Виктор Бурцев
   Алмазная реальность
   Фантастический роман



   ОТ АВТОРА.
   ПРИВЕТСТВУЮ ТЕБЯ, ЧИТАТЕЛЬ!

   Суть моего маленького вступления сводится к следующему. Я хочу, чтобы  ты
сразу понял, что держишь в руках  не  прямое  продолжение  первых  "Алмазных
НЕРвов". История с ними завершилась. Они появятся в этой  книге  только  как
намек на то прошлое, которое уже не воротишь.
   Книга, которую ты держишь в руках, не о НЕРвах, а о людях. А писать о них
(и, я надеюсь, читать) гораздо интереснее, чем о проблемах виртуальных  войн
(которые, конечно, тоже будут освещены).
   Недавно  меня  упрекнули  в  "апелляции  к  реальности".  Да,  эта  книга
привязана к реальности, к нашей с вами  современности.  И  это  сделано  для
того,  чтобы  стало  ясно:  в  нашем  мире  возможно  все.  Не  завтра,   не
послезавтра, а прямо сейчас. И все, что происходит  сейчас  с  нами,  завтра
может стать Историей.



   Краткий словарь используемых в тексте терминов

   Лоа Легба - древнее африканское  божество  (лоа)  племени  фон.  К  этому
божеству наиболее часто обращаются те,  кто  связан  с  колдовской  системой
БУДУ.
   Барон Суббота - лоа смерти в мифологии  племени  фон.  Входит  в  пантеон
основных божеств колдовской системы БУДУ.
   ИскИн - общепринятое сокращение, обозначающее Искусственный Интеллект
   Служба Тьюринга -  специальная  международная  организация,  занимающаяся
вопросами безопасности систем искусственного интеллекта (выдумана,  если  не
ошибаюсь, У. Гибсоном).
   Тест Тьюринга - тест на "разумность". Используется в работе  с  системами
искусственного интеллекта.
   КИ - Коэффициент Искусственности.
   ОСААз - Орбитальная Система  АнтиАстероидной  защиты  Система  управления
антиастероидным щитом Земли. В прямом подчинении Службе Тьюринга.
   СНУКЗИ  -  Спутник  Непосредственного  Управления  Космической   Защитной
Инициативой Исполнительная часть АнтиАстероидного щита. В прямом  подчинении
Службе Тьюринга.


   Двадцатый век не знает, что такое война.
   Дэн Симмонс "Дети ночи"

   И лесоруб никогда не уловит мгновение смерти
   В стоне деревьев, которые он убивает.
   Федерико Гарсия Лорка "Ода королю Гарчема"


   ИНТРОДУКЦИЯ

   КОНСТАНТИН ТАМАНСКИЙ
   Независимый журналист. 37 лет

   Курорт курорту рознь.
   Как  можно  назвать  курортом  Кипр,  например,  где  вода  нафарширована
мельчайшими частицами ржавчины, а у  берега  торчат  развороченные  взрывами
ракетные крейсера и миноносцы?
   Как можно назвать курортом Крым,  где  на  пляжах  больше  долговременных
огневых точек и капониров, чем зонтиков от солнца?
   Поэтому я и выбрал Реюньон. Когда-то он был частью Франции, а теперь стал
маленьким уютным гнездышком для отдыха убежденных холостяков  типа  меня,  с
прохладной выпивкой под каждым кустом, симпатичными домиками  с  необходимым
минимумом удобств и классными негритянками. Я  вбухал  в  этот  отдых  дикие
деньги, но, знаете, он того стоил. Да и после всей этой  истории  с  НЕРвами
мне ничего другого не оставалось.
   На острове тоже чувствовалось дыхание войны. Ночами бороздили небо звенья
стратосферных перехватчиков, а во многих километрах отсюда, в  Мозамбике,  в
джунглях,  гибли  тысячи  людей.  Слава  богу,  до  применения  тактического
ядерного они еще не дошли, но рано или поздно чей-то черный или белый  палец
нажмет на кнопку. Скорее черный - белые наемники азартно палят друг в  друга
среди  джунглей,  а  командуют   черные.   Маршал   Нкелеле,   маршал   Ауи,
генерал-адмирал Кеньята-Джуниор...
   Я пробыл на Реюньоне восемь дней из  оплаченных  пятнадцати,  после  чего
плюнул, собрал манатки и вернулся в Новую Москву.
   И дернул меня черт в первый же день отправиться  в  Московский  городской
банк...

   Клерк выскочил из-за своей стойки одним прыжком, ловко, словно специально
тренировался несколько дней.  Только  что  он  перекладывал  стопки  розовых
пластиковых листов, и вот он стоит, обводя зал коротким рыльцем  компактного
юаровского автомата.
   Я понял, что сейчас он будет стрелять. Это не ограбление, просто  человек
чокнулся. Такое бывает, и, между прочим, все чаще и чаще.
   Клерк молчал, словно ожидая сигнала. И сигнал последовал. Метрах  в  пяти
слева от меня, у большой декоративной пальмы, дико  завизжала  девчонка  лет
шестнадцати в суперкороткой малиновой  юбке  и  прозрачной  футболке.  Клерк
дернулся, палец нажал на спуск, и автомат плюнул очередью в зал.
   Визжавшая девушка смолкла. Прозрачную футболку смяло и  вдавило  в  тело,
кровь веером хлестнула вокруг,  и  тут  уже  орать  начали  все.  Упали  еще
человека три, в том  числе  дежурный  милиционер,  оказавшийся  под  той  же
пальмой, потом на пол посыпались остальные - трудно было понять, раненые или
же просто укрывающиеся от пуль.
   Клерк стоял, поводя автоматом на уровне бедер,  и  методично  обстреливал
зал. Летели куски стекла и пластика,  рикошетили  от  стен  и  металлических
частей фурнитуры пули... Я залег за массивной банкеткой.
   Неожиданно стало тихо, лязгнул высвобождаемый магазин. Слышно  было,  как
среди женского всхлипывания и чьих-то безнадежных стонов клерк  бормочет:  -
Ненавижу... Ненавижу... Цок-цок-цок, мой ослик, в Вифлеем бегом...
   Кажется, это была какая-то рождественская песенка, но я сконцентрировался
на бритом  наголо  парне  лет  двадцати  пяти,  который  лежал  за  соседней
банкеткой. К нему прижималась  стриженая  девушка  в  черном:  он  осторожно
оттолкнул ее из недр своей куртки, извлек пистолет - кажется, "илама", но  я
бы не стал утверждать это под присягой - и аккуратно выкатился из-за  своего
укрытия.
   Клерк инстинктивно вскинул автомат, хотя  еще  не  успел  вставить  новый
магазин, а бритый точно, как на учениях, всадил в него пулю, прямо в  грудь,
в белый костюм. Потом, когда клерк начал заваливаться  назад,  он  выстрелил
еще раз, в пах. Третья  пуля  подсекла  ногу  клерка,  и  тот,  повиснув  на
прозрачном кассовом  щите,  неуклюже  свалился  на  пол.  С  бряканьем  упал
автомат.
   - Готов, - громко сказал я,  поднимаясь  и  отряхивая  плащ.  -  Спасибо,
приятель.
   Бритый искоса посмотрел на меня, но ничего не сказал. Его девушка тут  же
повисла на нем и принялась целовать. В раскрывшиеся двери повалила  милиция,
и первый, кого я увидел, был капитан Курицын. Он меня тоже узнал.
   - Странная способность - попадать в неприятные ситуации,  -  заметил  он,
подходя.
   - Так уж вышло. Хотел упразднить счет, и вот тебе...
   - Восьмой за двое  суток.  Кажется,  обожрался  тензола.  Все  банковские
клерки жрут тензол. Статистика: из  последних  восьми  пятеро  -  банковские
служащие, один - бармен и еще двое - безработная шушера. Счет пока был  семь
- сорок три в их пользу. Сегодня, кажется, он прикончил еще троих,  так  что
теперь восемь - сорок шесть. Писать будете?
   - Вряд ли, - махнул я рукой. - Сами говорите, что это уже не  сенсация  и
даже не новость. Пусть ваши хроникеры пасутся, это не мой уровень.  Если  бы
тут в толпе случился министр какой-нибудь или президент фирмы...
   - Все бы вам президентов убивать, -  буркнул  Курицын.  Это  был  желчный
маленький человечек, обремененный, насколько я знал, большой  семьей,  очень
талантливый профессионал. Меня он не любил, да и мне его любить было  не  за
что, но работать с ним было одно удовольствие.
   Мимо провели бритого с заломленными за спину руками. Рядом  семенила  его
девушка, по лицу ее была размазана косметика.
   - Ненавижу эту страну, - продолжал ворчать  Курицын.  Я  поймал  себя  на
мысли, что только что слышал эти слова от клерка. -  Старший,  Вовка,  вчера
обрадовал: записался в наемники. Через три  дня  отправляют  в  Намибию.  На
хрена ему эта Намибия, скажите на милость? Денег захотелось?  Так,  чтобы  с
этими деньгами вернуться, еще выжить там надо!
   - Он разве служил? - осведомился я. Насколько  я  знал,  африканцы  брали
только резервистов.
   - Какое там! После школы три года в университете на кибернетика учился, а
как бросил, на подвиги потянуло! И главное, дери ему теперь уши или не дери,
а назад не попрешь - контракт подписан, а выкупить у  меня  денег  сроду  не
хватит... А черные гребут всех подряд, им пушечное мясо нужно...
   Капитан выглядел удрученным и жалким, и я ему искренне  сочувствовал,  но
помочь ничем не  мог.  Африканцы  и  впрямь  разработали  очень  действенную
систему: подписавший контракт мог его выкупить за сумму, равную трем годовым
жалованьям, но вся штука состояла в том, что  таких  денег  у  контрактников
просто не имелось.
   Мы с капитаном вышли из здания банка и  уткнулись  в  огромный  рекламный
плакат: молодец в камуфляжной форме, с гранатометом в руке, обнимает  другой
рукой хрупкую негритянку в набедренной повязке. Выше  -  надпись  по-русски:
"Вступайте в ряды Национальной Армии Мозамбика!" Такие плакаты  -  Мозамбик,
Ангола, Намибия, Южно-Африканская Империя,  Заир  -  висели  по  всей  Новой
Москве. Черт, непривычно - Южно-Африканская Империя... Все равно  все  зовут
по-старому - ЮАР. И столицу Преторию  никто  не  называет  Мандела.  Этим-то
хорошо, они пока  не  воюют,  только  подкармливают  соседей  и  стравливают
помирившихся.
   - И все почему? - продолжал капитан, - Сосед  вернулся,  тоже  Вовка,  на
пять лет моего старше. После армии служил в Анголе, дослужился до  сержанта,
привез действительно приличную сумму... Рассказывал, как воевал, про бордели
в Луанде, и мой дурак завелся. Не про то слушал, как  у  них  целую  роту  в
джунглях вырезали и съели, а про то, какие у негритянок задницы и  чего  они
делать умеют...
   - Ладно, Игорь Иванович... - успокоил его я. - Возвращаются  же  люди,  -
Легко вам говорить. А у меня жена второй день в истерике.
   В приплюснутый диск "скорой помощи" внесли накрытые белым носилки с телом
убитого клерка. Мигая огнями, "скорая" зависла метрах в трех над  дорогой  и
понеслась по проспекту над вереницей машин.
   - Что парню грозит? - спросил я, имея в виду бритоголового.
   - Посмотрим, что на нем висит... Пистолет явно не зарегистрирован, но это
по нынешним временам ерунда.
   Если нет чего посерьезнее, штрафанем да отпустим. Свидетелем не желаете?
   - Если парню поможет - желаю.
   - В случае чего найду. Удачи!
   Мы попрощались, и я пошел по тротуару в  сторону  Ботанического  сада.  В
кармане запищал зуммер.
   - Привет!
   Артем. Давненько не слышал я его голос,  видно,  совсем  погряз  в  своих
виртуальных  заботах...  А  ведь  совсем  недавно  история  с  НЕРвами  была
суперпопулярной. В узких кругах, разумеется.
   - Привет, мученик. Как жизнь?
   - Течет. Что нового?
   - Ничего.
   - Кого видел?
   - Мартина имеешь в виду? Не видел сто лет. Может, уже капитана дали.
   - Вряд ли. Он склочный.
   - О делах служебных расспрашивать не буду, знаю, что секретно...
   - Да уж для тебя вряд ли.
   - Ладно, ладно...
   - Ну, пока. Звони, если что...
   И вот так все наши немногочисленные беседы. То ли он и  впрямь  загружен,
то ли не хочет общаться, то ли просто не о чем нам говорить...
   Признаюсь честно, мне очень надоело в Москве.
   Надоело за день.
   Надоело, как только я сошел с трапа стратоплана в Шереметьеве-3.
   На глаза опять попался плакат, на  сей  раз  камерунский  -  своего  рода
экзотика, они только-только начали с кем-то там воевать - и меня как  громом
поразило. А не поехать ли мне в  Мозамбик?  Военный  корреспондент  из  меня
вроде неплохой, писал как-то репортажи о венесуэло-колумбийском конфликте...
Вот только кто бы меня отправил? В первой же  редакции,  куда  меня  занесли
ноги, мне повезло. Редактор "Красной звезды", жуткого реликта эпохи расцвета
Вооруженных сил России,  тогда  еще  СССР,  меня  знал  понаслышке  и  очень
обрадовался. Звали его, кажется, Анатолий Степанович, а может, и не так - он
представился скороговоркой и усадил меня в кресло.
   - Корреспондент в  Мозамбике  нам  нужен,  -  сказал  он.  -  Должен  вам
сообщить, что последнего убили полмесяца назад  и  замену  найти  не  так-то
просто. Оплата хорошая,  тем  более  мы  параллельно  работаем  с  "Солдатом
удачи", так что будете двойной агент, хе-хе... Не передумали?
   - Не передумал, - буркнул я.
   Что я буду делать в этой дыре? Подставлять задницу под пули? Национальные
парки Горонгоза и Маррумеу  давно  превратились  в  истоптанные  сапогами  и
разъезженные гусеницами плацдармы. Памятник Чиссано в Мапуту если и  уцелел,
явно хранится где-нибудь в подвале...
   - Точно не передумали? - продолжал пытать редактор.
   - Да нет.
   - Тогда вам выпишут сейчас редакционное удостоверение, дадут  аванс  и  -
вперед. На любом транспорте  с  новобранцами,  хотите  -  завтра,  хотите  -
послезавтра.
   - Лучше завтра, чем послезавтра, - сказал я. - Знаете, воевать лучше там,
где уже идет война... Похоже, он меня так и не понял.

   Часть первая. САФАРИ

   ... И в каждой музыке - Бах,
   И в каждом из нас - бог.
   Иосиф Бродский

   ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ ПУТИН
   Экс-президент Российской Федерации

   Путин выключил огромный экран стерео - тот бесшумно собрал изображение  в
яркую точку и погас. Бывший  президент  в  очередной  раз  смотрел  хронику,
смотрел,   как   он,   молодой,   быстрый,    уверенный,    встречается    с
премьер-министром Великобритании.
   Я стар.
   Я суперстар.
   Как в реликтовом анекдоте про Брежнева. Бог мой, кто сейчас  помнит,  кто
такой Брежнев? Это уже что-то из области знаний об  Александре  Македонском,
например, хотя и Македонского никто сейчас не знает...
   - Владимир Владимирович, журналисты, - сказал селектор после  вкрадчивого
звяканья.
   Вот еще напасть... Корреспондентов Путин  не  слишком  любил  в  основном
потому, что они спрашивали его  о  вещах  малопонятных  и  скучных,  на  его
взгляд: кибертехнологнях, спутниковых системах слежения,  новых  разработках
КОРов и НЕКов... Всей этой ерундой Владимир Владимирович  не  пользовался  и
пользоваться не собирался, хотя конечно же ходили слухи, что  он  давно  уже
напичкан хитроумными приспособлениями, потому и держится молодцом.
   Это было правдой.
   Нет, не приспособления, а то, что экс-президент держался молодцом. В  его
годы - а на планете людей подобного возраста имелось  не  столь  и  много  -
Путин плавал, бегал, катался на лыжах и регулярно  появлялся  на  людях,  не
пропуская ни одного события, которое считал  значительным.  Он,  правда,  не
любил улетать из Новой Москвы, что журналисты тут же обозвали  стратофобией.
Какая, к черту, фобия... Просто лень и все, но им-то не скажешь...
   -  Владимир  Владимирович,  -  с  легкой  укоризной  напомнил   селектор.
Задумался. Ч-черт...
   - Пусть войдут.  Принесите  что-нибудь  прохладительное,  -  распорядился
Путин.
   На сей раз он сделал исключение, потому что журналисты были из "Асахи"  и
"Ю. С. Ньюс энд Уорлд Рипорт" - изданий, которые Владимир Владимирович ценил
и регулярно читал. К тому же они клятвенно обещали не  спрашивать  ничего  о
кибернетике.
   Тяжелая дверь из натурального дуба отворилась, и  в  кабинет  вошли  двое
журналистов в сопровождении секретаря. Оба оказались японцами  в  одинаковых
белых костюмах, в одинаковых очках.
   "Только японцы и носят сейчас очки",  -  подумал  Владимир  Владимирович,
жестом  приглашая  сесть.  Японцы  коротко  поклонились,  синхронно   вынули
микродиктофоны и положили на стол. Секретарь поставил поднос с разноцветными
баллончиками и удалился.
   - Кэйдзо Мураяма, "Асахи", - представился первый японец.
   - Масаси Нода, "Ю. С. Ньюс энд Уорлд Рипорт", - представился второй.
   - Очень приятно, - кивнул Путин. - Как вам удобнее вести беседу?
   - Если вы не возражаете, мы будем задавать вопросы по  очереди,  -  мягко
предложил первый. Он говорил по-русски очень хорошо, даже без  свойственного
японцам "эр" вместо "эл".
   - Как вам угодно.
   Японец наклонил голову, давая понять коллеге, что теперь его очередь.
   - Для начала позвольте передать  вам  привет  и  наилучшие  пожелания  от
господина  Идзумо,  председателя  Кунасири  томино  кай,  общества  изучения
Камчатки, - церемонно сказал представитель "Асахи".
   Владимир Владимирович понятия не имел, кто такой господин Идзумо и что их
связывает или связывало в прошлом, но сердечно поблагодарил.
   - Мой первый вопрос таков: что вы, господин Путин, думаете об африканской
войне? - Мураяма сделал едва заметное движение рукой, включив диктофон.
   - Предвижу ваш второй вопрос, проистекающий из первого: как я  расцениваю
участие в  конфликтах  десятков  тысяч  российских  наемников,  -  улыбнулся
Владимир Владимирович.
   Мураяма развел руками: угадали, мол.
   - Так вот, я не могу  сказать,  что  мне  это  нравится.  Я  неоднократно
выступал в наших средствах массовой информации, и  вы  знаете  мою  позицию.
Однако я не в силах влиять на решения нашего правительства и  тем  более  на
желания граждан зарабатывать на жизнь таким образом. К тому  же  в  качестве
наемников в Африке воюют не только  русские,  но  и  итальянцы,  американцы,
немцы, поляки, армяне, казахи, испанцы, датчане...
   - Но японцы, к примеру, не воюют, - тишайше вставил Нода.
   - Согласен с вами.  -  Владимир  Владимирович  улыбнулся  своими  тонкими
губами. - Не воюют. Только поставляют оружие и технологии... Но  вернемся  к
наемникам из России. Я полагаю,  сегодняшняя  политическая  и  экономическая
ситуация в  стране  толкает  определенную  часть  молодых  людей  на  поиски
приключений и дополнительных заработков. Африканские вербовщики работают  на
очень высоком уровне, достаточно посмотреть рекламные ролики... А какие-либо
запреты попросту невозможны.  Ситуация,  конечно,  малоприятная,  но  ничего
сделать нельзя.
   - Как вы думаете, правдивы ли слухи об участии  в  войне  так  называемых
искусственных интеллектов? - осведомился Нода.
   - Вопрос из области кибернетики, - шутливо погрозил пальцем Путин. - Пока
это только слухи, я никак не  могу  комментировать.  Скажу  только,  что  не
хотелось бы в это верить. Иначе мы придем... Страшно даже подумать,  к  чему
мы придем.
   Мураяма: - Владимир Владимирович,  вас  называют  "главным  консультантом
российских спецслужб". Это соответствует действительности?
   - Без лишней скромности скажу, что обладаю большим опытом. И в  том,  что
ко  мне  иногда  обращаются  за  консультациями  наши   спецслужбы,   ничего
необычного не вижу.
   - Вы можете привести пример?
   - Не могу. - Владимир Владимирович  снова  улыбнулся.  Японцы  помолчали,
потом Нода спросил: - Как вы расцениваете последние шаги кабинета  министров
России?
   - Никак, - все так же  улыбаясь,  сказал  Владимир  Владимирович.  -  Это
трудно назвать шагами. Это топтание на месте. Я давно  уже  перестал  давать
оценки деяниям российского руководства. Обидно, что все построенное нами так
быстро разрушили.
   - Многие склонны называть это не разрушением, а перестройкой.
   - Был такой термин в конце прошлого века. - Теперь Путин не  улыбался.  -
По счастью, он сейчас забылся. Еще лет тридцать назад он считался едва ли не
ругательным.
   Снова Нода: - Что вы делаете на посту президента вашего фонда?
   - Помогаю ветеранам войн. Для этого, собственно, и был создан фонд.
   - Почему вы отказываетесь участвовать в молодежных программах?
   - В каких? Виртуальное обучение? Так называемая "Имплантация  библиотек"?
Или "Новый олимпийский резерв"? Извините, но я не люблю, когда из  людей,  а
тем более из детей, делают роботов.
   - Киборгов, - уклончиво поправил Нода.
   - Роботов, - жестко повторил Владимир  Владимирович.  -  Я  не  собираюсь
выделять  на  это  средства.  Пусть   министерство   образования   подкупают
кибернетические корпорации. Я же вижу перед собой и фондом другие цели.
   - Следовательно, вас правильно называют консерватором?
   - Называйте меня как угодно. В моем возрасте, поверьте,  это  не  так  уж
важно.
   - Во время попытки военного