кратили всякие боевые  действия,  чтобы  видеть  решающий  момент  всей
восьмилетней войны. Эдан пришпорил  усталого  жеребца,  из  последних  сил
пробиваясь вперед.
     Бывалый  рубака   против   молодого   императора.   Оба   дали   волю
божественному гневу, и все, кто стоял и  наблюдал  за  ними,  застыли  как
загипнотизированные, пока злейшие  враги  яростно  набрасывались  друг  на
друга. Они были достойными противниками, и ярость их была так велика,  что
щиты обоих разлетелись вдребезги в первую секунду.
     Затем Эрвин нанес удар такой силы, что  Микаэл  чуть  не  вылетел  из
седла, чудом сохранив равновесие. Император покачнулся, и Эрвин занес  над
его головой меч, чтобы прикончить императора. Но в ту  же  секунду  Микаэл
неожиданно подался вперед, нанося удар Эрвину прямо в горло.
     В этот удар Микаэл вложил всю свою силу, и когда Эрвин  повалился  на
землю, император по инерции вылетел  из  седла  и  последовал  за  врагом.
Одновременно Эдан и Сильванна бросились вперед, чтобы защитить императора,
а чуть позже подоспел Гильвейн с группой солдат, которые взяли  упавших  в
кольцо. Микаэл поднялся. Н остался лежать навсегда.
     Микаэл поднял меч обеими руками как топор и  отсек  голову  мятежного
герцога. Затем он высоко воздел меч с головой Эрвина и воскликнул:
     - Эрвин мертв! Сложите оружие!
     Новость мгновенно подхватили все отряды.
     Радостное  известие  распространялось   подобно   кругам   на   воде,
постепенно достигая самых отдаленных сражающихся. Снова и  снова,  подобно
эху звучал крик: "Эрвин мертв!", и постепенно бой начал прекращаться.  Шум
битвы стихал, звон клинков замирал и наконец  воцарилась  тишина.  Солдаты
перестали биться и застыли на своих местах,  изможденные  и  ошеломленные,
просто глядя  друг  на  друга,  не  в  силах  поверить  в  то,  что  война
закончилась.
     Пыль постепенно оседала, и единственными  звуками  остались  стоны  и
хрипы умирающих и раненных. Несколько  конных  рыцарей  из  армии  Боруина
начали прокладывать себе дорогу к месту, где стоял император. Они  пустили
коней шагом, их мечи были вложены в ножны. Один из них подъехал поближе  и
долго глядел на обезглавленное тело  Эрвина.  Затем  он  отшвырнул  меч  и
медленно обнажил голову. Прошло восемь долгих лет  с  тех  пор,  как  Эдан
видел его в последний раз, но все же он  немедленно  узнал  Дервина,  сына
Эрвина и детского товарища по играм Микаэла.
     Его лицо напоминало маску скорби. На один краткий миг его взгляд упал
на Эдана, и он кивнул в знак приветствия. Эдан ответил  тем  же,  а  затем
Дервин повернулся к Микаэлу. На какое-то время оба просто  застыли,  глядя
друг другу в глаза, пока вокруг  них  собирались  их  воины.  Ни  один  не
проронил ни слова. Дервин высоко поднял  голову.  В  этом  жесте  не  было
вызова, но лишь гордое признание поражения.
     - Дервин, - с трудом произнес Микаэл. Он не смог продолжить.
     Дервин судорожно глотнул, затем поднял руку  и  выкрикнул  громким  и
уверенным голосом:
     - Да здравствует император Роэль!
     На секунду возникла  неловкая  пауза,  потом  возглас  был  подхвачен
обеими армиями:
     - Да здравствует император Роэль! Роэль! Роэль! Роэль!
     - Слава богам, - устало произнес Эдан.
     - Наконец-то все закончилось. Война окончена, Сильванна.
     Но когда он повернулся, чтобы порадоваться вместе  с  ней,  Сильванны
рядом не было. Он в недоумении оглянулся по сторонам, но нигде не было  ни
следа ни Сильванны, ни Гильвейна. Ни кого-либо из эльфов. Словно  все  они
растворились...
     - В воздухе, - пробормотал он, и северный ветер тронул траву равнины.




                           КНИГА ТРЕТЬЯ. ГОРГОН


                               Глава первая

     Зимой Сихарроу производил  гнетущее  впечатление.  С  моря  постоянно
задувал ледяной ветер, было холодно, сыро, мрачно, и Лэра  ненавидела  это
место. Летом погоду еще можно было терпеть, кроме того каждый год отмечали
Саммер-Корт, и общество становилось значительно приятней. Но  несмотря  на
это каждый год к ней возвращались горькие  воспоминания  вместе  с  жгучей
обидой и разочарованием,  ведь  каждый  раз  ее  брат  Микаэл  приезжал  в
сопровождении Эдана Досьера.
     Она вернулась к исходной позиции. Здесь все началось. И было вопиющей
несправедливостью то, что она  вынуждена  оставаться  здесь.  Не  было  ни
единого места в замке, куда она могла бы спокойно зайти, не вспомнив былой
тайной связи с Эданом. В коридоре  висела  штора,  за  которой  находилась
небольшая  ниша.  В  ней  она  и  Эдан  частенько   предавались   любовным
безумствам. Вот сад, где  они  встречались  по  ночам,  место  их  первого
свидания, конюшни... и заключительное оскорбление - ее  новые  покои  были
той самой спальней, куда поместили Эдана в тот памятный визит в Сихарроу.
     Ее супруг настоял на том, чтобы она заняла именно эту спальню, и  что
бы она ни говорила ему, все же  пришлось  покориться.  Он  знал.  Каким-то
непостижимым образом он узнал ее тайну, хотя она не понимала,  откуда  ему
это стало  известно.  Кровать,  в  которой  она  спала,  была  именно  той
кроватью, где она занималась любовью с Эданом. Это было непереносимо.  Это
сводило ее с ума. И это подливало масла в огонь ее ненависти  и  наполняло
ее жаждой мести.
     Сперва  она  никак  не  могла  понять,  почему  Дервин  не  выдал  ее
императору. Когда она узнала о победе Микаэла  над  Эрвином,  ее  охватило
горькое разочарование, ибо это означало крушение ее планов мести Эдану. Ее
не взволновало то, что Эрвин  погиб,  но  когда  она  узнала  о  том,  что
помиловали Дервина, ее охватила паника.
     Не считая Калладора, который исчез сразу же после того, как новость о
поражении Эрвина достигла Боруина, Дервин был единственным  свидетелем  ее
предательства.  Когда  она  узнала,  что  Дервин  присягнул  на   верность
императору, Лэра подумала, что все кончено. Вне всякого сомнения, он все о
ней рассказал императору.  Она  готова  была  спасаться  бегством.  Но  ее
богатый жизненный опыт подсказал ей, что не стоит торопится с выводами,  и
когда первый острый приступ страха миновал, она заставила себя успокоиться
и все обдумать.
     Конечно, ничто не могло бы помешать Дервину выдать ее,  но  ведь  ему
могли и не поверить. Ее слово  имело  большой  вес,  и  она  была  сестрой
императора и принцессой Ануира, хотя они и не часто виделись  с  Микаэлом.
Вряд ли Дервин станет рисковать своим  шатким  положением.  Он  ничего  не
выиграет от этого, зато может многого лишиться. Даже если  Микаэл  поверит
его обвинению, что не исключено, Дервин конечно не скажут спасибо, если он
вынудит императора подвергнуть казни собственную сестру. Это  навлекло  бы
позор на весь Дом Роэлей, что было бы немыслимым риском, особенно в период
войны.
     Правда, Дервин мог не осознавать ситуацию полностью. Она  едва  знала
его, и не могла с уверенностью  предсказывать  его  действия.  Он  мог  бы
попытаться выставить себя перед Микаэлом в выгодном свете, выдав ее тайну.
Или же выдал  ее  из  желания  отомстить  за  отца.  Заранее  предполагать
что-либо было невозможно. Но чем дальше Лэра размышляла на эту  тему,  тем
более росла в ней уверенность в том, что ситуация несомненно таила в  себе
угрозу ее положению, но все было  не  так  безнадежно,  как  показалось  в
начале.
     Дервин либо выдаст ее, либо нет. Если нет, то все в порядке.  А  если
да, то она всегда может его опровергнуть.  Его  слова  будут  казаться  не
более,  чем  злобной  клеветой.  Микаэлу   самому   будет   не   на   руку
прислушиваться к его словам. Тщательно  взвесив  все  за  и  против,  Лэра
пришла  к  выводу,   что   сможет   все   отрицать.   Но   она   оказалась
неподготовленной к тому, что случилось через несколько дней.
     На парадной  площади  Ануира  по  случаю  церемонии  в  честь  победы
собрались все жители столицы, а также воины обеих армий. Микаэл официально
объявил,  что  война   окончена.   Земли,   захваченные   Эрвином,   снова
присоединялись к империи. Те, кто воевал против Ануира, теперь должны были
присягнуть на верность императору. В таком случае они не несли  наказания.
Гоблины из Туразора навлекли на  себя  императорский  гнев,  но  возмездие
откладывалось на неопределенный срок, не указанный Микаэлом.  Он  объявил,
что солдаты заслужили отдых после столь тяжелой и затяжной войны.
     Последние слова  императора  вызвали  бурный  восторг,  но  следующее
заявление поразило всех присутствовавших. Микаэл пожаловал Дервина титулом
герцога и восстановил его в наследных правах. Подавляющее большинство было
повергнуто в изумление. Эрвин Боруинский поднял мятеж  против  императора,
следовательно,  он  являлся  изменником.  В  соответствии  с   законом   и
традициями империи вся  его  семья  должна  была  разделить  его  позорную
участь. Вполне естественно было бы  ожидать  вынесения  Дервину  смертного
приговора, поскольку он вслед за отцом  поднял  оружие  на  императора.  В
лучшем  случае  ему  могла  грозить  ссылка.   Восстановление   в   правах
наследования и герцогский титул поразили Дервина до глубины души. Но и это
был не последний сюрприз.
     - Господа, дамы, собратья по оружию,  народ  Ануира!  -  торжественно
произнес Микаэл.
     - Как я понимаю, многие  из  вас  шокированы  тем,  что  лорд  Дервин
пожалован титулом герцога несмотря  на  то,  что  его  отец  развязал  эту
кровавую,  жестокую  и  бессмысленную  войну.  Для  вас  было  бы   вполне
естественно ожидать его изгнания или даже смерти.
     В ответ на это  послышался  хор  гневных  голосов.  Микаэл  выждал  с
мгновение, а затем простер руки, призывая к молчанию.
     -  В  самом  деле,  подобное  наказание  вполне  соответствует  нашим
традициям. Но все же, не хватит ли смертей?  Уверен,  что  многие  из  вас
хотят отомстить Дервину Боруинскому  за  войну,  которая  опустошила  нашу
страну и унесла столько жизней. Но я хотел бы напомнить всем вам,  что  не
Дервин был зачинщиком этой войны.
     - Это Эрвин  позволил  своему  слепому  честолюбию  победить  здравый
смысл. Это Эрвин, движимый жаждой власти, объединился с гоблинами Туразора
и силой вынудил Талини, Тэгас и Бросенгэ  присоединиться  к  его  мятежной
армии. Эрвин расплатился за это  преступление  своей  жизнью.  Если  бы  я
должен был покарать Дервина из Боруина, то разве  не  следовало  бы  тогда
подвергнуть наказанию Давана из Тэгаса, Рерика из Талини  и  Лисандера  из
Бросенгэ? И в таком случае, в соответствии с нашими традициями,  их  семьи
должны разделить их судьбу, будь то ссылка или смерть.
     В чем же справедливость? У Давана из Тэгаса есть два малолетних сына.
Какое наказание должны понести они?  Должны  ли  мы  наказывать  детей  за
преступления отцов? В  таком  случае,  если  простолюдин  украдет  буханку
хлеба, следует ли  наказывать  его  сына?  А  как  поступить  с  женами  и
дочерьми? И внуками? Где  следует  остановиться?  Если  мы  накажем  графа
Давана, вассала Эрвина, за повиновение своему господину, тогда нужно также
казнить всех его воинов. А что делать с их семьями?  Если  мы  станем  так
продолжать, то в недалеком будущем  в  империи  не  останется  и  половины
населения.
     - Поэтому я считаю, что достаточно того, что Эрвин,  развязавший  эту
войну, заплатил за свою ошибку. И нет  нужды  в  том,  чтобы  еще  кого-то
наказывать. Боруин и Талини должны образовать надежную защиту от вторжения
гоблинов Туразора. Тэгасу  и  Бросенгэ  следует  направить  свои  силы  на
умиротворение отдаленных районов возле Гор Морского  Тумана,  ибо  людоеды
проявляют все большую агрессию и карлики не в силах далее  сдерживать  их.
Давайте забудем прошлые обиды и вместе начнем восстанавливать то, что было
разрушено в следствие жестокой войны.
     - Итак, нам следует образовать союз. И для того, чтобы укрепить  этот
союз, я предлагаю отправить в каждое  герцогство  и  баронство  послов  из
Имперского Керна. Послам  следует  взять  с  собой  своих  приближенных  и
постоянно поддерживать связь с лордом  Досьером.  Таким  образом  во  всех
уголках империи будет находиться представитель императора.
     - А для того, чтобы окончательно скрепить наш союз, я раз  официально
объявить о помолвке моих сестер принцессы  Рианнон  с  лордом  Деваном  из
Тэгаса, принцессы Кориэль с лордом ованом Талинским, принцессы Кристаны  с
лордом Брумом Бросенгским и принцессы Лэры с лордом  Дервином  Боруинским.
Таким образом, вышеназванные страны будут навеки связаны  с  Домом  Роэлей
клятвой верности и узами родства, и пусть мир между нами будет нерушим.  В
честь помолвки моих сестер я объявляю праздник, который будет длиться семь
дней и семь ночей. Война окончена! И да воцарятся мир и  покой  в  империи
Ануир!
     После  первичной  реакции  изумленного  молчания  тишина   взорвалась
воплями  ликования,  и  немедленно  к   радостным   крикам   присоединился
колокольный  перезвон.  Звучали  колокола  всех  городских  храмов.   Речь
императора поразила всех присутствовавших  благородством,  великодушием  и
мудростью, и народ начал громко славить  его  имя:  Роэль!  Роэль!  Роэль!
Роэль!
     Лэра слушала речь брата, пораженная до глубины души. Меньше всего она
могла ожидать подобного поворота событий. Если бы Эрвин выиграл войну, она
вышла бы замуж за Дервина и таким образом стала  бы  императрицей  Ануира.
Теперь же ее брак с Дервином должен был состояться, но вместо повышения  в
титуле она наоборот из  принцессы  Ануира  понижалась  до  звания  обычной
герцогини Ба. Впервые в ее судьбе близились перемены со времени помолвки с
Эрвином. Тогда она была помолвлена с отцом, а  теперь  должна  была  выйти
замуж за сына, и она вынуждена  будет  навсегда  удалиться  в  Сихарроу  и
провести остаток дней в отдаленной провинции. Судьба сыграла с  ней  очень
злую шутку.
     Одно было неясно. Как Дервин мог согласиться  на  этот  брак.  Может,
Микаэл не оставил ему выбора. Дервин знал, что она шпионила для его  отца.
Не подумал ли он, что она делала это из любви к его отцу? Что ж, поживем -
увидим, решила она. После семидневного торжества она отправилась в Боруин,
где стала женой Дервина. И в первую брачную ночь она  наконец-то  выяснила
его истинные чувства и намерения.
     -  Давайте  постараемся   избежать   всяческих   недоразумений,   моя
принцесса, - обратился он к ней сухим, официальным тоном.
     - Я отлично знаю, на ком женился, так что  не  пытайтесь  разыгрывать
передо мной святую невинность. У моего отца была широкая сеть информаторов
и, воспользовавшись этим, я  получил  подробную  картину  вашего  богатого
прошлого. Вы меняли любовников как  коней  на  переправе,  и  использовали
самые нечестные приемы, чтобы погубить тех, кого совратили. Наш  брак  для
меня не более, чем политический ход. Я не люблю вас  и  никогда  не  смогу
полюбить.
     - Вы, наверное, удивлены, что я не  выдал  вас  вашему  брату,холодно
продолжал он.
     - Не сомневаюсь, что вы часто  задумывались  над  этим,  и  пришли  к
определенным выводам, но существует  основная  причина.  От  меня  зависит
восстановить честь и имя Дома Ба. Породнившись с Домом Роэлей,  я  получаю
шанс вернуть утраченное положение своего рода. Ваша обязанность в качестве
моей супруги родить мне сыновей для продолжения рода. Полагаю, двух  будет
вполне достаточно. Они явятся плодом союза наших  семей  и  таким  образом
восстановят былое великолепие герцогства Б. Кроме этого я ничего  не  хочу
от вас.
     - Вы будете спать в собственных покоях. Я  не  желаю  делить  с  вами
постель за  исключением  тех  случаев,  когда  это  будет  нужно  в  целях
продолжения рода. Для общения с вами будут приставлены придворные дамы.  Я
не желаю, чтобы вы навязывали мне свое  общество.  За  вами  будут  строго
наблюдать,  дабы  у  вас  не  возникло  возможности  нарушить  супружескую
верность до тех пор, пока не родите  мне  двух  сыновей.  После  этого  вы
вольны выбирать себе в любовники  кого  угодно,  но  если  я  услышу  хоть
малейшую сплетню об этом, вас сошлют в самую глухую  провинцию  империи  в
храм Хэлина в Ледяных Небесах на скалистом берегу Талини, где  вам  обреют
голову и разрешат носить лишь бедную одежду из  грубой  черной  шерсти,  и
остаток дней вы проведете в постоянно молитве и медитации.
     - Если нам потребуется вместе появляться  в  обществе,  вам  надлежит
исполнять  роль  верной,  заботливой  и   послушной   супруги,   полностью
подчиняющейся  всем  моим  требованиям.  Во  всех  остальных  случаях   не
докучайте мне своим обществом, ибо я буду тверд и безжалостен, как  скала,
на которой стоит этот замок. Так что поберегите силы и не  пытайтесь  меня
разжалобить. Такова ваша  судьба,  и  лучше  вам  подчиниться  без  лишних
вопросов. Непослушание не приведет ни к чему хорошему.
     Она слушала его, не  веря  своим  ушам.  Постепенно  в  ней  закипала
ярость. Да кто он такой, чтобы обращаться  с  ней  подобным  образом?  Она
принцесса крови,  а  он  обычный  провинциальный  дворянчик,  которого  из
милости возвысили до герцога, что в  любом  случае  ниже  ее  собственного
титула. И как он только умудрился  столько  узнать  про  нее?  Он  говорил
что-то об информаторах. Шпионы, повсюду шпионы. Ее предали. Кто же  из  ее
слуг мог так с ней поступить? Она щедро платила им,  а  они  отплатили  ей
черной неблагодарностью! О, если  бы  она  могла  узнать,  кто  именно  ее
предал! Она бы велела его пороть,  пока  кожа  лохмотьями  не  полезет  со
спины. Она бы подвесила его над огнем, она растерзала бы его  собственными
руками. Ей  хотелось  завизжать  и  броситься  на  своего  новоиспеченного
супруга, выцарапать его глаза, но инстинкт самосохранения удержал ее.  Это
не выход. Если она сейчас  восстанет  против  Дервина,  это  позволит  ему
избавиться от нее, как только она родит ему детей.
     Дети! Мысль о том, что она должна разделить его ложе, вызвала  в  ней
дрожь отвращения. Он был красивее отца, а когда  Эрвин  предложил  ей  эту
партию, она про себя подумала, что бывает и хуже. Дервин был  галантен,  и
его  манеры  позволяли  предположить,  что  он  станет  нежным  и   чутким
любовником.  Но  теперь!  Каким-то  непостижимым   образом   он   научился
жестокости.  Она  видела  его  насквозь.  Контроль,  контроль  и  еще  раз
контроль. Что ж, она позволит ему считать, что все идет в  соответствии  с
его желаниями.
     Она заплакала, горестно опустив глаза, подчиняясь его мужской силе. А
после, оставшись одна, она принялась  обдумывать  план,  как  поменять  их
роли. Пока она размышляла на эту тему, ее охватило странное  чувство.  Раз
Дервин решил использовать  мужскую  силу,  то  она  воспользуется  женской
хитростью. Конечно, на это уйдет какое-то время, но  она  сумеет  получить
удовольствие от каждого шага в этой игре.
     С тех пор прошло три года. Ее план  приобрел  конкретные  черты.  Она
безропотно  исполняла  все  желания  Дервина,  вначале  просто   стоически
перенося  свое  незавидное  положение,  а  затем  мало-помалу  меняя  свое
поведение. Каждый раз, когда он в целях продолжения рода приходил к ней  в
спальню, она пыталась аккуратно  внести  немного  тепла  в  их  отношения.
Первый раз он пришел к ней через неделю после свадьбы. То ли он  давал  ей
время  подготовиться,  то  ли  хотел  подготовиться  сам,  она  не   знала
наверняка. И вот он пришел, и он начала приводить в исполнение свой  план.
Она оставалась холодной и безучастной к тому, что он делал, как бы  просто
подчиняясь ему и молча страдая от  невозможности  что-то  изменить.  Но  к
моменту завершения она позволила слабому стону сорваться со своих губ, как
если бы она против своей воли вдруг испытала наслаждение. Это одновременно
возбудило его и доставило ему удовольствие, хотя он тщательно  скрыл  свои
чувства. Потом, оставшись одна, она с недобрым смехом вспомнила  об  этом,
подумав, что в сущности все мужчины одинаков