ить выкуп  или  объявить,  что  гоблины  все  равно  убили  Микаэла,
несмотря на полученные деньги. А это, безусловно, будет означать войну.
     Вот и ответ, подумал Эдан. Война была бы выгодна и  лорду  Эрвину,  и
принцу гоблинского королевства  Туразора.  Если  эрцгерцог  объявит  войну
Туразору под лозунгом отмщения за смерть принца, вся империя,  несомненно,
сплотится вокруг него,  ибо  любой  аристократ,  отказавшийся  взяться  за
оружие, окажется сторонником гоблинов. И  равным  образом  все  гоблинские
королевства поддержат Туразор. Живущие  в  Эльфинвуде  эльфы,  безусловно,
окажутся в самом центре событий и не получат никакой возможности  остаться
в стороне от них. Им придется выбирать одну сторону или  другую.  О  союзе
эльфов с гоблинами, их вековыми врагами, не может  быть  и  речи.  Даже  в
эпоху самого расцвета "Гилли Сида" эльфы ненавидели гоблинов так же, как и
людей, если не больше. Кроме того с тех  пор  эльфы  Туаривеля  установили
какие-никакие торговые связи с пограничными районами империи.
     Оказавшись зажатыми между двумя  воюющими  армиями,  эльфы  неизбежно
должны будут принять сторону  империи.  Но  независимо  от  их  выбора,  в
конечно счета проигравшими окажутся они, поскольку война будет происходить
на их землях,  которые  лежат  между  гоблинским  королевством  Туразор  и
северной  границей  империи.  Это  будет  означать   конец   независимости
Туаривеля.  Вследствие  одного  только  своего  географического  положения
эльфийское королевство понесет наибольшие потери, а когда в  конце  концов
война завершится договором  о  мире,  который  позволит  обоим  враждующим
сторонам провозгласить  победу,  эльфийские  земли  будут  поделены  между
империей и гоблинским королевством, и все оставшиеся в живых  эльфы  будут
вынуждены либо бежать, либо жить под властью или гоблинов, или людей.
     Все сходилось как нельзя лучше и имело очевидный смысл, но  понимание
происходящего не принесло  Эдану  никакого  удовлетворения,  ибо  все  это
означало, что Микаэлу почти наверняка  придется  умереть.  А  если  смерть
Микаэла была предрешена, то и смерть Эдана - тоже. Что  ж,  отец,  подумал
он, похоже, я  научился  предусматривать  различные  возможности.  А  я-то
полагал, что самым сильным поводом для тревоги у меня будет Лэра.
     Несколько гоблинов притащили грубые носилки, сделанные  из  связанных
вместе сосновых веток. Они запрягли в них двух самых крупных волков - так,
что один конец носилок волочился по земле,  и  привязали  к  ним  Микаэла.
Затем предводитель гоблинов подъехал к Эдану.
     - Насколько я понимаю, ты сын аристократа, - сказал он.  -  И  должно
быть, чего-то стоишь, раз сопровождаешь принца. Ладно, можешь  по-прежнему
сопровождать его - при условии, что не будешь задерживать нас. Ты  слишком
тяжел для того, чтобы волки тащили тебя на носилках, поэтому тебе придется
бежать. Не отставай, и останешься в живых. Но если не будешь поспевать  за
нами... - Гоблин выразительно чиркнул себя ладонью по горлу.
     Эдан сглотнул.
     - Я постараюсь.
     - Мы скоро увидим, хватит ли  тебе  старания,  -  с  усмешкой  сказал
гоблин.
     Эдану крепко связали руки за спиной и на шею ему набросили веревочную
петлю; конец веревки  держал  сидящий  на  волке  гоблин,  который  злобно
ухмылялся, показывая острые зубы.
     - Поехали,  -  сказал  предводитель  гоблинов.  -  Скоро  этих  двоих
хватятся и пошлют за ними спасительный отряд. К тому времени я предполагаю
быть глубоко в Эльфинвуде.
     Всадники пришпорили волков и двинулись, волоча  за  собой  носилки  с
Микаэлом - надежно связанным и с кляпом во  рту.  Эдану  пришлось  бежать,
чтобы не натягивать захлестнутую вокруг шеи веревку, которая, как он скоро
понял, была завязана  скользящей  петлей.  Если  бы  он  позволил  веревке
натянуться, она задушила бы его. В отличие от  Микаэла,  ему  не  заткнули
рот. Гоблины не боялись криков о помощи, поскольку едва ли  их  кто-нибудь
услышал бы. Кроме  того,  одного  рывка  веревки  было  достаточно,  чтобы
оборвать любой крик Эдана, и Микаэл являлся залогом  его  молчания.  Эдану
пришло в голову, что, возможно, принцу тоже не заткнули бы рот, если бы  у
него хватило ума хранить самообладание и не раздражать захватчиков.
     Эдана изумляло полное отсутствие страха в Микаэле, но в конце  концов
у принца никогда прежде не было настоящего повода  для  страха.  Вероятно,
своим детским умом он просто не сознавал опасности или  возможности  своей
собственной смерти. В любом случае, скоро Эдан начисто  забыл  о  Микаэле,
всецело сосредоточившись  на  своих  усилиях  не  отставать  от  всадника,
который держал веревку. Волки шли через густой  лес  резвым  шагом,  но  к
счастью не бежали во всю прыть - иначе Эдан ни за что не смог бы держаться
наравне с ними. Очевидно, волки, тащившие носилки с Микаэлом,  могли  идти
самое большее рысью, каковое обстоятельство несказанно радовало Эдана.  Но
так или иначе, очень скоро  легкие  его  уже  горели,  ноги  болели  и  он
задыхался.
     Несколько раз он спотыкался, зацепляясь ногой за  камень  или  корень
дерева, и веревка затягивалась вокруг его шеи. С облегчением  Эдан  понял,
что скользящий узел завязан таким  образом,  что  петля  снова  ослабевала
после того, как веревка слегка провисала, но это происходило не  сразу,  а
спустя некоторое время - и были минуты, когда Эдану  приходилось  отчаянно
бороться с удушьем и одновременно бежать быстрее, чтобы нагнать всадника и
ослабить натяжение веревки. Мир перестал существовать для  него:  все  его
внимание  было  сосредоточено  единственно  лишь  на  необходимости  мерно
переставлять  ноги  и  перепрыгивать  через  любые  препятствия,   могущие
встретиться на пути и послужить причиной непоправимого несчастья. Это была
сущая пытка.
     Спустя некоторое время они остановились отдохнуть -  как  раз  в  тот
момент, когда Эдан почувствовал, что не в силах больше сделать  ни  одного
шага. Занятый отчаянными усилиями не отставать, он совершенно потерял счет
времени. Когда они остановились, Эдан с облегчением повалился на землю,  с
хрипом хватая ртом воздух. Одежда его промокла до нитки от  пота,  а  ноги
горели как в огне. Им еще предстояло преодолеть большое расстояние,  чтобы
достичь Туразора, куда,  по  предположению  Эдана,  они  направлялись.  Он
попытался воскресить в памяти уроки географии. И вроде  бы  вспомнил,  что
Туразор лежит о Боруина на расстоянии, по меньшей мере, трех-четырех  дней
пути, пролегающего через покрытую Эльфинвудом область Пяти Пиков. Эдан  не
представлял, как он выдержит  такое  путешествие.  Он  уже  был  в  полном
изнеможении.
     Однако Эдан не мог позволить себе думать о собственной  усталость.  В
первую очередь он должен был думать о принце. Судорожно ловя ртом  воздух,
он с трудом поднялся на колени и взглянул на гоблина, держащего веревку.
     - Можно мне подойти к принцу? - хрипло спросил он.
     Гоблин что-то проворчал и ослабил веревку, мотнув головой  в  сторону
носилок. Эдан понимал, что у гоблинов мало  оснований  опасаться,  что  он
убежит. Со связанными за спиной руками и  настолько  обессиленный,  он  не
успеет сделать и десяти шагов, прежде чем волки разорвут его на куски.  Он
с трудом встал на ноги и добрел до носилок;  гоблины  же  сидели  скрестив
ноги на земле и жевали вяленое мясо, извлеченное из переметных сум.  Эдану
не хотелось думать о том, чье это  мясо.  Они  присел  на  корточки  возле
носилок и бросил взгляд на предводителя отряда. Он не  мог  вытащить  кляп
изо рта Микаэла, поскольку у него самого были связаны руки.  Он  опустился
на колени рядом с носилками.
     - Я глубоко сожалею о случившемся, милорд,  -  сказал  он.Если  бы  я
встретил вас в конюшне, ничего этого не случилось бы.
     Микаэл просто помотал головой. Было очевидно, что он наконец  осознал
серьезность ситуации, однако глаза его, устремленные на Эдана, не выражали
упрека.
     - Конечно, мы в отчаянном положении, - сказал Эдан, понизив голос.  -
Мы должны очень постараться не терять головы.
     Микаэл кивнул, показывая, что понял.
     Эдан  заколебался.  Следует  ли  ему  поделиться  с  принцем   своими
подозрениями? Он  не  располагал  доказательством  того,  что  лорд  Эрвин
замешан в их похищении, и едва ли мог выдвигать столь серьезное  обвинение
голословно - хотя неизвестно, имеет ли это какое-то значение  теперь.  Все
же Эдан чувствовал себя обязанным сказать Микаэлу правду о том,  насколько
на самом деле опасно их положение. Он глубоко вздохнул и продолжил.
     - Едва ли у нас есть надежда бежать. По крайней мере,  мы  еще  живы.
Похоже, они намерены потребовать выкуп за нас. Однако существует и  другая
вероятность. Возможно, они  собираются  продать  нас  в  рабство.  Гоблин,
который  будет  держать  в  личных  рабах   принца   Ануира,   приобретает
чрезвычайно высокое положение в обществе, и как принц,  вы  будете  стоить
очень дорого. Кроме того Туразор и другие гоблинские королевства  извлекут
огромную выгоду из политической нестабильности империи.
     Эдан нервно сглотнул, помолчал и продолжил.
     - А если наследник трона будет убит... это почти наверняка приведет к
войне, которая будет выгодна определенным кругам как в империи,  так  и  в
гоблинских королевствах. Встанет вопрос о праве престолонаследия, и  любое
число  влиятельных  аристократов   империи   может   повести   борьбу   за
императорский трон.  В  такой  ситуации  вооруженное  столкновение  станет
неизбежным, и  гоблины  получат  возможность  расширить  свои  владения  и
собрать силы, пока империю будет раздирать на части гражданская война.
     Взгляд Микаэла стал мрачен. Он легко  потряс  головой,  вопросительно
глядя на Эдана.
     - Что нам делать? - угадал тот вопрос мальчика.
     Микаэл кивнул.
     Эдан устало вздохнул.
     - Похоже, в данный момент мы ничего не можем поделать.  Нам  остается
ожидать благоприятной возможности бежать, если получится. Я буду честен  с
вами... шансов на успех у нас очень мало. Все же мы должны попытаться. Тем
временем нам нельзя раздражать наших захватчиков, как вы делали прежде. Мы
должны изображать испуг и покорность и надеяться  на  лучшее.  В  подобной
ситуации показывать испуг не стыдно, и это  может  сыграть  нам  на  руку.
Пусть они думают, что сломили  наш  дух.  Тогда,  возможно,  они  потеряют
бдительность, а нам, возможно, повезет.
     Микаэл снова кивнул.
     - Эй вы, там! -  крикнул  предводитель  гоблинов.  -  О  чем  это  вы
шепчетесь?
     - Я просто пытаюсь подбодрить его высочество, - ответил  Эдан.  -  Он
испуган, и ему тяжело дышать. Не можете ли вы хотя бы вынуть  у  него  изо
рта кляп? Я ручаюсь, что он не станет беспокоить вас.
     Предводитель гоблинов резко кивнул одному из воинов.
     - Вынь у мальчишки кляп, - сказал он. - Но если он не  будет  держать
рот закрытым, кляп вернется на прежнее место.
     - Нельзя ли нам попросить и немного воды? - умоляющим  тоном  спросил
Эдан.
     - Дай им воды, - коротко бросил предводитель.
     - Спасибо. Вы чрезвычайно любезны. - Эдан легко склонил голову.
     Предводитель гоблинов хихикнул.
     - Я любезен? Да уж, такого мне еще никто не говорил.  Вы  слышали?  -
обратился он к остальным. - Я чрезвычайно любезен. Как вам это нравится?
     Они все злобно расхохотались.
     Один из гоблинов вынул кляп у Микаэла изо рта  и  перерезал  веревку,
стягивающую руки Эдана, но петлю на шее  оставил.  Он  сунул  ему  в  руки
кожаный мешок с водой и сказал:
     - Я не стану тебя связывать, но помни: если ты попытаешься бежать, мы
натравим на тебя волков. У нас есть принц. Ты нам не нужен.
     - Неужели вы думаете, что я брошу своего принца? - спросил Эдан.
     - Запросто, чтобы спасти собственную шкуру, - сказал гоблин.
     - Если вы так думаете, - сказал Эдан, - значит вы ничего не знаете  о
чести и долге.
     - Я знаю, что у тебя веревка на шее, - ухмыльнулся гоблин,и ты можешь
очень мило повиснуть на суку. Так что придержи язык, мальчик!
     Совершенно верно, подумал Эдан. Их нельзя  раздражать.  Ему  было  бы
неплохо последовать своему собственному совету. Он протянул мешок Микаэлу,
но тот покачал головой.
     - Нет, сначала ты, Эдан. Ты бежал и, должно быть, совершенно выдохся.
     Эдан был не расположен спорить.
     - Благодарю, милорд, - сказал он и жадно стал пить. Потом  он  поднес
мешок к губам Микаэла, чтобы тот мог напиться тоже.
     - Я не виню тебя, Эдан, - сказал Микаэл, напившись. - Во всем виноват
я. Мне следовало подождать тебя, а не уезжать одному.
     - А мне  следовало  исполнять  свои  обязанности,  а  не...  Впрочем,
полагаю, все это на самом деле не имеет  значения  сейчас.  Мы  как-нибудь
выберемся из этого положения, обещаю.
     - Я не боюсь, - сказал Микаэл.
     - А я боюсь, - признался Эдан.
     - Хэлин не позволит нам умереть, - убежденно сказал Микаэл.
     Эдан вздохнул.
     - Хотелось бы мне разделять вашу веру, мой повелитель.
     - Сейчас я ничем и никем не повелеваю, - сказал Микаэл.Так что можешь
называть меня по имени. В конце концов, мы же не при дворе.
     Эдану пришлось улыбнуться.
     - Отлично, Микаэл! - Он потрепал мальчика по плечу. -  Если  повезет,
мы доживем до того, чтобы снова увидеть императорский двор.
     - Эдан, послушай... Если тебе  представится  возможность  бежать  без
меня, ты должен бежать.
     - Решительно нет, - сказал Эдан.
     - Я настаиваю. Я приказываю.
     Эдан улыбнулся.
     - Как ты сказал, мы сейчас  не  при  дворе.  Когда  мы  вернемся,  ты
сможешь наказать меня за неповиновение. Но я не оставлю тебя.
     - Я прикажу тебя высечь за дерзость.
     - Как тебе будет угодно.
     - Я заставлю тебя жениться на леди Ариэль.
     Эдан ухмыльнулся.
     - Это немного чересчур, ты не находишь?
     - Тебе больше хочется жениться на моей сестре?
     Эдан уставился на него в полном замешательстве.
     - Знаешь, я все слышал, - сказал Микаэл. - В конюшне. Думаешь, почему
я уехал? Я знал, чем вы занимаетесь.
     - Но... что ты понимаешь в таких вещах?
     - Я не дурак, ты же знаешь.
     - Я... я не знаю, что сказать, - выдавил Эдан, побагровев от стыда  и
смущения.
     - Конечно, ты мог найти себе кого-нибудь получше, - сказал Микаэл.  -
Может, Лэра и моя сестра, но она эгоистичная и  подлая.  Ей  наплевать  на
тебя. Она думает только о себе. И принесет тебе только беду.
     Эдан фыркнул.
     - Ты хочешь сказать, этой беды еще недостаточно?
     - Возможно, у тебя на нее какие-то виды.
     Эдан с покаянным видом покачал головой.
     - Что ж, если тебе от этого  станет  легче,  то  у  меня  с  ней  все
кончено. Я наконец образумился, хотя, боюсь,  и  несколько  запоздало.  Я,
правда, очень виноват, Микаэл. И мне очень стыдно. Я подвел тебя.
     - Конечно, подвел, - сказал Микаэл.  -  Я  позабочусь  о  том,  чтобы
самолично выбрать тебе жену. Похоже, ты плохо разбираешься в таких делах.
     Эдан не мог удержаться от улыбки.
     - А у тебя, конечно, большой опыт по этой части.
     - Я не сказал, что выберу ее сейчас, - сказал Микаэл. - И кроме того,
опыт и умение разбираться - не одно и то же.
     - Верно, - согласился Эдан. - Но как правило, второе приходит  только
с первым. И иногда, ка я недавно обнаружил, опыт бывает весьма горьким.
     - Довольно! - сказал предводитель гоблинов, приближаясь к ним. - Пора
трогаться.
     Эдан застонал, когда гоблины вновь сели на волков. Шутливая беседа на
мгновение подняла им настроение,  но  теперь  их  опять  окружала  мрачная
действительность. К счастью, они продолжали путь  более  медленным  шагом.
Теперь гоблины явно опасались погони меньше. Они находились уже глубоко  в
Эльфинвуде, и быстрая погоня здесь была невозможна. Если на  ними  послали
спасателей из Сихарроу, едва ли они легко найдут их следы, а если  даже  и
найдут, то не смогут двигаться быстро через густые заросли Эльфинвуда.
     Теперь у Эдана  осталось  мало  надежд  на  помощь  извне.  Если  они
собираются как-то спастись, им придется  полагаться  лишь  на  собственные
силы. А на них он тоже мало надеялся.
     Эдан давно потерял чувство направления, а  сплошной  полог  леса  над
головой лишал его возможности ориентироваться по звездам. Даже если бы  им
чудом удалось сейчас бежать, он не представлял, как они сумели бы спастись
от погони волков. Он бежал на привязи за всадником на волке, и уныние  все
больше и больше завладевало им. Он не мог разделять оптимизм Микаэла, хотя
и восхищался его поведением перед лицом страшной опасности. Возможно,  это
объяснялось малым возрастом принца. Возможно, он действительно понимал  не
настолько  много,  чтобы  бояться.  А  возможно,  Эдан  просто  все  время
недооценивал мальчика. Во многих отношениях он был  упрямым,  своевольным,
избалованным ребенком, но временами - в обстоятельствах, подобных  этим  -
казался гораздо старше своих лет. Большинство его ровесников  впало  бы  в
малодушный ужас в  подобном  положении,  но  Микаэл  не  поддался  панике.
Несмотря на  свои  двенадцать,  он  не  потерял  присутствия  духа,  чего,
конечно, Эдан никак не мог сказать о себе.
     В следующий раз они остановились лишь довольно продолжительное  время
спустя после наступления тьмы.  Гоблины  не  стали  разбивать  лагерь  или
разводить костер. Они находились на территории эльфов  и  явно  не  хотели
обнаруживать свое присутствие. Кроме того они хорошо видели в  темноте,  а
волки служили им защитой от хищников. Они просто  остановились,  распрягли
волков, тащивших Микаэла, чтобы дать им отдохнуть, и прислонили носилки  к
дереву; потом они сели и перекусили вяленым мясом. Позже они дали поесть и
пленникам. Эдан не представлял, что это за мясо, но  оно  было  жестким  и
очень  соленым.  Зная  непритязательность  гоблинов  в  еде,  можно   было
предположить, что это мясо каких-то грызунов. Все же Эдан был так голоден,
что съел бы и кожаный ремень. После ужина гоблины устроились спать  -  кто
свернувшись калачиком на земле, кто прислонившись к стволу дерева;  и  все
держали оружие под рукой. Эдан заметил, что двое гоблинов остались  стоять
на страже.
     Когда он поел сам и дал Микаэлу немного мяса и воды, гоблины  связали
ему руки и ноги, так что теперь в лучшем случае  он  мог  лишь  ползти  по
земле, извиваясь наподобие гусеницы. Все же, по крайней мере,  он  получил
свободу хоть на краткое время. Микаэл оставался привязанным к  носилкам  с
самого момента их пленения, и  когда  Эдан  еще  раз  спросил,  нельзя  ли
развязать принца, хотя бы ненадолго,  пока  они  едят,  один  из  гоблинов
ударил его по лицу и велел закрыть рот. Это  привело  Эдана  в  бешенство,
поскольку у них не было никакой другой причины держать мальчика связанным,
кроме обыкновенной низости. Но Микаэл не жаловался. По крайней  мере,  они
вынули у него изо рта кляп и на том  успокоились,  потому  что  он  хранил
молчание.
     Смертельно измученный долгим путешествием, Эдан  свернулся  клубочком
возле  носилок,  к  которым  был  привязан  Микаэл,  и  дрожа  от  холода,
погрузился в бездну отчаяния. Он  не  видел  ни  малейшего  шанса  бежать.
Больше всего тревожила его неопределенность дальнейшей их судьбы. В худшем
случае их в конце концов убьют, а в лучшем  -  они  до  конца  своих  дней
останутся рабами, пленниками  какого-нибудь  знатного  гоблина.  Лучше  уж
смерть, чем такая жизнь.
     Эдан был уверен, что не ошибся в своих подозрениях относительно лорда
Эрвина. Кто-то, безусловно, предал их, и он не представлял,  кто  еще  это
может быть, кто еще  может  извлечь  выгоду  из  смерти  или  исчезновения
Микаэла. Но если эрцгерцог преследует свои  интересы  и  Микаэлу  придется
умереть, к чему гоблинам оставлять их в живых так долго?  Вероятно,  когда
они потребуют выкуп, им придется предъявить какие-то доказательства  того,
что пленники живы. Или возможно, они действительно собираются продать их в
р