка. - Он подал Тарасу прямоугольничек  белого  картона  с  тисненым
золотым кинжальчиком и фамилией. - Надумаете - позвоните. Всего хорошего.
   Так и не сняв плащ, Завьялов вышел в прихожую. Тарас  догнал  его:  -  Не
боитесь, что я сообщу о вас?
   - Кому? - усмехнулся Дмитрий Васильевич. -  Разве  что  сразу  президенту
"Купола". В правоохранительных органах у нас свои люди. Но ведь вы никому не
сообщите?
   - Президенту "Купола" - точно нет, - прищурился Тарас.
   - Ну и славно.
   Инспектор по экологии и он же комиссар  "Чистилища"  скрылся  за  дверью.
Заработал двигатель машины, прошелестели шины, стало тихо.
   - Что-то дьяволы нынче больно вежливые  стали,  -  добавил  вслух  Тарас,
вдруг поймав себя на мысли, что хотел бы иметь за спиной такую "крышу",  как
"Чистилище".
   Из гостиной донесся звонок обычного телефона. Спину охватил озноб.  Тарас
метнулся в дом, схватил трубку.
   - Ой, Тарасик, ты дома! - донесся обрадованный и одновременно  испуганный
голос Нины. - Тут только что тебя  искали  и  хотели...  -  Она  вскрикнула,
умолкла, будто ей заткнули рот.
   - Нина! - крикнул он.
   Кто-то с той стороны подержал трубку возле уха и аккуратно положил ее  на
аппарат. В трубке Тараса раздались гудки отбоя. Мгновение он прислушивался к
шумам телефонной линии  с  широко  раскрытыми  глазами,  скрипнул  зубами  и
принялся собираться. Через несколько минут он уже мчался через спящий  город
к дому бухгалтера, понимая, что не успеет, и тем не  менее  выжимая  все  из
мотора "Вольво".
   Во дворе никого.
   В подъезде и на лестнице тоже никого.
   Дверь в квартиру закрыта, и лишь тонкий след  чужеродности  указывает  на
то, что здесь недавно побывали недобрые гости.
   Тарас толкнул дверь, ворвался в  прихожую  -  никого,  порядок,  вещи  на
местах, заглянул на кухню - тоже все в порядке, бросился в гостиную и  сразу
увидел лежащую на диване в одном пеньюаре Нину. Глаза у нее были открыты,  в
них застыл ужас, она была мертва. Это он понял  сразу.  Подошел,  присел  на
корточки, уронив руки и разглядывая сотрудницу, отмечая синяки  на  руках  и
царапину над губой. Нет, ее не душили, просто держали  за  руки  и  затыкали
рот, а потом... потом выстрелили в нее из  "глушака",  чтобы  допросить  без
хлопот. Однако она умерла раньше - от страха и шока. Вряд  ли  она  что-либо
успела сказать...
   Тарас  пошевелился,  стряхивая  оцепенение,  начал  оглядываться,  искать
какие-то  следы,  но,  кроме  слабого  ментального  запаха,  оставшегося  от
побывавших здесь гостей, ничего не обнаружил. Они были профессионалами и  не
тронули ни одной вещи, придя сюда с  одной-единственной  целью  -  узнать  у
Нины, где может  скрываться  сотрудник  Комитета  Тарас  Горшин.  Оставалось
загадкой, почему они не догадались оставить в квартире засаду. Скорее всего,
считали, что Горшина в Москве нет. И ушли, добившись цели. Или не добившись.
   - Не надо было ее убивать, шакалы! - прошептал Тарас. - Вы не  оставляете
мне выбора!
   Вспомнив о предупреждении Завьялова, он заторопился, позвонил в "Скорую",
сообщив о "сердечном приступе" Нины, назвал ее адрес и убрался из  квартиры.
Нине он уже ничем не мог помочь, прошло слишком много времени с  момента  ее
смерти. Надо было думать о живых.
   Дома он переоделся, захватил только самые необходимые вещи,  документы  и
деньги и помчался в аэропорт. Машину оставил  на  платной  стоянке  и  сразу
бросился к кассам, чтобы успеть купить билет на самолет до Архангельска.
   Ему повезло. Посадка в самолет уже заканчивалась, но его подождали,  и  в
двенадцать часов ночи он уже  был  в  воздухе,  пытаясь  успокоить  трев