ботным  и  веселым,  подшучивал  над
спутницей, впервые летевшей на море первым классом, ухаживал за ней,  травил
анекдоты и рассказывал всякие интересные истории, однако на самом  деле  был
предельно собран и зорок; отмечая не только движение подозрительных лиц,  на
поверку оказывающихся случайными прохожими,  но  и  пульсации  биополей,  по
которым можно было оценить приближение опасности. К счастью, никто  за  ними
не следил ни в Москве, ни во время полета  в  Сочи,  и  в  конце  концов  он
поверил, что  сумел  оторваться  от  следящих  систем  "Купола",  которые  и
организовали, по его  мнению,  операцию  с  минированием  дома.  В  душе  он
пообещал  после  отпуска  разобраться  с  этим  делом  и  примерно  наказать
исполнителей  и  заказчиков,  чтобы  в  следующий  раз  им  неповадно   было
устраивать на него охоту.
   Посадка на борт теплохода прошла гладко,  они  устроились  в  двухместной
каюте на второй палубе и весь вечер просидели на корме у  бара,  как  и  два
десятка других путешественников, любуясь  морем,  небом,  солнцем,  закатом,
чайками и теплоходом. Тоня наконец пришла в себя, чаще улыбалась, и, если бы
не воспоминания о погибших отце и маме, была бы, наверное, на  седьмом  небе
от счастья.
   За их столик подсела средних лет  пара,  они  познакомились,  и  мужчина,
назвавшийся Юрой,  рассказал  им  свою  историю  "нового  русского  фермера,
раскулаченного властью".
   В принципе, история была типичной для сотен таких же  фермеров,  попавших
под  давление  обстоятельств,  к  которым   позднее   присоединились   -   к
обстоятельствам,  разумеется,  -  бандиты   и   государственные   чиновничьи
структуры, действующие не в пример жестче.
   Юрий  Алексеевич  Кулагин  открыл  свое  дело  в  селе  Катынь-Покровское
Смоленской губернии еще в тысяча девятьсот девяносто первом году, а закрыл в
две тысячи первом, ровно через десять лет.
   - Никаких моральных сил не осталось терпеть этот беспредел! - заявил он с
усмешкой, одну за другой опорожняя кружки с пивом. - Вы не смотрите, что я с
виду здоровый, могу кулаком быка зашибить, а вот поди ж ты, не выдержал.
   - Я давно советовала ему уехать в город или хотя бы в другую  область,  -
добавила жена Юрия, Валя, такая же крупная, мягкая, улыбчивая. - Так  он  же
упрямый: бати мой не сдавался и я не буду!
   - Сдался! - махнул ручищей Юрий. - Десять лет коту  под  хвост!  Кто  еще
сейчас мало-мальски держится, так это фермеры-животноводы. А я сделал ставку
на зерно, ошибочка вышла, никому оно, как выяснилось, не требуется.  Продать
килограмм ржи, к примеру, сейчас можно рубля за три,  а  литр  соляры  стоит
шесть-семь. С ячменем, овсом  и  пшеницей  еще  нужно  лоб  морщить:  особым
образом почву обрабатывать, подкармливать; ухаживать. А рожь засеял - и в ус
не дуй, все равно вырастет. Вот я и нарастил... что пришлось потом урожаи за
бесценок отдавать, себе в убыток.
   - А госзакупки? - поинтересовался Тарас.
   - Забудь, нету их давно, - снова махнул рукой Юрий. - Не нужна  оказалась
моя работа людям. Да и просушить, и хранить зерно негде, рожь надо  везти  в
соседний совхоз с кучей взяток в  кармане,  иначе  ничего  не  добьешься.  А
результат такой: шестнадцать процентов зерна теряется по влажности, восемь -
из-за засоренности почвы. На сортировке, просушке, хранении -  еще  двадцать
пять процентов. Двадцать как минимум  -  взятки.  Вот  и  получается  -  три
четверти урожая - „к! К чему заниматься бесполезным делом?
   - И как же вы из этого положения выходите? Юрий засмеялся.
   - Подался в маленькие животноводы.  Купил  корову,  поросят,  курей,  вот
приеду - коз разведу. Говорят, из козлиц делают особую колбасу, как "Виагра"
действует. Отдам долги, может, и заживем нормально. Хотя и в этой  коммерции
хлопот невпроворот, особенно - со сбытом продукции. В Смоленске все рынки  -
под мафией, попробуй сунься без поддержки!
   - Юра, не надо их нагружать своими  проблемами,  -  потянула  супруга  за
рукав Валя. - Люди отдыхать приехали,  а  ты  им  свои  обиды  выкладываешь.
Справимся, не впервой.
   - И то верно, - смутился Юрий, поднимая кружку. - Будем отдыхать и  жизни
радоваться, пока возможность имеется.
   - Дети есть? - спросил Тарас.
   - А как же, трое: две  девки  и  пацан  Антон,  старший,  семнадцать  уже
стукнуло. В Смоленский пединститут собирается поступать.
   - Одни остались?
   - Почему одни? С бабкой и дедом. Да  и  не  балованные  они  у  нас,  как
говорится, опора и надежа.
   - Пошли купаться, - сказала Валя,  расстегивая  ворот  платья.  -  Жарко.
Здесь где-то бассейн есть с подогреваемой морской  водой.  Раз  уж  решились
отдохнуть, надо все попробовать.
   - Это уж точно. - Юрий допил пиво и поднялся. - Заходите в  гости,  каюта
триста двадцатая, на третьем этаже.
   - На палубе, - поправила его жена.
   - Один хрен, - махнул он рукой, обнимая супругу.
   Они ушли.
   - Хорошие люди, - задумчиво сказала Тоня;  в  купальнике  она  сидеть  за
столиком стеснялась, но и юбочка с легкой маечкой ей шли необыкновенно -  И,
по-моему, счастливые.
   - Мне тоже так показалось, - кивнул Тарас, потаенно любуясь девушкой. То,
что они остановились в одной каюте, еще  ни  о  чем  не  говорило,  учитывая
просьбу Тони, однако и это зыбкое равновесие "платонической любви" не  могло
длиться долго. Он хотел ее и ничего не мог с собой поделать. Хотя, с  другой
стороны, твердо знал, что не посмеет без ее воли и  согласия  -  Папа  очень
любил маму, - продолжала Тоня тем  же  тоном;  она  уже  привыкла  к  своему
положению, понимая, что родителей нет и не будет. - Они тоже были счастливы.
Таких других счастливых  людей  я  не  встречала.  Но  они,  наверное,  были
исключением.
   - Я так не думаю, - не согласился Тарас. - Счастливых людей мало, но  они
есть, вот как Юра с Валей.
   - И они тоже -  исключение,  а  как  говорится:  исключение  подтверждает
правило.
   -  Глупости,  древние  мыслители,  на  которых  привыкли  ссылаться  наши
комментаторы их знаний, просто  неправильно  перевели  латинское  изречение,
которое гласит: исключением поверяется знание. То есть исключение  отвергает
правило,  им  оно  проверяется,  ибо  что  это  за   правило   такое,   если
подтверждается своей противоположностью?
   Тоня наморщила лоб, призналась с удивлением:  -  Я  никогда  об  этом  не
задумывалась... действительно, ты прав!
   - Не я - мудрецы, наши предки.
   - Ты знаешь язык, как настоящий филолог. Вот, кстати, ты  обещал  научить
меня древнему языку.
   - Только не здесь, - засмеялся Тарас, с  облегчением  уводя  разговор  от
скользкой темы. - Представляешь, если мы сейчас в голос запоем "здраво"?
   Тоня фыркнула, тряхнула отросшими до плеч волосами.
   - Представляю! Начали бы обходить  стороной.  Между  прочим,  я  бы  тоже
искупалась. Пойдем поищем бассейн?
   - Чего его искать? - Тарас встал. - Он на верхней палубе. Переодеваемся и
идем. Кстати, все забываю спросить: как тебе показался Марат?
   Перед отлетом  они  все-таки  успели  забежать  в  больницу  и  навестить
теннисиста. Он выздоравливал, мог ходить,  но  пальцы  на  руках  срастались
медленно, и находиться ему в больнице предстояло еще долго.
   - Он умный и самоуверенный нахал, - ответила  Тоня  равнодушно,  -  хотя,
наверное, хороший человек. Мне не понравилось, как он смотрит.
   - Как?
   Девушка смутилась.
   - Так... оценивающе... с хитрецой...  наверное,  у  него  много  знакомых
девушек.
   Тарас засмеялся.
   - Да уж, хватает. Я еще не видел той,  которой  он  бы  не  нравился.  Ты
первая.
   - А почему он назвал тебя графом? Ты из какого-то графского рода?
   - Это школьное прозвище, - с улыбкой пояснил Тарас, - В детстве  я  любил
читать  Дюма,  особенно  его  мушкетерские  романы,  и  хотя  в  играх  роль
Д'Артаньяна доставалась не мне, все же меня удостаивали титула "графа".
   - Я тоже люблю Дюма, особенно "Королеву Марго" и "Графиню Монсоро", но  в
игры с мушкетерами не играла.
   - У тебя все впереди, королева, - пообещал Тарас.
   Он взял ее за руку, и они побежали переодеваться.

   В течение двух дней ничего особенного не происходило
   Погода  на  море  стояла  отличная.  Теплоход  изредка  заходил  в  порты
Черноморского побережья России и готовился плыть к берегам Турции.
   Молодая пара загорала, купалась, исследовала бары и рестораны  теплохода,
участвовала в шоу и смотрела фильмы под открытым  небом  -  от  боевиков  до
комедий и мелодрам. Тарас посещал кинотеатр теплохода  с  неохотой,  но  это
нравилось Тоне, и он был вынужден терпеть. К  счастью,  длилась  киноэйфория
недолго. Тоня увлеклась изучением Ключей смысла метаязыка и с большой охотой
оставалась в каюте, слушая Тараса и жадно впитывая новые знания.
   Она быстро научилась  входить  в  трансовое  состояние  через  созерцание
мандалы (он всегда возил с собой деревянную  досочку  с  вырезанной  на  ней
искусным мастером "схемы Вселенной"), хотя  существовали  и  другие  способы
вхождения в транс, приводящие к мистическому прозрению или инсайт-состоянию.
Так же быстро Тоня поняла, что такое "звук-не-звук" и как  надо  произносить
слова-символы  древнерусского  языка,  являющиеся  по  сути  Ключами  смысла
Дэванагари, или метаязыка Лучше  всего  у  нее  получались  энергонасыщающие
"звукопакеты":  "живо",  "здраво",  "добро"  и  "слано",  -   хотя   неплохо
подчинялись и другие, известные Тарасу.
   Не стал он учить ее только резонансно-управляющим  звукорядам,  способным
внушать ужас или чувство блаженства. Он и сам  владел  ими  наполовину,  как
оружием, а не как комплексами настройки организма (своего  собственного  или
других людей) на вибрационные процессы пространства. Чего-то ему недоставало
для полного включения и осмысления этих Ключей. Возможно, любви и  согласия.
Учитель недаром повторял, что  все,  лишенные  воли,  любви,  смысла,  веры,
согласия, обречены слепо двигаться по коридорам лучей чужой воли.
   Однако объяснить сей постулат Тоне Тарас пока не  мог.  Боялся,  что  она
поймет его неправильно. Поэтому продолжал ненавязчиво учить ее  воспринимать
звуки - всем телом, свет - сквозь лицо - затылком, сквозь  грудь  -  спиной,
энергию неба - ступнями через голову, а энергию земли - макушкой  через  все
тело. Усваивала она его уроки на одном дыхании  и  нисколько  не  удивилась,
практически убедившись в том, что звук  может  создавать  твердые  невидимые
препятствия и становиться видимым, что  есть  так  называемый  "белый  шум",
отшибающий память у человека, и есть  "розовый",  восстанавливающий  ее.  На
третий день путешествия Тарас начал потихоньку приобщать девушку  к  знаниям
Круга,  касающимся  истории  человечества,  и  поразился   тому,   с   какой
серьезностью она воспринимает информацию об Аморфах, Инсектах и  Перволюдях.
Она ни  капли  не  усомнилась,  что  былинный  Святогор  является  одним  из
Перволюдей, хранителем русского Рода, а былинный же и сказочный Змей Горыныч
- уцелевшим после Изменения Инсектом, скорее всего -  мантоптером,  разумным
Богомолом. Тоня вообще не сомневалась, что ее учитель говорит  правду.  Лишь
спросила, откуда у него эти сведения.  И  тогда  он  рассказал  ей  о  своих
"путешествиях во времени" - спусках  в  прошлое  по  линии  родовой  памяти.
Впрочем, Тоня и это признание восприняла спокойно, как должное, уже  поверив
в возможности друга и его нормальность.
   Вечер запомнился обоим надолго.
   Закаты на Черном море всегда красивы, но этот  превзошел  все  другие  по
необычности форм облаков и их цветокомпозициям. По горизонту разлилось  море
золотисто-оранжево-сиреневого света, прострелянное струями перистых облаков,
алых снизу, темно-синих cвepxy. Им можно было любоваться  долго,  и  Тоня  с
Тарасом, затаив дыхание, как и многие отдыхающие пары, наблюдавшие закат  со
своих палуб, смотрели на феерию цвета и света и не заметили, как очутились в
объятиях друг друга.
   Первый  поцелуй  обжег  обоим  губы  и  прервал  дыхание.  Второй  длился
несколько минут,  бесконечно  нежный,  трепетный,  необходимый  как  воздух,
чарующий и невыносимо сладкий. Он сбросил оковы этических  норм  и  возбудил
дивное  желание  принадлежать  другому,  и  они,  не  сговариваясь,   молча,
продолжая обниматься и целоваться, не боясь чужих  взглядов,  направились  в
каюту и продолжали там узнавание друг друга,  но  уже  на  другом  -  высшем
уровне, где сливаются сердца, и души, и тела...
   Она не сказала "нет".
   Она вообще не сказала ни слова...
   Она не стыдилась...
   Только застонала...
   Но и боль была сладкой и невыразимо притягательной...
   И  оба  они  умерли  в  этой  пытке  наслаждением  и  мукой  невыносимого
желания...
   И воскресли вновь, вдруг осознав, что произошло...
   И он молча, взглядом попросил у нее прощения,  а  потом  сказал  ей,  без
слов, что любит...
   И она ответила тем же, и ничего их больше не разъединяло, ни возраст - он
был старше ее на одиннадцать лет, - ни опыт, ни память  прошлого,  утраты  и
потери, ни последствия, ни пространство и время...
   Лишь засыпая у него на груди, Тоня сонным голосом проговорила: - Тебе  не
кажется, что мы все-таки спешим?
   - Мы опаздываем, - ответил  он  убежденно.  Она  счастливо  улыбнулась  и
уснула. А во втором часу ночи на теплоходе появились непрошеные гости...

   Их было шестеро, все - в особых боевых костюмах, материал  которых  почти
не отражал света и не пропускал тепловые  лучи.  Они  высадились  на  идущий
крейсерским ходом теплоход с борта небольшого скоростного катера с бесшумным
двигателем, который догнал  круизное  судно  на  траверзе  турецкого  города
Самсун, в международных водах, в ста километрах от берега. Сообщать капитану
и вообще кому-либо из команды теплохода о своем  прибытии  бойцы  неведомого
спецназа не стали. Действовали они скрытно, тихо, быстро и точно знали, что,
или точнее кого, ищут. Встречавшихся на пути пассажиров, в основном  молодых
и нетрезвых, они старались обходить, а если не получалось - стреляли  в  них
усыпляющими иглами. И двигались они весьма  целеустремленно  -  с  кормы  на
вторую палубу теплохода, где находился, очевидно, объект их забот.
   Здесь уместно будет  сделать  техническое  отступление  для  описания  их
костюмов.
   Мировой  опыт  войн  последнего  десятилетия  (Ливан,   Сомали,   Косово,
Македония, Палестина, Афганистан, Чечня, Абхазия) показывает, что в условиях
городских застроек и штурма горных  баз  тактические  приемы  с  применением
авиации, танков, ракет, вообще тяжелых вооружений малоэффективны.  Появилась
необходимость в концепции интеграции систем управления,  связи,  разведки  и
компьютерных технологий для "автоматизации работы воина" Американцы  первыми
начали разработку "носильных  компьютерных  комплексов",  которую  возглавил
крупнейший в США системный интегратор радиоэлектронных  комплексов  компания
"Raytheon Sistems", создавшая в середине девяностых  годов  защитный  костюм
"Пехотинец" ("Land warrior"). Полевые испытания  костюма  были  проведены  в
конце двадцатого века, и он был признан годным для эксплуатации.  Дальнейшие
разработки привели к созданию "компьютерных киберкостюмов" нового  поколения
для   спецподразделений   с   IBM-совместимым   портативным   мультимедийным
компьютером на базе процессора  Pentium  с  тактовой  частотой  100  и  выше
мегагерц, оперативной  памятью  на  32  мегабайта,  жестким  диском  на  400
мегабайт, сменной флэш-памятью на 85 мегабайт  и  сетевой  картой  Ethernet.
Программное  обеспечение  такого  костюма  обрабатывает  любые   задачи   по
модульной технологии: отдельно -  разведка,  отдельно  -  связь,  навигация,
топография,  донесения,  изображение  в   трех   диапазонах,   корректировка
движения,  корректировка   огня,   опознавание   "свой-чужой",   медицинская
диагностика. Специальные графические  программы  позволяют  вести  запись  в
память видеоизображения,  а  также  его  наложение  на  сетку  или  цифровую
топокарту.  Компьютер  позволяет   ориентироваться   на   местности,   вести
переговоры  с  боевыми  товарищами,  передавать  и  получать  видеокартинки,
опознавать цели, вести  химическую  и  радиационную  разведку,  обнаруживать
мины, а также распознавать голоса командира и бойцов.
   Защитный шлем в этой системе по сути является вторым мозгом пехотинца или
спецназовца. Он оснащен индивидуальным дисплеем, экраном с высокой четкостью
изображения, тепловым и оптическим устройством прицеливания (в том  числе  в
темноте),  системой  ночного  видения,  видеокамерой,  двумя  рациями.  Шлем
выдерживает прямое попадание девятимиллиметровой пули и обеспечивает  защиту
глаз от лазерного излучения.
   Рации костюма работают на расстоянии до пяти километров,  одна  связывает
бойца с командиром, вторая - с остальными бойцами.
   Вся  система  может  работать  непрерывно  до  четырех  часов,  однако  с
применением режима "засыпания" отдельных ее частей срок  работы  без  замены
батарей увеличивается до двух суток.
   Весит такой защитный "киберкостюм" около  четырнадцати  килограммов,  без
учета оружия и комплекта выживания.
   Однако гости на теплоходе не были  американскими  диверсантами,  а  имели
реальное российское  гражданство.  И  костюмы  на  них  были  отечественного
производства, хотя не уступали по характеристикам западным образцам, а кое в
чем и превосходили их. К примеру, ткань, из которой они шились,  выдерживала
удар пули на излете и удар ножом, а  главное,  изготовленная  по  технологии
"стеле", она делала человека практически невидимым ночью и на  местности,  и
даже в яркий солнечный день превращала солдата в зыбкий, смазанный силуэт.
   Такова была экипировка проникших на теплоход неизвестных, позволявшая без
шума выполнить не слишком уж и  рисковую,  по  мнению  командира,  поисковую
операцию.

   Тарас проснулся от возникшего неудобства.
   Прислушался к себе, не открывая  глаз,  почувствовал  скользнувший  вдоль
позвоночника холодок Что-то изменилось на спящем корабле,  и  это  изменение
было негативным и целенаправленным. Призрачно, невесомо и почти неощутимо по
палубам теплохода летел поток намерений, опережая  тех,  кто  эти  намерения
имел.
   Тарас тронул Тоню за плечо, прижал палец к ее губам, призывая к молчанию.
В каюте было темно, но отсвет фонарей палубы рассеивал мрак,  и  они  вполне
видели друг друга.
   - Что случилось? - напряглась девушка.
   - Пока не знаю... однако у меня плохое предчувствие... собирайся...
   Не задавая больше вопросов, Тоня послушно принялась одеваться.
   - Вещи брать?
   - Не надо, с сумками далеко не уйдешь.
   - Жалко оставлять, - огорчилась девушка. - Все  такое  новое...  и  денег
стоит.
   - Мы еще вернемся.
   В последнем Тарас уверен не был, но совсем пугать Тоню не  хотелось.  Тем
более что он пока не знает причин своих ощущений. Времени  же  на  выяснение
обстоятельств ночной тревоги не хватало, он чувствовал это всей кожей  -  Не
отставай и делай все, что я скажу.
   - Хорошо, - прошептала Тоня, вздрагивая в нервном ознобе.
   Она ничего не понимала, но не задавала глупых вопросов,  не  охала  и  не
суетилась, заметно облегчая его положение, и Тарас не  удержался,  чтобы  не
поцеловать ее и шепнуть на ухо: - Все будет хорошо!
   - Я знаю, - ответила она с простодушной доверчивостью.
   Тарас  приоткрыл  дверь  каюты,  выглянул  в  коридор,  освещенный  двумя
плафонами. Никого... Только ток холодного воздуха усилился до покалывания  в
шее. Он понял, что уйти коридорами не удастся, те, кто  шел  сюда  с  весьма
специфичным "смертным запахом" биополей, были уже совсем близко.
   - Назад!
   Он закрыл дверь на ключ, метнулся к приоткрытому иллюминатору.
   - Сюда! Я полезу первым, ты за мной.
   Неплохо представляя особенности корпуса теплохода,  к  тому  же  помогало
чувство пространства и расширившаяся сфера "внутреннего зрения", Тарас  ужом
проскользнул в  круглый  проем  иллюминатора,  применив  приемы  "вынимания"