т,  извини
за  прямоту, за отработанные дни он рассчитается, как положено.
А пока я одолжу тебе, сколько нужно.
     Я, наверное, должна была возразить, но Олег снова  не  дал
мне это сделать:
     --  И  не протестуй. Я не хочу, чтобы ты была задержана за
бродяжничество. И дело тут не в моем  благородстве,  просто  на
твой счет у нас с Юркой свои планы.
     И  мне  ничего не осталось, как послушно отправиться туда,
куда повел меня Олег, в ту  самую  заурядную  общагу  какого-то
стройтреста, где я сто раз бывала с ребятами у их приятелей...

     Глава 15.

     Отчет  был  уже почти готов, и мне было жаль оставлять его
завершение  на  утро.  Хотя  было  уже  очень  поздно,   ребята
разошлись  только что. Мозер до последнего сидел вместе со мной
и давал  письменные  пояснения  к  целому  альбому  фотографий,
который мы с ним успели наснимать за последние две недели. Дело
можно было считать завершенным. По нашему с Мозером отчету Лена
Астахова   собиралась   передавать   официальную  информацию  в
управление по борьбе с  наркотиками.  Юрка  был  доволен  нашей
работой.  Я же не показывала ему, что обычное стандартное дело,
в которое он впряг меня в паре с Мозером, тяготит меня. Тяготит
не само по себе. Я хотела самой быть в самой  гуще  событий,  я
хотела   снова   помогать   не   просто  агентству  Орешина,  а
непосредственно брату. Но после нескольких моих глупых срывов я
взяла себя в руки и смогла "не высовываться".
     Разговаривала я чаще с Юрой, чем с Олегом, потому что Олег
все время  гдето  ездил,  что-то  выискивал,  посылал  какие-то
запросы.  А об объекте своих поисков и о результатах он при мне
упорно молчал, хотя я прекрасно знала, что  он  по-прежнему  не
отказался  от мщения Извекову. И если бы Валерий был до сих пор
в Дерзком мире, Олег, возможно, давно бы его отыскал.
     Закончив отчет, я  приложила  сопроводительный  бланк  для
Лены,  подписала  каждый  лист  отчета,  и с идиотской бумажной
работой было закончено. Я отлично знала, что  другие  агентства
не  занимаются  подобной  бумажной  тягомотиной,  но  они редко
контактировали с официальными органами,  действуя  зачастую  на
грани  дозволенного  законом  на свое усмотрение, страх и риск.
Для Юрки же доверие правоохранительных ведомств всех  мастей  и
бывших своих коллег по службе безопасности имело принципиальное
значение.  Поэтому  и дело было поставлено довольно серьезно, с
расчетом  на  открытое  взаимодействие.  Ради  этого  была   им
придумана  сложная  система  документооборота и оформления дел.
Для  этого  же  существовали  внешние   атрибуты,   создававшие
агентству  свое  лицо: бланки, конверты с логотипами, клейма на
оружии, планировка кабинетов  в  офисе,  внешний  имидж  самого
босса...  Это  все  стоило не только сил и времени, но и денег.
Деньги у Юры водились, и он  постоянно  вкладывал  их  в  дело,
создавая  вокруг  себя  именно  то,  что  ему  хотелось видеть,
общаясь с теми сотрудниками, которые  его  устраивали,  и  ведя
дело так, как он считал нужным. Я никогда не спрашивала брата о
причине  такого упорства, мне было все равно, как бы Юра ни вел
дело, я в любом случае работала бы  с  ним  по  таким  законам,
какие были бы им самим установлены.
     Я  вышла  в приемную, положила готовый отчет на заключение
Лене. Из-под двери  кабинета  босса  пробивался  свет.  Мне  же
казалось,  что  оба, и Юрка, и Олег, ушли сразу же после шести.
Но было уже около полуночи, а в кабинете явно кто-то был.
     Осторожно приоткрыв дверь, я  заглянула  в  кабинет.  Олег
сидел  на  Юркином  месте,  навалившись  на  стол.  Я  вошла  и
осторожно подошла поближе.
     Он спал, уронив голову на сложенные руки. Спал в неудобной
позе,  так  и  не  выпустив  из  кулака   расческу.   Когда   я
приблизилась, он пошевелился и повернул голову на бок. Его веки
подрагивали,  словно какое-то беспокойное сновидение будоражило
его. Первым моим желанием было подсмотреть его сон. Но сразу же
я почему-то устыдилась этого. Что ни говори, а насильно  влезть
в  сон,  все  равно,  что влезть в душу. Мне не хотелось сейчас
лишний раз делать это.
     Я просто стояла и смотрела на  Олега,  на  его  измученное
постоянными  бесплодными  поисками  усталое  лицо,  на  широкие
сильные плечи, туго обтянутые неизменной коричневой замшей... И
в который раз почувствовала отчаяние от того, что не  могу  ему
признаться  во  всем,  потому что до сих пор не представляю его
реакции. Одинаково вероятен любой исход...
     Раздался телефонный звонок. Он громко  и  резко  прозвенел
почти  над  ухом  у  Олега.  Первым  делом Олег протянул руку и
потащил трубку к уху, а потом уже поднял голову от стола.
     -- Да... Ну... Была здесь... -- пробормотал он  в  трубку.
Стоя у него за спиной, я только видела, как он убирает в карман
куртки   расческу.   --   Сейчас?  Честно  говоря,  я  уснул...
нечаянно... Ладно, Юрка, кончай орать...  Найду  я  ее...  Что,
прямо   сейчас?  Так  срочно?  Почему?..  Ну,  что  сказать  не
можешь?.. Хорошо, -- Олег сменил тон на совершенно покорный. --
Хорошо, я сейчас ее найду, и мы приедем.
     Олег отнял трубку от уха, повертел ее в  руке  и  с  силой
бросил  на  аппарат, процедив сквозь зубы что-то резкое, что не
посмел высказать  Юрке  лично.  Вскочив  и  заправив  привычным
жестом слегка выбившуюся из джинсов майку, Олег пошел к двери.
     -- Если ты по мою душу, то я здесь, -- окликнула я его.
     Олег резко повернулся и взмахнул руками:
     -- Ничего себе! Что ты прячешься за моей спиной?
     -- Так получилось. Я собралась уходить. Если бы не свет, я
ни за  что  сюда  не  вошла  бы,  и тебе пришлось бы долго меня
искать.
     -- Черт  меня  дернул  заснуть,  --  огрызнулся  Олег.  --
Разгневал босса. Он велел мне срочно найти тебя и везти к нему.
     -- Куда? -- удивилась я.
     --  Домой, -- несколько раздраженно пояснил Олег, выключая
свет в кабинете. -- Ну, пошли, что ли?
     -- Зачем? -- спросила я, выходя вслед за ним.
     -- Знаешь ли, он никогда не говорит о главном по телефону.
Да и вообще, он начинает разговор о деле  только  тогда,  когда
сам захочет, -- отозвался Олег.
     О  да,  я  это  прекрасно знала. Юра никогда не пускался в
объяснения  по  телефону,  да  и  сам  обычно   не   желал   их
выслушивать,  чем  страшно  меня  раздражал. Олег тоже был не в
восторге от этой черты друга, потому что это всегда мешало  ему
оперативно получать одобрение своих намерений.
     --  Вообще-то, если он велел притащить тебя домой, мне это
не очень нравится, потому что  тебе  у  нас  совершенно  нечего
делать, -- Олег был сердит.
     --  Не злись на меня, я ведь не напрашивалась. Не понимаю,
что такое могло случиться, о  чем  нельзя  было  бы  поговорить
завтра утром в конторе.
     Олег  ничего  не  ответил. Похоже, что Юра все-таки сказал
ему чуть больше, чем я могла вытянуть из ответных реплик Олега.
     На стоянке я нырнула на переднее сиденье автомобиля Олега.
Это была новая машинка, маленькая, юркая, способная вылезти  из
любой пробки на дороге, то, что Олег больше всего ценил.
     -- Заедем по пути в общежитие, -- попросила я.
     Там  я забрала из комнаты свою сумку и вернулась в машину.
В темноте трудно было разглядеть, с чем именно я вернулась,  да
Олег  и  не  пытался  особо разглядывать. Что-то говорило мне о
том, что сегодня эта сумка с вещами Кати Орешиной  может  очень
мне пригодиться.
     --  Вылезай,  приехали,  --  скомандовал  Олег,  когда  мы
подрулили к знакомому дому, которого я не видела с того  самого
памятного  дня,  когда  сбежала  отсюда,  предательски  едва не
проломив Олегу голову.
     Олег, который в дороге не проронил и десятка слов, к концу
пути совершенно замкнулся и  вел  меня  по  лестнице  абсолютно
молча,  не  позволяя  себе  даже  лишнего  жеста.  Казалось, он
неважно чувствует себя в роли конвоира.
     Открыв передо мной дверь квартиры и впустив  меня  внутрь,
он  тут  же запер ее на ключ. Я прошла вперед, опустив сумку на
пол прямо в коридоре у входа в гостиную.
     Олег сзади подтолкнул меня в спину, и я вошла. В полумраке
гостиной, освещаемой только одним торшером, я оглядела  комнату
и  поразилась,  насколько  здесь  все изменилось. Казалось, что
квартира недавно пережила распродажу имущества.  В  комнате  не
осталось  ничего,  кроме  дивана, двух низких кресел и торшера.
Кажется, Юрка превзошел в своем аскетизме самого себя.  Я  была
готова  поспорить  с  кем  угодно,  что в моей комнате остались
голые стены, которые, возможно, были перекрашены в белый цвет.
     На диване в гостиной, кроме Юрки, оказался капитан...  Ах,
нет,  прошу  прощения,  уже  майор  Зинченко.  Когда мы вошли в
квартиру, мне вообще не верилось,  что  нас  ждут,  потому  что
никто  не  только  не вышел навстречу, но даже не подал голоса.
Оба, и Юрка, и Зинченко, молчали и вид обоих говорил о том, что
они только что поругались.
     -- Ну, вот и мы, -- возвестил Олег, входя вслед  за  мной.
-- Где горит?
     --  Я  бы  сказал,  где,  -- проворчал Зинченко. -- То вам
скорее-скорее подавай  информацию,  то  вы  на  эту  информацию
плюете.
     Юра  кивнул  мне  на  кресло.  Я села. Начало мне очень не
понравилось. Олег встал у голой стены, засунул руки в карманы и
молча  стал  ждать,  когда  Юрка  прояснит  ситуацию.  Задавать
вопросы он больше не собирался.
     Зинченко пристально меня рассматривал, и от его изучающего
взгляда мне стало не по себе.
     --  Что  ж  ты,  Орешин, или мне самому представляться? --
процедил он.
     -- Пусть майор Зинченко не утруждает себя представлениями,
лучше сразу к делу, -- отозвалась я.
     Игорь  открыл  рот,  через  пару  секунд  закрыл   его   и
повернулся к Юре.
     --  Мария,  я предупреждал, что мы будем проверять тебя по
официальным каналам? -- спросил Юрий, терзая  в  кулаке  смятую
опустевшую упаковку от сигарет.
     --  Предупреждал,  --  согласилась  я.  -- И что же такого
страшного раскопал обо мне ваш приятель?
     Олег у стены весь напрягся. Зинченко, которому, видимо, не
нравилось, в какую плоскость может перейти разговор,  если  его
поведет Юрка, начал говорить сам:
     --  Я  раскопал, что Марии Виттмар никогда нигде не было и
нет. Женщины с таким именем не  было  ни  в  Петербурге,  ни  а
Москве.  В базах данных силовых структур, где есть информация о
всех сотрудниках лицензированных частных охранных  предприятий,
нет  такой  женщины...  Никто  никогда не слышал об автогонщике
Одере  Виттмаре,  ни  в  одном  из  тех  городов,  где  имеются
отделения  федерации  автоспорта.  Человек  с  таким  именем не
погибал в обозримом прошлом ни  на  одних  гонках  ни  в  одной
стране,  ни  в  одном  классе  автомобилей: я не поленился ради
друзей сделать запрос в  международную  федерацию...  Отпечатки
пальцев  вашей дамы нигде не проходят... Вывод: все то, что эта
особа вам наплела при  поступлении  в  агентство  --  очевидная
ложь. От начала и до конца.
     --  Чего-то  такого  я и ожидал, -- мрачно сказал Олег. --
Получается, как я и говорил, не совсем нормально: она  знает  о
нас все, а мы о ней ничего.
     --  Поэтому я и предлагаю Орешину: прямо сейчас, я забираю
ее с собой, и мы там сами с ней разберемся так, как это в таких
случаях полагается, -- заявил Зинченко.
     -- А я против! -- возразил Юра.
     -- Видишь?! -- Зинченко картинным жестом указал  Олегу  на
Юрку.  --  А  он,  видишь  ли, против! Для кого я старался? Для
себя? Да мне ваша дама век бы  не  нужна,  себе  только  работы
добавлять! А теперь что прикажешь, закрыть глаза на все?!
     --  Юрка,  Игорь  прав,  -- заметил Олег. -- Она нам нагло
врет, а ты все ее защищаешь!
     -- Я не защищаю! Если хотите знать, я чувствую себя где-то
даже оскорбленным... Но прежде я хочу сам во всем  разобраться,
--  четко  сказал  Юра.  --  Поэтому,  Игорь,  спасибо  тебе за
помощь... Но пусть она сейчас останется здесь. Задержать ее  вы
всегда   успеете.   Уезжай,   мы   с   Олегом  посвоему  с  ней
побеседуем...
     -- Только без глупостей, -- предупредил Зинченко и встал.
     Олег повел его выпроваживать. Юрий за время его отсутствия
не произнес ни звука. Вид у него был  просто  расстроенный,  но
даже несколько несчастный. Я почему-то не сомневалась, что если
мое  объяснение  их  не  удовлетворит,  то  они  без проволочек
отдадут меня на съедение властям.  А  поскольку  я  также  была
уверена  на  сто  процентов,  что  мое  объяснение  их  как раз
совершенно не удовлетворит,  можно  было  начать  готовиться  к
тому, что в течение нескольких недель меня будут безрезультатно
"устанавливать".  А вот в чем я сомневалась, так это в том, что
мне вообще стоит начинать что-либо пояснять. Им  будет  сложно,
совершенно невозможно поверить мне.
     Хмурый  и немного злой, Олег вернулся и занял свое место у
стены.
     -- Ребята, отпустите меня, -- сказала я.  --  Просто  так,
без  всяких  разборок,  отпустите.  Я  уеду,  и  вы меня больше
никогда не увидите.
     Наверно,  я  просто  струсила.  Но  если  бы  ребята  меня
отпустили,  я  бы  и  вправду  исчезла навсегда. Только потом я
поняла, что это была вовсе не трусость, а  уверенность  в  том,
что  правда, рассказанная мной, даже если они в нее поверят, не
позволит им относиться ко мне так, как это было мне необходимо.
     Весь фокус был в том, что я  не  была  больше  Катей.  Это
поняли  бы  все,  кто  узнал  бы мою историю. Но этого не могла
понять Рэста, и с этим не могла смириться Катя,  живущая  в  ее
теле.
     -- После всего, что ты нам за эти недели наговорила, мы не
можем тебя отпустить. Если бы хоть кое-что из твоих рассказов о
себе было   правдой,   я   мог  бы  понять,  но  так,  как  все
получилось... -- Юрка покачал  головой.  --  У  нас  укрепились
подозрения,  что ты не просто ломаешь комедию, но и делаешь это
с неким умыслом.
     --  Вам  опять  везде  мерещатся  происки   Извекова?   --
усмехнулась я. -- Я не его агент. Я вам уже говорила...
     --  Что  он  в  другой реальности? -- перебил меня Юра. --
Допускаю, и даже готов поверить. Но это не  причина  для  того,
чтобы отпустить тебя...
     --  Боже  мой, Юра... Если ты допускаешь и готов поверить,
почему же ты не  допускаешь  тогда,  что  я  и  о  себе  говорю
правду?!  А  то,  что Зинченко ничего не нашел, означает только
одно: он не там искал. И не  найдет  никогда,  потому  что  мои
следы в этом мире никак не увязать теперь со мной, а в те миры,
где  вам  следовало  бы  удовлетворять  свое любопытство, вы не
попадете!..
     -- Ты о другой реальности? --  полуутвердительно  произнес
Юра  и  оглянулся  на  Олега.  Тот  по-прежнему  стоял у стены,
опершись на нее  согнутой  в  колене  ногой  и  низко  наклонив
голову.
     -- Да, о другой!
     --  Но  это же неправда! -- возразил Олег ледяным голосом.
-- Юра, ты же сам говорил, что где-то видел ее раньше...
     -- Я мог и ошибаться,  --  отмахнулся  Юрка.  Если  бы  он
знал...
     --  Ты  не  ошибался,  Юра,  --  я  не могла больше просто
сидеть.  Внутри  все  металось  и  подпрыгивало  от  страха   и
нестерпимого   желания   как-нибудь   поскорее   оборвать  этот
разговор. Я поднялась  и,  обойдя  кресло,  взялась  руками  за
спинку. -- Ты видел меня раньше. Во сне.
     Олег  подчеркнуто  хмыкнул,  но  ничего  не сказал. Юра же
задумчиво протянул, потирая лоб:
     -- Возможно...
     -- И ты, Олег, тоже видел меня раньше, только я  выглядела
по-другому. Я же говорила тебе, что я вернусь...
     Если  уж меня начнет заносить, то остановиться практически
невозможно. А увидев гневные глаза Олега  в  момент,  когда  он
поднял  голову  в  ответ  на мою реплику, я поняла, что сказать
придется. Ну нет выдержки, так нет. Не смогла просто  держаться
с ними рядом, так не смогла...
     --  Ты  спал  в гостинице Сылве после очередной вылазки на
развалины Рая.  Ты  видел  сон:  девушку  с  длинными  светлыми
вьющимися  волосами.  Ты  прекрасно  помнишь  о ней, не так ли,
Олег?
     -- Кто ты, черт возьми, такая? -- угрожающе процедил Олег.
Он был похож на затравленного собаками кролика несмотря на свой
грозный тон. -- Какое отношение ты имеешь к ней?
     -- Александр Извеков все  вам  рассказал?  Про  разделение
сознания, про аналоги, про перемещение личности после смерти?
     --  Да,  он все это нам рассказал, -- отрезал Юрка. Он все
тревожнее и тревожнее смотрел на  друга.  Казалось,  он  боится
пропустить момент, когда Олег сорвется и бросится на меня. Олег
слегка подался вперед, и Юра встал с дивана.
     --  Не  дергайся,  Юрка. Я способен выслушать ее до конца.
Это становится все интереснее, -- Олег вынул руки из карманов и
сложил их на груди. -- Так что дальше?
     Я отступила  на  шаг  назад.  Под  подошвой  хрустнуло.  Я
посмотрела  вниз.  Под  ногами  валялось  несколько осколков. Я
наклонилась и подобрала их. Белое бутылочное стекло...
     -- Ну, вы и поросята! -- невольно вырвалось у меня. --  За
восемь месяцев не могли вымести комнату!
     Олег  прыгнул  на меня так стремительно, что Юрка не успел
даже поднять руки. Олег больно схватил меня за плечи и тряхнул:
     -- Откуда тебе известно, что это за стекло?
     --  А  мне  все  известно!  Больше,  чем  вы  можете  себе
представить!  -- я вырвалась из цепких рук и отбежала поближе к
Юре. Он хотя бы не даст Олегу покалечить  меня  прежде,  чем  я
закончу.   Мандраж   и  паника  прекратились,  осталось  только
знакомое  нетерпение  и  тупая  боль  в  сердце  от  того,  что
выяснение  отношений  все  прекратит,  и  мое  сближение с ними
станет невозможным.
     -- Я все помню, я помню  все,  что  со  мной  когда-нибудь
было!  Наверное,  мне  лучше  было бы все забыть, но я помню. Я
помню, как мы переехали в эту квартиру, помню, как я  настояла,
чтобы ты принял меня официально в свое агентство, Юрка!
     Брат  беспомощно  пригладил волосы. Но его глаза говорили,
чтобы я продолжала. Он хотел слышать меня.
     -- Помнишь, Юра, как мы тогда проговорили всю ночь в  этой
комнате? Помнишь, какое обещание ты с меня взял?
     Он молчал.
     --  Я обещала тебе, что никогда не буду считать себя умнее
других и никогда не сделаю ничего такого, из-за чего вы  будете
иметь со мной проблемы. Так, Юра?
     Он кивнул.
     --  Прости  меня, я не сдержала обещание. Правда, я за это
заплатила. Видишь, в кого я  теперь  превратилась?!!!...  --  я
сняла очки и швырнула их под ноги.
     --  Мария,  не  кричи  так,  я  ничего  не  понимаю...  --
взмолился Юра, сжав виски ладонями.
     -- А ты, Олег, помнишь,  как  Извеков  застрелил  меня  на
аллее?!
     Олег  закрыл глаза и сжал кулаки. Мне было больно от того,
что я делала с ними, но нужно было через это пройти.
     -- Я еще кое-что помню! Я помню,  что  любила  вас  обоих,
потому  что сначала кроме вас у меня никого не было! И я помню,
как рвалась к вам, не смея показаться вам на глаза  в  собачьей
шкуре!..   А   ты  представляешь,  Олег,  как  жгла  меня  твоя
серебряная монетка?!
     Олег отскочил от меня, вытянув руку,  словно  боясь  моего
нечаянного прикосновения:
     -- Заткнись! Какое ты имеешь право напоминать нам об этом,
даже если ты знаешь, что случилось с Катей?!
     --  Да  уж,  какие  у  меня  теперь  права? Я ведь... -- я
оголила запястье, сняла браслет, выдернула  его  из  бархатного
чехла  и протянула Олегу. -- Возьми его, Олег. Увы, он не помог
мне там, на аллее. Там было уже поздно. Он, правда, привел меня
сюда, но теперь это уже не имеет значения...
     Олег взял браслет, едва не выронив. Он  смотрел  на  него,
как на гремучую змею.
     -- Она же просто пользуется ее вещами, Юра... -- прошептал
он.
     -- И ее воспоминаниями? -- возразил Юрка.
     --   Ты   же   слышал   от   Извекова  об  их  дьявольских
способностях! Так почему же ты, никогда никому  не  верящий  на
слово  даже  в мелочах, развесил уши перед этой наглой... то ли
аферисткой, то ли шпионкой... --