вверх.  У  меня оставалась
последняя возможность оторваться от  преследования.  На  высоте
метров  трех  я  развернула  машину  и,  направив  ее на второй
вертолет, зависла над ним. Марсен уже был готов взлетать.
     Напрягшись, я подняла пистолет одной  рукой  и  нажала  на
спуск.  Лопасти  винта разлетелись в клочья, синие искры дождем
засыпали землю...
     Уронив обессилевшую руку на  колени,  я  закусила  губы  и
потянула  рычаг.  Вертолет  взмыл  ввысь,  едва  не  налетев на
дерево.  Бросив  удивительный  пистолет  Марсена  под  ноги,  я
немного  размяла  задеревеневшую  руку  и  смогла,  наконец, ею
воспользоваться. Дело пошло веселее. Машина  выправилась,  и  я
повела  ее  туда, где по моим расчетам должна быть желанная мне
дверь в Дерзкий мир.
     Я надеялась, что не  ошиблась  в  направлении,  и  мне  не
придется  плутать  над  верхушками  деревьев  до  тех пор, пока
Виллен по тревоге не пришлет перехватчиков.
     Мне самой не верилось, что мой глупый,  в  сущности,  план
удался.  Может быть все и получилось только потому, что от меня
ждали чего-то немыслимого. А все  оказалось  настолько  просто,
что Марсен просто перемудрил.
     В  ушах  зазвенели  знакомые  колокольчики, но я побоялась
отреагировать на призыв. Мне не хотелось,  чтобы  Марсен  понял
направление моего полета. Ведь стоит только открыться контакту,
как  подслушивание  перейдет в подсматривание. Я никак не могла
понять механизм контактов. Даже в моем теперешнем  состоянии  я
не могла читать мысли бодрствующих людей, не могла поговорить с
ними  без их согласия. Да, можно было послушать и подсмотреть в
том случае, если знаешь, в каком направлении посылать  импульс.
Но было довольно просто поставить защиту от контакта. Просто не
захотеть. И все.
     Наверное    все-таки   неразделенные   сознания   так   же
различаются  между  собой  по   силе   и   разнообразию   своих
способностей,  как  любой человек отличается от остальных. Так,
например, обитатели Первого  мира  не  чувствовали  дверей,  но
многие  были отличными сканерами. Подсмотреть, подслушать, даже
загипнотизировать на  расстоянии  --  для  них  пара  пустяков.
Гипнотизировать я не пробовала, да и не испытывала ни малейшего
желания.  Но  вот поиски чужой волны мне хорошо удавались. Да и
двери я, кажется, чувствовала.  И  все  же  самым  удивительным
человеком среди мне подобных до сих пор оставался Извеков.
     Валерий  не  задумывался  об  этих  тонкостях, да ему и не
позволили бы овладеть лишней информацией. Он считал, что каждый
человек,  оставшись  без  аналогов,  сможет  делать  из   людей
оборотней. И как хорошо, что это были лишь иллюзии Валерия, а в
жизни  все  не  так  уж страшно и, что самое главное, не так уж
однозначно, как хотелось бы некоторым.
     Направление моего полета оказалось верным. Не скажу, чтобы
полет доставлял мне удовольствие. Стоило только снять с  рычага
одну руку, машину начинало мотать из стороны в сторону. Поэтому
возвращение тяжелого пистолета обратно в кобуру стоило мне трех
попыток:  я  шарила  по  полу  одной  рукой и думала о том, что
кривая траектория вот-вот закончится столкновением с верхушкой,
и вертолет окажется верхом на дереве. Но все обошлось, и вскоре
вдали я заметила знакомую местность, а через  несколько  секунд
почувствовала  призыв.  Теперь  я точно знала, что это такое --
это зов Дерзкого мира. Это мог быть только он.
     Посадка оказалась более трудной задачей, тем  более,  если
учесть  то, что садиться нужно было среди густых крон деревьев.
Я  решила  оставить  вертолет  настолько  далеко   от   оврага,
насколько  это  было  можно,  ведь  не оставалось сомнений, что
погоня за мной и поиски будут весьма тщательными.
     Наверное, я перекалечила вертолет,  почти  упав  на  землю
метров  с  пятнадцати,  и  мне еще очень повезло, что я сама не
разбилась. Когда я вылезла из поврежденной и уткнувшейся  почти
носом  в  землю машины, ноги уже плохо держали меня, потому что
побороть дрожь после  столь  неожиданного  побега  и  неровного
полета оказалось трудновато.
     И  все-таки  я  была  у  цели, и уже никто не смог бы меня
остановить.   Если   бы   сейчас    передо    мной    оказались
преследователи, я, наверное, уже не стала бы изобретать уловки,
а  просто  открыла бы огонь по живым людям. Настолько силен был
зов пещеры.
     Я уже была близко  от  оврага,  когда  звон  колокольчиков
запульсировал настойчиво и требовательно.
     "Что ты хочешь, Марсен?"
     "Я прошу тебя, не делай этого!"
     "Я не позволю вам меня остановить. Извини, что разбила обе
ваши машины,   но   скажи   спасибо,   что  я  не  сделала  еще
чего-нибудь."
     "Тебе не стоило делать этого, Рэста!"
     "Ничего не поделаешь."
     Марсен не стал возражать. Но контакт продолжался. вряд  ли
Марсен  понял  бы  за  минуту,  где я нахожусь, но рисковать не
стоило. Поэтому я послала ему напоследок:
     "Охраняй Виллена за нас двоих, если он для тебя так  много
значит!" -- и решительно оборвала контакт...
     Я съехала по песку на дно оврага. Пещера была все та же, и
все так  же  тянула  и  тянула  меня  внутрь.  Когда я подошла,
оказалось, что она низкая, узкая, и песчаные  стены  ее  готовы
вот-вот  обрушиться.  Я  вошла внутрь и тут же пожалела, что не
подумала о фонаре. Правда, где бы я его нашла?
     Я прошла почти наощупь до  конца  пещерки.  Это  был  путь
длиной  всего  метров  в  пять.  Коснувшись рукой задней стенки
пещеры, я почувствовала, как из-под пальцев потек вниз песок. Я
провела рукой еще раз, и сразу же мои ноги по  самые  щиколотки
оказались  засыпаны песком. Песок обтекал со стен пещеры, мягко
шурша. Кто же сделал эту пещеру?  Ведь  ее  вырыли,  это  ясно.
Казалось, что кто-то оставил ее, не успев докопать до конца.
     Я  почувствовала,  как  песок  липнет  к внезапно взмокшей
ладони. Страшно. Очень страшно. Страшно, что вся пещера рухнет,
и  меня  задавит  песком  раньше,  чем  я  пойму,   как   нужно
действовать.
     Я  вынула  из кобуры пистолет и зажгла прицельный луч. Его
сконцентрированный свет  не  мог  освещать  ничего,  кроме  той
точки,  на которую был направлен, поэтому никак не мог заменить
мне фонарь. Появилось четкое желание повернуть  обратно,  выйти
из  этого  опасного  места. Я почти натурально представила, как
осыпается  толща  песка,  и  я  остаюсь  внутри,   раздавленная
тяжестью  и задохнувшаяся. И даже сильное притяжение моего мира
уже не спасет и не поможет мне тогда.
     Еще секунда, решила я, и я ухожу.
     Я слегка  коснулась  песчаной  стены  свободной  рукой,  и
словно  в  ответ  пришел  тягучий, сладкий импульс, принесший с
собой то редко посещающее  людей  прозрачно-сладостное  чувство
близкого избавления. Да, мое избавление было здесь -- за толщей
стены  песка.  И  так страшно было пойти туда, куда манила меня
неизвестная сила.
     Я заплакала. Но эти слезы не могли ни рассеять  страх,  ни
заглушить  зов  того  мира,  что был совсем рядом. И совершенно
неоткуда ждать помощи.
     -- Если я уйду, я никогда не попаду домой. -- прошептала я
самой себе. И тут же разозлилась на себя.  Бояться  чего-нибудь
--   это  простительно,  а  вот  сдаваться  и  приживлять  себе
комплексы -- это уже ни в какие ворота.
     -- Ты дура,  Катька!  --  заговорила  я  с  собой.  --  Не
хватало,  чтобы  ты  внушила себе, что не сможешь... А я смогу,
потому что хочу этого!!
     Я ударила кулаком в песчаную стену. Тихое шуршание  песка,
холод,  тяжесть и влага, ноги в песке по самые колени... Сейчас
все посыплется вниз... Но я вдруг почувствовала под моей  левой
рукой ровную твердую стену!
     Камень? Бетон?.. И какой толщины?
     Шуршание усилилось. Ничего другого не оставалось, как идти
вперед,  уже  хотя  бы  потому,  что свод пещеры за моей спиной
дрогнул.
     Я вскинула двумя руками пистолет, закрыла глаза  и,  нажав
кнопку лазера, нарисовала на стене букву Z высотой в свой рост.
А потом еще, еще и еще раз...
     Рухнувший  песок выбил у меня из рук пистолет. Я рванулась
вперед. Мне просто повезло, что песок еще не  успел  слежаться,
хотя  и был влажным. Не открывая глаз, я разгребала его руками,
стараясь "выплыть". Мои  руки  наткнулись  на  рваный  проем  в
стене. Я нырнула туда, вперед и вниз, на острые осколки камня и
хрустящую  крошку.  Ноги,  оставшиеся  по  ту  сторону дверного
проема, утонули в песке, и тяжесть становилась  каждую  секунду
все сильнее.
     Я огляделась.
     Это  была  ниша,  или  вернее, нора в каких-то развалинах.
Когда-то это было помещение, но сейчас --  клочья  плит,  куски
дерева  и  стекла.  Полутьма,  запах  гари  и  бензина. Снаружи
доносились отдаленные звуки, напоминающие рев дорожных машин.
     Боль в ногах  не  дала  мне  долго  раздумывать  над  моим
положением.  Нужно  было  срочно  выбираться  из капкана. Но ни
повернуться, ни сесть, ни,  тем  более,  вытащить  ноги  из-под
песка    было    невозможно.    Я    лежала   вниз   лицом   на
стеклянно-каменном месиве, острия то здесь,  то  там  неприятно
впивались  в  тело  сквозь  одежду.  Но, что хуже всего -- ноги
почти по колено оказались в капкане.
     Рядом с проломом лежала короткая  лопатка.  Словно  кто-то
нарочно положил ее сюда. Я дотянулась до нее, но, развернувшись
и  перекрутив  в  этом развороте ноги, можно было только, одной
рукой держа лопатку,  отковыривать  песок  из  пролома  мелкими
порциями.   Так   можно   было   копать   сутки,  но  на  место
отковыренного песка тут же сваливалась  новая  порция.  Сизифов
труд.   За  пару  минут  я  покрылась  испариной,  но  никакого
результата или подходящего решения так и не обнаружилось.
     Стараясь  не  расслабляться,  я  стала  прислушиваться   к
внешним звукам. Мне показалось, что где-то совсем близко кто-то
идет  по  развалинам.  Я  уже  набрала  воздуха в легкие, чтобы
крикнуть, но услышала знакомый встревоженный голос:
     -- Катя, ты здесь?
     -- Здесь...
     Человек спрыгнул в нору откуда-то сверху, сбросил с  плеча
сумку  и присел рядом. И, несмотря на боль и усталость, нервное
напряжение схлынуло, освободив место твердой  уверенности,  что
теперь-то все самое страшное позади.
     -- Валера, какой же ты умница...
     Он  улыбнулся  мне,  хотя  улыбка у него получилась слегка
вымученная, видимо после того, как он увидел,  наконец,  своими
глазами,  с  каким  воплощением  Кати ему теперь придется иметь
дело.
     -- Почему ты не сказала мне, что собираешься бежать  прямо
сейчас?  --  укоризненно  спросил  он,  отворачиваясь и начиная
вытаскивать из развалин какие-то доски и балки.
     -- Я не подумала, что это необходимо.
     -- А если бы я не успел прорваться сюда? Знала бы ты,  как
я  сюда  летел.  Еще  хорошо, что была на примете перспективная
дверь поблизости... -- ворчливо отозвался Извеков, не прекращая
работы.  Он  подрезал  пласты  песка  где-то  в  верхней  части
пролома,  одновременно  вставляя в песок поддерживающие клинья.
Конечно, эта работа была бы  мне  не  под  силу.  Даже  Валерий
выкладывался по полной программе.
     --  Сейчас,  осталось  совсем  немного,  -- подбодрил меня
Валерий. Он начал быстро  отгребать  песок,  оказавшийся  между
моими ногами и теми палками, которые он вставил вместо клиньев.
Несколько   раз  конструкция  грозила  обрушиться,  но  Извеков
вовремя  успевал  среагировать.  Наконец,   почувствовав,   что
тяжесть  с  ног  снята,  я  рывком  высвободилась,  и Валерий с
облегчением  отвернулся  от  с  таким  трудом  выстроенного  им
сооружения.  Оно  тут же с шумом рухнуло. Песок лениво пополз к
моим ногам и остановился.  Все.  Духу  у  него  не  хватило.  Я
рассмеялась.  Валерий  тоже  весело  улыбнулся. Он отряхнулся и
присел рядом.
     -- Проблема в том, что мне нужно  срочно  уйти  обратно  и
успеть  замести  следы, пока никто ничего не заметил, -- сказал
он, ощупывая мои ноги. --  Но  я  не  уверен,  что  имею  право
оставить тебя в таком состоянии.
     -- Я совсем немножко посижу, и наверняка смогу пуститься в
путь сама,   --   я   пошевелила   ступнями   и   поняла,  что,
действительно, беспокоиться не о чем.
     -- Я тут тебе кое-что  принес,  --  Валерий  потянулся  за
сумкой  и  передал  ее  мне.  Это  была  моя  сумка, сумка Кати
Орешиной, с которой она приехала в Сылве.
     -- Валера, ты прелесть...  --  я  была  рада,  и  он  тоже
обрадованно улыбнулся.
     --  С  тобой  точно  все  в порядке? -- еще раз озабоченно
спросил он.
     -- Точно. А с тобой? -- я оглядела его. Он сегодня не  был
похож  на лощеного франта, каким я раньше его знала. Измазанный
песком джинсовый костюм, еще больше  похудевшее  бледное  лицо,
только ярко-синие глаза по-прежнему были те же.
     Он  пожал  плечами  вместо  ответа  на  мой вопрос и снова
повторил:
     -- Я должен бежать.  Губернатор  провинции  Гайл  отпустил
меня  только  в  виде  исключения, узнав, куда именно я иду. Он
передает тебе привет.
     -- Губернатор? Надо же, какая стремительная карьера...
     Извеков поднялся на ноги и подал мне руку:
     -- Попробуй встать, я помогу тебе выбраться наверх.
     Преодолевая  боль  и  противное  покалывание  в  ногах,  я
встала.  Валерий быстро вытащил меня наверх. Там было солнечно,
еще ни  в  чем  не  разобралась. Но попробуй отнестись серьезно
достаточно,  чтобы  узнать побережье и кварталы Сылве. А вокруг
ужасающая картина: развалины, напоминающие  останки  небольшого
города,  стертого  с  лица  земли  бомбардировкой.  В  пределах
видимости на одном из  углов  бывшего  Рая  копошились  люди  и
техника: разборка мусора шла полным ходом.
     Валерий оглядывался вокруг, и лицо его окаменело.
     --  Представляю,  каково тебе тут, -- я дотронулась до его
руки.
     Он вздрогнул и отмахнулся:
     -- Надеюсь, что в Сылве я в последний раз.
     -- скажи, у тебя что, уже была дверь в Первый мир?
     -- Я нашел ее, подготовил, но еще не успел оборудовать.
     -- Слава богу, что не успел.
     Извеков кивнул и усмехнулся:
     -- Да, с одной стороны. Что-то меня удержало от  окончания
работ. А с другой стороны, эта дверь помогла тебе хоть немного.
     -- Если бы ее не было, я все равно бы прорвалась сюда.
     -- Ну, разумеется. Я бы обязательно помог тебе, если бы ты
не бросилась сюда, очертя голову, -- проворчал Валерий.
     --  Ты  зануда,  Валера,  но  я  все-таки тебя люблю! -- я
обняла его и поцеловала в висок. Извекова бросило в краску,  он
принялся торопливо отряхивать свой костюм от песка.
     -- Мне пора, -- пробормотал он.
     -- Надеюсь, это не мой ужасный вид гонит тебя прочь?
     -- Вот глупая! -- возмутился Извеков.
     И мы дружно рассмеялись.
     --  Я  просто  боюсь,  что  меня  схватят, и кто-нибудь из
местных опознает меня, -- сказал Валера  сквозь  смех  и  сразу
посерьезнел.
     -- Тогда возвращайся скорее.
     Он  сжал  мою руку, немного виновато улыбнулся, и поспешил
прочь, перепрыгивая с плиты на плиту. Его  волосы,  оказавшиеся
без  парфюмерных  излишеств  Рая,  вьющимися,  тугими спиралями
взлетали и опускались ему на плечи. Ничего в нем не осталось от
всесильного бога Валерия, теперь  это  был  немного  нелепый  и
растерянный  парень,  без  друзей,  без  места в этом мире... Я
подождала, пока он скрылся из вида  и  села  на  подвернувшуюся
плиту.
     Сумка,   принесенная   Валерием,   была  полупустой,  и  я
представляла себе, что в ней: то,  что  я  сама  туда  положила
перед тем, как покинуть Рай. Я открыла застежку...
     Сверху,  на  черной  кожаной  куртке  лежал  пистолет Кати
Орешиной с клеймом агентства на рукоятке,  а  из  дула  торчали
несколько  свернутых  в  трубочку купюр. Я вынула их. Небольшая
сумма, видимо, все, что смог добыть Извеков.  Но  этого  хватит
для  того,  чтобы  переодеться в ближайшем магазине и добраться
домой...
     Я  раздвинула  вещи  в  сумке,  чтобы  спрятать   пистолет
поглубже.  Моя  рука  наткнулась  на  что-то  твердое. Я вынула
затянутый синим бархатом серебряный браслет Олега...

     Глава 14.

     За  восемь  месяцев  моего  отсутствия  бизнес-  центр  на
Торжковской    претерпел    изменения   самые   незначительные.
Прибавилось посетителей, то есть тех немного растерянных и явно
озабоченных людей, которые  сновали  по  многоэтажному  зданию,
сосредоточенно   изучая  вывески  и  указатели.  Прибавилось  и
компаний-арендаторов. Вернее будет сказать, что многие  из  них
просто  сменили  друг  друга.  Что  ж,  не  у  всех бизнес идет
одинаково хорошо.
     Если бы в прессе  освещали  ликвидацию  Рая,  детективному
агентству   Орешина   была   бы  сделана  хорошая  реклама.  Но
информация  в  газетах  была  сухой  и  самой  общей,  то  есть
совершенно  не  по  делу.  Просто  пара  репортажей  с  разбора
развалин, и то задним числом. Самой пирамиды Рая люди так и  не
увидели,  и  так  и  не  узнали,  что  же  такое происходило на
протяжении более, чем шести лет в карельском городке Сылве.  Не
были  упомянуты  почти никакие фамилии, во всяком случае не те,
которые были достойны упоминания. Впрочем, я понимала, что  так
было нужно.
     Конечно,  можно  было  надеяться,  что  агентство  Орешина
вполне могло выжить и без посторонней помощи. Я давно могла это
проверить, позвонив в контору. Но все-таки мне более симпатична
была идея увидеть все своими глазами. Я не представляла, как  я
буду  принята,  и  хватит ли у меня выдержки для того, чтобы не
показаться друзьям подозрительной. Но все,  что  я  сделала  за
последние  месяцы, я сделала ради этого дня -- ради того, чтобы
быть вместе с ними.
     Лифт быстро поднял меня наверх. По пути я еще раз оглядела
себя в зеркальной стене лифта. Седые волосы в  ярком  освещении
казались неестественно белыми. Распустив их по плечам и начесав
чуть вперед, я немного скрыла свои страшные шрамы на лице, хотя
они  все  равно бросались в глаза с первого взгляда. Впрочем, я
могла  чересчур   придирчиво   и   субъективно   относиться   к
собственной  внешности. Широкие мягкие брюки и свободная куртка
с капюшоном были пущены в  ход  для  того,  чтобы  окончательно
развязаться с имиджем Кати Орешиной. Она бы ни за что не надела
на себя такое.
     Едва  выйдя  из  лифта,  я  надела  черные очки, настолько
затемненные, что собеседник  не  мог  разглядеть  за  ними  мои
глаза. Я долго выбирала эти очки в магазине.
     Вывеска агентства была на привычном месте. Приблизившись к
дверям,  я  услышала  дружный,  многоголосый и громкий хохот. Я
невольно  остановилась.  Смех  немного   поунялся,   но   через
несколько  секунд  грохнул  снова.  Мне  даже  показалось,  что
безудержное веселье продолжается уже  некоторое  время,  потому
что смех был почти истерическим.
     Я  вошла  и  поняла, что была права. Не знаю, что могло их
так рассмешить, но несколько человек в приемной смеялись вовсю.
Даже появление постороннего не  смогло  заставить  их  оборвать
веселье.  Алексей,  в  изнеможении откинувшись на спинку стула,
уже  мог  только  слабо  всхлипывать.  Юрист   агентства   Лена
Астахова, которая редко задерживалась в офисе до конца рабочего
дня,  все  еще была здесь, и тоже в истерике повалилась на свой
стол. Юрка, по  своему  обыкновению  присевший  на  край  стола
Алексея,  беззвучно  смеялся  и  вытирал глаза тыльной стороной
ладони. Присутствовали еще трое: наши детективы  Сергей  Мартко
по  прозвищу  Смарт, Максим Озеров, в просторечии Мозер, и Олег
Середа. Они втроем стояли в раскрытой двери,  ведущей  в  общий
кабинет,  и  хохотали, повисая друг на друге и подталкивая друг
друга локтями.
     Сделав   пару   шагов   вглубь   приемной,   я    смиренно
остановилась,  ожидая,  пока  кто-нибудь  из  них не очухается.
Ситуация, в которую я попала, оказалась даже как нельзя кстати.
Неожиданно к горлу подступил комок,  и  если  бы  мне  пришлось
сразу, войдя, объясняться, ничего бы из этого не вышло.
     --  Что... вы... хотите? -- выдавил из себя Юра, продолжая