ила
в нее пистолет, поясной патронташ с запасными обоймами, свитер,
бесценные трофеи Олега  и  все  деньги,  которые  были  в  моем
распоряжении.
     Я  вернулась  в  холл.  Олег по-прежнему лежал неподвижно,
лицо его было в крови. Если бы у меня была  возможность  быстро
переложить  его на диван, я не бросила бы его просто так. Но он
был большой и тяжелый, если я стану с ним возиться, не успею до
приезда Юры. Да и сам Олег очнется через пару  минут,  и  тогда
моим ушам придется запомнить этот день на всю оставшуюся жизнь.
     За окном тормознул автомобиль. Я выглянула в окно. Юрка.
     Олег  зашевелился,  дыхание  его  участилось,  и он что-то
пробормотал... Щелкнул замок входной двери...
     Прихватив сумку, я  вышла  на  лоджию  и  перелезла  через
загородку на территорию соседней квартиры. Здесь ребята меня не
заметят, и искать не будут, потому что открытая дверь на лоджию
--  дело для нас самое обычное. Вот закрытую дверь они точно бы
проверили... Изнутри прекрасно доносились звуки. Я слышала, как
Юрка вошел в гостиную.
     --  Та-а-ак!  --  протяжно  выдохнул  он.  Затем  зазвенел
упавший костыль, и послышалось сдавленное ругательство.
     -- Где она? -- произнес голос Олега.
     --  Это  я  у  тебя  хочу  спросить, -- проворчал Юрка, --
вставай, вставай, разлегся... Мало она тебе двинула, сейчас и я
добавлю.
     --  О-ох!  --  простонал  Олег,  и  я  слышала,   как   он
поднимается на ноги. -- Вот, ведьма маленькая... Научил на свою
голову. Черт, больно как...
     --  Не  причитай, жалеть не буду! -- заорал Юрка, а спустя
несколько секунд добавил спокойнее: -- Проверь, что пропало?
     -- Ключ и серебро  Зубарского,  --  отозвался  Олег  через
некоторое время.
     --  Вот теперь попробуй, отсеки ей пути... -- произнес Юра
в раздумье.
     Олег пробормотал что-то еще, наверное снова выругался, и в
тот же миг что-то с силой ударилось о стену, и послышался  звон
битого  стекла.  Похоже, Олег вымещал свою досаду и унижение на
злосчастной бутылке.
     -- Прекрати!  --  коротко  потребовал  Юра.  --  Я  сейчас
свяжусь  с  конторой,  подключу  ребят,  обращусь  к  Зинченко.
Постараемся  отловить  ее,  если  она  конечно,  не  собирается
несколько дней отсиживаться...
     --  ...  или  еще  какую-нибудь  гадость  не подстроит! --
огрызнулся Олег. -- Я не удивлюсь, если ее через пять минут  не
будет  в  городе.  Как  ты  себе  это представляешь: отловить в
Питере неприметную девчонку? Но когда мы, наконец, ее найдем, я
ей кое-что объясню наедине...
     -- Если мы только найдем ее живую, -- уточнил  Юра,  и  от
его бесстрастно-задумчивого голоса у меня прошел мороз по коже.
     Олег не ответил. Юрка снова прервал молчание:
     Ладно,  давай  я  тебе  помогу  кровь  остановить. А после
перевязки...
     -- А ну тебя к черту, старик, какая еще перевязка?  Сейчас
умоюсь, и вперед, нельзя терять время.
     Через  пару  минут  за  ними  захлопнулась  входная дверь.
Пробравшись обратно в квартиру, я простояла у окна  за  шторой,
пока машина брата не скрылась за поворотом. Больше никто не мог
мне  помешать двигаться дальше, нужно было срочно выбираться из
города. А коль скоро мы жили практически на  окраине,  дело  не
представлялось  таким  уж  и  сложным: на попутке можно было за
пару часов убраться из Питера, не связываясь ни  с  аэропортом,
где нужно предъявлять паспорт, ни с железной дорогой, где вечно
нет  билетов,  ни  с поездкой на своей машине, при которой Юрка
может отловить меня на шоссе, поскольку выбор автодорог на моем
маршруте вряд  ли  слишком  богат.  Значит,  остаются  рейсовые
автобусы.  Дороговато,  это  да. Но с теми деньгами, что у меня
были, проехать пол-Карелии вполне было можно. Значит, из любого
райцентра области я на перекладных доберусь до  цели,  и  никто
меня не обнаружит.
     Я  шла  по  улицам  в  надежде  поймать  попутную  машину.
Полупустая сумка болталась на плече, шлепая меня  по  бедру.  Я
представляла  себе, как выгляжу со стороны: бродяжка, сбежавшая
из дома, в старых, хотя и  крепких  еще  джинсах,  в  клетчатой
ковбойке, в грубых ботинках на толстой рифленой подошве, да еще
в  пухлой  куртке  с  отстегивающимися рукавами. Я рассчитывала
обойтись именно таким гардеробом,  тем  более,  что  мне  нужно
выглядеть как можно более обыкновенно.
     Выйдя  из  жилых  кварталов  на  шоссе,  я двинулась вдоль
автострады,   изредка   оборачиваясь,   чтобы   не   пропустить
подходящую  машину.  Когда  вдали показалась шикарная блестящая
девятка, я невозмутимо пошла вперед, показывая,  что  она  меня
ничуть  не  интересует.  Но  автомобиль  плавно  объехал меня и
затормозил.  Из  машины  вылез  загорелый,  плотный  мужчина  в
офицерской   куртке-камуфляжке   и,   улыбаясь,  ждал,  пока  я
приближусь. Я хорошо знала его: это был капитан Игорь Зинченко,
начальник мобильного спецподразделения, крутой парень, которого
уважали друзья и побаивалась всякая шушара. Несколько раз дела,
проработанные   усилиями   ребят    из    агентства    Орешина,
заканчивались  совместной  с командой Зинченко операцией. Кроме
того, как я поняла из реплик, брошенных между делом, Зинченко и
Юра когда-то где-то учились и начинали служить вместе. Их  пути
разошлись, видимо, когда Юрку занесло в управление АНЯ.
     --  Куда  бредешь? -- приветствовал он меня. -- Может, нам
по пути?
     --  Это  смотря  куда  ты,  --   осторожно   ответила   я,
убедившись, что Зинченко в машине один.
     --  Я  в  Волхов. Наконец-то взял отпуск. Надо родителям с
огородом помочь.
     -- Подойдет, -- я решительно забралась внутрь машины.
     Зинченко мягко тронул машину с места и, как бы  невзначай,
заметил:
     -- Твой брат звонил в управление и просил помощи в срочной
расстановке капканов.
     -- Знаю. Он меня ищет, -- ответила я.
     --  Заливай!  --  засмеялся  Зинченко.  --  Они там что-то
серьезное копают.  Но  мотивировать  запрос  Орешин  отказался,
поэтому людей ему не дали. Когда я выезжал, прибыл Середа, я не
успел  с  ним переговорить, но одного взгляда на его физиономию
было достаточно... Кто это так разукрасил твоего приятеля?
     -- Я.
     Зинченко пожал плечами:
     -- Не хочешь, не говори.
     -- Да я просто не знаю, -- соврала я, показывая всем своим
видом, что уж теперь-то я не шучу.  --  Если  хочешь  знать,  я
уволена,  и теперь путешествую в свое удовольствие. Я послала к
черту все их проблемы.
     Зинченко засмеялся и произнес с издевкой:
     -- Давно пора было  тебя  уволить,  чтобы  под  ногами  не
путалась.  Я бы вообще всех женщин из нашего ведомства разогнал
бы по домам. Дела не делают,  только  чаи  гоняют,  да  мужиков
смущают своими ногами да глазки строят...
     Ни  за  что не стала бы строить глазки Зинченко. Находятся
же такие дуры...
     Игорь  Зинченко  не  был  злым  человеком,  но  был   всем
известным  женоненавистником. Поскольку он в принципе не считал
женщину способной на что-то серьезное, он ни за что не  поверил
бы словам Олега обо мне, даже если бы они и успели побеседовать
в управлении.
     Зинченко  всю  дорогу трепался и шутил, и если бы я его не
знала,  ни  за  что  бы  не   подумала,   что   это   настоящий
профессионал,  равных  которому очень мало. В конце концов, мне
наплевать, что этот балагур думает о женщинах. Но, черт возьми,
горе мужчинам, даже самым лучшим, если они недооценивают  меня!
Пусть   потом  не  ищут  виноватых.  Слушая  треп  Зинченко,  я
развлекала себя тем, что мысленно  прикидывала,  нужно  ли  мне
было  бы  отпивать  от бутылки лимонада, если бы на месте Олега
оказался Игорь Зинченко,  или  следовало  бы  оприходовать  его
полновесным грузом.
     Через  пару  часов мы въехали в Волхов. Автобусная станция
-- это было то, что нужно. Зинченко высадил меня у  автостоянки
и поехал по своим делам, пожелав мне приятного отдыха.
     Без  особых  хлопот  я  взяла  билет на рейсовый автобус в
сторону Петрозаводска.
     У  меня  еще  оставалось  время,  чтобы,  как   говорится,
привести   в  порядок  свои  дела.  И  я  решительно  прошла  к
телефонам.
     -- Агентство Орешина, -- прозвучал в трубке усталый  голос
Олега.
     Не  зная  точно,  как  он  отреагирует,  я  замешкалась  с
ответом, и Олег тут же раскусил меня.
     -- А-а-а, молчишь?! Нет уж, ты будь добра объясниться!
     -- Как твоя голова?
     Он поперхнулся:
     -- Ну ты подумай, какая трогательная забота! Я тебе  потом
расскажу. Ты еще пожалеешь об этом, нахалка... Где ты сейчас?
     --  Билет  у  меня в кармане. Автобус отходит через десять
минут.
     На том  конце  возникла  долгая  пауза.  Олег  лихорадочно
прикидывал свои дальнейшие действия.
     -- Я спросил, где ты, -- наконец отозвался он.
     --  Даже  если  я  скажу,  то  за  это  время  вам меня не
остановить. А где Юра? Он очень зол?
     --  Он  очень  переживает,  как  и  я,  между  прочим,  --
укоризненно  сказал  Олег. -- Но меня можно и не спрашивать, из
старины Олега можно вить  веревки  и  разбивать  о  его  голову
бутылки...
     Он явно тянул время, возможно, Юрка в это время пытался по
другому аппарату поймать "живой" звонок.
     --  До  встречи в Раю, Олег, -- я уже вешала трубку, когда
Олег громко закричал:
     -- эй, Катерина! Послушай, это важно!..
     Я снова вернула трубку к уху, но не  ответила.  Уверенный,
что я слушаю его, Олег умоляюще произнес:
     -- Чтобы эта наша встреча состоялась, я прошу тебя: надень
кольцо Зубарского и не снимай его ни при каких обстоятельствах!
     Я медленно опустила трубку на рычаг.

     Глава 3.

     Рейсовый автобус лихо ехал по пустынной дороге, ковыляя по
рытвинам  и  колдобинам разбитого вдребезги асфальта. Двигатель
хрипло завывал, в салоне пахло бензином.  Несколько  пассажиров
дремали  и  совершенно  не  интересовались  ничем.  Это были, в
основном, пожилые женщины с  набитыми  хозяйственными  сумками.
Ехали  они,  скорее всего, по домам и были равнодушны к пейзажу
за окнами.
     Закатное солнце слепило меня через стекло.
     Автобус приближался к Кепе.  Состояние  шоссе  говорило  о
том, что эти места не очень-то посещаемы: покрытие дороги давно
никто не ремонтировал.
     Кепа  оказалась  небольшим  одноэтажным  поселком. Автобус
остановился в самом центре  поселка,  и  тетки  с  авоськами  и
сумками дружно выгрузились. Я осталась в салоне одна. Водитель,
пожилой  толстый дядя в грязно-бурой куртке и кепочке покосился
на меня в зеркало дальнего вида и буркнул:
     -- Красавица, уснула, что ли?
     -- А мне дальше, -- ответила я,  помня,  что  там,  где  я
брала  билет  на этот рейс, была схема маршрута. Автобус должен
был ехать по грунтовке до озера.
     -- Дальше тебе? Еще выдумала!.. --  фыркнул  водитель.  --
Давай, давай, выгружайся, не то увезу обратно!
     -- Но мне нужно дальше, к озеру! -- возразила я без всякой
надежды   на  то,  что  мне  удастся  избежать  долгого  пешего
путешествия. -- Я купила билет до конца маршрута.
     -- Ну-ну! -- водитель как-то зловеще  ухмыльнулся,  закрыл
двери и неожиданно стронул машину с места.
     Миновав   Кепу,   автобус  потащился  дальше.  Асфальт  за
поворотом кончился, и машина заковыляла по грунтовке.
     Ни одна машина, ни один человек не попался нам навстречу в
надвигающихся сумерках. Это было странно, я ожидала, что  увижу
кого-нибудь,  кто даст мне какое-либо представление о населении
здешних мест.
     По моим расчетам, автобус был едва  ли  на  середине  пути
между  Кепой  и  озером,  когда  водитель  затормозил  и грозно
сказал:
     -- Приехали. Конец маршрута.
     Поблагодарив его, я вышла и двинулась вперед по грунтовке.
Автобус сзади запыхтел, развернулся и уехал.
     Я осталась одна на лесной дороге. Ни автобусной остановки,
ни каких бы то ни было намеков на нее: столба,  бетонной  плиты
или  оборванной  таблички -- не было и в помине. Толстый дядька
все-таки высадил меня раньше, чем было положено.
     Но делать было нечего. Я пошла вперед на своих двоих.
     Оглядевшись по сторонам,  я  заметила  в  окружающем  меня
пейзаже нечто новое,
     Вообще-то   картина   была  весьма  однообразна:  плоская,
покрытая негустым лесом поверхность тянулась  во  все  стороны,
насколько  простирался  взгляд.  Сумерки  постепенно скрадывали
местность и неумолимо приближали ко мне горизонт, на который со
всех сторон набегали тяжелые темные тучи.
     Неожиданно впереди  начали  проблескивать  огоньки.  Я  не
смогла   точно   оценить  ни  расстояние  до  них,  ни  размеры
светящегося объекта. Я шла вперед, но  в  течение  целого  часа
огни  не приблизились, хотя их становилось все больше и больше.
От постоянного наблюдения за ними глаза у меня здорово  устали,
и  я остановилась, чтобы немного прийти в норму. Подул довольно
сильный ветер, и мне пришлось застегнуть куртку наглухо.
     Огни горели по-прежнему, более или менее  постоянно,  лишь
изредка  несколько  расположенных  рядом  огоньков  вдруг резко
уменьшали свечение, и некоторое время казалось, что перед  ними
проплывает  какая-то  мутная  завеса.  В  какой-то  момент  мне
показалось, что огни находятся где-то далеко внизу, в котловине
необъятных размеров, а я стою у края этой котловины, и  пытаюсь
в надвигающейся темноте различить ее контуры.
     Становилось все темнее, а ветер хлестал все злее и злее, я
поспешно   пошла  вперед,  стараясь  не  задумываться  об  этих
странных огнях  до  тех  пор,  пока  не  приближусь  к  ним  на
подходящее расстояние.
     Свечение  впереди  вдруг  стало  ослабевать,  и огни стали
пропадать целыми группами. Я почувствовала себя хуже некуда.
     Темнота сгустилась, кроме участка дороги,  уже  ничего  не
было видно. По моим расчетам, я уже должна была достигнуть того
самого  безымянного населенного пункта на побережье. И точно, я
миновала два столба у края дороги, на которых когда-то, видимо,
был укреплен стандартный указатель с названием поселка. Но, тем
не менее, в темноте ничего похожего на  жилье  разглядеть  было
невозможно.  Я  шла  по  дороге,  решив  ни на шаг не сходить с
грунтовки.
     Какие-то  едва  заметные  огни  появились  снова.  Но  они
появились   неожиданно   близко,  прямо  перед  моим  носом,  в
нескольких метрах. Похоже, что я свернула куда-то в темноте.
     Я остановилась.
     -- Ого! Вот это да! -- результат был так поразителен,  что
я заговорила сама с собой.
     Я  стояла  посреди  тихой, пустой и почти абсолютно темной
улочки. Какой-то фонарик горел  на  трехэтажном  здании,  около
входа  в  которое скорее угадывалась, чем прочитывалась вывеска
"Гостиница".
     Похоже, что  цель  моего  путешествия  достигнута.  Только
городок, в который я попала, напоминал летучий голландец.
     Я  поправила  сумку  на  плече  и  подошла к входной двери
гостиницы. Под ногами лежали ровные небольшие бетонные  плитки,
и  мостовая  в  этом  притихшем  закутке  отнюдь не походила на
развороченный  асфальт,  который   бывает   в   заброшенных   и
запущенных городках.
     Какое-то   движение   за   моей   спиной   заставило  меня
обернуться. В  трех  метрах  от  меня  стояла  собака.  Крупный
взъерошенный  пес  беспородной  наружности.  Его  силуэт  четко
вырисовывался в тусклом свете лампочки. Пес  молча  смотрел  на
меня.  Вообще-то  я не терплю собак, не нахожу их ни умными, ни
забавными,  ни  преданными.  Собаки  раздражали   меня   своими
рабскими  повадками,  и тем, что стоит поднять на них руку, как
они поджимают хвосты.
     -- Какого черта ты тут делаешь? Пошел вон!  --  сказала  я
псу.
     Тот  наклонился,  понюхал  плиты,  повернулся  и  метнулся
назад, в темноту. И вот уже оттуда, в полной  темноте  раздался
рык,   сопровождающийся   ворчанием   и   поскуливанием  доброй
полудюжины собак.
     Нельзя сказать, что первое впечатление от  этого  местечка
было приятным.
     Я взялась за ручку входной двери, ожидая, что она окажется
запертой, но, к моему удивлению, дверь легко отворилась.
     Судя  по всему, эта гостиница была построена давным-давно.
Тесный  холл  с  несколькими  дешевыми   креслами,   деревянная
лестница,  ведущая  наверх,  к  номерам,  а  под  лестницей  --
конторка администратора с неизменной толстой книгой на стойке и
с  ячеистой  полочкой  для  ключей  на  стене.  Весь  интерьер,
представший  передо  мной, освещался маленьким бра, укрепленным
где-то на уровне стойки. Дверь в комнатку  дежурного  оказалась
отворенной  настежь,  но  за  ней,  кроме  непроглядной темени,
ничего не было.
     Ничего и никого не было и во  всем  первом  этаже.  Только
тишина и полумрак.
     Я  подошла к стойке и осторожно заглянула внутрь конторки.
я не  удивилась  бы,  обнаружив  там  что-нибудь  из  ряда  вон
выходящее,  но  там  ничего  не  было. Только книга, лежащая на
стойке как бы подтверждала, что это действительно гостиница,  и
здесь даже кто-то останавливался, начиная с...
     Я открыла первую страницу. В этой толстенной книге было не
меньше  двухсот  страниц,  но  заполняли  ее  мелким аккуратным
почерком всего... шесть лет. Я перелистнула половину  и  попала
как  раз  на  записи  трехлетней давности. Сентябрь... Медленно
опускаясь по строчкам, я нашла то, что и ожидала найти: "Орешин
Юрий Иванович, 4 сентября, номер 9, служебная командировка".  9
сентября Юрка был ранен, а 11 сентября доставлен в Петербург, в
госпиталь.
     --  Что  вам  угодно?  -- раздался за моей спиной холодный
резкий голос. Я обернулась назад. Из дальнего  угла  холла  шел
мужчина  в  темных  брюках,  темной  жилетке  и  в  белоснежной
рубашке, которая  выделялась  в  темноте,  словно  подсвеченная
изнутри. Самого мужчины я не разглядела, только когда он обошел
меня,  встал  за стойку, свет упал на его лицо и я увидела, что
он молод, некрасив, серьезен и, очевидно,  недоволен  тем,  что
ему пришлось выйти ко мне.
     -- Мне угодно снять номер.
     --  К сожалению, мы не сдаем номера приезжим, -- отчеканил
мужчина.
     -- Насколько я поняла, это гостиница.
     -- Не совсем. Это  была  гостиница.  Сейчас  это  почти...
музей.  Местная  достопримечательность.  Историческая ценность.
Хозяин  приглашает  сюда  только  избранных   гостей   Поэтому,
извините,  но вам придется немного пройти вперед по улице, и вы
найдете там достаточно современный отель...
     -- Неужели нельзя  хотя  бы  одну  ночь  провести  у  вас?
Представьте, мне хочется остановиться именно здесь...
     -- Извините, но это невозможно...
     Странные   цокающие   звуки,   раздавшиеся   с  деревянной
лестницы, заставили мужчину оборвать возражения  на  полуслове.
Сверху спускалась большая черная собака, похожая на пинчера, но
размерами   больше   самого   крупного  ньюфаундленда.  Собака,
казалось, не обращала внимания ни на меня, ни на  мужчину.  Она
пробежала   мимо,   царапая  когтями  по  деревянному  полу,  и
направилась в открытую дверь комнаты администратора. Так  и  не
произнеся больше ни слова, мужчина проследовал за ней и прикрыл
за  собой  дверь.  Несколько  минут  все  было  тихо,  никто не
показывался в холле, никто не зажигал свет.
     Новое цоканье  когтей  по  полу  раздалось  где-то  совсем
рядом,  но никого не было. Похоже, очередная собака не решалась
сойти с лестницы в холл. Не сводя глаз  с  нижних  ступенек,  я
напряженно вслушивалась, но звуки не повторились.
     --  Слушаю вас, -- раздался вежливый голос, и я вздрогнула
от неожиданности.
     За стойкой стоял совершенно другой человек, одетый так же,
как и предыдущий, только лицо его, гораздо более бледное и даже
влажное, совсем не было деревянным и бесстрастным,  как  у  его
предшественника.
     -- Я хотела снять номер, но мне тут только что сказали...
     --  Я  должен  попросить  прощения за своего работника, --
прервал  меня  собеседник,  развернул  к  себе  книгу  и   взял
откуда-то снизу ручку. -- Произошла ошибка.
     -- Тогда мне нужен обычный одноместный номер.
     --   Номер