льзовавшись
обычаем "услуга за услугу", наняла младшую дочку псаря Сетулию,  славную
шестнадцатилетнюю девочку. Сетулия приходила  ежедневно,  прибиралась  в
доме и складывала в очаге  растопку,  чтобы  можно  было  сразу  разжечь
огонь, когда уставшая и голодная Агелла вернется вечером из кузни.
   Дом кузнеца был невелик и обставлен  просто,  хотя  уютно.  Небольшое
крылечко вело в просторную комнату с большим  очагом  -  кухню,  которая
одновременно служила гостиной. Перед очагом стояла деревянная  скамья  с
высокой спинкой, выложенная нарядными подушками, а сбоку от очага,  так,
чтоб легко было дотянуться до корзины  с  углем,  располагалось  удобное
кресло. С центральной балки низкого потолка свисала на  крюке  лампа,  а
выскобленный  до  блеска  дощатый  пол  украшали  разноцветные  плетеные
коврики. Вдоль стен тянулись полки  с  начищенной  утварью,  а  к  стене
напротив очага был придвинут массивный стол с парой  стульев.  Несколько
дверей вели из  кухни  в  кладовую,  спальню  и  крохотную,  но  изрядно
захламленную комнатку для гостей.
   Женщина-кузнец  зажгла  лампу.  Огонь  в  очаге  занялся   мгновенно.
Сетулия, славная девочка, заранее наполнила водой медный котел, висевший
на краю очага, так  что  горячей  воды  скоро  будет  вдоволь.  В  такую
дождливую и слякотную погоду Агелла постоянно оставляла на крюке с  краю
очага котелок с похлебкой. В похлебку так часто  добавлялись  все  новые
ингредиенты, что ее изначальный состав был прочно забыт.  Женщина-кузнец
передвинула крюк с котелком на середину очага, где пламя  пожарче,  а  с
краю, над углями, пристроила чайник.
   Виора между тем устроила дочь на удобной скамье перед очагом. Прилечь
Фелисса отказалась наотрез - так и сидела выпрямившись, готовая вскочить
при малейшем признаке угрозы. Агелла посматривала на нее с жалостью. Вид
у бедняжки был такой, словно она вот-вот обратится в бегство  -  правда,
одной рукой она по-прежнему придерживала увесистую суму  с  инструментом
Ивара, с которой так и не пожелала расстаться.
   Улиас, уныло скрючившись в любимом кресле Агеллы, у самого огня,  все
время хрипло и сорвано пришептывал:
   - Я не смог их остановить, не смог их остановить, не смог...
   У Агеллы рука так и чесалась отвесить ему пару отрезвляющих  пощечин.
Хмурясь, она снова перевела взгляд на Фелиссу. Та целиком погрузилась  в
свои страдания, совершенно не замечая окружающего, - но  вот  в  этом-то
Агелла  сомневалась.  Мириаль  милосердный,  да  ведь   девочка   сейчас
нуждается  в  любви  и  поддержке  своих  родных,  а  не  в  таком   вот
бесхребетном, эгоистическом нытье! Нет, она не осуждает  Улиаса  за  эти
причитания. Нельзя винить человека в том, что он страдает, - но лучше бы
он сейчас взял себя в руки и забыл  о  собственных  горестях,  чтобы  не
усугублять мучений дочери! Свою никчемность можно оплакать и  потом,  не
прилюдно, в крайнем случае - с глазу на глаз с женой.
   Слабак, осуждающе подумала Агелла. Я всегда подозревала, что Улиас  -
слабак и ничтожество. Но тут же она одернула себя: не смей так думать  о
нем! Он славный человек, а в свое время был и отменным  мастером.  Тогда
его семья жила, не зная забот. Артрит, как видно,  искалечил  не  только
его руки, но и душу, и нельзя даже намеком показать Виоре, что я осуждаю
Улиаса. Как она когда-то взвивалась, стоило мне сказать о нем хоть  одно
дурное слово!  У  нее  всегда  был  крутой  раздражительный  нрав,  хотя
говорят, что более склонны к раздражительности рыжие, а рыжая как раз я.
Помнится, она даже обвиняла меня в зависти - ведь я, мол, выбрала  такое
неженское ремесло, что ни один мужчина на меня не польстится.
   Погруженная в  мрачные  размышления,  Агелла  мимолетно  усмехнулась,
припомнив старшего конюха Фергиста - вдовца,  с  которым  она  частенько
делила ложе; необременительная связь, приятная для  обоих.  Вот  так-то,
дорогая Виора, торжествующе подумала она -  и  спохватилась,  со  стыдом
поняв, что отвлеклась. Проклятье, да она ничем не лучше Улиаса!  Ей  так
больно думать о катастрофе, постигшей семью сестры, что она  с  радостью
хватается за любую постороннюю мысль. А впрочем, она не одинока.  Виора,
ее муж и дочь, потрясенные, оцепеневшие, казалось, истратили остаток сил
на то, чтобы добраться до безопасного места. Теперь, когда им  ничто  не
угрожает, силы окончательно покинули их,  а  боль  и  ужас  случившегося
вернулись с новой силой. Проклятье, мысленно повторила  Агелла,  а  я-то
торчу рядом, точно парализованная, и даже не пытаюсь им помочь - а  ведь
они пришли ко мне за помощью. Что ж, пора действовать!  Вот  только  чем
поможешь людям, которые потеряли все? Женщина-кузнец  горестно  покачала
головой. Я привыкла управляться с огнем и железом, подумала она. Как  же
мне управиться с этим! Агелла стремительно повернулась к сестре.
   - Виора... - Она положила руку на плечо рыдающей женщины  и,  пошарив
другой рукой в кармане, извлекла на свет внушительных  размеров  лоскут,
который сегодня в кузне использовала для многих целей - в  том  числе  и
как носовой платок.  Агелла  сунула  грязный  лоскут  сестре.  -  Ничего
страшного, - беспомощно пробормотала она, - всего лишь чуточка сажи.
   Она хотела еще добавить, что все будет хорошо, но мельком глянула  на
Фелиссу - и прикусила язык.
   - Я позабочусь о вас, - сказала  она  вместо  этого.  -  Здесь  вы  в
безопасности.
   Виора шумно высморкалась и  глубоко  вдохнула,  начиная  приходить  в
себя, а Агелла между тем скрылась в  тесной  кладовой.  Она  отыскала  в
шкафчике флягу вина - слабое, кислое, но все же вино,  лучшее,  что  мог
сделать Дживарн в этот неурожайный  год.  Поставив  на  поднос  флягу  и
четыре кружки, Агелла вдруг припомнила, что среди ее родных  не  хватает
одного человека. Куда, во имя всех демонов, подевался Ивар? Виора  вроде
бы намекала, что он жив - но в  таком  случае,  неодобрительно  подумала
Агелла, ему следовало быть здесь, со своей женой. Качая головой, женщина
вернулась в кухню и щедро плеснула вина во все кружки.  Потом  поставила
стул поближе к огню и усадила Виору.
   - А теперь, - сказала она мягко, протянув сестре кружку,  -  расскажи
мне, что случилось. Виора жадно глотнула терпкого вина.
   - Наемники Серимы... - В ее голосе звенела лютая ненависть. -  По  ее
приказу они выгнали нас из дома. Нас,  и  наших  соседей,  и  все  Козье
Подворье. А потом подожгли дома, чтобы мы не смогли вернуться. -  Кружка
задрожала в руке Виоры, голос сорвался на визг. - Я  почти  что  с  ними
поладила! Мы ушли бы оттуда, целые и невредимые, но тут вернулся Ивар  и
сразу затеял драку...
   Оцепенев от ужаса, Агелла выслушала рассказ о том, что  произошло  во
дворе дома, и потом, как все  семейство  несколько  часов  скиталось  по
городу, чтобы скрыться от  солдата,  которого  послал  следить  за  ними
Гальверон.  Закончить  рассказ  Виора  не  успела  -   ее   дочь   вдруг
пронзительно завыла:
   - Нет-нет-нет-нет-не-е-ет!
   Агелла тотчас  вскочила,  бросилась  к  ней,  чтобы  доброй  оплеухой
прекратить истерику, но сдержалась, сочувственно глянув на распухшее  от
побоев лицо Фелиссы. Вместо этого она  вынула  из  рук  молодой  женщины
кружку с вином, к которому та и не притронулась, а затем крепко схватила
Фелиссу за плечи и как следует встряхнула.
   - Прекрати! - повелительно рявкнула она. Фелисса, точно  и  не  слыша
ничего, принялась с воем раскачиваться из стороны в сторону, и  движения
ее становились все резче и лихорадочней. Тогда Агелла в отчаянии перешла
на рык, которым она привыкла перекрывать рев пылающего горна:
   - ФЕЛИССА! ПРЕКРАТИ!
   На миг воцарилась тишина, в затем девушка принялась тихо скулить, но,
с облегчением отметила Агелла, вой и безумное раскачивание прекратились.
   - Оставь ее в покое! - завопила Виора с яростью, изумившей ее сестру.
- Как ты смеешь.., после всего, что она пережила!
   Агеллу ужаснула дикая гримаса на лице сестры.
   - После всего, что она пережила, ей нужна наша помощь. - Она говорила
намеренно спокойно, но в душе так и вскипела. Мириаль всеблагой,  и  она
смеет так говорить со мной после того, как я  их  приютила!  Я  рискнула
своим положением в Пределах, подольстилась к этим треклятым гвардейцам -
и вот она, благодарность! Агелла решительно отогнала прочь  эти  гневные
мысли. Какой от них прок? Не обращая внимания на сестру, она  опустилась
на колени перед Фелиссой.
   - Солнышко мое, после  всех  этих  передряг  тебе  просто  необходимо
хлебнуть как следует  винца.  -  Агелла  сунула  Фелиссе  кружку,  затем
помогла поднести вино ко рту. - Ну же, давай! - уговаривала она. - Всего
один глоточек... Вот хорошая девочка! Теперь еще один...
   Фелисса  скривилась,  когда  кислое  вино  коснулось  ее   распухших,
разбитых губ. Вот и славно, подумала Агелла. Все, что угодно, только  бы
вывести ее из ступора.
   - Ну вот, - продолжала она вслух все тем же бодрым тоном, - а  теперь
тебе не повредит славная горячая ванна.
   Оставив Фелиссу допивать вино, Агелла  подозвала  Виору  -  ей  будет
только на пользу наконец заняться делом.
   - Я сама обычно, если не хожу в местные бани,  купаюсь  прямо  здесь,
перед очагом, но Фелиссе, мне кажется, будет спокойней в  моей  спальне.
После купания мы уложим ее в постель, а потом я сбегаю в Дом  Исцеления.
У меня там есть подруга, она лекарь и...
   - С какой стати моя дочь  должна  открывать  свой  позор  чужачке?  -
перебила ее Виора.
   - Чушь собачья! - Агелла почувствовала, что сейчас потеряет терпение.
Сестра не имеет права так себя вести! - Не вздумай даже произносить  при
бедняжке это слово -  "позор"!  Фелисса  вовсе  не  опозорена.  Все  это
случилось не по ее вине. А Эвелинден - не чужачка, а  лекарь,  и  именно
Фелисса нуждается в ее услугах.  Я  понимаю,  что  тебе  довелось  много
пережить, но все-таки постарайся думать головой - хотя бы ради дочери  и
мужа.
   Виора открыла рот, чтобы огрызнуться, но сестра успокаивающе положила
руку ей на плечо.
   - Знаю, знаю, что тебе нелегко, но постарайся все же продержаться еще
немного, хотя бы до того, как мы уложим в  постель  твою  бедную  дочку.
После этого можешь орать на меня, сколько пожелаешь. Стало быть,  так  -
ванна стоит в кладовой. Принеси ее, а я разожгу в спальне камин и...
   - У тебя камин в спальне?!  -  воскликнула  Виора.  Агеллу  неприятно
поразил ее враждебный тон.., но потом она вспомнила тесные, вечно  сырые
и неуютные домишки Козьего Подворья.
   - У нас в Пределах солнце - редкий гость, - устало  пояснила  она.  -
Его заслоняют от нас скалы. Круглый год, кроме разве что самой  середины
лета, по ночам здесь  стоит  собачий  холод.  Поэтому  все  дома  здесь,
включая и Храм, битком набиты всяческими очагами, каминами, жаровнями..,
и, поверь, мы этому только рады. Теперь иди и  поскорее  принеси  ванну.
Фелиссу надо уложить в постель.
   - Да ладно, ладно, - проворчала Виора. - Сейчас принесу эту треклятую
ванну. Я только... - Она вдруг застыла на  полдороге  к  двери  и  резко
обернулась к сестре:
   - Где Сколль?
   Вот те на! Агелла, конечно, понимала, что рано  или  поздно  придется
сказать сестре правду, но предпочла бы, чтобы это случилось попозже. Она
помолчала, лихорадочно подыскивая нужную ложь - лишь бы только отсрочить
неприятный разговор.
   - Сколль со мной не живет, Виора, - наконец уклончиво ответила она. -
Учеников селят в отдельном доме. Ты должна  это  знать,  если,  конечно,
слушала, что рассказывал тебе сын.
   Виора и глазом не моргнула.
   - Где бы ни был Сколль, я хочу его видеть! - упрямо объявила  она.  -
Как только мы уложим Фелиссу, я хочу увидеться с сыном.
   Агелла испустила тяжкий вздох. Что ж, чему быть,  того  не  миновать.
Виора ненавидела Тулак лютой  ненавистью,  потому  что  старая  наемница
напоминала  ей  о  юности,  проведенной  в   клане,   среди   грубых   и
невежественных горцев, - а это время Виора предпочла бы забыть навсегда.
Сказать ей, что ли, что из-за снегопада ученикам велели  сидеть  дома  и
Сколль наверняка уже спит? Но тогда завтрашняя сцена будет еще хуже. Нет
уж, лучше покончить с этим  сейчас.  Агелла  знаком  отозвала  сестру  в
соседнюю комнату, чтобы их не услышала Фелисса.
   - Извини, Виора, но увидеться со  Сколлем  ты  сейчас  не  можешь,  -
твердо сказала она. - Я  отправила  его  с  поручением  на  лесопилку  к
госпоже Тулак.
   У Виоры отвисла челюсть.
   - Что-о?! - возопила она. - Ты  отправила  мальчика  к  этой  грубой,
грязной, чокнутой старухе? Одного? В дорогу, где с ним  может  случиться
все, что угодно?!
   - Нет-нет, - поспешно заверила Агелла. - Я послала с  ним  одного  из
гвардейцев. Подумай  сама  -  разве  может  быть  охрана  надежней  Меча
Божьего?
   Она припомнила продувную физиономию Барсиля и внутренне содрогнулась.
Хорошо еще, что Виора не видела этого "надежного" спутника!
   - Тогда почему ты не послала с поручением одного гвардейца? -  злобно
осведомилась Виора. - Зачем погнала в дорогу бедненького Сколля?  Ты  же
знаешь, я не желаю, чтобы он якшался со всякими грубыми вояками! - Глаза
Виоры яростно сверкнули. - Ты послала  моего  сына  в  горы  с  каким-то
дурацким поручением, да еще в такую жуткую непогоду - а сама еще  имеешь
наглость учить меня, как мне  заботиться  о  собственной  дочери?!  Если
хочешь знать, сестрица, - хвала Мириалю, что у тебя нет своих детей!
   С этими словами Виора удалилась в кладовую, и  скоро  оттуда  донесся
такой стук и лязг, словно она не  вытаскивала  ванну  из-под  скамьи,  а
переворачивала мир вверх дном.
   Агелла стиснула кулаки, медленно  досчитала  до  десяти,  но  тут  же
поняла, что эта уловка не поможет, считай она хоть до тысячи.  Обреченно
вздохнув, женщина-кузнец вернулась в спальню и принялась разводить огонь
в камине. Да, этот вечер дастся ей  нелегко  -  куда  труднее,  чем  она
думала. И куда, в конце-то концов, подевался треклятый Ивар?

Глава 16
ГДЕ УКРЫТЬСЯ В БУРЮ

   Тулак оставила  гостью  одеваться  и  отправилась  подогреть  чайник.
Вернувшись в кухню, она с изумлением услышала, что  с  дороги  доносится
стук копыт. Неужели это загадочные соплеменники Вельдан?  Если  так,  то
вниз с горы они, должно быть, слетели на крыльях!
   - Клянусь всем жаром преисподней! - пробормотала Тулак. - Кто бы  это
мог быть?
   И подошла к окну, чтобы глянуть на пришельцев.
   - Святая задница! - ахнула  она,  ошеломленно  глазея  сквозь  пелену
снега на конный отряд, направлявшийся прямиком к ее дому. - Да ведь  это
же опять иерарх! И с ним шлюхин сын Блейд! Чума, тюрьма  и  преисподняя,
да что же это им здесь понадобилось?
   Ниже дома Тулак дорога шла по крутому отрогу горы, затем выпрямлялась
и почти отвесно падала вниз, на плато, откуда уже  был  виден  город.  В
буран  по  такой  дороге  спускаться  ох  как  небезопасно,  и   путники
волей-неволей вынуждены были искать себе пристанище на ночь...
   - Проклятье! - мрачно пробормотала Тулак. - Этого  мне  только  и  не
хватало!
   Всадники между тем уже нестройной толпой  подъехали  к  дверям  дома.
Тулак отпрянула, укрывшись за занавеской. И,  не  колеблясь  ни  минуты,
схватила в охапку свой меч, оружие Вельдан и бегом бросилась в спальню.
   Молодая чародейка поспешно завершала одевание.
   - Вооруженные люди, - кратко бросила она. -  Каз  сообщил.  Он  решил
спрятаться в амбаре, так что не давай им сунуть туда нос.
   Тулак согласно кивнула:
   - Это иерарх и Блейд, чтоб его черви съели. Надень мою одежду  -  она
вот здесь, в сундуке, - и ложись в постель. Скажу им, что ты больна... -
Ее последние слова потонули в оглушительном грохоте - стучали в дверь.
   - Спрячь это. - Тулак бросила Вельдан оружие. - И носа  не  высовывай
из спальни.
   Вельдан коротко кивнула:
   - Предупрежу Элиона, чтобы держался отсюда подальше. Надеюсь  только,
что он найдет где укрыться.
   - Уж лучше пусть его присыплет снежком, чем Блейд  примется  задавать
ему ненужные вопросы.
   И Тулак, мысленно радуясь  тому,  что  ее  гостья  умеет  подчиняться
приказам, поспешила к двери.
   -  Иду,  иду!  Ох,  мои  старые  косточки...  Ой,  ваши  милости!   -
Почтительно склонив голову (будь она  проклята,  если  станет  кланяться
этим  сукиным  отродьям!),  наемница  отступила  в  сторону,   пропуская
незваных гостей. - Входите, ваши милости, входите  и  располагайтесь,  -
лопотала она, указывая на жарко пылающий огонь в очаге.  -  Какая  честь
для меня - принимать таких важных гостей!
   Мазаль стоял в своем углу, яростно хлеща  себя  хвостом  по  бокам  и
зловеще вытянув шею - пускай, мол, только кто-нибудь подойдет поближе!..
При виде коня Блейд так и застыл на пороге, брезгливо скривив губы.
   - Старуха, - холодно процедил он, - я не привык  ночевать  под  одним
кровом со скотом.
   А Мазаль не привык ночевать под одним кровом с такой швалью, как  ты,
бессердечная гадюка! Впрочем, Блейд не узнал ее, а  это  самое  главное.
Тулак сделала глубокий вдох и разжала стиснутые зубы.
   - Прошу прощенья, ваша милость, -  жалобно  пролепетала  она,  -  мне
ужасно жаль, что так вышло, только этот конек - самое ценное, что у меня
есть, а в амбаре его оставить ну никак нельзя. Ветхий он,  амбар,  дунет
ветер - того и гляди крыша провалится...
   - Значит, там нельзя разместить наших коней?
   -  Никак  нельзя,  ваша  милость.  -  Особенно  если  дружок  Вельдан
проголодается!
   Блейд смерил старую наемницу таким презрительным взглядом, что у  нее
кровь закипела в жилах.
   - Где же мне тогда устроить моих людей, глупая ты  старуха?  -  резко
осведомился он. - Там, во дворе, мерзнут на ветру два десятка солдат!
   Где устроить твоих людей? Да засунь ты их себе - знаешь куда?..
   - Ой, ваша милость, да пускай заночуют на лесопилке. Там тепло,  сухо
и полно растопки, есть очаг и все такое прочее. Места там в  достатке  и
для людей, и для лошадок.
   - Прекрасно. -  Блейд  вышел  во  двор,  и  Тулак  услышала,  как  он
вполголоса говорит  что-то  командиру  своих  солдат.  Через  минуту  он
вернулся.
   - Со мной иерарх, но на вершине горы он захворал, и ему нужен должный
уход. Я останусь ночевать здесь, в доме, а со мной - лорд Заваль и  двое
гвардейцев, которые будут  за  ним  ухаживать.  Остальные  устроятся  на
лесопилке. А теперь будь добра, убери из кухни этот мешок с  костями,  и
пусть себе торчит в своем амбаре. Если нас здесь занесет снегом, он  нам
еще пригодится.
   Ужас ледяным клинком пронзил грудь Тулак. Съесть Мазаля? Да скорее ты
сам сдохнешь, сукин сын! Я собственными руками вырву у тебя сердце...
   Блейд смотрел на Тулак хорошо ей знакомым, холодным и злым взглядом и
нетерпеливо притопывал ногой.
   - Есть тут кто-нибудь еще, кроме тебя?
   Если ты не прекратишь топать на меня своей чертовой ногой, я  подрежу
ее начиная с головы.
   - Есть, ваша милость, моя внучка, только она сильно  хворает,  кровью
кашляет и жар. Ну да вы не  беспокойтесь,  ваша  милость,  она  в  своей
комнате и из нее не выходит. Ваши милости от  нее  заразу  не  подцепят.
Рядом с ней есть свободная спальня, а еще  славная  уютная  комнатка  на
чердаке, с большой и мягкой кроватью.
   - Я буду спать на чердаке, - твердо объявил  Блейд.  -  Иерарх  может
разместиться в спальне внизу.
   Правильно, жалкий ты  трусишка  -  пускай  этот  бедолага  ночует  по
соседству с заразой.
   - Как пожелает ваша милость. Сейчас подыщу для вашей  милости  чистое
белье.
   - Нет, старуха, вначале ты уберешь отсюда эту растреклятую клячу!
   - Для вашей милости - что угодно.  -  Да  чтоб  у  тебя  вся  мужская
гордость напрочь отсохла!
   Тулак поспешно накинула куртку и вывела недовольного Мазаля из кухни,
в душе горячо молясь, чтобы своенравный конь мимоходом не лягнул Блейда,
-  но  все  же  почти  пожалела,  что  этого  не  случилось.  Когда  она
направилась к выходу, навстречу  ей  двое  кряжистых  солдат  наполовину
ввели, наполовину втащили в дом иерарха. Чем же  это  он  так  захв