велиться, он в неожиданном приступе ужаса  осознал,  что  у
него больше нет рук, чтобы шевелить ими,  да  и  ног,  собственно  говоря,
тоже. Он не ощущал своего тела, потому  что  ощущать  было  нечего.  Затем
внезапно мрак рассеялся, и Эдан обрел возможность видеть. Если бы  у  него
оставались легкие, чтобы дышать, у него перехватило бы дыхание.
     Они находились высоко над лесной поляной, на которой стояли несколько
мгновений назад, и верхушки деревьев стремительно удалялись от  них.  Эдан
услышал шум  ветра,  хотя  и  не  понимал,  каким  образом,  поскольку  не
чувствовал, чтобы у него оставались уши. Равным образом Эдан  не  понимал,
каким образом он видит, когда у него нет глаз, чтобы щуриться от ветра.
     Было по-прежнему темно, но все же внизу он мог  отчетливо  разглядеть
эльфов, которые бежали по лесу, то  пропадая,  то  появляясь  в  просветах
между деревьями, то снова скрываясь с глаз под сенью  леса.  Сначала  Эдан
подумал, что их было больше,  чем  те  двенадцать,  которых  он  видел  на
поляне, но потом понял, что видит все тех же эльфов, только двигаются  они
с поразительной скоростью. Он не  мог  понять,  как  это  им  удается  так
стремительно мчаться сквозь лесную чащу. Да,  правду  говорят,  что  эльфы
могут бегать, как олени. Будь Эдан на земле, даже  полностью  отдохнувший,
он никогда не сумел бы держаться наравне с ними.  Ни  один  человек  не  в
силах бежать с такой скоростью.
     Его  способности  восприятия   полностью   изменились.   Теперь   они
находились высоко над лесом, и все же Эдан видел все  отчетливо,  несмотря
на темноту. Он осознал,  что  в  действительности  он  видит  не  глазами,
поскольку человеческое зрение не обладает способностью видеть  в  темноте,
присущей эльфам. Более того, он мог видеть все, что творилось  вокруг,  не
поворачивая головы. Собственно, и головы-то у него  больше  не  было.  Его
физическое тело каким-то образом  исчезло,  испарилось,  подобно  утренней
росе, и все явления окружающего мира он постигал не  органами  чувств,  но
непосредственно сознанием.
     Сходные ощущения Эдан иногда испытывал только лишь во сне, когда  ему
снилось, что он каким-то образом покинул свое тело и парит над ним,  глядя
вниз, на себя самого, лежащего на постели. Он не знал, отчего  ему  снятся
подобные сны, и радовался, что не видит их чаще, поскольку  они  повергали
его  в  глубокую  тревогу.  Они  всегда   оставляли   впечатление   полной
реальности: Эдан действительно чувствовал, как плавает  в  воздухе,  прямо
под потолком, и всегда испытывал странное,  тревожное,  головокружительное
ощущение при виде своего тела внизу.
     Сейчас он испытывал очень похожее чувство,  только  на  сей  раз  оно
длилось, и над ним не было потолка, чтобы остановить его.  Они  продолжали
подниматься все выше и выше, и теперь ощущение вращения исчезло - осталось
лишь жутковатое ощущение  полета,  полной  невесомости  и  свободы,  какие
испытывает птица, парящая высоко над лесом. В этот миг Эдану вдруг  пришло
в голову, что, может быть, он умер; и мысль эта повергла его в ужас -  тем
больший, что он чувствовал себя  совершенно  беспомощным  и  не  способным
ничего предпринять. Он впал  в  совершенную  панику,  когда  подумал,  что
уносится в небо навсегда, чтобы никогда больше не вернуться на землю.
     - Не бойтесь, - где-то совсем рядом прозвучал голос Гильвейна.  -  Вы
не умерли. Вы просто видоизменились с помощью магии. Вы стали одним  целым
с воздушным потоком, в котором мы парим. У вас нет причин для тревоги.  Мы
превратились в ветер, и здесь, в поднебесье, пребываем в родной стихии.
     - Это восхитительно! - возбужденный  голос  Микаэла  раздался  совсем
рядом, словно мальчик радостно кричал Эдану прямо в ухо,  разве  что  Эдан
скорей воспринимал Микаэла не слухом а так, словно тот стал частью него  и
находился где-то внутри. - Это потрясающе! О, Эдан, смотри! Мы летим,  как
птицы! Мы летим!
     Неужели ему не страшно? - подумал Эдан. - Возможно ли,  чтобы  Микаэл
совсем ничего не боялся? объясняется ли это его возрастом, или он  начисто
лишен чувства страха как такового? Несмотря на заверения Гильвейна,  Эдану
казалось, что они умерли и души их возносятся  на  небеса!  Более  жуткого
чувства ему еще не приходилось испытывать, однако  для  Микаэла  это  было
радостное переживание, новое  приключение  -  и  Эдан  почувствовал  дикий
восторг мальчика. Почувствовал! Только тогда Эдан осознал,  что  на  самом
деле не слышит голоса спутников, но каким-то образом проникает в их мысли,
в то время как они читают его.  Превращенные  в  ветер,  они  стали  одним
целым, слились воедино в бурлящих потоках воздуха, несущихся над лесом.
     -  Да,  мы  трое  стали  одним  целым,  -  ответил  Гильвейн  на  его
невысказанный вслух вопрос. - И  одним  целым  с  ветром.  Одним  целым  с
природной стихией. Вот истинное царство, не признающее власти  императоров
и принцев. Вот царство, частью которого все  мы  являемся...  Царство  сил
природы, которые сотворяют мир и сотворяют всех нас.
     Они неслись над верхушками деревьев со скоростью, какую Эдан прежде и
представить себе не мог. Но как? - подумал он.Как такое возможно?
     - Магия, - ответили мысли Гильвейна. - Магия делает все возможным для
того, кто постигает возможности природы.
     - Но вы же говорили, что однажды использованное заклинание  стирается
из памяти, - сказал Микаэл.
     - Это так, - ответил Гильвейн. - Но  существует  не  меньше  двадцати
разных заклинаний, позволяющих путешествовать с ветром, а я посвятил жизнь
постоянному совершенствованию своего искусства. Я всегда учу заклинания и,
забыв их, учу снова. Так познают магию, как, безусловно,  и  все  науки  в
этом мире. Следовать путем знания значит все  время  оставаться  учеником,
заучивающим одни и те же уроки опять и опять. Это бесконечный  процесс,  и
наградой ученику служит сам процесс познания. Мы слишком легко забываем, и
всегда должны учиться снова и  снова.  Изучение  магии  сродни  постижению
жизни:  как  только  прекращается  процесс  познания,  начинается  процесс
умирания.
     Под влиянием ободряющих речей мага и безграничной радости и  восторга
Микаэла страх Эдана начал  убывать,  уступая  место  нарастающему  чувству
благоговения. В стремительном полете над землей он не чувствовал ветра: он
был ветром, и далеко внизу огромным зеленым ковром расстилался  Эльфинвуд.
В отдалении Эдан мог видеть горные гряды Пяти Пиков, а на северо-западе  -
стремительно  приближающиеся  лесистые   нагорья   Туразора,   королевства
гоблинов. Если бы не эльфы, теперь они направлялись бы туда. Однако сейчас
они пронеслись над владениями  своих  недавних  захватчиков  и  продолжали
двигаться на северо-восток, мимо скалистых гор Стоункраун по направлению к
эльфийскому королевству Туаривель.
     Казалось невероятным, что они покрыли такое  огромное  расстояние  за
столь короткое время, но когда Эдан заметил над  горизонтом  первый  серый
проблеск зари, то понял, что на самом деле прошло куда больше времени, чем
он полагал. Часы показались ему минутами, пока, зачарованный открывающимся
далеко внизу зрелищем, он смотрел на мир с такой высоты, с какой его видит
ястреб или орел.
     С высоты Эдан наблюдал  восход  солнца  и  видел,  как  от  горизонта
разливается широкая волна света  и  затопляет  лес  и  неровную  скалистую
местность  Северные  Марки.  Он  забыл  о  своем  первоначальном   страхе,
завороженный красотой земли, пробуждающейся для нового дня.
     Лес как будто начал медленно подниматься навстречу им, и Эдан  понял,
что они снижаются. Они все еще  продолжали  двигаться  вперед  с  огромной
скоростью, но постепенно сбавляли высоту; и скоро Эдан уже различал  птиц,
которые порхали в верхних ветвях  деревьев,  не  замечая  их  присутствия.
Когда они спустились еще ниже, с деревьев поднялась стая голубей и  начала
набирать высоту. Голуби подлетали все ближе,  трепеща  белыми  крыльями  в
сиянии раннего утра, а затем самым удивительным образом  пролетели  сквозь
них! Они  окружали  Эдана  со  всех  сторон  и,  несомые  потоками  ветра,
находились даже внутри него,  и  он  действительно  чувствовал  биение  их
сердец.
     Потом голуби оказались выше, а они  спустились  еще  ниже  и  летели,
почти  касаясь  верхушек  деревьев,  которые  клонились  под  ними.   Этот
головокружительный полет - это стремительное плавное  движение  над  самым
лесом - казался фантастическим и нереальным. Даже в  сновидениях  Эдан  не
испытывал подобных ощущений. Да, думал он, вот что значит быть  птицей.  В
детстве он часто наблюдал за птицами и мечтал научиться летать. Теперь  он
летал. И когда голуби летели  вместе  с  ними,  он  в  течение  нескольких
мгновений переживал их чувства и ощущения.
     Он  всегда  думал,  что  колдуны  проводят  жизнь  в  темных  затхлых
помещениях, слабо освещенных свечами, установленными в  черепах;  что  все
свое время они посвящают пустой возне  с  древними  рукописями  и  тайными
манускриптами, а также приготовлению таинственных, источающих  запах  серы
зелий,  которые  они  варят  в  клубах  едкого  дыма,  поднимающегося   от
курильниц. Однако это была магию другого рода. Эльфийская магия.
     Эдан пожалел о том, что его жизненный путь был предопределен с самого
его рождения, поскольку, если  таковы  возможности  эльфийской  магии,  он
предался бы изучению этого искусства со всем рвением.  Интересно,  подумал
он, берут ли эльфийские маги в ученики  людей?  И  как  только  эта  мысль
пришла ему в голову, Гильвейн отозвался.
     - Эльфиская магия служит только эльфам,  -  ответил  маг.Если  бы  мы
учили ей  людей,  она  перестала  бы  принадлежать  исключительно  нам,  и
опасность  злоупотребления  ею  стала  бы  слишком  велика.  Как  ни  один
колдун-человек не возьмет себе в ученики эльфа, так ни один эльфийский маг
не станет учить человека.
     - Но разве законы человеческой магии и эльфийской не одни и те же?  -
спросил Эдан.
     - Да, конечно, - ответил Гильвейн.  -  Но  дисциплины,  равно  как  и
заклинания у них разные. И мы не  настолько  доверяем  друг  другу,  чтобы
раскрывать все наши секреты. Возможно, когда-нибудь в будущем.
     Но не сегодня,  подумал  Эдан,  понимая,  что  ответ  колдуна  служил
напоминанием о существующем положении дел. Эльфы и  люди  были  далеко  не
друзьями, и мир между ними по-прежнему оставался непрочным. Пройдет немало
времени, прежде чем эльфы и люди смогут доверять друг  другу,  если  такой
день вообще настанет когда-нибудь. Мучительная  память  о  том,  как  люди
вторглись в  эльфийские  земли  и  захватили  их,  была  все  еще  жива  в
эльфийских королевствах, и, если учесть, что  Человекоубийца  до  сих  пор
продолжал заниматься "Гилли Сидом"  в  этих  самых  лесах,  не  скоро  еще
пройдут дни, когда люди гибнут от мечей и стрел эльфов.
     - Как и дни, когда эльфы гибнут  от  мечей  и  стрел  людей,подхватил
Гильвейн,  еще  раз  напоминая  Эдану,  что  пока  они   связаны   воедино
заклинанием ветра, он читает все их мысли, в то время как его собственные,
которые он хочет утаить, остаются недосягаемыми для спутников.
     - Когда я стану  императором,  я  положу  конец  этому  указом,сказал
Микаэл.
     - Если бы наши проблемы могли решаться так просто! - ответил  колдун.
- Возможно, по восшествии на Железный Трон ты поймешь, что между желаниями
и возможностями правителя существует большая разница. Я желаю тебе удачи в
будущем. Но сейчас прошу вас пожаловать в эльфийский город Туаривель.
     И внезапно прямо перед собой они увидели город, который  появился  из
леса,  словно  сгустился  из  прозрачного  воздуха.   Привыкший   к   виду
человеческих  городов,   Эдан   оказался   неподготовленным   к   зрелищу,
открывшемуся их взорам по прибытии в Туаривель.
     При возведении городов люди выбирают удобную с точки зрения ландшафта
местность и затем расчищают обширные участки земли, подготавливая  их  для
строительства дорог, зданий и рыночных  площадей.  Подступы  к  крепостным
стенам  и  сооружениям  должны  оставаться  открытыми,   чтобы   возможные
противники обнаружили себя при приближении к городу.
     Эльфы же руководствовались совершенно иными принципами строительства.
     Туаривель  просто  вырастал  из  леса.  Расчищены  были  лишь   самые
незначительные  участки  земли  и  везде,  где  только  возможно,  деревья
остались нетронутыми - так что  лес  и  город  представляли  собой  единое
целое, слияние творений природы  и  эльфийских  строителей.  С  некоторого
расстояния город было невозможно различить среди деревьев, и Эдан подумал,
что путешественник,  не  знающий  дорогу  совершенно  точно,  легко  может
проехать в сотне ярдов от Туаривеля и даже не заметить его.
     Деревянные  дома  с  тростниковыми  крышами  стояли  среди  деревьев,
укрытые от  дождя  и  снега  их  густыми  кронами.  Городские  улицы  -  в
действительности представлявшие собой что-то вроде  немощеных  тропинок  -
вились  серпантином  между  деревьями,  а  естественные  полянки   служили
тенистыми  городскими  площадями,  где  обитатели  города  брали  воду  из
колодцев и торговали за установленными здесь рыночными прилавками.  Многие
дома были построены непосредственно вокруг ствола  дерева,  так  что  само
дерево являлось частью сооружения, верхние этажи которого располагались на
толстых его нижних ветвях.
     Сверху лесная сень до известной степени скрывала постройки, плотность
которых возрастала по мере того, как путешественники приближались к центру
города.  Многие  сооружения  имели  открытые  площадки,  расположенные  на
ветвях, часто на нескольких уровнях, и соединенные между собой протянутыми
от дерева к дереву узкими деревянными мостиками.  Улицы  города  Туаривеля
пролегали не только по земле, но и по воздуху. Но одно здание  возвышалось
над всеми остальными, вознося свои изящные, украшенные затейливой  резьбой
и  каннелюрами  деревянные   шпили   высоко   над   верхушками   деревьев.
Путешественники приближались к лесному дворцу,  известному  под  названием
Туаранрей, где принц Филерэн управлял  страной  с  легендарного  Тернового
Трона.
     Когда  ветер  начал  кружиться  вокруг  дворца,  Эдан  с  восхищением
рассматривал  шпили  из  черного   дерева,   вручную   отполированного   и
промасленного, с фигурной  резьбой,  на  которой  играли  золотисто-желтые
блики. Шпили были неравной высоты и располагались вплотную друг  к  другу,
вырастая  из  центрального  здания  дворца,  построенного  из   дерева   и
известняка, который добывали несколькими веками раньше в  горах  дальше  к
северу, за Великаньими Низинами.  Остроконечная  крыша  под  шпилями  была
крыта розовой черепицей.  Каменные  желоба  для  отвода  дождевой  воды  и
растаявшего снега  вели  к  рыльцам  водосточной  трубы  в  виде  кричащих
горгулий.
     Туаранрей не отвечал требованиям замка - по  крайней  мере,  с  точки
зрения человека - поскольку у него  не  было  внешних  крепостных  стен  и
бойниц. Однако принц Филерэн имел  мало  оснований  опасаться  осады.  Сам
Эльфинвуд служил куда более надежной защитой, чем любые крепостные  стены,
рвы или навесные башни. Неприятельской армии пришлось бы идти многие  мили
через густой  лес  и  труднопроходимые  заросли,  делавшие  поход  крупных
воинских соединений практически невозможным. И задолго  до  приближения  к
Туаривелю такая армия была бы по частям уничтожена эльфийскими лучниками и
воинами, которые могли нападать из засады и мгновенно  скрываться  в  чаще
леса.
     Из своих занятий по истории Эдан помнил,  что  в  дни  Великой  Войны
между людьми и эльфами ни один полководец из людей не оказывался настолько
глуп, чтобы преследовать эльфов, отступивших  в  лес.  Ни  один  захватчик
никогда не достигал дворца Туаранрея иначе, как в качестве пленника.
     Ветер, с которым они прилетели, кружился все  быстрее  вокруг  шпилей
дворца, набирая скорость и превращаясь  в  смерч,  который  наконец  начал
медленно опускаться на  землю.  Эдан  снова  испытал  странное,  тревожное
чувство, будто он покидает свое тело; у него снова  закружилась  голова  и
способность  к  восприятию  физических  ощущений  вернулась  к  нему.  Он,
почувствовал, что стремительно вращается  в  воздушной  воронке  и  волосы
хлещут его по лицу. Он  задохнулся,  пытаясь  набрать  в  легкие  упругого
воздуха смерча, потом ощутил землю под  ногами;  сильный  ветер  ослаб  до
легкого ветерка и растаял, оставив их на тропе, ведущей к дворцу.
     Эдан откинул волосы с лица и огляделся по сторонам, но все продолжало
кружиться у него перед глазами. Он  с  трудом  удерживался  на  ногах.  Он
чувствовал сильное головокружение и едва не упал, когда попытался  сделать
шаг. Микаэл явно чувствовал себя не лучше. Принц пошатнулся и опустился на
одно колено, тихо выругавшись. Эдан закрыл  глаза  и  подождал,  пока  мир
перестанет вертеться. Собственное тело  казалось  ему  страшно  тяжелым  и
неповоротливым. Ничего удивительного, подумал он. Всего минуту назад я был
легче воздуха.
     - Это пройдет через несколько минут, - сказал Гильвейн.Возможно,  вам
станет лучше, если  вы  закроете  глаза  и  будете  глубоко  дышать,  пока
головокружение не утихнет.
     Через  несколько   мгновений   Эдан   открыл   глаза   и   постарался
сосредоточить взгляд. Когда головокружение прошло,  он  огляделся  вокруг.
Они стояли на  тропинке,  которая  вилась  по  длинной  и  узкой  лужайке,
обсаженной древними тополями - эта своего рода естественная аллея  вела  к
дворцу. Внимание Эдана привел звук журчащей по камням воды,  и  он  увидел
бегущий посредине аллеи ручей. По обеим берегам  ручья  тянулись  вьющиеся
тропинки, которые вели  к  изящно  выгнутому  каменному  мосту,  дававшему
доступ к дворцовым воротам.
     В отличие  от  замков  империи,  к  которым  вели  грунтовые  дороги,
достаточно широкие, чтобы на них могли ехать в  ряд  несколько  всадников,
дорожки, ведущие к воротам  Туаранрея,  явно  предназначались  только  для
пешеходов,  ибо  они  вились  через  густые   сады,   засаженные   зеленым
папоротником, цветущим кустарником и дикими цветами. Скамьи, сделанные  из
расколотых вдоль стволов деревьев, располагались вдоль тропинок  по  обоим
берегам ручья.
     С первого взгляда Эдану показалось, что ручей огибает дворец, образуя
своего рода естественный крепостной ров. Потом он понял, что на самом деле
ручей бежит из-под арки в стене под мостом и очевидно вытекает  из  самого
дворца!
     За деревьями Эдан мог рассмотреть некоторые  сооружения,  которые  он
заметил еще раньше сверху. Крытые тростником и с деревянными  ставнями  на
окнах, они напоминали деревенские домики, но были гораздо больше  и  имели
открытые площадки, установленные на ветвях деревьев и соединенные  друг  с
другом подвесными мостиками, пролегающими на  разных  уровнях  высоко  над
землей. Куда бы Эдан не бросил взгляд, везде он видел совершенное  слияние
природы и архитектуры. Город был частью леса, а лес - неотъемлемой  частью
города.
     Когда они шли по направлению к каменному мосту,  ведущему  к  воротам
Туаренрея, несколько эльфов остановились и проводили  их  взглядами.  Эдан
знал, что купцы из человеческих племен иногда посещают Туаривель, но  судя
по любопытным взглядам встречных, появление людей здесь  по-прежнему  было
делом необычным. Он заметил, что все встречные при  виде  них  почтительно
склоняют голову.
     - Похоже, они знают меня, - сказал Микаэл.
     Эдан  нахмурился,  на  миг  озадаченный  замечанием  мальчика,  потом
неожиданно понял.
     - Они кланяются Гильвейну, а не тебе, - сказал он.
     - О, понимаю.  -  Голос  Микаэла  звучал  несколько  недовольно  или,
возможно, разочарованно.
     - Запомни, ты здесь не принц и можешь рассчитывать  лишь  на  обычную
учтивость, предусмотренную дворцовым этикетом,тихо сказал мальчику Эдан. -
В Туаривеле правит Филерэн, а не импер