начит, она умна и опасна.
     Мот  снова  рассмеялась;  листая  донесения,  она  оставляла   их   в
беспорядке.
     - Как долго живут маджат?
     - Средняя особь около восемнадцати  лет.  -  Казалось,  Танда  слегка
раздражала внезапная смена темы. - Королевы дольше.
     - Неверно. Как долго живут маджат?
     - Курганы бессмертны.
     - Вот это правильный ответ. И сколько это составляет?
     - По их подсчетам - миллионы лет.
     - А сколько мы за ними наблюдаем, Танд? Молодой человек переступил  с
ноги на ногу, опустил голову, посмотрел  на  пол,  потом  на  стену,  явно
демонстрируя нетерпение.
     - Порядка шестисот, может, семисот лет.
     - А как долго  может  длиться  цикл  в  пределах  жизни  бессмертного
организма?
     - Какой цикл? Старейшая, боюсь, я не понимаю, куда ты клонишь.
     - Да, мы этого не знаем, верно? Вместе со смертью теряются  все  наши
воспоминания. Остаются лишь записи... только то, что мы  сочли  важным,  в
данный момент, в конкретных обстоятельствах. А Трутни помнят все.
     Танд тряхнул головой, пот выступил у него на лбу.
     - Старейшая, я бы предпочел, чтобы ты говорила яснее.
     - Я бы хотела иметь под  рукой  достаточно  древние  хроники.  Ты  не
замечаешь перемен?  Нет,  конечно,  нет.  Ты  живешь  всего  третью  часть
столетия, я - всего шесть с половиной. И  чего  стоит  мой  опыт?  Договор
удерживал курганы вдали от  дел  людей,  а  теперь  красные  и  золотистые
появляются среди нас, даже среди бета. Курганы ведут войны -  на  Цердине,
Мероне, Андре, Калинде... На Калинде это голубые и зеленые против красных.
На Андре и Цердине - голубые и зеленые против  красных  и  золотистых.  На
Мероне - голубые против красных и зеленых, а золотистые скрываются.
     - А Истра...
     - Трудно что-либо предвидеть, правда?
     - Не понимаю, что ты хочешь этим сказать, Старейшая.
     - И пока не поймешь, распускай среди Кланов слухи, что у Мот еще есть
свои достоинства и устранение ее будет очень неразумным поступком.
     - Мы говорили, - попытался напомнить Танд, - о Раен а Сул.
     - Да-да. - Мот покачала головой  и  заморгала.  -  Когда  тебе  почти
семьсот лет, мозг начинает отказывать, в  нем  слишком  много  информации.
Бывает что-то  похожее  на  пророчества,  ассоциации,  полные  утонченного
анализа фактов. - Она не могла справиться с дрожью рук, вызванной  усилием
проследить эти перекрывающиеся вопросы. Автоанализ. Из всех процессов этот
был самым трудным понять, почему ассоциируются определенные данные.  Глаза
ее жгло, пальцы не  чувствовали  документов,  зажатые  в  них.  Она  вдруг
поняла, что Танд что-то говорит.
     - Иди, - прервала она его, и он вышел.
     Мот смотрела, как он выходит. Теперь сомнений не осталось: смерть  ее
запланирована.



                                    2

     Ази в конце концов успокоился в новом для него мире и жил так, словно
роскошь кают верхней палубы была  чем-то  совершенно  обычным.  Раен  тихо
встала, проскользнула через защитную сеть,  закрывавшую  широкое  ложе  и,
зевая, потянулась. Она  думала  о  переезде,  об  упаковке  личных  вещей,
раскиданных по кабине за месяц путешествия.
     Этот ази... Она еще не  знала  -  помощь  он  или  балласт,  не  была
уверена, верно ли поступила, сомневалась даже сейчас. Обычное состояние по
утрам.
     Сделав над собой усилие, она отбросила сомнения, не желая думать ни о
чем, кроме сегодняшнего дня. Это было лучшее решение, по крайней  мере  на
час, на время ожидания и одиночества.  Раен  ожидала,  что  перелет  будет
невыносимо скучным, и вот он закончился,  а  она  пережила  за  это  время
минуты высшего возбуждения, ради  которых  стоило  жить,  слишком  редкие,
чтобы глупые сомнения отняли эту радость. Она вновь зевнула и  потянулась,
потом подошла к консоли и отстучала заказ на двойной завтрак.
     С экрана замигала красная лампа - сигнал тревоги.
     Сердце  ее  забилось  быстрее,   и   Раен   нажала   тройку,   канал,
зарезервированный для информации об опасностях и предупреждений.
     ПАССАЖИР МАДЖАТ ПРОСНУЛСЯ. ПРОШУ ПОКИНУТЬ РАЙОН СЕКТОРА 31.
     Это можно было предвидеть: тревога для  корабля,  не  для  нее.  Раен
включила коммуникатор.
     - Говорит 512. Предлагаю  немедленно  предпринять  чрезвычайные  меры
предосторожности в секторе 31. Это не Работница. Прошу подтвердить прием.
     Она получила подтверждение, протерла глаза и залезла  под  душ.  Долг
перед обществом был выполнен.
     Ласка теплой воды и запах мыла - есть вещи, которых даже  перспектива
вечности не могут умалить. Вода стекала по ее телу, на котором -  несмотря
на все пережитое осталось немного шрамов. Она была худощава, хоть  и  вела
довольно ленивую жизнь. Раен стояла под горячими струями воды до тех  пор,
пока сердце не начало учащенно биться, потом  выпустила  облако  приятного
пара, расчесала волосы и включила продув сухого воздуха.
     Сухая, причесанная и спокойная, она вытащила  купальную  простыню  и,
завернувшись в нее, вошла в холод кабины, снова направившись к консоли.  У
нее возникла новая идея.
     На столе лежали документы Джима. Раен просмотрела их,  набрала  номер
складов корабля - назвала несколько вещей и попросила  продемонстрировать.
На экране появились рисунки - точное изображение его тела и  разновидности
костюмов. Одобрив несколько из них, она распорядилась записать их на  свой
счет,  потом  выбрала  дорожную  сумку,  набор  личных  вещей  и   немного
украшений.
     Это развеселило ее, Раен предвидела радость Джима.
     Однако, когда погас экран и единственное приятное занятие этого  утра
закончилось,  она  вновь  подумала  об  Истре.  Веселье  вдруг   сменилось
угрюмостью, результатом утренней головной боли.
     Возможно, вчера вечером она слишком много выпила.
     А может, это меланхолия ази, так хорошо подходящая к ее настроению.
     Встряхнувшись в конце концов, она оделась, выбрав простой прилегающий
костюм из толстой шерсти. Потом, впервые на корабле, демонстративно надела
панцирный рукав. Легкий  светлый  хитин,  укрепленный  ка  тонкой  основе,
тянулся от живых драгоценностей на кисти до ключицы. Он был  прекрасен,  и
это обрадовало Раен.
     После  такого  долгого  путешествия   день   требовал   определенного
церемониала.
     Горько  засмеявшись,  она  взглянула  на  спокойно  спящий  результат
действия своей удачи.  Он  считал  ее  всемогущей  и,  пока  это  касалось
корабля, подобного "Сокровищу Андры", наверняка был прав.
     В шкафу висело несколько плащей  -  Раен  вынула  белый.  Она  хотела
надеть его, чтобы закрыть бронерукав  и  оружие,  с  которым  расставалась
только в каюте, но потом повесила на место и взяла другой, голубой с белой
оторочкой - запрещенный.
     Даже обладание им было вызовом, брошенным Семье.
     Почти два десятилетия никто не носил этих цветов.
     Раен вынула плащ. Может,  какой-нибудь  бета  заинтересуется,  может,
перешлет ее имя и описание в Совет.
     Пусть, по крайней мере оно будет  точным.  Если  они  проглядели  все
другие сигналы, этот прочтут наверняка.
     Накинув плащ на плечи, она застегнула его и снова взглянула на ази.
     Джим лежал в самом углу большого ложа,  скорчившись  в  эмбриональной
позе, он сворачивался так даже во сне. Ее беспокоила  эта  подсознательная
защита, она-то надеялась, что он уже расслабился.
     - Проснись! - крикнула она. - Джим! Вставай!
     Он шевельнулся, еще не совсем придя в себя, потом выпрямился  и  сел.
Протерев глаза, скривился, очевидно, испытывая ту же головную боль, что  и
она. Он показался ей удивительно потерянным, Словно положил что-то  не  на
место. Может быть, самого себя.
     Раен решила, что ему  нужно  время,  и  перестала  обращать  на  него
внимание, подумав, что это лучшее, что может  сделать.  Вскоре  он  встал,
собрал вещи с пола и направился в ванную. Там  долго  лилась  вода,  потом
зашумели вентиляторы.
     ОН ЧИСТЫЙ, - одобрительно подумала Раен, включила оперативный канал и
села  в  кресло.  Она  ждала,  слушала  разговоры  смотрела  на  экран   с
равнодушием человека, который сам много  раз  стоял  на  мостике  корабля,
швартующегося  к  станции.  Трудоемкие  процедуры  и   контроль   большого
рейсового лайнера  были  типичны  для  бета,  сверх  меры  осторожных.  Но
вообще-то швартовка корабля таких размеров в  доке  станции  не  допускала
мелких ошибок. Масса времени уходила на контроль измерительных систем,  не
оставляя ничего визуальной оценке.
     Пятый канал давал изображение  цели  путешествия  именно  это  она  и
хотела увидеть. На экране виднелась маленькая капля  станции,  которая  за
ближайшие часы должна была сильно вырасти. Дальше была Истра, расплывчатый
голубоватый диск, а в верхней части экрана сияла сквозь фильтры сама  Бета
Гидры, Хвост Змеи, грозный блеск которой предупреждал,  что  нечего  ждать
рая на поверхности планеты.
     Два главных континента - два порта - покрывал в основном песок. Дожди
выпадали в извилистой полосе, на юге первого  континента  и  на  побережье
второго. Грозы задерживались огромным горным хребтом, образуя  обводненные
районы на берегу и одну из самых страшных пустынь Района по другую сторону
гор. На памяти людей система дождей не менялась ни разу. Жизнь,  возникшая
на Истре до появления маджат, не успела  достичь  разума,  а  существа,  у
которых, возможно, появились его зачатки, предпочитали держаться  подальше
и от людей, и от маджат.
     Раен гипноизучала Истру и располагала всей информацией, которую нашла
в записях. Планета была заселена не очень  плотно,  ее  жители  занимались
сельским хозяйством, благодаря чему она обеспечивала себя сама.
     Семья считала неразумным  показывать  себя  Внешним  Мирам  с  лучшей
стороны и потому этот мир служил только для обеспечения  станции.  Станция
была настоящей Истрой. Агломерат доков и складов, круживший на орбите,  не
имел равных во всем  Районе.  Здесь  проходила  вся  торговля  с  Внешними
Мирами.
     Стоило посмотреть на это, раз уж забралась так далеко. Впрочем, верно
было и то, что станцию оборудовали  довольно  примитивно.  Раен  могла  бы
здесь попросту потеряться, если бы упустила из виду корабль.
     Ее настроение ухудшалось с каждой минутой, пока она смотрела на экран
с растущей убежденностью, что должна остаться на борту и вернуться в центр
Района, туда, где было место Контрин. Под влиянием импульса она  совершала
уже различные безумства, однако это имело совершенно иной аспект. То,  что
она забралась так далеко, частично реализовало ее намерения.
     Семья наверняка уже знает; невозможно, чтобы они не заметили.
     Бесконечная жизнь и вынужденное безделье, бесполезность и одиночество
- это была пытка, по  сравнению  с  которой  каждая  перемена  становилась
праздником, а перспектива изменений парализовала. Это могло ее победить, и
Семья решила, что в конце концов победит.
     Губы Раен скривились  в  язвительной  улыбке.  Она  по-прежнему  была
нормальна, хоть и приближалась к грани, То, что она  оказалась  здесь,  на
Краю, было триумфом ее воли.
     Над дверью вспыхнула голубая лампочка - прислуга.
     Раен  встала,  чтобы  открыть,  вспомнила,  что  еще   не   закрепила
излучатель на поясе, и задержалась на мгновение, чтобы исправить ошибку.
     Это были двое ази, принесшие завтрак и недавно купленные ею вещи. Она
впустила их и стояла у открытой двери, пока  они  расставляли  приборы  на
столе и раскладывали на скамье груду пакетов.
     Есть завтрак неизвестного происхождения... она шла на  риск,  хотя  в
замкнутом пространстве корабля шансы на успех  были  больше,  чем  обычно.
Однако меньше, чем в салоне. Принимать пакеты тоже было рискованно.
     Вообще путешествовать без охраны, среди чужих, граничило с  безумием.
Впрочем, так же, как  взять  к  себе  ази,  Джима.  Маленькая  треугольная
татуировка под его глазом была настоящей, так же как номер серии на плече.
     И  то,  и  другое  выцвело,  как  и  должно  было,  и  это  исключало
подставку... но не возможность того,  что  кто-то  вмешался  в  программу,
добавив в нее убийство.
     Подобная угроза была неизбежным риском, и следовало мириться  с  нею,
чтобы не сойти с ума от стресса. Раен улыбнулась, когда  ази  поклонились,
выполнив свое поручение, и дала им большие чаевые - еще одно  развлечение.
Выражение счастья на их лицах доставило ей  удовольствие.  Она  испытывала
возбуждение, думая о вещах, купленных для Джима,  и  не  могла  дождаться,
чтобы увидеть его реакцию. Его меланхолия стала своего рода  вызовом,  она
была проще, может, более постижима, чем ее собственная.
     - Джим! - позвала она. - Иди сюда!
     Он вышел, наполовину одетый в свою униформу, со слегка  взъерошенными
волосами, все еще румяный после горячего душа. Раен указала на  свертки  -
похоже, его ошеломило количество вещей.
     Усевшись, он заглянул сначала в меньшие пакеты, коснулся  пластиковой
упаковки части одежды и ботинок из тонкой кожи, потом несессера.  В  одной
из коробок нашел часы, очень дорогие. Коснулся пальцами циферблата,  после
чего закрыл крышку и отложил в сторону.
     Даже следа улыбки  не  появилось  на  его  лице,  лишь  пустота  и...
ошеломление.
     - Должно подойти, - заметила она, когда он по-прежнему  не  выказывал
ожидаемой радости. Побежденная, Раен пожала плечами - видимо, он был более
трудным случаем, чем ей казалось.
     - Завтрак остывает, поторопись.
     Подойдя к столу,  он  остановился,  ожидая,  пока  она  сядет  -  эта
вежливость раздражала своей механичностью. Ни слова не говоря, Раен заняла
место, позволила поправить себе стул. Джим сел,  взял  вилку,  дождавшись,
когда она возьмет свою, и начал есть только после нее.
     За все время он ни разу не взглянул на женщину.
     Несмотря ни на что, убеждала она себя, его  способность  к  адаптации
исключительно  высока.  Ограниченная  чувствительность  ази,   о   которой
говорили бета, оправдывала поведение, которое в ином случае можно было  бы
счесть оскорбительным. Ребенком она не могла этого понять, ведь была  Лия,
которая ее любила и которую любила она сама. Правдой, однако, было то, что
ази не реагировали, как настоящие люди, а также, что среди них  больше  не
было Лии, во всяком случае она не нашла ни одной.
     ГЕНЕТИЧЕСКИ ЗАЛОЖЕННАЯ НЕЧУВСТВИТЕЛЬНОСТЬ? - гадала Раен, наблюдая за
Джимом. Ни во что подобное она не  верила.  Генетики  Контрин  никогда  не
занимались такими неопределенными вещами, как эмоции. Как  Мет-марен,  она
лучше других знала результаты, достигнутые в лабораториях. Нет, это должно
быть какое-то конкретное биологическое изменение,  разве  что  бета  знали
больше Контрин, а в это она не хотела  верить.  Это  должно  опираться  на
что-то простое, не требующее помощи маджат.
     Пониженная  чувствительность  к  боли?  Она  представляла,  как  того
достигнуть. Наверняка это вызвало бы определенные психологические реакции,
до некоторой степени желаемые. Биологическое самоуничтожение, встроенное в
ази, доказывало, что бета имели представление о генетике.
     Джим внезапно заинтересовал ее, как многое другое,  часто  отрывающее
от более важных занятий.  Она  начала  думать  о  доме,  об  удобствах,  о
человеческом тепле Лии.
     Обычно она заканчивала этим, но сегодня могла позволить себе большее.
Внезапно  она  почувствовала,  что  жизнь  должна  ей  чуточку  удобств  и
снисходительности, чуточку...
     Раен остановилась, начав рассуждать холодно,  оценивая  проблему  как
чисто интеллектуальный способ получения дополнительных  знаний.  Джим  был
загадкой, к тому же нелегкой.  Внезапно  она  поняла,  что  все  ази  были
загадкой, над которой она  никогда  не  задумывалась.  Их  присутствие  не
удивляло, как одежда, которую носишь каждый день, не  зная,  каких  умений
требует ее производство. Она не знала этого до тех пор, пока  не  захотела
сделанного на заказ плаща, и явилась туда, где могла бы его получить.  Там
она обнаружила чудесную мастерскую, полную ниток и удивительных  машин,  и
старого бета, который ради удовольствия вручную ткал материалы и  которого
радовала возможность работы с редкими шелками маджат. Производство  тканей
требовало целой цепочки древних искусств, которые вызвали  ее  восхищение.
Таланты бывали разные, но у нее самой не было творческих способностей.
     То же самое случилось с ази, уже в первую ночь когда они сели играть,
хотя она только теперь  поняла,  почему  игра  была  такой  важной  -  она
позволяла заполнить время, давала занятие,  успокаивающее  разум,  которое
требовалось проанализировать и понять.
     Возможно, это было высшее искусство. Ткачество, скульптура, поэзия  -
что еще оставили для бета Контрин? Создание людей.
     Лицо Джима не представляло  ничего  особенного.  Наверняка  в  районе
Андры можно встретить множество подобных, разного возраста. Возможно,  они
выполняли ответственные задания, как  и  Джим:  были  техниками,  домашней
прислугой,  дворниками,   бригадирами,   охранниками,   специалистами   по
развлечениям - последнее на пресыщенном Мероне, где  все  было  дозволено.
Множество близнецов Джима наверняка работали у  маджат,  поскольку  маджат
ценили интеллект. То, что Джин был еще и  приятен  на  вид,  наверняка  не
пришло им в голову, потому что  глаза  их  не  могли  этого  оценить.  Это
заметила "Андра Лайнз". Все ази из обслуживающего персонала принадлежали к
дорогим образцам, и ни один не походил на другого. Они  явно  должны  были
удовлетворять желания пассажиров и вне салона;  Джим  выказывал  некоторый
опыт  в  такого  рода  обязанностях.  Это  было  лишним,  как   лишней   и
экстравагантной была роскошь убранства корабля. Зачем возлагать  на  самых
впечатлительных и способных ази задачи значительно ниже  их  возможностей?
Типичная нарочитость бета кто мог платить, тот покупал и приказывал,  даже
если это не имело смысла.
     Джим закончил есть и сидел, глядя на  тарелку,  не  зная,  что  нужно
делать. Он очень напоминал машину, у которой кончилась программа.
     Многие ази действительно действовали как машины.
     Оторванные от своих обязанностей или забранные из дома или фабрики, к
которым  принадлежали,  они  теряли  способность  выполнять   даже   самые
простейшие  операции.  Часть  впадала  в  кататонию,  и   приходилось   их
умерщвлять, если не удавалось разбудить и  обучить  заново.  Однако  Джин,
если бы выиграл, мог бы сойти за бета... не будь  у  него  татуировки.  Он
смог бы жить самостоятельно. Он был так же мыслительно активен, как каждый
Настоящий человек.
     Такой же была Лия.
     Джим наконец поднял голову, может, почувствовав ее сосредоточенность.
Снова эта печаль, какую она видела каждую ночь, глубокая, неприкосновенная
меланхолия, на которую она смотрела как  в  зеркало  над  игровым  столом.
Подозрение, что некоторые игры невозможно выиграть,  несмотря  на  то  что
играть приходится.
     - Ты ничего не спрашиваешь, - заметила она.
     Он продолжал молчать.
     - Мы летим на Истру.
     - Значит, я лечу с тобой.
     Это прозвучало, как вопрос, и она поняла, о чем  он  думал.  Усевшись
поудобнее, разглядывала его.
     - Да, кажется, ты  привык  путешествовать,  верно?  Тебе  никогда  не
хотелось полететь на планету? Наверняка ты хотел увидеть порты, в  которые
заходил этот корабль.
     Он кивнул, и глаза его чуть прояснились.
     - Ты можешь покупать, что захочешь... - сказала Раен. - Мое состояние
уже давно перестало меня развлекать, и я  перекладываю  это  проклятие  на
тебя. Все, что пожелаешь, любой твой каприз.  Если  бы  ты  выиграл,  твои
средства были бы ограничены, со мной же нет никаких границ.  Мое  общество
опасно, но имеет и кое-какие  преимущества.  Если  на  этом  корабле  есть
что-то, что ты хотел бы иметь, можешь это купить.
     Предложение лишь смутило его. Он встречал  бета  в  дорогих  нарядах,
заказывающих изысканные блюда, пользующихся всеми развлечения