Н.Шитова.
     Дерзкая


     Часть I. Силуэты снов

     Глава 1.

     Клиент смотрел на меня, как на  ходячее  недоразумение,  и
раздражение  сквозило  в  каждом  жесте этого строгого, хмурого
человека. Всем видом он показывал, как возмущен  тем,  что  эта
девчонка  что-то  от  него  хочет,  вместо  того,  чтобы просто
отрабатывать гонорар.
     --  Я  повторяю  достаточно  ясно,  --  заговорил   он   с
расстановкой,  --  никаких других данных о жене у меня нет. Все
документы я передал вашему боссу при первой  нашей  встрече.  И
писем от нее я не имею вот уже полгода.
     -- Вы уверены в этом?
     Он  демонстративно  вскинул  руку  и  посмотрел на часы, а
затем коротко бросил:
     -- Абсолютно.
     -- У нас другое мнение.
     -- А именно?
     -- Вы не хотите доверить нам информацию, которую  получили
на прошлой неделе.
     -- Какую такую информацию?
     --   Письмо.   Его   доставил   вам   в  субботу  человек,
подъезжавший к вашему дому на фиолетовом джипе.
     Он снова вскинул руку, но на  этот  раз  смотрел  на  часы
никак  не  меньше  пяти  секунд.  Меня  взяла злость. Я впервые
видела клиента, который изо всех сил мешает  расследованию,  за
которое  внес кругленький аванс, и от благоприятного завершения
которого зависит, по-видимому, его дальнейшее процветание.
     -- Который час?
     -- Что? -- он даже не услышал вопроса.
     -- Ничего. Если вы больше ничего не хотите  мне  сообщить,
то у меня нет больше вопросов, -- я поняла, что мой план удался
на все сто.
     --  Прекрасно.  Мне  срочно  нужно  возвращаться в офис. Я
свяжусь с Орешиным, если у меня  будут...  если  у  меня  будет
что-либо...
     Он развернулся и нетвердой походкой направился к выходу из
бара.  Я-то  знала, что он совершенно трезв, и подозревала, что
путь его лежит отнюдь не в офис. Голова его занята была  в  эту
минуту  некой проблемой, причем столь важной, что он даже забыл
возмутиться, узнав, что мы, оказывается, следим за  каждым  его
шагом,  хотя он об этом не просил. А впрочем, он даже не вник в
подтекст моего сообщения.
     Дождавшись, пока Зубарский скрылся из вида,  я  подошла  к
телефону-автомату,  что  висел у входа в кафе. В конторе трубку
сняли после первого гудка.
     -- Агентство Орешина, -- отозвался на  том  конце  провода
Олег.
     -- Это я...
     -- Да, малышка!.. -- оживился Олег. -- Что у тебя?
     --  Он  клюнул.  Похоже,  что  влип  он очень серьезно. Он
получил послание в субботу...
     -- Да, и что в нем? Он отдал его тебе?
     -- Пока он даже не признался в том, что получил его...  Он
уходит, и весьма быстро. Иду за ним...
     --  Э-э-э, постой-ка! -- голос Олега зазвучал металлом. --
Ты все-таки решила поиграть на его и наших нервах?!...
     -- Мне некогда!.. -- я уже хотела положить трубку,  но  на
том  конце  возникла  перепалка,  и через пару секунд спокойный
голос брата коротко приказал:
     -- Отставить!
     -- Но, Юрка! Мы упустим его!
     -- Ты уже рискнула один раз. Если  он  клюнул,  то  пойдет
именно домой. Олег встретит его там. Он уже выезжает.
     --  А  если  он  пошел  не домой? Мало ли мест, где он мог
оставить письмо? К тому же,  Олег  будет  полчаса  тащиться  до
места!
     -- Послушай-ка: спорить будем потом. Я жду тебя в конторе!
-- отрезал босс.
     Юрий первым повесил трубку, и это означало, что доказывать
что-либо было бесполезно с самого начала.
     Но  в  одном Юра ошибся -- я не поеду в контору, если уж я
спровоцировала  Зубарского   на   замешательство   и   бегство,
удержаться от того, чтобы самой завершить начатое, я не могла.
     Я  вышла  из  бара  на  оживленную  улицу  и  почти  бегом
двинулась изученным  за  неделю  маршрутом,  опасаясь  потерять
клиента.  Но  через  пару  минут  я увидела его далеко впереди.
Теперь будет совсем не трудно держать его в поле зрения.
     С  определенной  долей  риска  можно   было   быть   почти
уверенной,  что  Зубарский,  ошарашенный  тем,  что  его секрет
раскрыт, невольно  сделает  все,  чтобы  дать  нам  необходимую
информацию.  Этот  человек  сегодня  был явно чем-то смертельно
напуган.
     Насколько  мы   успели   узнать   этого   добропорядочного
состоятельного    обывателя,    намерения    его   относительно
расследования были искренни.
     Его эксцентрическая жена исчезла  полгода  назад,  оставив
двусмысленное  письмо.  Она уходила туда, где обещано все, чего
ей не хватало, просила за нее не беспокоиться и  не  сердиться.
Письмо  светилось  счастьем  и  оптимизмом, и не было похоже на
предсуицидную записку. К тому же человек, готовящийся к смерти,
не берет с собой наряды, туалетные  принадлежности  и  наличные
деньги.  Похищение  как  будто  бы тоже исключалось, за полгода
никто ничего не потребовал от Зубарского. В милиции  Зубарскому
не  помогли,  заявив,  что  крепче  надо  было  любить  жену, и
поскольку какого-либо насилия в обстоятельствах исчезновения, а
проще -- бегства, не усмотрели, дело то ли быстро  закрыли,  то
ли  вовсе  не  возбудили.  Зубарский  в  общем-то  не  особенно
беспокоился и не сердился, как и хотела беглянка.  Но,  как  он
нам  заявил,  в последнее время он стал чувствовать, что за ним
следят, и стал бояться за свою жизнь. Поскольку в  милиции  его
снова отшили, посоветовав сходить к врачу, он пришел к нам.
     Все  мы  сходились на предположении, что его жена, молодая
богатая дама стала невинной жертвой какого-нибудь  неотразимого
соблазнителя,  с  которым и проматывает свои денежки где-нибудь
на  экзотическом  курорте.  И  плевать  она  хотела  на  своего
сухаря-мужа,  и  нет ей до него никакого дела. Сам же Зубарский
считал, что именно его сбежавшая жена и тот, с кем  она  сейчас
находится,  устроили  за  ним  настоящую  охоту.  В  чем именно
выражалась угроза,  Зубарский  не  смог  четко  определить.  Он
чувствовал опасность, и все. Я высказала Юрке мысль, что "новый
русский",  сорокалетний  совладелец  частной страховой компании
просто свихнулся от страха потерять  свое  добро  так  же,  как
потерял  жену. Уж очень мало был Зубарский похож на нормального
человека,  когда  впервые  появился  у  нас  на  Торжковской  с
просьбой  разыскать беглянку и ее покровителя. Таким образом он
полагал устранить нависшую над ним опасность.
     Юра быстренько скалькулировал  Зубарскому  приблизительную
смету,   включающую  установку  в  его  доме  хитрой  импортной
охранной системы, и, получив половинный к  смете  аванс,  начал
действовать.
     Осторожный  и  педантичный  Юрий  не  стал исключать сразу
версию о намеренном убийстве или похищении, и не верил в полное
неведение  Зубарского,  поэтому  в  течение  недели   мы   вели
наблюдение  за  его домом. Ничего подозрительного не было, и мы
уже отчаялись выудить что-нибудь  таким  путем.  Но  в  субботу
вечером,  когда  Зубарский  вывел на прогулку своего пинчера, к
дому подъехал фиолетовый джип, и  молодой  парень  в  джинсовом
костюме  опустил  в  почтовый  ящик  конверт. Мы уже знали, что
двумя часами раньше он опустил в тот же ящик  вечернюю  газету.
Неофициальный  почтальон в джинсах явно не имел ничего общего с
почтовым ведомством. Дежуривший в  это  время  Олег  немедленно
совершил  попытку  извлечь  письмо из ящика до появления у дома
его хозяина, но не успел.
     Я настаивала на том, чтобы  Юра  разрешил  мне  припугнуть
клиента,  но  брат  отправил меня на встречу с Зубарским с куда
более  мягкими  инструкциями.   Нетерпение   взяло   верх   над
обязанностью подчиниться боссу. Язык у меня так и чесался одной
фразой  заставить Зубарского потерять самообладание; и я своего
добилась. Как бы ни ворчал на  меня  Юрка,  очевидно,  что  мои
предположения  оправдались. Теперь дела пойдут быстрее -- если,
конечно, прийдя в себя, Зубарский не решит закрыть  дело  и  не
потребует  назад  аванс.  Тут  уж,  конечно,  моя инициатива не
получит одобрения.
     Зубарский двигался довольно быстро, и за время нашего пути
ни разу не только не оглянулся, но и не посмотрел по  сторонам.
Становилось   ясно,   что   он  не  придает  никакого  значения
возможности слежки и  вообще  об  этом  не  думает.  Этот  факт
немного  поколебал  мою  уверенность  в том, что у клиента есть
какой-то злой умысел. Но раздражение на человека,  который  сам
все  мутит  и  запутывает, не проходило. Не удивительно, что от
него ушла жена. Судя по его же собственным рассказам, это  была
романтичная взбалмошная женщина. Она ненавидела рутину, которая
стала   окружать   ее   после   замужества.   Она  злилась  при
необходимости  повторять  постоянные  бытовые   "ритуалы",   ее
обижали   сухость  и  предопределенность  поведения  мужа,  его
привычка к строгому, размеренному  жизненному  распорядку.  Сам
Зубарский  был  весьма эмоционален и энергичен, но энергию свою
он тратил на то,  чтобы  придать  своей  жизни  безукоризненную
упорядоченность.  Мне  кажется,  что  собаку  он завел тоже для
того, чтобы она вносила в жизнь своеобразный "собачий" порядок:
ежедневные прогулки в одно и то же  время,  регулярная  закупка
собачьего   корма,  купание  и  всякие  прививки...  Жена  его,
наоборот, была по натуре капризной девчонкой, ей вечно хотелось
то  одного,  то  другого:  то  сменить  семейного   врача,   то
пересадить  кусты  в  саду,  то  обить  гостиную  более веселым
материалом.  Сам  Зубарский  рассказывал  об  этом  нехотя,   и
чувствовалось,  что  наряду  с  недовольством  и недоумением он
испытывает что-то вроде ностальгии по тому времени, когда в его
доме порхала и  щебетала,  обижалась,  упрямилась,  веселилась,
плакала  симпатичная женщина. Повинуясь девизу "хорошо ли, худо
ли, главное, чтобы  было  интересно",  она  вечно  искала  себе
приключений, развлечений и чего-нибудь новенького, читала много
книг  о  религиях,  философиях, колдовстве и оккультных науках,
собирала репродукции сюрреалистических художников и устроила  в
мансарде   обсерваторию   в   надежде  первой  заметить  прилет
инопланетян, благо на все эти сумасбродства  денег  у  ее  мужа
хватало.
     Когда  Зубарский  впервые  появился  в нашем офисе и сидел
несколько часов подряд, подробно рассказывая о себе и  жене,  я
чуть не уснула от скуки через первые же полчаса. Уж очень много
и  монотонно  говорил  клиент,  в  то время как мне сразу стало
ясно: от такого типа сбежит кто угодно. Юра и Олег отнеслись  к
Зубарскому   по-иному.   Впрочем,   они   совершенно  одинаково
относились в  начале  дела  ко  всем  клиентам,  и  никогда  не
позволяли  себе  лишних  эмоций  при  деловых беседах с людьми.
Полезное качество, которое мне дается так трудно...
     Пока  я  размышляла,  мы  добрались   до   "ново-русского"
спального  района  в  Коломягах, одного из престижных в городе.
Многим пришлось бы полжизни вертеться, чтобы поселиться здесь в
одном из комфортабельных коттеджей, вокруг которых  уже  начали
разрастаться аккуратные садики...
     Когда  я еще жила в интернате, мне много раз снились такие
дома. А может, это был один дом, только подходила я к  нему  во
сне  с  разных  сторон, а каждая стена была у него не похожа на
другую. Каждый фасад --  стиль,  настроение,  плавные  переходы
плоскостей  и  полусферических  поверхностей,  нежные  цвета...
Домик-пряник. (Как  безвкусно  смотрелся  бы,  наверное,  такой
проект,  случись  реализовать  его  на практике). Я подходила к
дому по мелкому шуршащему гравию, во  всех  окнах  горел  свет,
изнутри  слышалась  музыка  и гомон голосов, кто-то выходил мне
навстречу, широко раскрывая дверь...  В  этом  месте  я  обычно
просыпалась,  и  ни  разу мне не удалось разглядеть, кто именно
выходил меня встречать. На смену покою  и  празднику  приходила
темнота  и  тишина  спальни  в  интернате. Я продолжала грезить
наяву, представляя,  что  там,  за  дверью  не  гулкий  коридор
спального  корпуса,  а теплые звуки и нежные запахи дома, моего
дома, где много людей,  любящих  и  любимых...  Очень  долго  я
искренне считала, что люди, живущие в таких районах с красивыми
жилищами,  потому  и  живут  в  таких  местах,  что пребывают в
счастье, умиротворении и  взаимной  любви.  Правда,  и  сейчас,
когда  мне уже исполнилось двадцать, я верила, что у меня будет
именно такой дом, который наполнит мою  душу  ощущением  тихого
праздника.  Только  никто не знал об этой моей уверенности, как
никто не знал и тогда, в детстве, что мне снится по ночам...
     Наш  маршрут  подходил  к  концу,  и  я  уже  видела,  как
Зубарский  заворачивает  за  угол. Там на другой стороне улицы,
его дом.
     Зубарский скрылся  из  вида,  и  через  секунду  за  углом
раздался визг тормозов.
     Я  ускорила  шаги,  и  моим  глазам  предстала невероятная
картина: тормознувшая машина, лежащий перед ней Роман Зубарский
и собирающаяся вокруг толпа зевак. Пробираясь сквозь  толпу,  я
заметила,  что  с  другой  стороны  улицы,  расталкивая  людей,
движется Олег.
     Опустившись  перед  Зубарским  на  корточки,  он  принялся
ощупывать  его со всех сторон, кое-кто из толпы присоединился к
нему. Я не стала мешать им, вокруг скопилось и  так  достаточно
народу.
     Поза лежащего Зубарского не обещала ничего утешительного.
     --  Удар  был  слишком  сильным. Бедняга умер на месте, --
произнес Олег, поднимаясь на  ноги.  Он  отступил  от  тела,  и
кто-то  тут же занял его место. Автомобиль, сбивший Зубарского,
стоял тут же, водитель сидел, навалившись на руль, и  с  ужасом
смотрел вперед, не пытаясь никуда двинуться.
     Послышалась сирена, и Олег, сделав мне едва заметный знак,
быстро  пошел к своей машине, что стояла неподалеку на стоянке.
Когда  я  села  рядом  с  ним,  он  уже  звонил  в  контору   и
разговаривал с Юрой.
     --  ...я  думаю, нет. Парень никуда и не пытался скрыться.
Он, кажется, был нетрезв, сидит в машине... Нет,  гаишники  уже
вывели  его, увозят... Нет, Юрка, это очевидная случайность. Ты
бы видел лицо этого Зубарского, когда он вывернул  из-за  угла.
Если бы ему навстречу несся поезд-экспресс, он бы не свернул...
     Олег  замолчал,  слушая какие-то длинные рассуждения Юрки.
Изредка он бросал на меня озабоченный взгляд, и  я  представила
себе,  как  Юра  прохаживается  сейчас на мой счет. Затем отнял
трубку от уха, укоризненно взглянул на нее, вздохнул и  положил
на место.
     -- Не переживай, малышка, -- произнес он задумчиво.
     --  Кто  тебе  сказал, что я переживаю? И сколько раз тебе
говорить, чтобы ты не называл меня малышкой! -- разозлилась я.
     Олег пожал плечами, отвернулся и стал смотреть в окно, как
подъехавшая  машина  скорой  помощи  забирает  труп,  прикрытый
пленкой.
     --  Вот и все. По крайней мере никто не потребует возврата
аванса, -- заявила я, понимая, что  подобные  заявления  как-то
некстати  в  такой ситуации, но дурацкие слова сами вылезали из
меня. -- Ну кто же, в самом деле, мог предположить,  что  после
встречи  со  мной,  у  него так заедут шарики за ролики, что он
вздумает бросаться под машину...
     В ответ на мою реплику Олег пожал плечами:
     -- Юрка предполагал. Мужик был чем-то доведен  до  полного
отчаяния.  Полгода  он  держался  из  последних  сил. В субботу
случилось что-то, что  могло  иметь  решающее  значение  в  его
жизни...  Так  или  иначе,  ты  оказалась  некстати  со  своими
спецэффектами... Он все-таки не подозреваемый, а клиент...
     -- Правильнее будет сказать -- подозрительный  клиент,  --
попыталась защититься я.
     --  Юрка  в  ярости. Даже более того -- в бешенстве. И мне
кажется, наказание он тебе придумает что надо, -- отрезал Олег.
     Вот в этом он был прав. Юрий не выносил, когда  кто-нибудь
из  нас  нарушал  его  указания.  Тем  более,  если последствия
непоправимы. Чувствовала я себя скверно.  Похоже,  что  мне  не
следовало  всего  этого  делать.  И  уж тем более, не следовало
защищаться. После моих идиотских высказываний даже Олег вряд ли
будет снисходителен ко мне.
     Олег молчал.
     Его длинные худые пальцы барабанили по  колену,  а  взгляд
его  вдруг  перестал  выражать  что-либо.  Олег "поплыл". Такое
бывало с ним, когда его осеняла неожиданная идея.
     У меня же не было никаких идей, кроме той, что  сделанного
не  воротишь.  И,  возможно,  теперь мне придется очень здорово
потрудиться, чтобы все это происшествие не возымело последствий
для нашего агентства.
     А Олег все  еще  "плыл".  Поток  воздуха  из  кондиционера
ерошил   его   длинные   волосы   цвета   темной   меди,  глаза
сосредоточенно уставились в одну точку.
     -- Ладно,  бери  мою  машину  и  поезжай  "на  ковер",  --
произнес он и полез в карман. -- Твою я заберу от бара после.
     -- А ты?
     -- У меня есть одно дело.
     -- Какое, где?
     Олег взглянул на меня и раздраженно сказал:
     --  Уходи  отсюда,  не мешай работать. Передай Юрке, что я
буду через пару часов.
     Знакомая картина: он задумал что-то,  выходящее  за  рамки
закона, и просто не хочет меня втягивать.
     --  Я  не  уеду,  --  заявила  я,  зная, что уломать Олега
сложно, но можно, не то, что Юру.
     Олег вдруг усмехнулся:
     -- Ладно, давай вместе. Отработаем аванс Зубарского.  Надо
хорошенько проверить, что за послание он получил в субботу.
     -- Обыскать дом? -- удивилась я.
     -- Именно.
     -- Когда милиция разберется, дом, скорее всего, опечатают.
     Олег поднял двумя пальцами связку ключиков и позвенел ими:
     -- Мы управимся раньше. Пошли.
     Он решительно открыл дверцу машины.
     Я  шла  за ним к дому Зубарского. Пройдоха Олег не впустую
копошился над телом бедняги. Ключи клиента перекочевали  в  его
карман. Юрка и за это не погладит по головке. Но зато очевидно,
что времени на обыск дома у нас предостаточно.
     Забора  и калитки у дома Зубарских не было, и мы прошли по
дорожке к самому входу.  Олег  даже  не  взглянул  на  парадную
дверь,  обитую  зеленой искусственной кожей, а свернул сразу же
направо, в обход дома, к задней двери гаража.
     С этой стороны росли густые кусты жасмина и  рододендроны,
не очень-то ухоженные. Видимо, после пропажи жены, Зубарский не
стал брать на себя ее обязанности.
     Олег  немного  повозился  с  полдюжиной ключиков, и легкая
белая  дверь,  которую  Олег  мог  бы  высадить  ударом  плеча,
впустила нас в темный гараж.
     Я  и  не  заметила,  когда  Олег  успел  натянуть лайковые
перчатки. Теперь он осторожно продвигался наощупь вдоль  стены,
ища  выключатель.  Свет зажегся. В гараже одиноко стоял неновый
синий "форд", место для еще одной машины  пустовало.  Здесь  не
было   не   только   ничего  лишнего,  но,  кажется  и  многого
необходимого, все было вылизано и блестело.
     Я прошла за Олегом в узкий коридорчик, и  мы  двинулись  в
жилые  помещения. Вдруг Олег внезапно остановился, и я налетела
на его выставленную руку.
     -- Ты что?! Спятил?! -- зашипела я на него.
     -- Слушай, странно... -- он сдвинул брови,  прислушиваясь.
Я тоже напряглась, но ничего не услышала.
     -- Тихо.
     -- Да, тихо, -- согласился Олег. -- Не должно быть тихо. Я
забыл  про  собаку. Где же этот чертов пес? Он уже давно должен
был поднять лай на весь дом и разорвать нас на кусочки. Он что,
затаился?
     -- Собаки не затаиваются, -- возразила я. -- Они  нападают
сразу же.
     Вместо  ответа Олег расстегнул куртку и полез за пазуху. Я
услышала, как он снял пистолет с предохранителя.
     Я последовала его примеру. Дальше наш тандем двигался,  не
выпуская  из  вида ни одной щелочки и угла. Войдя в гостиную со
всеми возможными предосторожностями, мы увидели пса. Он лежал у
входа на ковре и не шевелился. Я подалась  в  его  сторону,  но
Олег поймал меня за руку и сделал отрицательный жест.
     В  гостиной  было  уютно и темно, мебель была подобрана со
вкусом и с явным расчетом  на  то,  что  обитатели  дома  будут
проводить  в  этой  комнате каждый вечер вместе и каждый сможет
заниматься здесь всем, чем захочет. Это не  был  привычны