ствовал,  как  Гиларра  в  смятении  качает
головой. Но в конце концов она последовала за ним.

Глава 7
БЕЗДОМНЫЕ И БЕСПРАВНЫЕ

   - То есть как это - убираться вон? - воскликнула  Виора.  -  Это  наш
дом! Вы не имеете права выгонять нас!
   - А ты подумай хорошенько, хозяюшка. - Один из громил, огромный,  как
медведь, угрожающе перешагнул порог, для  убедительности  постукивая  по
ладони увесистой дубинкой. - Этот дом принадлежит леди  Серимее  -  как,
впрочем, и все окрестные дома. Все вы, ничтожная шваль, почти год как не
платите арендной платы, вот леди Серима и хочет, чтобы вы убрались вон.
   - Но послушайте... - Виора понимала, что просить  бесполезно,  однако
пыталась оттянуть неизбежное. - На самом деле этот дом не  наш  -  мы  с
мужем только поселились здесь на время у нашей дочери и ее мужа.  Вы  бы
подождали, пока дочкин муж вернется - ведь  по  правде-то  хозяин  здесь
он...
   Второй громила - с выбитыми зубами и бесформенной,  покрытой  шрамами
физиономией заядлого кулачного бойца - вполголоса выругался.
   -  Никакого  соображения  у  этих  окраинных  голодранцев!  Настоящая
хозяйка здесь - леди Серима, и она желает, чтоб  вы,  вонючие  недоумки,
убрались отсюда к чертовой матери!
   - Да что же с нами станется? - взмолилась Виора. - Не виноваты же мы,
что в городе голод! Людям и есть-то нечего, не то что платить за  жилье!
Да ведь половина народу, что живет на этом подворье, уже мается легочной
лихорадкой от вечного голода и холода! Ежели вы их  выгоните  на  улицу,
под дождь, они и до утра не доживут!
   И зачем только я трачу слова попусту, с отчаянием подумала она. Виора
отлично знала, что никакие мольбы не смягчат наемников  Серимы,  которых
все жильцы ее доходных домов называли попросту "Серимины громилы". В эти
дни все купцы
   Каллисиоры  -  то  есть  все  те,  кто  мог  себе  это  позволить,  -
обзаводились такими вот наемными шайками, чтобы защищать  свои  интересы
за счет беззащитных и бесправных бедняков.
   И все же Виора  не  могла  покорно,  без  единого  слова  подчиниться
жестокому приказу этих ублюдков, хотя хорошо понимала,  что  умолять  их
выйдет куда безопасней, чем проклинать. Снаружи,  на  улице  уже  царила
суматоха - это другие громилы  врывались  в  жалкие  домишки  окраинного
Козьего Подворья. Виора вспомнила своих соседей -  пожилых  вдов  Лею  и
Кеду, которые жили в одном  доме  и  делали  свечи,  чтобы  хоть  как-то
прокормиться;  Леваля-золотаря,  его  жену  Таллу  и  целый  выводок  их
детишек, мал мала меньше; лудильщика Собела, который  исправно  содержал
злонравную и раздражительную  мать  своей  покойной  жены  -  веселой  и
хорошенькой глупышки, умершей родами два месяца назад...
   Только этого нам и не хватало, горестно  подумала  Виора.  Как  будто
мало других несчастий! Она уже слышала, как из соседних домов  доносятся
мольбы и крик, ругань  и  звуки  ударов.  Женщина  вытянула  шею,  чтобы
глянуть, что творится на улице, - но пара верзил, торчавших  на  пороге,
совершенно заслонили дверной проем, да и  самой  Виоре  достаточно  было
сейчас своей беды, чтобы тратить время на сочувствие соседям.
   - Что с вами станется - это уж ваша забота,  -  проворчал  громила  с
дубинкой. - А у нас пока одна забота - ты, да только это ненадолго!
   Он шагнул к Виоре,  угрожающе  замахнувшись  дубинкой,  и  женщина  с
испуганным криком отшатнулась. И ударилась  локтем  о  стену  -  да  так
сильно, что из глаз брызнули слезы. К ее  изумлению,  второй  громила  -
тот,  с  уродливой  физиономией  кулачного  бойца  -  шагнул  вперед   и
перехватил руку напарника.
   - Не нужно этого, Гуртус. Она и так не  причинит  нам  хлопот.  -  Он
ободряюще кивнул Виоре. - Вот что, хозяюшка, если ты  и  твое  семейство
уберетесь отсюда  подобру-поздорову,  я  уж  позабочусь,  чтобы  вам  не
сделали худа. Будешь умницей, так я дам  вам  время  собрать  вещички  -
сколько сможете на себе унести.
   Спорить и сопротивляться толку не было. По крайней мере этот  человек
старался обойтись с ними по-доброму  -  насколько  мог,  конечно.  Виора
понимала, что большего участия от него  не  дождешься  -  да  и  на  том
спасибо.
   - Что вам тут нужно? Проклятье, а ну-ка пропустите меня! Из соседнего
дома появилась Фелисса, дочь Виоры, - она помогала соседям ухаживать  за
больным ребенком. Громилы посторонились, пропустив ее, но Виора  на  миг
содрогнулась от страха, увидев, как жадно  их  взгляды  обшарили  ладную
фигуру молодой женщины. Она поспешно втащила Фелиссу в тесную  кухоньку.
Объяснять, что происходит, было незачем - Фелисса наверняка уже  видела,
что творится в Козьем Подворье.
   - Где Ивар и твой отец? - резко  спросила  Виора.  -  Поторапливайся,
времени у нас мало. - Говоря это, она уже шарила в  кухонных  шкафчиках,
выставляя на стол самую необходимую утварь.
   Фелисса ошеломленно смотрела, как  ее  мать  лихорадочно  мечется  по
кухне.
   - Они пошли в Верхний Город, порыться на помойках  у  богатых  домов.
Скоро должны вернуться.
   И как обычно, с пустыми руками, горько подумала Виора. В эти  трудные
времена даже богачи  не  могли  себе  позволить  выбрасывать  что-то  на
помойку.
   - Да не стой ты разиня рот! Помоги мне!
   Она сунула дочери старый мешок из-под муки. Фелисса наконец-то пришла
в себя и принялась проворно сгребать в мешок все, что  было  расставлено
на столе: миски, ложки, ножи, две кастрюли, вставленные одна  в  другую,
несколько луковиц, сморщенные картофелины и остатки  залежалого  бекона.
Виора вручила дочери мешочек с мукой и кусок жира, тщательно  завернутый
в промасленную бумагу.  Полупустой  жбан  с  медом,  мешочек  с  чаем  и
драгоценная шкатулка с целебными травами,  которыми  пользовалась  Виора
для лечения домашних, тоже отправились в мешок Фелиссы вместе со связкой
свечей. Подумав, Виора сунула туда же длинный и острый нож для мяса -  в
случае нужды он мог пригодиться и как оружие.
   В кисет у пояса она сунула огниво  и  трут,  и  дочь  последовала  ее
примеру. Затем женщины взбежали  вверх  по  скрипучей  лестнице.  Сердце
Виоры колотилось так, что казалось,  вот-вот  разорвется.  По  пути  они
миновали громилу со шрамами - тот по-прежнему стоял на страже у  входной
двери.
   - Пошевеливайтесь! - крикнул он им вслед. -  Я  вас  долго  ждать  не
намерен!
   Наверху, где располагались две изрядно захламленные спальни,  женщины
принялись лихорадочно  увязывать  в  громоздкие  тюки  одеяла  и  теплую
одежду. И все это время Виору не покидало чувство, что она видит ужасный
сон. Как могло такое случиться? Как могла ее семья оказаться в один  миг
на краю пропасти? Они всегда жили честно,  трудились  не  покладая  рук,
соседи и  знакомые  их  уважали.  Что  же  пошло  наперекосяк,  если  их
вышвыривают из дому, точно ветхое, ненужное тряпье? Хорошо хоть Сколль в
безопасности, мельком подумала Виора. Единственное утешение.  Сын  Виоры
вот уже полгода как был определен в ученики к ее сестре Агелле,  которая
была кузнецом в Священных Пределах.
   Из своей спальни  неверным  шагом  вышла  Фелисса,  с  трудом  волоча
увесистую звякающую суму, где хранились инструменты ее  мужа  -  длинные
ножи для разделки туш,  мясницкий  молот,  которым  забивали  скот  либо
кололи кости, чтобы добыть из них мозг. У Фелиссы не хватало сил,  чтобы
хоть на минутку приподнять тяжелую суму, но Виора не сказала ей ни слова
упрека - она хорошо понимала дочь. Инструменты были для мужчин  символом
их ремесла и источником самоуважения - даже в те времена, когда для  них
не было работы. По той же причине сама Виора уложила кожаный чемоданчик,
принадлежавший ее мужу Улиасу. В чемоданчике, как и прежде,  лежали  его
бесценные иглы, наперстки, нитки и ножницы - хотя  умелые  руки  старого
портного вот уже несколько лет немилосердно терзал артрит, превратив  их
в  распухшие  уродливые  клешни,  а  портняжная   лавка,   столько   лет
приносившая немалый доход, давно закрылась, оставив Улиаса  и  Виору  на
содержание Фелиссы и ее мужа. А теперь и они вот-вот лишатся  крыши  над
головой... Не иначе как нас прокляли, с горечью подумала Виора.  Чем  же
еще могли мы заслужить этакие беды?
   Она едва начала спускаться по лестнице, когда снаружи послышался шум.
Фелисса судорожно стиснула руку матери, карие глаза  ее  округлились  от
испуга.
   - Мама! Это.., это отец и Ивар!
   Виора мысленно взмолилась - без особой, впрочем, уверенности, - чтобы
у мужчин хватило ума не ввязаться в драку с громилами.  Только  вряд  ли
Ивар захочет смириться с тем, что у него отнимают дом... Виора поспешно,
пинком столкнула вниз по лестнице тюки и с силой, которой сама за  собой
не подозревала, швырнула следом увесистую суму с мясницким  инструментом
Ивара. Затем обе женщины опрометью сбежали вниз.
   Громилы уже не маячили у входной  двери  -  для  них  нашлось  другое
занятие. Выбежав во двор, Виора и Фелисса увидели, что Ивар, скорчившись
от боли, валяется на земле, а наемники  Серимы  по  очереди  пинают  его
коваными  сапогами.  Как  видно,  он  совершил   промашку,   попытавшись
возражать против выселения. Улиас, упав на колени, привалился  плечом  к
стене и безуспешно пытался вытереть кровь из глубокой  раны  на  голове.
Одежда его была в пыли, несчастные, скрюченные артритом руки  исцарапаны
до крови. Виора ясно представляла себе, что случилось: Улиас бросился на
помощь молодому зятю, и его без малейших усилий отшвырнули прочь, словно
трехлетнее дитя.  Быть  может,  плоть  Улиаса  и  не  слишком  от  этого
пострадала, но его гордость была уязвлена безмерно. Виора бросилась было
к мужу - но застыла, услышав страшный, дикий крик. Это Фелисса мчалась к
обидчикам мужа, размахивая длинным и блестящим мясницким ножом.
   - Фелисса, не надо!  -  пронзительно  вскрикнула  Виора.  Услышав  ее
слова, громилы обернулись и увидели молодую женщину,  которая  бежала  к
ним, сжимая в неопытной руке длинный нож. Тот из наемников, что был выше
ростом - сущий великан, - громко расхохотался. Оставив своего  напарника
измываться над Иваром, он так стремительно метнулся к Фелиссе, что Виора
успела разглядеть лишь смутный  промельк..,  а  громила  между  тем  уже
стиснул мясистыми пальцами запястье Фелиссы и с силой вывернул ей руку.
   Фелисса закричала от боли, и нож со звоном упал  наземь.  По-прежнему
крепко сжав ее запястье, громила  свободной  рукой  принялся  размеренно
бить молодую женщину по лицу, да так, что голова ее от увесистых пощечин
моталась то вправо, то влево. Внезапно он разжал пальцы и сильно толкнул
Фелиссу в грудь. Женщина упала, но не  успела  удариться  о  землю,  как
наемник уже навалился на нее. Фелисса  всем  телом  извивалась  под  его
тяжестью, но вдруг замерла: наемник подобрал с земли нож Ивара и  поднес
блестящее острое лезвие к ее лицу. Угроза была ясной и без  слов.  Ивар,
который под градом ударов своего мучителя  отчаянно  пытался  встать  на
колени, застыл, словно в один миг превратился в камень.
   Фелисса тоненько всхлипнула, когда громила разрезал ножом  ее  платье
сверху донизу.  Его  напарник,  тот,  кого  Виора  чуть  было  не  сочла
приличным человеком, жадно следил за этой сценой и, облизывая губы, ждал
своей очереди.
   - Не мешкай, Гуртус, - хихикая, посоветовал он. - И смотри  не  умори
ее прежде, чем настанет мой черед.
   Лишившись одежды, Фелисса задрожала всем телом, но ее  окровавленное,
избитое лицо словно окаменело. Сердце Виоры сжалось от боли,  когда  она
увидела, как ее дочь закрыла глаза, чтобы не видеть неминуемого ужаса  и
позора. Не в силах сдержать себя,  Виора  хотела  броситься  на  колени,
просить, умолять, хоть как-то  помочь  дочери..,  но  тут  Улиас  своими
искривленными пальцами крепко сжал ее запястье. Глаза их встретились,  и
Виора увидела, что по лицу мужа текут слезы.
   - Беги! - прошептал он. - Скорее, пока они не видят. Беги!
   - Я не могу! Фелисса... - с трудом выдавила  Виора  сквозь  стиснутые
зубы.
   - Хочешь, чтобы после нее они принялись  за  тебя?  Проклятье!  Беги!
Спасайся! Фелиссе мы ничем не поможем!
   Виора  хорошо  понимала,  как  это  признание  собственного  бессилия
разрывает сердце Улиаса. Быть может, он и прав,  быть  может,  если  она
убежит, то найдет кого-нибудь, кто сможет им помочь.., но в глубине души
Виора знала: поздно. Тем не менее она согласно кивнула, и  пальцы  мужа,
сжимавшие ее запястье, разжались. Виора  не  помнила,  как  вскочила  на
ноги, - но вдруг осознала, что бежит,  бежит  со  всех  ног  по  улочке,
которая вела прочь из Подворья. На бегу она услышала пронзительный  крик
дочери.
   Всхлипывая, задыхаясь, почти ослепнув от  слез,  Виора  пробежала  по
улочке и оказалась в Трущобах. Она не знала, что станет делать дальше, -
разум, измученный болью, отказывался ей служить. Никто  из  прохожих  не
мог ей помочь. Все в округе знали, что в  Козьем  Подворье  бесчинствуют
наемники Серимы,  а  один  только  взгляд  на  Виору  говорил  обо  всем
остальном. Женщина,  бежавшая  со  всех  ног  по  людной  улице,  словно
превратилась в невидимку: никто  не  замечал  ее,  но  все  стремительно
расступались, чтобы с ней  не  столкнуться.  Жители  Нижнего  Города  не
могли, да и не хотели ввязываться в такую опасную переделку.
   И  тут  Виоре  наконец  повезло.  Завернув  за  угол  боен,   которые
находились в самом конце  улицы,  она  с  разбегу  налетела  на  рослого
светловолосого юношу в черном плаще. На нем была кольчуга, а  потому  он
гораздо меньше пострадал от столкновения и успел поддержать Виору  -  та
от удара зашаталась и едва не упала.
   - Это еще что такое? - Из-под ярко начищенного шлема глянули на Виору
глаза юноши - синие, очень серьезные и обеспокоенные. -  Что  случилось,
хозяюшка? Отчего вы так бежите и что за беда с вами стряслась?
   От облегчения Виора едва не лишилась чувств. Да ведь  она  наткнулась
прямиком на патруль церковных гвардейцев! Потом  она  так  и  не  сумела
вспомнить, что и как говорила, но едва выпалила первый десяток слов, как
лицо молодого офицера потемнело. Он резко вскинул  руку,  разом  оборвав
поток ее слов и слез.
   - Покажи мне, где твой дом, - угрюмо проговорил он.
   Что есть духу пробежав назад по той же самой улочке, ведущей в  Козье
Подворье, Виора мельком заметила, что кое-где  из  окон  убогих  домишек
курится дым. Какой-то человек с пылающим факелом в  руках  перебегал  от
одного дома к другому, а за ним неспешно занимались все новые пожары. На
бегу Виора услышала крик Фелиссы - пронзительный, страшный, непрерывный,
точно кричал зверек, бьющийся в смертельном захвате  стального  капкана.
Вихрем ворвавшись во двор  своего  дома,  Виора  увидела,  что  ее  дочь
извивается под тяжестью второго громилы. Первый стоял поодаль  и  глазел
на них, попутно застегивая штаны. Слишком  поздно  Виора  осознала,  что
Ивар больше не лежит, скорчась, на земле. Медленно, но верно он  полз  к
порогу дома, где валялась его сума с мясницкими ножами. С  уверенностью,
которой так не хватало бедной Фелиссе, он извлек из сумы длинный  острый
нож и, поднявшись за спиной праздно наблюдавшего наемника, одним взмахом
лезвия перерезал ему горло от уха до уха.
   Струя жаркой крови хлынула на второго громилу, и тот вскочил, страшно
ругаясь и нашаривая меч. Ивару  пришлось  бы  худо,  если  бы  Виора  не
привела подмогу. Бегущие гвардейцы бурей промчались мимо нее, и  к  тому
времени, когда она подбежала ближе, уцелевший громила уже был  полностью
обезоружен - правда, после того, как бросился на офицера Мечей Божьих
   Изрыгая хулу и проклятия. Этот  шум  привлек  внимание  еще  четверых
наемников, которые между  тем  громили  и  жгли  соседние  дома  -  дабы
выселенные должники Серимы не смогли в  них  вернуться.  Гвардейцы,  как
один,  окружили  громилу  и  его  жертв,  и  дюжина  мечей,  блистая,  с
убийственным свистом вылетела из ножен.
   Бегущие наемники разом остановились, и  уверенности  у  них  внезапно
поубавилось. На миг и те  и  другие  замерли  в  безмолвном,  враждебном
противостоянии, затем один из громил - по всей видимости, вожак шайки  -
выступил вперед.
   - Какого черта вы сюда заявились? - грубо крикнул он. - Убирайтесь-ка
подобру-поздорову! Мы тут выполняем приказ леди Серимы,  и  нечего  вам,
чистюли, сосунки Божьи, совать свои сопливые носы куда не следует!
   Бесстрастное лицо молодого офицера  даже  не  дрогнуло.  Без  единого
слова он подал знак одному  из  своих  людей,  и  тот  отдал  свой  плащ
Фелиссе, уже рыдавшей в объятиях мужа. Волосы ее были всклокочены,  лицо
и грудь забрызганы кровью убитого наемника.  Сам  Ивар  -  лицо  его  от
побоев чудовищно распухло - глянул  на  солдата  и  коротко,  благодарно
кивнул, но тут же сгорбился, точно  от  непосильной  тяжести.  Церковные
гвардейцы застигли его  на  месте  преступления  -  все  равно  что  сам
подписал себе смертный приговор.
   Между тем в долгой, зловещей тишине  сухо  щелкнул  арбалетный  болт,
недрогнувшей рукой досланный в  гнездо.  Сержант  Мечей  Божьих  вскинул
арбалет и прицелился в вожака  наемников.  Наглец  тут  же  побледнел  и
принялся беспокойно ерзать и переминаться на месте. Тогда только молодой
командир  патруля  счел  возможным  ответить  громиле,  в   голосе   его
прозвучало неподдельное, ледяное презрение.
   - Мне известно, что леди Серима  желает  снести  с  лица  города  эти
жалкие окраинные трущобы. Мне известно также, что лишившимся из-за этого
крыши  над  головой  она  предоставила  временное  пристанище  в   своих
пакгаузах, что ниже по реке. Что - дословно - она приказала вам?
   Наемник осторожно попятился на шаг.
   - Э-э... - начал он, - ну, нам велено очистить эти хибары от  народа,
чтобы их можно было снести.., э-э.., сударь. Словом, выставить  всю  эту
шваль и проследить, чтобы они не причиняли хлопот,  а  еще  -  чтобы  не
могли больше сюда вернуться.
   Офицер в упор глянул на него:
   - Понимаю. Поправь меня, если я ошибся, но  в  этом  приказе  нет  ни
слова насчет избиения и насилия.
   Наемник на миг смешался, сообразив, что  попал  впросак,  но  тут  же
воспрял духом.
   - А это как же?  -  завопил  он,  тыкая  пальцем  в  своего  мертвого
сотоварища. - Это же самое что ни на есть убийство! И я требую, чтобы вы
арестовали мерзавца! А ежели мы что натворили - так это была самозащита!
   Офицер гвардейцев ткнул носком сапога обескровленное тело.
   - Разве это убийство? -  осведомился  он  самым  небрежным  тоном.  -
Сдается мне, тут произошел несчастный случай. Этот парень, должно  быть,
нечаянно упал на нож. Что скажете, сержант Эвальд?
   Кряжистый лысоватый гвардеец с арбалетом на долю секунды отвлекся  от
своей цели.
   - Определенно, ваша милость, - подтвердил он. -  Как  вы  и  сказали,
ваша милость, бедняга  случайно  напоролся  на  нож.  Чертовски  опасное
лезвие, доложу я вам. Зря он был так неосторожен.
   - Вот видишь, - любезным тоном продолжал офицер, - это не убийство, а
несчастный  случай.  И  чтобы  предотвратить  дальнейшие  несчастья,   я
предлагаю тебе увести отсюда своих людей - да побыстрее.
   У громилы отвисла челюсть.
   - Но мы.., леди Серима приказала...
   - Если у леди Серимы возникнут  претензии,  она  может  высказать  их
лично мне - лейтенанту Гальверону, заместителю лорда Блейда. Она  всегда
сможет отыскать меня в Цитадели.
   Офицер говорил ровно, внешне спокойно, но под  его  ледяным  взглядом
наемники невольно сдвинулись теснее.
   - Э-э.., ваша правда, ваша милость, - промямлил, запинаясь, их вожак.
- Мы, пожалуй, пойдем.
   - На вашем месте я бы  прежде  потушил  пожар,  -  вкрадчиво  заметил
офицер. - Да, кстати - вот еще что. Когда  вернетесь  к  своей  госпоже,
передайте ей, что я не потерплю избиений и насилия. Если такое  случится
впредь, я сочту ее лично ответственной за это. Поняли?
   Наемник судорожно сглотнул.
   - И вы хотите, чтобы я ей такое сказал?!  Арбалет  в  руках  сержанта
угрожающе приподнялся.
   - Слушаюсь