, - кивнул я. - Правда, в городских условиях.
   - Да, вы же из Москвы... Бывал там, - неожиданно сказал Эймс.  -  Хороший
город. Но здесь лучше. Зовите меня Индуна.
   Он говорил отрывисто и бесстрастно. Я  решился  и  спросил  прямо:  -  Вы
киборг?
   - Конечно. Как и вся моя группа, - так же бесстрастно и отрывисто ответил
он. - У вас есть еще вопросы?
   - Нет, лейтенант.
   - Зовите меня Индуна. Меня все зовут Индуна. И грузитесь в вертолет,  нам
пора.

   Лейтенантские нашивки на меня нацепил Нуйома,  отобрав  их  у  одного  из
клевретов майора. Так я стал офицером мозамбикской армии. Неожиданно и не по
своей воле.
   Мы затащили свои нехитрые пожитки в прохладное нутро вертолета. Там,  как
ни странно, работала система "Микроклимат", из  чего  я  сделал  вывод,  что
группу Индуны снабжают хорошо.
   Разместились  вдоль  бронестенок  вертолета  в  мягких   креслах.   Федор
ухитрился раздобыть два калебаса со своим любимым просяным пивом и теперь их
поудобнее пристраивал. Эймс Индуна искоса посмотрел на него,  но  ничего  не
сказал. А один из бойцов, светлокожий европеец, даже
   улыбнулся. Насколько я понимал, глядя на их лица, это  были  киборги,  но
киборги нормальные, а не живые автоматы для  убийства.  Живых  автоматов  на
такую  работу  не  берут.  Живой  автомат  -  это  более   разумный   аналог
запрограммированного бабуина, и только.
   Эти ребята мне нравились. Войт смотрел на  них  с  опаской,  ворочаясь  в
кресле. Федор таращился со смешанным чувством  уважения  и  зависти,  как  и
положено бывшему пехотинцу преступной группировки. Мой жирный вассал Карунга
отчаянно трусил и потел, прижимая к животу вещмешок. Явно там лежала жратва.
   Ни у кого из группы Индуны не было стандартных табличек с  фамилиями,  но
из коротких реплик, с которыми они обращались друг к другу, я понял, что вон
того мосластого черного, например, зовут Фиси. Имя  это  или  кличка,  я  не
знал. "Фиси" - значит  "гиена",  а  гиена,  вопреки  известным  примерам  из
классической литературы, считается хищником хитрым и беспощадным...
   Белого, со щеточкой усов, зовут Борис. То ли русский, то ли француз, поди
разбери. Разговаривали они все то на английском,  то  на  африкаанс,  иногда
употребляли португальские слова.
   Наконец задраили дверь, и вертолет поднялся. Шум моторов внутри почти  не
слышен, и я подумал, не вздремнуть ли - вон в какую рань  подняли,  но  меня
позвал Индуна. Он похлопал ладонью по сиденью рядом с собой.
   - Что вы можете сказать о Мбопе? - спросил он, когда я сел.
   - Не более,  чем  знаете  вы.  Осторожный,  умный,  расчетливый.  Хороший
тактик. Насколько мне известно, неплохой боец.
   - Я не знаю, какова ваша реальная цель визита в Африку, но мы очень рады,
что вы оказались в нужный момент в нужном месте, - честно сказал  он,  глядя
мне в глаза.
   Я уклончиво пожал плечами.
   - Я имел беседу  с  генералом  Мзандой,  начальником  оперативного  штаба
союзных сил, - продолжал Эймс Икдуна. - По ряду причин Мозес Мбопа  для  нас
сегодня особенно опасен, и для его устранения послали мою группу. Я не знаю,
чем вы сможете мне помочь, но генерал Мзанда просил передать вам  привет  от
некоего Шептуна. Мне ничего не говорит это имя, но думаю, для вас оно что-то
значит.
   - Да, - Я вздохнул. Старина  Шеп  практически  исчез  из  моей  жизни,  и
расстались мы почти друзьями: долги  исполнены,  счета  оплачены.  Никак  не
думал, что он снова появится. Да еще здесь, в Африке!  Феноменально.  То  ли
этот Мзанда из его людей, то ли просто имеет свой интерес в  делах  Шептуна,
то ли Шептун тут вообще ни при чем, а генерал играет  на  имеющейся  у  него
информации обо мне и моем ярком прошлом...
   - Вторая часть. Если вы скажете "да", я должен передать вам  вот  это,  -
Индуна вложил мне в ладонь небольшой плоский предмет.
   Передатчик типа  "болид",  в  просторечии  почему-то  именуемый  "эфирным
пердуном". Одноразовая Штучка, очень дорогая, обслуживаемая только релейными
станциями правительственных уровней  стран  первой  пятерки,  защищенная  от
любого  -  или  почти  любого  -  прослушивания  и   способная   действовать
практически на любом расстоянии.
   - Что мне делать дальше? - спросил я, хотя и сам представлял, что именно.
   - Я уже набрал код. Ответьте, когда загорится синий огонек.
   Синий огонек тут: же  послушно  загорелся,  я  поднес  приборчик  к  уху.
Лейтенант деликатно отвернулся.
   - Привет, Скример, - сказал полузабытый голос. Связь была  столь  четкой,
что казалось, Шептун нагнулся ко мне и говорит вполголоса...
   - Привет, Шеп, - ответил я.
   - Летишь над африканскими просторами? - Кажется, он улыбнулся. -  Занесло
же тебя.
   - Развлекаюсь. Ты мне что-нибудь объяснишь?
   - Первое: с тобой рядом парень, которого зовут Индуна. Это не мой парень,
это ничей парень, но ты на него полагайся. Второе: я ни за что  не  стал  бы
тебя доставать, потому что мы с тобой не имеем взаимных претензий,  но  меня
заставили. Понимаешь?
   Это я понимал. Шеп в последние годы отошел от активной  деятельности,  но
это только упрочило его позиции. Раз уж кто-то его  заставил,  значит,  этот
Кто-то - именно так, с большой буквы, он и  должен  писаться  -  может  себе
позволить и большее. Например, передать мне вот этот "болид".
   - Понимаю.
   - Третье: от тебя пока ничего не требуется, просто ловите Мозеса.  Помоги
ребятам, если сможешь. Если не сможешь - постарайся по крайней мере  уцелеть
сам. Надо же, старина Мозес... - Похоже, что Шеп снова улыбнулся. - С  тобой
найдут способ связаться, можешь быть спокоен.  И  еще:  не  доверяй  никому,
кроме Индуны. И тем людям, что с тобой, тоже не доверяй. Это не  совет,  это
настойчивая просьба. Теперь я выключаюсь. Удачи тебе, Скример.
   - Пошел ты в задницу, Шеп, - сказал я в уже замолкший  приборчик.  Теперь
его можно было просто выбросить.
   Индуна ничего не стал спрашивать, просто швырнул "болид" в  прикрепленную
к  стенке  урну  для  мусора.  Вертолет  неожиданно  заложил  крутой  вираж,
затрещали автоматические пушки.
   - Кто-то находится в зарослях, - сообщил пилот из  кабины.  -  На  всякий
случай пальнули, мало ли что.
   - Точка высадки недалеко, - сказал мне  Индуна,  сверившись  с  маленьким
экраном-картой на запястье. - Потом придется двигаться пешком. Вертолет  нас
будет ждать в условленном месте.
   - Почему не сразу на вертолете?
   - Хорошая мишень, - лаконично сказал Индуна. - Видна и слышна издалека.
   Я вернулся на свое место,  покачал  головой  в  ответ  на  вопросительный
взгляд Войта. Карунга трясся, держась за вещмешок.
   - Ты откуда? - спросил я его, припомнив, что так и не успел познакомиться
с новым членом отряда.
   - Машаила, господин, - ответил  он.  Название  мне  ничего  не  говорило:
видимо, какая-то деревня, может быть, уже не существующая.
   - Доброволец?
   - Да. Полгода в армии.
   - Деньги?
   - Нет, господин. Мой отец погиб в Хараре, мой брат погиб, он был  летчик,
мои две сестры погибли, они служили в  ПВО.  Моя  мать  умерла  от  "желтого
Джека".
   - Стало быть, месть?
   - Не знаю, господин. Я очень толстый и трусливый, господин, в армии  меня
часто обижали. Я работал на складе, потом работал на кухне...
   - Почему же капитан Нуйома всучил мне тебя?
   - Наверное, он пошутил, господин. Он так шутит, господин.
   Что ж, это было похоже на циничного философа и выпускника  Вест-Пойнта  -
всучить белому в подручные жирного деревенского парня, который думает только
о том, как набить брюхо и отсидеться в кустах. Естественно, Карунгу  ему  не
жалко, а вот над шуткой он будет смеяться долго.
   - Ты не бойся, - утешил я толстяка. - Смотри, какие храбрые  парни  летят
вместе с нами. Мы вернемся, и тебе дадут орден. Я похлопочу.
   - Правда, господин? - Он выпучил глаза.
   - Правда, правда.
   Кажется, это его несколько успокоило.
   Я стал смотреть в иллюминатор. Чуть левее и ниже из-под  брюха  вертолета
торчало рыло шестиствольной автоматической пушки. Еще ниже было видно шасси.
А под нами, в сотне метров, проносились буйные заросли растительности, среди
которых то и дело мелькали выжженные проплешины. Блеснула под солнцем  река.
На уютной равнине, поросшей  зеленой  травой,  паслись  антилопы,  возможно,
куду, я не разбирался в их породах. Паслись мирно и даже не среагировали  на
пролетающий вертолет.
   Африканская природа, конечно, пострадала от войны больше, чем европейская
после тактических ядерных ударов.  Ядерный  гриб  давно  уже  перестал  быть
жутким пугалом, как в конце прошлого века. Дезактивация продвинулась  далеко
вперед, появились многочисленные лекарственные средства, так что последствия
ядерного взрыва в  сравнении  с  тотальным  многолетним  применением  боевых
мутагенов кажутся теперь ничтожными. Ну, не стало старой  Москвы,  не  стало
еще нескольких крупных городов в Европе и Америке, не стало десятка островов
в мировом океане... Это не страшно. Все последствия можно было просчитать. А
просчитать то, что творится на Черном континенте, невозможно. Ни маршал Ауи,
ни его противник Нкелеле, ни десятки  вояк  рангом  пониже  не  могут  этого
просчитать, да и не стремятся к этому.
   Четыре года назад корреспондент "Крисчен сайенс монитор" взял интервью  у
Нкелеле. До того и с тех пор Нкелеле не общался  с  прессой  и  обращался  к
народам только посредством печатных пропагандистских листков.
   Интервью произвело странное впечатление.
   На вопрос,  какова  основная  цель  развязанной  войны,  Нкелеле  ответил
коротко: "Война".
   На вопрос, когда он будет считать эту войну законченной, Нкелеле ответил:
"Война не заканчивается. Она только затухает, как брошенный костер,  но  под
золой всегда найдутся угли, либо на пепелище другой путник разожжет еще один
костер..."
   На вопрос о том,  какое  оружие  нельзя  использовать,  Нкелеле  ответил:
"Такое, которое убивает слишком мало врагов".
   Характерно, что тогда Нкелеле еще не считали кибернетическим шизоидом: он
был одним из удачливых военных, сбросивших президента или императора,  чтобы
стать во  главе  государства  самому.  Поскольку  за  Нкелеле  была  сильная
заирская армия и Ангола с  ее  вооруженными  формированиями,  многие  страны
стали искать с ним сотрудничества. Маршал Ауи появился  менее  эффектно,  но
сразу нашел себе верных союзников в лице Кении и Танзании Честно  говоря,  и
маршал  Ауи  проигрывал  в  сравнении  со  своим  кровожадным   противником.
Складывалось впечатление, что Ауи был каким-то... более настоящим,  что  ли.
Хотя, когда речь идет о  применении  обеими  сторонами  боевых  мутагенов  и
бактериологического  оружия,  о  том,  кто  более  настоящий  и  человечный,
рассуждать не приходится.
   Желудок холодным комом  бросился  к  моему  горлу,  и  я  сообразил,  что
"летающий морг" садится. Кто-то из ребят Индуны распахнул дверь  и  спрыгнул
вниз метров с двух, остальные посыпались следом. Я помог выбраться  толстяку
Карунге и Войту, тащившему свои камеры, потом выбрался сам  -  вертолет  уже
висел над  самой  землей,  вернее,  над  густой  порослью  меч-травы.  Федор
выскочил последним, и "Сикорский" взмыл вверх. В бронеколпаке мелькнуло лицо
пилота, машущего нам рукой, и машина по плавной дуге ушла на  юг,  скрывшись
за кронами деревьев.
   Федор громко, от души матюкнулся.
   - Что такое? - спросил я.
   - Пиво забыл!
   - Пилоты будут рады, - хохотнул  один  из  бойцов,  белый  крепыш.  -  Не
переживай, земляк, ты сам бросил бы эти калебасы через полчаса.
   Федор пожал плечами, потом присмотрелся  к  говорившему:  -  Ты  что,  из
наших?
   - С чего бы? Просто русский знаю,  -  сказал  тот  на  чистом  русском  и
занялся своей поклажей.
   - Идем вот туда. - Эймс Индуна указал на видневшийся в сырой дымке  утес,
поднимавшийся над лесом  неприветливой  глыбой.  -  Впереди  -  Фиси,  Мерв,
Джонни. Правый фланг - Борис, Зак, Уэстли. Левый - Макс, Алан, Лонг Джон. За
тылом смотрят Эгон и Клод. Остальные идут в центре  группами  по  двое-трое,
интервал два метра.
   Названные почти бесшумно исчезли в зарослях.
   - Вы держитесь возле меня, - велел Индуна.
   К его снаряжению, которое  я  видел  при  посадке,  прибавился  не  очень
большой рюкзак и крупнокалиберный пистолет-пулемет "астра" со страшного вида
магазином. Эта махина легко пробивала бронетранспортеры, я такое видел.
   Войт щелкнул его своей камерой,  за  что  получил  предупреждение:  -  Не
делайте так больше, пока я вам не разрешу.
   Через пару минут меня укусила в шею буйволиная муха, чрезвычайно  злобное
насекомое. Насколько я помнил инструктаж, муха эта переносила  много  всякой
дряни. Оставалось  надеяться  на  прививки.  По  такому  случаю  я  заглотил
компенсаторы и угостил ими своих.
   - Лейтенант, - позвал я Индуну, - Лейтенант, объясните  мне,  раз  уж  мы
расхлебываем эту кашу вместе: какого  черта  вы  решили,  что  Мбопа  именно
здесь?
   - Данные спутниковой разведки.
   - Свежие?
   - Более чем. Кроме того, он оставляет за собой заметный  след.  Я  думаю,
пару деревень мы обнаружим, сами увидите. Это страшный человек.
   - Здесь все страшные, - буркнул я, срубая ножом цепкую лиану,  пытавшуюся
ухватить меня за плечо.
   Толстяк Карунга трусил рядом со мной, стараясь не отходить ни на шаг.  То
ли хотел получить  орден,  то  ли  просто  поверил  мне  после  разговора  в
вертолете. Свой автомат он нес под мышкой, словно поросенка с рынка.
   - Ты что-нибудь знаешь об этих местах? - спросил я, вытирая пот.
   - Плохие места, господин, - с готовностью сказал Карунга, - Плохие места,
плохие люди.
   - Бывал тут раньше?
   - Сам  не  был,  много  слышал,  господин.  Людоеды,  господин,  страшные
звери...
   - Звери-людоеды? - не понял я.
   - Звери страшные, людоеды страшные... - бормотал Карунга.
   Я понял, что путных разъяснений все равно не получу, и отстал от него.

   Когда из зарослей прямо перед нами появился Фиси, шедший в  авангарде,  я
едва не вскинул свой "пигмей".
   - Деревня, - сказал он  Индуне,  укоризненно  глядя  на  меня.  -  Сожгли
напрочь.
   - Чья?
   - Вамакуа.
   Индуна сплюнул с отвращением. Поймав мой взгляд, он объяснил: -  Людоеды.
Я думаю, вы слышали много историй про них.
   - Племя?
   - Почему племя? Деревня. Никто не говорит, что все  вамакуа  едят  людей.
Просто здесь  иногда  нечего  больше  есть.  А  люди  приходят  постоянно...
Уходят-то вот не все.
   Деревня после быстрого, но  безжалостного  пожара  превратилась  в  груды
головешек. Там и сям еще курился едкий дымок,  потрескивали  угли.  Отовсюду
несло жаром.
   Я споткнулся обо что-то, это был труп ребенка. Со скрюченными ручонками и
опухшими суставами, с острыми оскаленными  зубами.  Отшатнувшись,  я  увидел
рядом  труп  взрослого,  голого,  даже  без  набедренной  повязки,  немногим
отличавшегося от ребенка. Этот лежал навзничь, простроченный поперек  живота
автоматной очередью.
   - Один есть, - крикнул кто-то из наших сквозь дымные завесы.
   Возле несгоревшего плетеного строения лежал на  боку,  подтянув  к  груди
согнутые ноги, военный в ангольской  форме.  Он  был  мертв.  Из  спины  его
торчало изогнутое копье, а все вокруг было залито кровью.  Копье  мало  того
что воткнули, так еще и повернули несколько раз в теле воина. Стоявший рядом
Карунга посерел и, отвернувшись, принялся громко блевать.
   - А вот и вождь, - сказал Индуна.
   Видимо, этот старичок с нелепым украшением из перьев в волосах и проткнул
солдата Мбопы. Вождь лежал метрах в  двух,  протянув  вдоль  тропинки  тощие
руки, затылок его был размозжен.
   - Я же говорил - будут видимые следы, -  сказал  Индуна,  поправляя  свою
"астру". - Они потеряли здесь  четверых.  Мбопа,  похоже,  очень  устал,  не
прочувствовал обстановку. Не знаю, сколько уж у него осталось от отряда,  но
вырезали всю деревню. Грехом это не назовешь.
   - Они что же, людей ели? - спросил Войт, фотографируя труп вождя.
   - Посмотрите, у них там хлев, - махнул рукой Индуна. - Не все сгорело  до
конца,  так  что  несколько  тел  вы   увидите.   Возможно,   даже   найдете
соотечественников. Их тут любят использовать в  качестве  консервов  больше,
чем черных. Говорят, они вкуснее.
   - К тому же белые меньше болеют, - добавил Фиси, невозмутимо  вынимая  из
нагрудного кармана шоколадный батончик. Содрал цветную обертку и с аппетитом
откусил большой кусок. - А соответственно - лучше хранятся.
   Вот тут вывернуло и меня.

   10. МОЗЕС МБОПА
   Бывший лидер группировки "Независимые черные"

   День  или  ночь?..  Во  влажном  полумраке  тропического  леса   временем
управляют только две часовые стрелки.  Из  суток  остался  только  тягостный
вечер, и нет ему конца, как нет конца нашему пути. Солнце застряло где-то за
горизонтом, и не светит, и темноте наступить не дает.
   Лес, который окружал деревню людоедов,  выглядел  хилым  только  вначале.
Буквально через километр мы  словно  пересекли  некую  невидимую  границу  -
деревья вытянулись, стали гуще и вскоре закрыли от нас  небо.  Мы  попали  в
вечерние сумерки, хотя на невидимом небосклоне солнце достигло зенита.
   Мутагены попали здесь в благодатную почву.  Они  подняли  деревца  ввысь,
превратили небольшой лесок в  джунгли.  Вся  растительность  размножалась  с
невероятной скоростью. Если рискнуть и остановиться всего на  минуту,  можно
увидеть, например, как  мох  за  считанные  секунды  оплетает  дерево  снизу
доверху и как дерево борется с ним. выделяя особые вещества. Можно  увидеть,
как  лианы,  словно  щупальца  неизвестного  животного,  впиваются  в   кору
поднебесных  гигантов,  семена  которых  случайно  упали   однажды   в   эту
отвратительно живую грязь, да так и остались в ней. А может быть,  это  были
не лианы  вовсе...  Кто  знает,  что  могло  зародиться  в  этой  изгаженной
человечеством земле?
   Проваливаясь по колено в слой гниющих листев,  мы  едва-едва  делали  два
километра в час. Впрочем, вряд ли кто-нибудь сумел бы в этом лесу  двигаться
быстрее...
   Я скормил своим ребятам почти  весь  имеющийся  у  нас  запас  мутагенных
компенсаторов. Если они закончатся раньше,  чем  мы  пройдем  опасную  зону,
стерилизация нам обеспечена. В  принудительном  порядке,  в  соответствии  с
Пражской конвенцией от сорок  четвертого  года  "О  координировании  мер  по
устранению последствий применения мутагенных веществ".  Какой-то  умник  мне
сказал, что самое страшное - это ядерное оружие. Мол, человечество  погибнет
в атомном огне и все такое...
   Хренов сто! Этого бы умника да в этот лес. Который и границ-то не  имеет.
Сколько идем... А по карте - так должны уже в саванне пыль жрать.
   Я с отвращением оторвал от щеки белого  червя,  который  усердно  пытался
вбуравиться мне под кожу.
   Дерьмо! Какое дерьмо! Одно сплошное...
   Что я такого сделал в прошлой жизни, что меня бросают в это дерьмо?!
   Впереди произошла какая-то заминка. Я поспешил к голове  нашей  маленькой
колонны.
   О нет...
   Я увидел, как бледный Чиконе, одной рукой  держась  за  живот,  а  другой
вцепившись в рукав поддерживающего его солдата, старается усмирить  свои  не
вовремя разбушевавшиеся кишки.
   - Привал, - скомандовал я. -  Но  никому  не  садиться,  слышите?!  Если,
конечно, не хотите быть сожранными заживо какой-нибудь инфузорией-туфелькой.
Чиконе... Не дотерпишь?
   Он только помотал головой. Несчастный парень, ему  сейчас  белый  свет  с
овчинку кажется... Но нельзя ему тут...  присаживаться.  Обязательно  заразу
подхватит. Не приведи господь, синюю амебу  или  кольчатого  червя  Крюкова,
который, попав в благоприятную среду, начинает  размножаться  с  невероятной
скоростью, да еще  вдобавок  выделяет  какой-то  редкий  токсин  в  качестве
отходов собственного организма. Видел я несчастных зараженных, в  ангольском
лагере...  Поначалу  их  еще  лечить  пытались,  пока  не  стало  ясно,  что
единственное облегчение для несчастных - это ампула с цианидом.
   - Чи