взгляд  с  одного
взбудораженного лица на другое.
     Олег растирал левой рукой  правую,  не  поднимая  на  меня
глаза. Похоже, что его самолюбие сильно пострадало.
     -- И все же тебе не стоило надевать именно этот костюм, --
упрямо повторил Олег.
     --  Господи,  Олежка, не будь ребенком, откуда ей знать...
-- проворчал Юра.
     Но Олег передернул  плечами  и,  пристально  глядя  мне  в
глаза, произнес:
     --  Дерешься  ты отчаянно, но это еще ничего не значит. Не
понимаю, чего тебе от нас надо...
     -- Я пришла занять свое место.
     Олег, продолжая лениво растирать ушибленную  руку,  злобно
отметил:
     -- Здесь нет твоего места.
     -- Олег... -- предостерегающе произнес Юра.
     --  У меня было свое место, есть и будет, -- отрезала я. Я
вовремя заметила, как правая ладонь Олега задрожала и сжалась в
кулак. Я отклонилась,  едва  не  упустив  момент.  Кулак  Олега
просвистел  у  моего лица и задел левую щеку. Юра ухватил Олега
за плечи и оттолкнул от меня  подальше.  Взявшись  за  щеку,  я
почувствовала  влагу  под  пальцами. Отняв ладонь, я увидела на
ней кровь. Олег рассек недавно заживший шрам.
     -- Не стоило так торопиться, Олег, -- произнесла я,  зажав
рану  ладонью.  --  Никогда  не стоит спешить причинить боль. А
вдруг тот, кому ты причинишь боль, окажется совсем не тем,  кем
ты его считал? Не так ли?
     Слова  мои  были,  конечно,  справедливы,  но,  боже  мой,
намеренно будить  в  них  страшные  воспоминания  --  это  было
чересчур жестоко. Это было бессовестнее, чем втроем нападать на
девушку.
     Поэтому самое разумное, что я могла сделать теперь: скорее
уйти, чтобы не видеть, как ребята будут переваривать мой выпад.
Не сказав  больше  ни  слова,  я  поспешила  в раздевалку и, не
останавливаясь, бросилась в душ.
     Никогда раньше Олег не позволил бы себе такого.  Это  было
что-то  новое  и  нехорошее в нем, чего никогда не было раньше.
Бедняга защищал нишу, принадлежащую Екатерине. И  уж,  конечно,
мне не стоило так откровенно подкалывать ребят.
     Я  вышла из душа, оделась. Осмотр в зеркале успокоил меня.
Да и вряд ли какое-то еще повреждение могло  сделать  мое  лицо
более некрасивым, чем оно уже было.
     -- Мария, можно мне войти? -- услышала я голос Юры.
     -- Да. Что случилось?
     --   Нужно  поговорить,  --  Юра  прошел  в  раздевалку  и
приблизился ко мне. -- Я сяду?
     -- Конечно.
     Мы сели рядом на гимнастической скамеечке. Первым  порывом
Юрки было достать сигарету, но он сдержался.
     --  Наверное,  мне  нужно извиниться перед тобой за себя и
своего друга, -- начал Юра.
     -- Не стоит. Кажется, мои слова тоже не доставили  радости
вам обоим.
     --  Что  есть,  то  есть,  -- помрачнел Юра. -- Ты даже не
представляешь, до какой степени.
     -- Мы квиты.
     -- Я просто хотел объяснить кое-что.  Ты  невольно  задела
самые больные места. В этом костюме раньше всегда тренировалась
моя  сестра.  Я, она и Середа работали вместе около трех лет. Я
очень ее любил. Она погибла,  ввязавшись  в  грязное  дело,  из
которого  я  не  смог  ее  вытащить.  Погибла по нашей с Олегом
оплошности. Все это до сих пор слишком тяжело. Поэтому я  прошу
тебя  не  сердиться  на  Середу. Он не такой уж злой человек...
Этот грубый срыв... Это нетипично для Олега.
     -- Я знаю... Я понимаю, -- поправилась я.  Юрка,  переведя
дух  после  своего  высказывания,  снова сделал попытку достать
сигарету.
     -- А я не такой уж добрый, -- заметил он.
     -- Чаще  всего  бывает,  что  совершенно  неважно,  добрый
человек  или  злой.  Важны  две  вещи: друг он тебе или враг, а
также живой он или мертвый.
     -- Вот это верно, -- согласился  Юра.  Он  сидел,  опустив
голову.  Было  заметно,  как его руки, держащие костыль, слегка
дрожат. -- И все равно, прости нас. Я  постараюсь,  чтобы  Олег
больше не смел распускаться.
     -- Да ничего. Рана пустяковая. К тому же ни на что она уже
не повлияет,  она,  как  видишь, не первая... Тебе очень трудно
ладить со своим другом? -- перевела я разговор.
     Юрка пожал плечами:
     -- Мне всегда было с ним нелегко. Он и раньше  был  резок,
импульсивен,  самоволен. Всю жизнь он превращал в нестандартную
игру,  но  всегда  был  надежным  парнем.  Сейчас   все   очень
изменилось,  он  тоже.  Все  его качества гипертрофировались до
совершенно невыносимой степени. Но я ничего не  могу  поделать.
Каждый  переживает  свое  горе по-своему. И каждый по-своему от
него спасается. Олег во многом из случившегося  винит  себя.  И
никакие разумные доводы на него не действуют.
     -- Время все исправит, так или иначе.
     --  Я  все  время  говорю  это ему. Он мне. И оба в это не
верим.  Поэтому-то  он  и  принял  тебя   столь   агрессивно...
Понимаешь, Катюша была для нас обоих чем-то особенным. В первое
время   после   того,   как  я  потерял  возможность  нормально
двигаться,   Олег   стал   вместо   меня    заниматься    Катей
по-настоящему.  Он  своими  руками  вылепил  из нее то, чем она
была. С ее гибелью он потерял больше, чем я...
     -- Вряд ли Середа одобрит то, что ты  сейчас  делишься  со
мной вашими личными проблемами. Не надо, Юрий. Я вам совершенно
никто.  Тебе  же  потом  будет  неловко  за  свой рассказ, -- я
поняла, что если разговор и дальше пойдет в  таком  ключе,  мне
будет   очень  сложно  не  переступить  черту  дозволенного.  А
форсировать события прямо сейчас было совершенно нелепо.
     -- Черт знает что случилось со мной, когда я тебя  увидел,
но  мне  кажется, что с тобой я могу и должен говорить об этом,
-- возразил Юрка. -- Если я не прав, скажи мне прямо,  чтобы  я
заткнулся.
     --  Я  не  стану  тебе этого говорить. Я буду слушать тебя
столько, сколько будет нужно тебе.
     -- Почему? -- удивление Юрия было очевидным.
     -- Может быть когда-нибудь я что-нибудь тебе объясню.
     -- А у тебя есть близкие?
     -- Н-нет... То есть они слишком далеко отсюда. Считай, что
я совершенно одна на свете.
     -- Почему ты не вернешься к ним?
     -- Они давно похоронили меня. И не стоит  менять  то,  что
есть.
     -- У вас были проблемы?
     --  Нет,  они  любили меня, -- ответила я, сама не зная, о
ком я говорю, о Юре и Олеге, или о родственниках Мариэлы.
     -- Тогда почему?
     --  Я  же  сказала,  они  похоронили  меня.  А  я  слишком
изменилась, чтобы снова заявить о себе.
     --  Какая  чушь!  --  бросил  Юра и тут же спохватился. --
Извини... Но я чего-то  не  понимаю.  Если  бы  я  мог  вернуть
сестру, я бы не обратил внимания на то, изменилась она или нет.
Ведь ты сама сказала, что важнее всего...
     -- Так уж ли тебе было бы все равно?
     --  Абсолютно.  Неважно, в каком бы состоянии она ни была,
мне так не хватает ее сейчас...
     "Спокойно", -- сказала я сама себе. -- "Это еще ничего  не
значит".
     --  А  это  у  тебя  откуда? -- Юрий провел рукой по своей
щеке.
     -- Одна нелепость. Мне не следовало бы  говорить  об  этом
работодателю... Это я сама себя так разукрасила.
     -- Что ты такое говоришь? -- Юрка широко распахнул глаза.
     --  Это  результат  нервного  срыва.  После  смерти мужа я
пыталась  покончить  с  собой.  Несколько  совершенно  безумных
дней... Под руку попался обломок железа.
     --  Боже  мой...  --  пробормотал Юрка. -- Что случилось с
твоим мужем?
     -- Он погиб  на  соревнованиях.  Он  был  автогонщиком.  Я
расстроила   его,  мы  поссорились,  и  на  трассе  он  потерял
голову... -- я не смогла договорить. Но Юрка больше  ничего  не
спросил. Он молча сидел и мял пальцами сигарету.
     -- Юр, ты здесь? Я везде тебя ищу, -- раздался от выхода в
спортзал глухой голос Олега.
     --  Да, Олег, я сейчас иду, -- отозвался Юрий. -- Я ухожу,
Мария. Прости нас, все  получилось  очень  некрасиво...  Завтра
утром  я  жду  тебя  в  офисе.  Середа введет тебя в курс наших
проблем...
     -- Ничего я делать не буду, -- ответил Олег. -- Пусть  она
даже не приближается ко мне ближе, чем на три метра.
     -- Бунт на корабле, -- слабо улыбнулся Юрка. -- Ты готова,
Мария?
     -- Да.
     -- Тогда выйдем вместе. Нужно его как-нибудь успокоить.
     Олег   ждал   нас  в  коридоре.  Там  было  темно,  и  его
ссутулившаяся  фигура,  подпиравшая  собою  стенку,   выглядела
весьма  зловеще.  Олег  угрюмо посмотрел на меня и оттер Юрку к
стене:
     -- Что еще ты хочешь надо мной учинить? -- мрачно  спросил
он у Юры. -- Я сегодня сыт по горло всякой всячиной.
     --  Я  хочу,  чтобы  мы  объяснили  Марии, чем наши ребята
сейчас занимаются.
     -- Вот пусть Мозер и объясняет, -- огрызнулся Олег. -- Все
равно, хоть ты и вешаешь на меня  эту  ответственность,  ты  же
знаешь, чем я занят. У меня нет времени нянчиться. Все равно ей
работать с ребятами, так пусть они и вводят ее в курс...
     Юрка хотел что-то возразить, но я опередила его:
     --  Я  буду  полезнее  вам,  чем Мозеру. Всякую мелочь они
прекрасно сами разгребут. А вам вряд ли кто поможет лучше,  чем
я.
     --  Если  бы она знала, о чем идет речь, она не раскрывала
бы рта! -- рявкнул Олег и страдальчески нахмурился.  Я  страшно
раздражала его.
     --  Видишь ли, Мария, Олег параллельно с прочими делами...
-- начал Юра.
     -- Ты же знаешь, босс, что не параллельно, а вместо...  --
встрял Олег.
     -- Вот именно, вместо, -- согласился Юра. -- Вместо прочих
дел он  занимается делом, интересующим только нас двоих. И я не
думаю,   что   кого-то   еще   кроме   нас   с   Олегом   могут
заинтересовать...
     -- ...поиски Валерия Извекова, -- эхом отозвалась я.
     Юрка и Олег замерли на месте.
     --  Нет,  я  все понимаю, Юрка, -- заметил Олег, -- но мне
очень хочется  придушить  ее  прямо  сейчас.  И  меня  даже  не
интересует, откуда она знает все это...
     --  В  самом  деле,  Мария,  какого черта?.. -- растерялся
Юрка.
     -- Не сердитесь на меня. Иногда я читаю мысли. Если вы  не
хотите,  чтобы  я  путалась  под  ногами,  я  не  буду  слишком
навязчивой. Всего хорошего!..
     Резко ускорив шаги, я помчалась по коридору. Я  неслась  к
выходу  из  здания  и  отчаянно ругала себя за то, что никак не
могу заставить себя  быть  достаточно  осторожной.  Неужели  ни
собственная  судьба  Кати,  ни  трагическая  ошибка Мариэлы, ни
горький опыт Рэсты не научили меня хоть какой-нибудь мудрости?!
Почему  я  так  глупо,  по-детски  пытаюсь   продемонстрировать
собственное "я"?
     Я   выбежала  из  здания  и  остановилась.  На  улице  уже
стемнело, зажглись фонари. Но людей вокруг практически не было,
ведь жилых домов в этой части микрорайона было немного и  улица
практически   замирала   после   восьми   вечера.   Неторопливо
спустившись по ступеням, я задумалась над печальной  проблемой:
куда  податься бездомному и без гроша в кармане. Чувство голода
уже давало о себе знать, но утолить его в ближайшей перспективе
не представлялось возможным. Ночевать на скамеечке тоже было не
очень-то удобно, совершенно свободно  можно  было  загреметь  в
отделение  милиции.  А  уж  оттуда  меня  никто  не вытащил бы,
поскольку документов при мне не было никаких.
     Я вышла на тротуар и медленно побрела в сторону центра.
     Голова начала немного побаливать. Я сначала не обратила на
это внимания, но постепенно к боли прибавилась рябь в глазах.
     Остановившись, я закрыла глаза. Конечно, это была она. Она
дрожала от  гнева,  нанизанные  на  челку  бусинки  нетерпеливо
подрагивали, глаза непримиримо сверлили меня.
     --  Все-таки  я  нашла  тебя,  Рэста!  Ты ошибалась, когда
считала, что навсегда избавилась от нас!
     -- Я не избавлялась от вас. Я  просто  возвратилась  туда,
где хочу остаться.
     -- Что тебя удерживает в том мире? Ты наша, ты должна быть
здесь.
     -- Снова за решеткой? Снова издевательства и заточение? Не
надо обманывать  меня, Даррина. Я уже не та безумная девочка. Я
остаюсь здесь.
     -- Неужели личность этой самой  Кати  настолько  сильна  в
тебе?
     --  Не  злись,  Даррина,  и не хитри. Тебе не удастся меня
уязвить.
     Казалось, она лопнет с  досады.  Интересно,  что  все-таки
побуждало ее искать меня по реальностям?
     -- Послушай, Рэста, Виллен хочет поговорить с тобой.
     --  Я  знаю  все, что он может мне сказать. Я не хочу ни с
кем из вас разговаривать. Особенно с тобой. И никто из  вас  не
заставит меня ничего для вас делать!
     Я  послала  ее  к  черту.  Шпионить  за  собой я никому не
позволю. Пусть это будет даже Виллен. Я  вдруг  вспомнила,  как
тогда,  когда  я  еще  была умершей Катькой, пыталась разгадать
загадку, кто такая Даррина и что ей нужно.  И  теперь  от  этой
загадки неразгаданной осталась самая сложная часть: возможно ли
сохранить  все,  как есть, оставив Первый мир в изоляции? И еще
одна проблема  подобралась  исподволь:  кто  же  хочет  извести
Первый мир? Отличные темы для философских раздумий.
     Но  все  эти загадки теперь оставались где-то в стороне. Я
все-таки была слишком Катей, чтобы  не  ставить  их  на  первое
место.
     Звук  приближающихся  шагов  вернул  меня на улицу. Тут же
тяжелая рука опустилась на мое плечо.
     -- А ну-ка стой! -- приказал голос Олега. Я  остановилась.
Я  его  не  звала,  а  он  ничем не намекал, что пойдет следом,
поэтому я никак не ожидала, что он меня догонит.
     -- Куда ты идешь? -- грозно спросил он.
     Я подняла голову и взглянула на него.
     -- Какая тебе разница?
     -- У меня есть некоторые  подозрения,  --  заявил  Олег  и
быстро снял с меня очки.
     Он вздрогнул, вглядевшись в мои глаза. Он не мог не узнать
их. Только   теперь  он,  наверняка,  подумал  о  том,  как  до
невозможного  много  на  земле  людей  с  одинаковыми  глазами.
Непростительно много.
     --  Ничего  не  поделаешь,  Олег. Но контактные линзы я не
буду носить ради того, чтобы  не  вызывать  у  тебя  неприятные
воспоминания.
     --  Что  ты  знаешь  о моих воспоминаниях? -- он не убирал
руку с моего плеча. Что ж, пусть хоть так, но я его чувствую.
     -- Я знаю все, что мне нужно знать. Но ты зря подозреваешь
меня в чем-то. Я не шпионю в пользу Извекова. Хотя и знаю,  где
он сейчас.
     Олег  сжал  губы  и  закрыл  глаза.  Рука  его еще сильнее
сдавила мое плечо.
     -- Где же он? --  недоверчиво  усмехнувшись,  спросил  он,
наконец.
     --  Он  в реальности, называемой условно "каменный мешок".
Он ушел туда, это точно. Но вот жив ли он до сих пор,  этого  я
пока сказать не могу.
     -- Бред какой-то. И чего я тебя слушаю? -- покачал головой
Олег, и рука его медленно сползла по моему плечу вниз. Весь его
пыл как-то  сразу  исчез.  --  Как  я могу тебе верить, если не
знаю, откуда ты появилась, и куда денешься в следующий момент.
     -- Никуда я не денусь. А объяснения, может быть, и  будут.
Потом.
     --  Юра  настаивает,  чтобы  я  не  нажимал на тебя. А мне
хочется душу из тебя вытрясти. Твои сегодняшние  намеки  сводят
меня с ума, но я знаю, что Юрка во всем разбирается лучше меня,
поэтому  я согласился потерпеть с дознанием. А значит, я охотно
стану присматривать за тобой. Упустить тебя я не могу...
     -- Я не собираюсь скрываться.
     Неожиданно Олег улыбнулся:
     -- Знаешь, Мария, ты, конечно, не от мира  сего,  но  и  я
тоже  хорош.  Сам  завелся,  Юрку завел, тебя достаю... Если не
возражаешь, я провожу тебя немного.
     -- Как хочешь, --  еще  бы  я  возражала.  --  Только  мне
совершенно некуда идти. Поэтому я собиралась гулять всю ночь.
     --  Идея  хорошая,  но  место  мне не очень нравится. Я не
люблю ночные улицы, -- мрачно сказал он.
     Торжковская никак  не  походила  на  темную  аллею  Сылве,
которую Олег имел в виду.
     --  Здесь  светло  и... -- я хотела добавить, что здесь не
бегают собаки-оборотни, но вовремя сдержалась.
     -- Что? -- уточнил Олег.
     -- Нет, ничего.
     Мы пошли вперед. Олег неторопливо переставлял ноги,  сунув
руки  в  карманы  куртки. Я молчала, потому что поняла, что его
подозрения не растаяли, просто Олег на время отодвинул их  туда
же, куда и я свои загадки.
     Внезапно  из  какой-то  улочки  раздался неистовый собачий
лай, низкий, хриплый, тяжелый. Олег вздрогнул.
     -- Ненавижу собак, -- пробормотал он.
     Я оглянулась. Прямо на нас огромными прыжками несся черный
с подпалинами пес. Он уже не лаял. Он собирался напасть. Я даже
не успела подумать о том, бешеный он или не бешеный.  Я  видела
только,  что  он  уже  в  двух метрах от Олега. Я бросилась псу
наперерез. Собака весила никак не меньше  ста  килограммов.  Мы
вместе  упали  на  асфальт  и покатились по нему клубком. Левой
рукой мне хорошо удалось зацепиться за шкуру зверюги. Пес завыл
и щелкнул  зубами  прямо  перед  моим  лицом.  Правой  рукой  я
попробовала  схватить  его  за  ухо,  но  он  вырвался. В ту же
секунду раздался одиночный выстрел, прямо у меня над ухом.  Пес
перестал  двигаться  почти сражу же. Я выползла из-под него и в
ярости пнула ногой его труп.
     -- Ты сошла с ума! -- Олег помог  мне  подняться.  Он  был
бледен, поддерживая меня, он убрал пистолет и произнес еще раз.
-- Ты ненормальная! Зачем ты на него кинулась?
     --  Он  мог  сожрать тебя! -- едва проговорив эти слова, я
разрыдалась. Олег неловко погладил меня по плечу:
     -- Да ну, что ты, куда ему было меня сожрать, я  бы  сразу
его  пристрелил. Почему ты бросилась на него? Разве можно иметь
дело с собаками голыми руками? У тебя что, свои счеты с ними?..
Да что ты плачешь-то? -- Олег совсем растерялся.
     -- Я испугалась. Он собирался на тебя накинуться...
     -- Странная ты, Мария, -- еще раз повторил он. --  Сколько
ни смотрю на тебя, ничего понять не могу.
     --  я  сама  ничего  понять  не  могу,  -- я вытерла лицо,
отряхнулась и еще раз поглядела на собаку. -- Большой какой...
     Олег вздрогнул и помрачнел.
     -- Пойдем отсюда, -- потянул  он  меня.  --  Сейчас  здесь
может  появиться  милицейский  патруль.  Шутка  ли, стрельба на
улице. А мне кажется, тебе не хотелось бы попасть в милицию.
     Мы прибавили шагу. Сердце у меня еще тревожно билось, и  я
не  могла  сама  понять,  как я устроила такую сцену с собакой.
Просто вдруг мне вспомнилась та  ночь  в  Сылве.  Словно  бы  и
сейчас  я  вдруг  перенеслась туда. И Олег будто бы снова был в
опасности. А за Олега я перегрызу горло любой собаке...
     -- Знаешь, если бы  я  в  свое  время  действовал  так  же
решительно,  как  ты  сейчас,  то она была бы жива, -- произнес
Олег. И я не стала задавать ему вопросов о том, кого он имеет в
виду.
     -- Возможен и другой вариант: если бы она  не  была  столь
упряма, она была бы сейчас жива, а вы оба не страдали бы.
     -- За все отвечают те, кто остался жив, -- вздохнул Олег.
     -- Ты... ты был очень привязан к ней?
     --  Больше,  чем  это  можно  было  себе представить до ее
смерти. Если бы ты ее знала, ты  бы  меня  поняла.  Впрочем,  я
говорю  ерунду.  Никто  из  наших  ребят, тех, с кем она просто
работала, не может знать о ней того, что знали мы с Юрой. Но не
надо больше об  этом...  По  дороге  в  гостиницу  поговорим  о
другом.
     -- В какую гостиницу?
     --  Ну  не  в  эту,  конечно,  -- кивнул Олег на небольшую
интуристовскую гостиницу, мимо которой мы  проходили.  --  Если
проехать  пару остановок на трамвае, там есть обыкновенная, для
простых смертных.
     -- У меня нет паспорта. Потеряла.
     -- Хм... --  Олег  на  секунду  приостановился,  но  потом
махнул  рукой.  --  Не  беда, у меня есть несколько приятелей в
общежитии. За разумную плату местечко тебе найдется. Тем более,
общага буквально в десяти  минутах  ходьбы  от  конторы,  здесь
рядом, на Сестрорецкой...
     Я  уже  открыла  рот,  чтобы  сообщить  ему очередную свою
проблему, но Олег опередил меня:
     Я так понимаю, что и деньги твои там же, где и  паспорт...
Я  уплачу,  сколько  потребуется.  Вернешь, когда сможешь. Даже
если Юрка не возьмет тебя на работу, а так оно и буде