9,   я   полагаю?   --  осведомился  странный
администратор.
     -- Отчего же вы так полагаете? -- я постаралась  ничем  не
показать,  что  подобная  проницательность,  столь  ненавязчиво
продемонстрированная мне  в  такой  пустой,  темной  гостинице,
населенной, похоже, одними собаками, не на шутку напугала меня.
     --  Я  полагаю,  что  он  вам  подойдет,  --  так же ровно
поправился администратор.
     -- Что ж, если он не хуже прочих.
     -- Отнюдь. Представьтесь, пожалуйста, --  он  занес  ручку
над страницей.
     Я ощутила твердую уверенность, что придумывать вымышленное
имя нет  смысла.  Этому  странному  человеку,  несомненно, было
известно, кто я такая.
     -- Орешина Екатерина Ивановна.
     --  Цель  посещения  вы  сообщать  не  обязаны,  но   если
пожелаете...
     -- Частное расследование, -- мне захотелось сделать вызов,
и я вложила  в  свои  слова  как  можно  больше  спокойствия  и
уверенности в себе.
     -- Я провожу вас, --  он  никак  не  отреагировал  на  мои
слова, вынул из ячейки ключ, прикрепленный к тяжелой деревянной
груше   и   пошел  впереди  меня  к  лестнице.  Как  только  мы
приблизились к ступенькам, цокающие звуки возобновились и стали
неторопливо  удаляться  вверх  по  лестнице.  Невидимая  собака
простояла  все  это  время за углом лестницы и подслушивала наш
разговор.
     -- Не волнуйтесь, здесь, в стенах этого дома,  вам  ничего
не угрожает, -- сказал вдруг мой спутник.
     -- я просто терпеть не могу собак, -- пояснила я.
     --  За  собак  я  ручаюсь,  --  быстро  сказал  он, сделав
ударение на слове "собак", и после паузы добавил: --  В  стенах
этого заведения, по крайней мере.
     Портье  остановился  перед  тяжелой  деревянной  дверью  с
табличкой "9". Распахнув ее передо мной, он повернулся и сделал
приглашающий жест рукой:
     -- Добро пожаловать. Если что-нибудь  понадобится,  Кирилл
ответит на все ваши вопросы. Впредь он будет достаточно любезен
с вами.
     Черты   его   лица  все  еще  хранили  странный  отпечаток
усталости.    Наверное,    такое     впечатление     производил
землисто-серый оттенок кожи, тонкие черты и влажная испарина на
лбу,  словно  этот  человек  срочно  примчался откуда-то, чтобы
принять меня и проводить в номер. Он нетерпеливо  огляделся  по
сторонам,  на  секунду  задержав на чем-то взгляд. Я посмотрела
туда же, но успела заметить лишь исчезающий  за  углом  собачий
хвост.
     --  Спокойной ночи. И вот еще что, -- он явно заколебался,
не мог решить, стоит ли  говорить  мне  то,  что  он  собирался
сказать. -- У вас есть с собой украшения?
     -- Ваши собаки страдают клептоманией?
     Шутки  он  явно  не  оценил.  Понизив голос, он наклонился
почти к самому моему лицу и произнес:
     -- Наденьте что-нибудь из серебра.
     В  следующее  мгновение  он  уже  поспешно   удалялся   по
коридору.
     Я вошла в номер и закрыла за собой дверь на ключ.
     Это  была  небольшая  полупустая  комната,  вся  с пола до
потолка отделанная деревом. На окне висели  соломенные  жалюзи,
наверняка такие же древние, как и сама гостиница.
     Широкая  кровать была застелена стеганым шелковым одеялом,
рядом на тумбочке горел крошечный ночник, благодаря которому  я
и  смогла  различить, куда я попала. Низенький пуфик, обтянутый
вытертым  плюшем,  и  деревянное  кресло,  напоминающее  скорее
пляжный шезлонг, довершали обстановку.
     Я  бросила  сумку  на  кровать,  а затем еще раз подошла к
двери, чтобы на всякий случай проверить работу дверного  замка.
Да, дверь была надежно закрыта.
     Я  села  на  кровать  и вытряхнула содержимое своей сумки.
Первым делом я прикрепила на место  рукава  своей  куртки.  Это
давало   мне   возможность   надеть   наплечную   кобуру  и  не
беспокоиться, что это будет  слишком  заметно.  Приготовив  для
утреннего одевания всю свою огнестрельную сбрую, я потянулась к
креслу,  чтобы  повесить  на  спинку  куртку  и швырнуть на нее
оружие.
     За креслом что-то лежало. Что-то черное. Прямо на  полу  у
стены. Какая-то вещь из черной кожи, забытая, видимо, кем-то из
прошлых  постояльцев.  Я  встала,  наклонилась и подняла с пола
короткую мужскую куртку.
     Я знала эту  куртку,  как  свою.  В  ней  Юрка  много  раз
приезжал  ко мне в интернат, и я не спутала бы ее со множеством
похожих.
     Куртка  была  совершенно  реальна,   она   не   собиралась
растворяться  у  меня  в  руках.  Мягкая  кожа, ровные строчки,
пуговицы на месте, карманы... В нагрудном кармане что-то лежало
и  придавало  ему  некоторую  жесткость.  Я  вынула   на   свет
фотографию,  и  еще не вглядевшись в нее, я поняла, какого рода
этот снимок. На нем я  увидела  уже  знакомое  серое  чудовище,
которое  начинало  прыжок на объектив. Пасть пса занимала почти
все пространство и была  немного  расплывчата  и  искажена.  На
заднем  плане проявлялось чье-то лицо, оно тоже было нечетким и
словно бы находилось в движении. Тем не менее,  я  узнала  его.
Это был недавний странный администратор гостиницы.
     Было  над  чем  подумать:  специально  ли  мне  подбросили
куртку, или в этот номер  за  три  года  никто  не  заходил?  В
комнате  было  относительно  чисто,  но это, конечно, ничего не
значило. Внимательно оглядевшись еще раз, я вдруг заметила  над
тумбочкой   несколько   выщербленных   в   дереве   дырочек   и
бесформенное, буроватое, еле заметное пятно. Подойдя поближе  и
изучив  его  контуры,  я  все  поняла.  Это  кровь, не до конца
отмытая и въевшаяся в дерево, а дырочки --  не  что  иное,  как
следы  от  пуль.  Значит  ли  это,  что я вижу кровь брата, или
кто-то задался-таки целью меня напугать?
     Мне вдруг очень захотелось немедленно услышать голос  Юрки
и  получить  от  него какой-нибудь дельный совет. Но телефона в
номере не было. Поэтому панику пришлось отставить в сторону.
     Я достала коробочку Зубарского и вынула серебряное кольцо.
Если бы не Олег, я не стала бы следовать совету подозрительного
портье. Но мне трудно было представить, что  мой  приятель  мог
пожелать  мне дурного, поэтому я надела кольцо на средний палец
правой руки. Правда, оно было  отлито  явно  на  мужскую  руку,
поэтому даже на среднем пальце держалось еле-еле.
     Черную   куртку  Юры  я  свернула  и  сунула  в  сумку,  а
фотографию положила к себе в  задний  карман  джинсов.  Оставив
оружие  наготове  и под рукой, я легла поверх стеганого одеяла,
выключила ночник и закрыла глаза. Тишина была  полной.  Даже  с
улицы не доносилось ни звука.
     Сон подкрался незаметно, и я даже не сразу поняла, что это
сон. Я  продолжала видеть свой номер в гостинице. Только видела
я его из угла и немного сверху, словно кто-то подвесил  меня  к
потолку.  Я  видела человека, спящего на кровати совершенно так
же, как и я, поверх одеяла и в одежде. Это был Юрка.  Он  лежал
на боку, сунув руку под подушку. Наверняка, там пистолет. Дверь
неслышно   отворилась,   и  в  номер  бесшумно  вошел  какой-то
черноволосый мужчина в темных брюках и белоснежной  сорочке,  с
автоматом  в  руке.  Остановившись  около  кровати,  он  поднял
автомат и щелкнул предохранителем.
     Я попыталась позвать брата,  но  не  могла  произнести  ни
звука.  я  словно  смотрела  на происходящее со стороны, сквозь
непроницаемое  стекло.  Непрошенный   киномеханик   прокручивал
передо мной в замедленном темпе ужасную сцену.
     Тем  не  менее,  щелчок  предохранителя  разбудил  Юру. Он
мгновенно  проснулся,  вскинул  руку  с  пистолетом  в  сторону
вошедшего  и  нажал на спуск. Но два выстрела, которые он успел
сделать, никак не повлияли ни на позу черноволосого незнакомца,
ни на его намерения. Уже вскочив с  кровати,  Юра  нарвался  на
длинную  очередь.  Пули  отбросили  его, он развернулся лицом к
стене, За пару  секунд  его  рубашка  превратилась  в  кровавые
клочья.  После  того,  как автоматная очередь прекратилась, Юра
медленно  повернулся,  прислонившись  к  стене,  и  его  широко
открытые  глаза  были  темны и совершенно безжизненны. Затем он
упал, оставив на стене бесформенное кровавое пятно.
     Черноволосый повернулся и на выходе наткнулся на  кого-то,
пытающегося  войти в номер. Черноволосый перехватил входящего и
несколько секунд молча смотрел ему в лицо, а потом,  оттолкнув,
вышел.
     Тот,  кто  вошел  ему  на  смену,  был без оружия. Оглядев
комнату, он подошел к лежащему Юрке и склонился над телом.  Это
был... Да, точно, это снова был мой ночной портье...
     Сон  внезапно  кончился.  Я  обнаружила  себя  сидящей  на
кровати с лицом,  мокрым  от  бессильных  слез.  Сердце  бешено
колотилось  где-то  в  горле. Горькие слезы все-таки прорвались
наружу, и я  просидела  несколько  минут,  уткнувшись  лицом  в
колени  и  пытаясь  справиться  с  собой.  Но из этого мало что
получалось: стоило мне снова вспомнить сон, как сразу возникало
мучительное желание немедленно, сию же секунду оказаться  рядом
с братом и убедиться, что сейчас с ним все в порядке.
     Я  не  сомневалась,  что  три  года  назад  в этой комнате
произошло именно то, что я сейчас видела. И хотя во сне я и  не
видела   лица   убийцы,  я  точно  знала,  кто  может  мне  все
рассказать.
     Через щели в соломенных жалюзи пробивался дневной свет.  Я
встала,   вышла  в  ванную  комнату,  и  пытаясь  хоть  немного
успокоиться, сунула голову под струю чуть  теплой  воды.  Когда
сердцебиение  улеглось, и слезы высохли, я оделась, и подойдя к
окну, подняла жалюзи...
     Несколько минут, последовавших вслед за этим, я  стояла  у
окна  и  не  могла  собрать  свои  мысли,  не в силах подобрать
что-либо подходящее для определения того, что я увидела. Метрах
в трехстах от гостиницы  начинался...  Нет,  слово  "начинался"
звучало  смешно. Высился.. "Высился" -- это слабо. В общем, все
видимое из моего окна пространство занимал  Дом.  Здание.  Даже
подойдя  вплотную  к  стеклу, я не смогла увидеть ни левого, ни
правого  края  этого  Дома,  и  даже  присев  на   корточки   и
изогнувшись,  нельзя  было  увидеть  последнего этажа. Впрочем,
этажей, как таковых, не было,  все  окна  были  вразброс  и  на
разных уровнях.
     Я  никогда  не страдала гигантофобией. Но размеры объекта,
который был виден в мое окно, были настолько нестандартны,  что
могли поразить чье угодно воображение.
     Я  вышла  из  номера,  заперла  дверь, и по пустому тихому
коридору прошла к лестнице. При дневном свете интерьер странной
гостиницы уже казался более обычным, чем ночью.
     Нелюбезный дежурный по  имени  Кирилл  ходил  по  холлу  с
тряпкой  и  вытирал пыль. На меня он не посмотрел. Из-за стойки
выбежал огромный черный пинчер. Морда его была низко наклонена,
и он почти вел носом по полу. Я остановилась, но пес не обратил
на меня внимания, а пустился галопом по лестнице наверх.
     -- Что это за здание? -- спросила я дежурного.
     Он повернулся, и его рука с тряпкой застыла.
     -- Какое здание?
     -- Ну... то, на которое выходит окно моего номера.
     Лицо Кирилла вытянулось.
     -- Вы... вы шутите?
     -- Нисколько. Я впервые в вашем городке.
     Кирилл молчал. Это меня возмутило.  Ведь  свои  вопросы  я
задала  достаточно  ясно. Заметив мои чувства, Кирилл почему-то
смутился еще больше:
     -- Умоляю, только ничего  не  говорите  хозяину!  Если  он
поймет, что я опять не угодил вам, мне будет плохо...
     -- Я незнакома с твоим хозяином.
     Кирилл  был уже на грани обморока. По его лицу было видно:
он считает, что я над ним издеваюсь.
     -- Так что это там такое, за окном?
     -- Это Рай, -- прошептал Кирилл.
     -- Всего лишь? -- нетерпение снова  начало  щекотать  меня
изнутри. Ну конечно, Рай, тот самый безымянный прямоугольник на
компьютерной   карте.   Если  рассчитать  по  масштабу,  то  по
периметру Рай занимал площадь три на три километра...
     -- Добрый день!  --  раздался  откуда-то  сзади  спокойный
голос. Я обернулась.
     На  нижней  ступеньке лестницы стоял ночной портье. На нем
был кремовый безукоризненно модный костюм. Темные,  практически
черные  волосы  зачесаны  в  аккуратную  прическу.  В  руках --
светлая шляпа с пижонски широкими полями.
     -- Если позволите, я хотел бы сопровождать вас сегодня, --
мягко сказал ночной портье.
     -- Сначала я хотела бы знать, с кем имею дело.
     Одно движение руки  --  и  Кирилл  немедленно  убрался  из
холла.  А  портье  сделал  несколько  шагов  в  мою  сторону  и
церемонно наклонил голову:
     -- Александр Извеков, хозяин сего заведения.
     Я была уверена, что уже где-то встречала это имя. Нет, его
самого я точно не знала раньше, но сочетание  имени  и  фамилии
было знакомым.
     -- И чем же вызвано ваше пристальное внимание?
     -- Не стоит быть такой колючей. Тем более, что я все равно
ни о чем не буду спрашивать.
     -- Потому что все знаете?
     --  Потому  что  все знаю, -- вежливо улыбнулся он. Не дав
времени мне отреагировать  на  его  фразу,  он  бросил  быстрый
взгляд на лестницу и произнес:
     -- Разговор нам лучше продолжить в другом месте.
     Оттуда,  сверху,  донеслись тяжелые шаги. Кто-то спускался
вниз. Ухватив меня за локоть, мой новый знакомый почти  потащил
меня к выходу.
     Мы  оказались  на  обычной  улице  захолустного курортного
городка с одинокими частными домами,  далекими  от  современных
изысков коттеджного строительства. Обычные деревенские хибарки,
скрывающиеся  за деревьями и заборами. Однако мостовая на аллее
была из аккуратных бетонных плиточек. Туда-сюда сновали хмурые,
спешащие куда-то люди, одетые по-провинциальному убого.
     Извеков, или кто он там  был  на  самом  деле,  решительно
свернул направо. Прохожие провожали нас ленивыми взглядами. Да,
наверное, мы являли собой очень странную пару: лощеный мужчина,
одетый  с  иголочки,  и  похожая  на  подростка  девушка  с еще
непросохшими, стриженными под мальчишку  волосами,  в  походной
одежде и грубых ботинках.
     -- Куда мы идем?
     --  Я  еще  не  знаю.  Лучше  будет,  если мы пока отойдем
подальше отсюда.
     Чем дальше уходили мы к центру  городка,  тем  многолюднее
становилось   на   улице.  По  дороге  нам  попалось  несколько

     Я шла и не могла заставить себя взглянуть  направо,  туда,
где совсем рядом возвышалась стена Рая.
     --   Это  совершенно  обычное  здание,  оно  построено  из
совершенно обычных материалов и представляет  собой  технически
сложное,  но  вполне земное сооружение. Если бы ты подъезжала к
Раю днем, то уже издалека сумела бы  оценить  его.  Но  поздним
вечером  ты видела только отсветы уже севшего солнца. Наверняка
ты решила, что это были огни, -- рассуждал  Извеков,  продолжая
вести меня вперед.
     --  Ты читаешь мысли? -- я не знала, каким будет ответ, но
что-то подсказывало мне, что этот человек не расположен  лгать.
То,  что  он  сам первый перешел на ты, говорило о том, что его
разговор не должен стать менее откровенным, чем он был до  этой
минуты.
     -- Нет, я... Впрочем, об этом потом, -- отмахнулся он.
     То,  что я безропотно позволила ему увести себя, несколько
удивило меня саму, но немного  поразмыслив  и  не  найдя  этому
логического  объяснения, я бросила об этом раздумывать. В конце
концов я чувствовала, что не хотела бы оставаться  в  гостинице
даже днем. А собственную интуицию следует принимать во внимание
не меньше, чем логические размышления.
     --  Здесь  есть  одно  место,  где  мы  могли  бы спокойно
поговорить, -- произнес  Извеков,  подводя  меня  к  стеклянным
дверям   шикарной   современной,   но,  в  общем-то,  небольшой
гостиницы, видимо, той самой, в  которую  Кирилл  отсылал  меня
ночью. -- Ты ведь, как я понимаю, сегодня еще не завтракала.
     Ресторан  представлял  из  себя  огромный  зал  в  круглой
мансарде на крыше. Извеков провел меня в отгороженный  кабинет,
окна  которого  выходили  прямо  на  Рай,  и  предусмотрительно
отодвинул стул, приглашая меня сесть. Неведомо откуда взявшийся
официант принес тарелку с чем-то очень привлекательным на вид и
бутылку какого-то вина.
     -- Я же еще ничего не заказала, -- возразила я.
     -- Это лучшее, что здесь есть. К тому же, если я тебя сюда
затащил, я и буду выбирать. Поверь, для  здешних  мест  это  не
нарушение  этикета, -- серьезно ответил Извеков. Разлив вино по
бокалам, он откинулся на своем стуле и повел рукой: -- Ешь, так
нужно.
     Меня не очень-то волновали вопросы этикета, особенно в  ту
минуту.  И без этого ситуация была более, чем просто нелепая. К
тому же еще Извеков явно не собирался завтракать сам. Он поднял
свой бокал за высокую ножку и задумчиво стал  разглядывать  его
на свет, рискуя опрокинуть.
     -- Почему же ты не составишь мне компанию?
     -- Я не ем... -- он замялся.
     -- ...так рано? Или вообще не ешь?
     -- Вообще не ем, -- спокойно подтвердил он.
     Не  желая показать собственное замешательство, я принялась
молча есть. Еда была очень вкусной, особенно, если учесть,  что
я не ела уже больше суток. Вино тоже было неплохим, хотя я и не
специалист  в  этом  вопросе.  Александр понемногу потягивал из
своего бокала и задумчиво смотрел в окно.
     Я еще раз подумала о том, как нелепо мы смотримся за одним
столом. Как будто скучающий  миллионер  решил  вдруг  покормить
бродяжку  с улицы. Мой спутник смотрелся действительно шикарно.
В сущности, он был  довольно  красивым  мужчиной.  На  вид  лет
тридцать,  худощавый,  бледный, выбритый, с правильными чертами
лица, которые были бы очень приятными, если  бы  не  чрезмерная
бледность   и   болезненная   хрупкость,   странным  отпечатком
ложащаяся  на  всю   его   внешность.   Он   выглядел   недавно
оправившимся  после  тяжелой  болезни,  даже его светло-голубые
глаза  были  сухими  и  тусклыми,  в  них   застыло   обиженное
равнодушие.
     Наконец, с едой было покончено. Я перевела взгляд за окно.
Теперь   становилось   ясно,  что  Рай  имеет  общие  очертания
пирамиды. Наверное,  его  архитектору  не  давала  покоя  слава
египетских  чудес  света.  Но  это  были  лишь общие очертания.
Конструкция состояла из немыслимо  сложного  сочетания  граней,
плоскостей,   многогранников,   полусферических  выпуклостей  и
вогнутостей, в каждой из которых могло  разместиться  приличное
озеро.  Мне  почему-то  пришло на ум странное сравнение: каждый
фрагмент  стены  напоминал  изувеченную,  вывернутую  наизнанку
граненую поверхность мяча для гольфа.
     --  Верхушка этой пирамиды далеко за облаками, -- произнес
Александр, отставляя свой пустой бокал.
     -- Что это вообще такое? Кто там внутри?
     Он состроил невинную мину и осторожно ответил:
     -- Там очень много... разного  народа.  Население  Рая  не
уступает по численности крупному городу. Но большинство никогда
не выходит наружу. Для них Рай -- это все мироздание, и они там
счастливы.
     -- А прочее население этого города?
     --  Их  очень мало осталось, -- быстро ответил он, и чтобы
не нарываться на вопросы, продолжил сам: -- Из Рая сюда выходят
только те, кому это нужно или  интересно.  Те,  кто  когда-либо
вошел в Рай именно отсюда, любят сюда частенько возвращаться...
     --  А откуда еще можно войти в Рай? -- я все-таки вставила
свой вопрос.
     -- Изнутри.
     Мне хотелось спросить  о  многих  вещах,  но  вопросы  так
плотно  теснились  в  голове, что я никак не могла выбрать, как
повести разговор дальше. Александр вдруг в  упор  посмотрел  на
меня и сказал:
     --  Ты  зря надела кольцо на палец. Оно слишком велико, ты
обронишь  его  в  самый  неподходящий  момент.  Лучше  было  бы
повесить его на шею на какой-нибудь цепочке.
     -- Неужели в Раю водится нечистая сила?
     --  Я бы так не сказал, но здесь ни один человек, думающий
о себе, не выходит из дома без серебра.
     -- И ты тоже?
     Он опустил голову и долго не отвечал. Потом пожал плечами:
     -- Просто я знаю, что это так, и знаю, что это оправданная
предосторожность. Один человек, которого м