тво, либо искусственный интеллект...
   - Искусственный интеллект? - Я даже привстал.
   - А почему бы и нет? - улыбнулся Нуйома.  -  Смотрите-  два  лагеря,  два
военных союза. Почему Танзания воюет на нашей стороне, а Ангола - на стороне
Нкелеле? С таким же успехом могло быть наоборот... Почему империя  соблюдает
нейтралитет и лишь продает оружие обеим сторонам? Почему Замбия  и  Зимбабве
не захотели участвовать  в  сваре  и  пали  первыми,  причем  их  уничтожили
беспощадно? Сотни вопросов. Я уж не говорю о  вещах,  недоступных  пониманию
людей военных, получивших соответствующее образование. Стратегии как таковой
в этой войне не существует,  это  я  утверждаю  как  выпускник  Вест-Пойнта.
Поэтому я, наверное, до сих пор капитан, хотя знаю  вчерашних  лавочников  и
мясников,  дослужившихся  за  три  года  до   полковников.   Сам   Ауи   был
посредственным бригадным генералом, пока не случился этот чертов  переворот.
Теперь на него молятся. А те, кто не  молится,  все  равно  за  него  воюют,
потому что, если не воевать за него, придется воевать за Нкелеле.
   - Уезжайте в Европу.
   - Многие уехали в Европу.  Профессора,  инженеры,  даже  политики.  А  из
Европы многие едут сюда. Странный круговорот... Я согласен, в России сегодня
жить опасно и плохо, но здесь не  лучше!  Способов  заработать  и  в  Европе
хватает... Кстати, о заработках: вы не задумывались, откуда берется  столько
денег на войну? Еще один вопрос, не имеющий ответа...
   Капитан помолчал.
   - А я... Я здесь потому, что мне интересно, чем это  кончится.  Завтра  я
еду на передовую с инспекцией, могу взять вас с собой. Посмотрите, что такое
война. Что-то вроде летнего лагеря для бойскаутов, и только.
   - Хорошо, мы поедем, - кивнул я, - Надолго?
   - Давайте думать, что навсегда, - сказал  Нуйома  и  отхлебнул  прямо  из
бутылки.

   6. МОЗЕС МБОПА
   Бывший лидер группировки "Независимые черные"

   Проснулись все-таки не все.
   В спальный мешок к долговязому шведу Гунару  Торбьерну  заползла  гадюка.
Погреться захотела, сволочь. Судя по всему, он ее придавил во  сне...  Умер,
даже не проснулся, дыхание перехватило. На его лицо смотреть было страшно.
   Солдаты зарывали тело молча. Косились на меня, словно это  я  ему  гадюку
подсунул. Дерьмовая ситуация, ничего не могу сказать. Пока еще все тихо,  но
если не произойдет значительных изменений, можно будет  ожидать  выстрела  в
спину. К тому же сержант очухался. Пока молчит, сапогами песок топчет  и  на
конвоиров глазенками зыркает. Надо было его расстрелять по  закону  военного
времени, но ничего, успею. Наверное... Хотя, впрочем, какая разница? Ну не я
его убью, а мозамбикские обезьяны... Ну и что? Одно досадно, что я этого уже
не увижу...
   Я повернулся к отряду: - Подтянись, макаки! Живее, живее!!! Впереди вода!
   Ничего не изменилось. Парни действительно измотались... Даже моя  выдумка
о воде не помогает...
   Впрочем, почему выдумка?  Впереди  действительно  озеро.  Ньяса.  Большое
пограничное озеро.
   Зато за ним Малави,  северную  часть  которой  прочно  удерживают  войска
Анголы. Порт Нкхата Бэй. В порту бесчисленное множество шлюх,  наркодилеров,
наемников и прочего человеческого мусора, который всегда скапли вается  там,
где воюют.
   Вот только до Нкхата Бэй нам так же далеко, как и до неба. До  неба  даже
ближе.
   Некстати вспомнилось, как в подготовительном лагере армии  Анголы  пьяный
капитан-инструктор сказал мне: - Когда вы окажетесь  в  районе  Камбулацици,
обязательно выщелкнете один патрон из обоймы.  Он  вам  очень  пригодится...
Дело в том, что  тамошние  племена  приноровились  жрать  пленных  живьем...
Достижения современной медицины! Там целые бараки таких вот...  объедков.  И
все живы, правда не скажу, чтобы здоровы. Ха-ха-ха...
   Капитан был уже пьян, но продолжал прикладываться к бутылке. Питье в него
уже не лезло, а он все пил, пил,  пил...  Ноги  отказывались  держать  тело,
желудок выворачивался наизнанку, а капитан все накачивался дешевым пойлом.
   Когда я видел его в последний раз, он, раскачиваясь, стоял в  очереди  за
новой бутылкой синтетической мексиканской текилы. И плакал...
   Ирония судьбы заключалась в том, что именно на  Камбулацици  мы  и  идем.
Точнее, должны идти, если я что-то понимаю в  ориентировании  на  местности.
Оттуда можно будет добраться до Чипока, малавийского порта на озере Ньяса...
   Я тяжело вздохнул. Все это верно только в том  случае,  если  тот  жалкий
кусок пластика, который мы считаем картой, не врет, а мое  знание  местности
не подводит меня.
   - Живей! - Мой крик поднимается  куда-то  вверх,  к  палящему  солнцу,  и
падает оттуда на головы моих людей. - Живей...
   Сколько их осталось?
   Я присмотрелся к жалкой группе, бредущей по  песку.  От  отряда  осталось
пятнадцать человек, считая  меня,  Абе  и  арестованного  сержанта,  который
плетется в арьергарде, сопровождаемый двумя молчаливыми немцами.  Не  густо,
некого даже вперед послать...
   Мы продрались сквозь кусты и начали подъем на пологий склон холма,  густо
поросшего ржавой растительностью с зелеными, еще не выцветшими проплешинами.
На вершине виднелась небольшая рощица. Место для привала.
   Склон. Последние метры...  Вершина.  Несколько  деревьев  и  три  больших
камня, здоровенных куска гранита.
   Я еще успел порадоваться, что ветер дует нам в спину... Дурак.
   Оказалось, что  деревья  растут  довольно  густо,  и  на  плато,  которое
образовывала вершина холма, расположилась целая  роща.  Привыкшие  к  яркому
солнцу саванны глаза  не  позволяли  увидеть  что-либо  в  тени.  Прохладная
темнота...
   Я не чувствовал опасности. Ее и не должно было быть. В тылу у противника.
В области, где и в лучшие-то годы плотность населения составляла от двух  до
десяти человек на квадратный километр.
   Все началось, когда последний солдат, кстати, это был мой сержант,  вошел
в тень.
   Казалось, пули посыпались сверху, как перезрелые кокосы с пальмы. Наверху
оглушительно  загрохотало,  посыпались  срезанные  ветки  деревьев,  листья,
мусор... Кто-то закричал, как заяц.
   Передо мной, метрах в пяти, земля  вздыбилась,  брызнула  огнем,  горячим
дымом и осколками...
   - Назад!  Все  назад!  -  закричал  я,  перекрывая  грохот  автоматов,  и
закашлялся.
   Рядом со мной кто-то вскрикнул, чужая кровь ударила меня по лицу.
   Подхватив упавшего солдата, я продолжал  пятиться,  одной  рукой  поливая
кроны деревьев над нами из укороченного "Калашникова". Пули с визгом срезали
ветки, пронзали листья и улетали в прозрачное небо...
   Когда мы скатились вниз по склону холма и залегли, я обнаружил, что троих
уже нет, включая того, которого я нес. У парня была пробита голова.
   Отовсюду слышалась ругань, бессильные проклятия.
   Предупредительный Абе что-то сунул мне в руку.
   - Что это? - спросил я, утирая лицо.
   - Список, мой генерал.
   - А... Хорошо... - Я не совсем понимал, про что он говорит.
   Оказалось, что это список с именами тех солдат, что остались в роще.
   Леон Крафт, Аурелио Лопес, Курт Лефберг.
   Два немца и  мексиканец  отправились  к  дьяволу  только  потому,  что  я
недооценил ситуацию. Замечательно, черт побери!
   - Отряд ждет ваших приказаний, мой генерал... Приказаний... Я сплюнул:  -
Абе, на карте этот участок - пустыня. Тут нет никаких баз, постов,  тут  нет
никаких деревень, тут, черт побери, нет  ни  одного  человека...  Не  должно
быть. Потому что ни один идиот не  будет  загонять  сюда  военную  часть.  А
здешние туземцы еще только-только луки осваивают... Впрочем, что я тебе  это
объясняю? Дай мне Коваленко.
   Абе убежал.
   Странная  ситуация.  Большая  часть  отряда  в  целости,  нас  никто   не
преследует...  Хреново  организованная   засада,   малочисленная   и   плохо
вооруженная. И ко всему прочему - бессмысленная.
   Если, конечно, не принимать во внимание тот факт, что где-то в этой  роще
прячется  некий  военный  объект.  Или  не  военный,   а   гражданский,   но
стратегически важный...
   Последнюю мысль я отмел. Стратегически важный объект так  не  охраняется.
Разве что только какая-то тыловая  точка,  может  быть,  локальная  радарная
станция с обленившимися вконец радистами и  охраной.  Вот  эти  могли  бы  с
перепугу выставить в охранение две пулеметные точки, что, в общем-то, не так
уж и глупо. Особенно если  учесть  тот  факт,  что  персонал  станции  может
вызвать подмогу и все, что нужно,  -  это  продержаться  некоторое  время  и
удержать нас на приемлемой дистанции.
   - Мой генерал?.. - Это Коваленко.
   Щуплый такой русский, но выносливый, как трактор. Казалось бы, в чем душа
держится,  а  нет,  прет  на  себе  портативную  установку  огнеметания,   в
просторечии "пустоту", и ничего. Не жалуется.
   Кстати, "пустота" у нас единственное, что уцелело после неудачного штурма
той ракетной базы. И Коваленко единственный ее  оператор.  Остальные  так  и
лежат где-то в истоках реки Замбези.
   - Нужна стена огня перед нами. Ветер нам в спину. Думаю,  что  проблем  с
фронтом пламени не возникнет. Понял?
   - Понял, мой генерал. - Коваленко хитро прищурился. - Но мы под  горой...
А  "пустота"  -  оружие,  для  которого  предпочтительна   прямая   линия...
Понимаете?
   - Понимаю... - Мерзавец. За кого он меня держит? - Но если стены огня  не
будет через десять минут, я погоню всю  эту  ораву  обезьян  под  пулеметный
огонь, а ты пойдешь первым. Так что постарайся...
   Коваленко облизнул губы. Эта его привычка меня страшно бесила.
   Я встал и отошел в сторону. Что-то как будто осталось незавершенным...
   - Да, вот еще что... Коваленко?!
   - Я!
   - Через одиннадцать минут, если в глубине леса то, что я думаю, тут будет
спецкоманда по уничтожению. Понимаешь, про что я говорю?
   Коваленко  побледнел  и  начал  в  спешном  порядке   расставлять   сошки
"пустоты",  накручивать  верньеры.  Перед  ним  загорелось   голографическое
изображение поражаемой местности.
   "Пустота" - это изобретение полубезумного русского специалиста-оружейника
Пелевина. Богатый как  Крез,  он  вывесил  на  орбиту  специальный  спутник,
работающий  только  на  его   установки   и   защищенный   от   постороннего
вмешательства целым сонмом устройств. Благодаря этому  спутнику  тактический
огнемет ПУстОта в любой точке земного шара  получал  по  защищенному  каналу
связи реальные данные о местности, доступной к поражению.
   Ни одно государство мира, за  исключением,  кажется,  Китая,  "пустотный"
спутник не глушило, поскольку он был один,  а  "пустота"  использовалась  во
всех армиях мира. Кроме Китая.
   Разобраться в устройстве  огнемета  было  практически  невозможно.  Любая
попытка  разобраться  в  деталях  приводила  к   самоуничтожению   агрегата.
Уникальность этого оружия заключалась в том, что производство его велось  на
независимых территориях, вне государственного права, на орбитальной станции,
под личным контролем изобретателя, в штучном порядке по специальному заказу.
В использовании огнемет требовал обученного персонала.
   Все это делало "пустоту" довольно дорогостоящей  штучкой.  Дорогостоящей,
но оправдывающей затраченные деньги.
   Откуда у воюющих в Африке такие бешеные  деньги,  чтобы  обеспечить  свои
войска массой "пустот", являлось загадкой  номер  один  для  всех  спецслужб
мировых сверхдержав. Почти в каждом полку  армии  Анголы,  да  и  Мозамбика,
наверное, тоже, на вооружении стояла хотя бы одна "пустота".
   Позади меня зашипел всасываемый заборниками огнемета воздух.
   Коваленко потребовалось всего три навесных заряда,  чтобы  выполнить  мое
указание.

   Когда в дыму и пламени, черные и  закопченные,  как  черти,  расстреливая
мечущийся в панике персонал, мы ворвались в помещение  станции,  внутри  уже
все было готово к эвакуации.
   Строго по правилам уложенные железные ящики с информацией, рюкзаки  цвета
хаки без слов сообщили мне, что худшие  предположения  подтвердились,  скоро
тут высадится десант.
   Мне в глаза бросился болтающийся на одном  из  вещмешков  белый  мохнатый
медвежонок  с  оторванным  ухом,  что  придавало  ему  исключительно  боевой
отчаянно-решительный вид. Зачем он здесь? В качестве талисмана? Подарок? Или
на станции были дети?..
   Этого  я  так  и  не  узнал.  Та  часть  персонала  станции,  которую  не
расстреляли мои солдаты, ушла по подземным переходам. Догонять их в  темноте
незнакомых переходов, туннелей и пещер, которые помнили  еще  доисторические
времена, было полным безумием. На всякий случай я приказал завалить  вход  в
катакомбы и занялся осмотром станции.
   Небольшая  станция,  немного   ретранслятор,   немного   шпион,   немного
корректировщик огня. Последняя функция не использовалась ввиду  значительной
удаленности от фронта. Частичка  электронного  щита  Мозамбика.  Полувоенный
объект. Этим, кстати, и объяснялась та тупость, с которой была  организована
засада.
   Впрочем, моя тупость, с которой я в эту засаду попал, была не меньшей.
   - Мой генерал! В гараже обнаружены два грузовика. Баки полные.
   Уйти на грузовиках, а потом их бросить?..
   Пешком мы не сможем уйти от станции так далеко, чтобы избежать встречи  с
эвакуационной  командой,  которая  наверняка  вот-вот  будет  здесь.  Однако
грузовики слишком заметны  в  этой  местности,  где  и  дорог-то  нет,  одни
тропинки, протоптанные босыми ногами здешних жителей.
   Уйти на грузовиках подальше, а потом их бросить?.. Ногами не уйдем...
   - Грузитесь... Берите все, что может представлять какую-либо ценность.
   - Что делать с пленными?
   - С пленными?
   - Да, мой генерал, четверо связистов. Киборги, мой
   генерал.
   Использовать чужих киборгов для собственных нужд?..  Это  еще  хуже,  чем
стрелять из трофейного оружия, найденного  в  болоте.  Оставить  в  живых?..
Невозможно.
   - Расстрелять. - В конце концов это просто киборги.
   - Есть!

   7. КОНСТАНТИН ТАМАНСКИЙ
   Специальный военный корреспондент

   Разведывательная    группа,    выдвинувшаяся    вперед    с    локаторами
биообнаружения, поймала  местного  жителя  -  согбенного  старичка  в  одной
набедренной повязке. В его  редких  волосах  кишели  насекомые,  во  рту  не
имелось ни одного зуба. Старичок с ужасом смотрел на  нас  глазками,  вокруг
которых засох гной, и мелко дрожал.
   - Ты кто такой? -  спросил  Нуйома,  стараясь  не  испугать  старика  еще
больше. Тот что-то пискнул.
   -  Он  лози,  господин,  -  вмешался  кто-то  из  рядовых.  -  Не   знает
португальского и чиньянджа. Земледельцы, они с начала войны совсем  одичали,
кто выжил... Я немножко знаю язык лози, я жил в Солвези до войны.
   - Спроси, кто он, где живет, не видел ли поблизости людей  с  оружием,  -
велел капитан.
   Рядовой некоторое время переговаривался  со  стариком,  причем  последний
несколько осмелел и даже подобострастно хихикнул под конец. Закончив беседу,
рядовой повернулся к нам: -  Он  говорит,  их  деревню  сожгли  еще  прошлой
осенью. Он ушел к родственникам в соседнюю, но и ту  сожгли  несколько  дней
назад. Приходили люди с ползучими машинами, искали еду. Забрали одну свинью,
совсем худую, а потом убили хозяина за то, что прятал ее, и сожгли  деревню.
Старик уплыл по реке, потом ходил по лесу. С тех пор людей не видел.
   - Когда это было точно?
   Старику перевели. Он что-то сказал, тыча узловатым пальцем в небо.
   - Пять дней назад, - сообщил рядовой.
   - Ладно. Дайте ему поесть, да немного, пусть  идет  по  нашим  следам  на
восток, - велел Нуйома. Повернувшись  ко  мне,  он  поинтересовался:  -  Что
скажете?
   - Думаете, доберется до лагеря? - ответил я вопросом на вопрос.
   - Возможно. Если не пристрелит патруль или не  убежит  опять  в  лес.  Он
боится нас не меньше. Я стараюсь не думать об этих людях, которые попали под
топор случайно. Их слишком много, чтобы думать о каждом. Вы были до войны  в
Салиме? Это курорт на озере Ньяса.
   - Не довелось.
   - Очень, очень красивое место. Куда там Копакабане или Ривьере...  Я  был
там  в  прошлом  году.  Вся  прибрежная  линия  забита  трупами,  свежими  и
разложившимися.
   После этого выброса воспоминаний он ушел к своей машине.
   Капитан, философ и кадровый офицер, мне положительно не нравился, и я  не
мог  ничего  с  этим  поделать.  За  интеллигентностью   и   склонностью   к
размышлениям скрывалось что-то скользкое и жестокое, что пока не проявилось,
но, несомненно, проявится...  В  пути  я  поделился  своими  наблюдениями  с
Войтом.
   - Согласен с вами, - сказал тот, опустошая флягу с водой и вытирая пот. -
Очень неприятный человек. Однако это единственный приличный собеседник.
   На открытом месте мы увидели небольшое  стадо  зебр,  пасшееся  метрах  в
двухстах от дороги  и  пугливо  бросившееся  бежать.  Кто-то  для  острастки
пальнул по ним, но не попал.
   - Хорошая еда, - заметил наш водитель, с сожалением причмокнув.  -  Очень
вкусная.
   - Странно, как они тут выжили, - удивился Войт.
   - А как выжил старик лози? Кстати, не хотите? - Я протянул  ему  упаковку
финских компенсаторов в голубоватой пачке.
   Войт скосил глаза: - Что за отрава?
   - Компенсаторы. Кажется, 2087-К-13. У них коды, а не названия, это  ж  не
аспирин и не цитадин... Мне выдали на всю нашу троицу. Полные карманы.
   - А если их не есть?
   - ВВС Нкелеле тут все к чертям засыпали мутагенами, - серьезно сказал  я,
отковыривая серебристый язычок-фиксатор  и  бросая  в  рот  большую  круглую
таблетку. Она зашипела на языке. Какой-то морковный вкус, противный...
   - Послушайте! - поднял палец Федор, получив свою порцию  компенсатора.  -
Стреляют?
   - Стреляют, -  подтвердил  водитель.  -  Передовая,  Они  там  все  время
стреляют...
   Я прислушался. Действительно,  впереди  еле-еле  что-то  попукивало.  Как
житель Новой Москвы, я  бы  классифицировал  это  как  автомат  Калашникова,
бьющий одиночными. Патроны кто-то экономит.
   Попукивание приближалось, потом что-то натужно загудело и грохнуло.
   - Мина, - констатировал водитель. - Китайский миномет. Конголезцы,  суки,
о себе напомнили.
   Через минуту пришла  команда  остановить  колонну  и  пробираться  дальше
россыпью на своих двоих. Мы пошли вдоль дороги, оставив водителя  у  машины.
Федор со своей винтовкой был начеку, я держал "пигмея",  а  Войт,  по-моему,
прикидывал, кого ему лучше щелкнуть своим "никоном". Любопытно, чего это  он
так взъерепенился со съемками... Я  его  фотографий  в  "Рейтере"  сроду  не
видел. Репортажики делал, да, но фотографом не считался.
   Мозамбикцы появились из зарослей высокой травы абсолютно бесшумно,  и  их
старший, очень загорелый, но все равно светлокожий сержант, сказал галантно:
- Рады  приветствовать  гостей  на  позициях  отважного  Второго  армейского
корпуса!
   Прозвучало это по-русски, а потом по-английски.
   - Земляк! - заорал Федор и полез обниматься.
   Выяснилось, что сержанта звать Костик,  а  сам  он  из  Москвы,  с  улицы
Антошина. Костик и Федор были знакомы. Когда-то в  бурной  юности  они  даже
дрались друг  против  друга.  Фамилия  Костика  была  сложная  и  длинная  -
Чечельницкий, поэтому для местных он был Костик,  так  и  значилось  на  его
нагрудной табличке.
   Черные пехотинцы переглядывались и улыбались.
   - Ну и как тут у вас? - спросил я, поправляя автомат. Костик  хмыкнул:  -
Как всегда. Землю задницей гребем. Роем  окопы,  выпрямляем  линию  обороны.
Конголезцы тоже роют окопы, выпрямляют линию обороны...  Вчера  со  спутника
лучом дали, почему-то не попали, мили три в  сторону,  слона  убили.  Какого
черта он залез сюда, не представляю, местные уже сто  лет  их  не  видели...
Кстати, пробовали слоновье сердце? Замечательно. Как шашлык: кусочек сердца,
кусочек жира из грудной полости, и все это на костер... Настоящее  охотничье
блюдо.
   - С тебя слон, - ткнул пальцем в сержанта Федор. - С нас выпивка.
   - Идет, - согласился тот. - Пойдемте, размещу вас с удобствами.
   Удобства были куд