ды
он все же успешно удерживал равновесие. Повезло еще и в том,  что  напор
воды смыл с тропы всегдашний слой грязи и глины,  и  теперь  под  ногами
Тормона был славный гладкий камень. Если действовать  осторожно,  они  с
Канеллой сумеют без особого труда провести здесь фургон и лошадей...
   Тормон до того увлекся размышлениями о том, как  проще  и  безопасней
провести вниз по тропе коней и громоздкий фургон, что не сразу  заметил,
как бурлящий  ручей  становится  все  глубже  и  глубже.  Он  размышлял,
высчитывал, прикидывал так и  эдак  -  покуда  не  шагнул  за  очередной
поворот тропы. И, мгновенно опомнившись, похолодел.
   Оползень,  которого  они  так  опасались,  уже   произошел.   Бормоча
ругательства,  вольный  торговец  с   бессильной   яростью   взирал   на
бесформенную груду глины и  вывороченных  с  корнями  деревьев,  которая
перегородила тропу. Наконец он  смолк  и  направил  все  свои  мысли  на
решение новой проблемы.
   При более пристальном изучении завал на тропе  показался  Тормону  не
таким уж безнадежным.  По  счастью,  оползень  сошел  на  самом  широком
отрезке тропы, где от нее отходил в сторону глубокий  каменистый  овраг.
Вниз обрушилась сравнительно небольшая часть склона, да и то в  основном
перевалила через тропу и ухнула в овраг. Саму тропу  сейчас  перекрывали
только переломанные стволы да сучья сосен - бурлящий поток уже размыл  и
унес с собой почти всю глину. Пару часов  потрудиться  здесь  топором  и
лопатой, размышлял Тормон, и тропа будет свободна, тем более что  у  них
имеется тягловая сила -  кони  и  ослица.  Единственная  опасность  -  и
нешуточная - в том, что могут сойти новые оползни,  но  в  конце  концов
склон горы, нависшей в этом месте над тропой, уже  обнажился  до  самого
камня. Что ж, если им хоть чуточку повезет -  до  наступления  ночи  они
будут уже в Тиаронде и там перезимуют, благополучно,  а  быть  может,  и
прибыльно!
   Тормон похлопал по шее ослицу, которая нетерпеливо топталась рядом  с
ним.
   - Пойдем-ка, девочка моя. Помоги мне подняться наверх за  топором,  и
тогда уж мы примемся за работу!
   Нелегко было свести вниз  по  затопленной  тропе  массивных  коней  и
громоздкий фургон, да вдобавок еще и тележку Эсмеральды, так что Канелла
потрудилась до седьмого пота. Едва добравшись до того места,  где  тропу
перегородил оползень, женщина схватилась за топор и кирку, чтобы  помочь
Тормону расчистить путь. Она готова была взяться за любое  дело,  только
бы это помогло им поскорее выбраться из этих безлюдных и опасных мест. В
своем рвении Канелла позабыла об одном: как она ни была вынослива, а все
же не могла равняться силой с  Тормоном.  Взявшись  за  работу  чересчур
рьяно, она и глазом моргнуть не успела, как совершенно выбилась из сил.
   Как ни упрямилась Канелла, а в конце  концов  усталость  вынудила  ее
остановиться и дать отдых изнемогшему телу. Поднявшись  наверх,  женщина
распахнула низенькую дверцу в передней части фургона и заглянула  внутрь
- проверить, как там Аннас. К немалой досаде девочки, ей строго-настрого
запретили выбираться наружу:  в  окрестностях,  где  случился  оползень,
ребенку бродить небезопасно. В жизни вольных торговцев разные  опасности
встречались чаще, чем хотелось  бы,  а  потому  Аннас  с  младых  ногтей
научилась слушаться родительских приказаний и даже не  смела  спорить  с
ними. Притом же непрерывный проливной дождь лишал пешую прогулку всякого
удовольствия.
   Канелла  заглянула  в  фургон,  теша  себя  знакомым,  таким   уютным
зрелищем. Теплый, домашний свет лампы заливал  груды  ящиков,  мешков  и
бочонков, занимавших  почти  все  свободное  место  в  фургоне.  Острый,
грубоватый запах руна смешивался с  летним  ароматом  трав,  пряный  дух
гвоздики пропитался сладостью спелых плодов.  Фургон  был  битком  набит
товаром. Вдоль одной его стены на полках стояли рядами глиняные кувшины,
запечатанные воском, причем вдоль полок были прибиты планки, дабы ценный
груз не посыпался на пол при внезапном толчке. Дорожный стол был устроен
так хитроумно, что при ненадобности попросту откидывался к стене; такими
же  была  и  пара  деревянных  стульев.   Гамаки,   скатанные   и   туго
перевязанные, висели на прочных крюках, вбитых в потолок, - так  удалось
освободить  жилой  угол,  располагавшийся  в   задней   части   фургона.
Большинство товаров, которые сумели втиснуть в этот закуток, сейчас были
выгружены в тележку Эсмеральды, а в  глубине  его,  где  царил  приятный
аромат пряностей, на кипе  руна,  свернувшись  калачиком,  крепко  спала
Аннас. Книжка с картинками  -  поистине  бесценное  сокровище  -  лежала
раскрытая рядом с ней.
   Боясь ненароком разбудить дочку, Канелла осторожно прикрыла  дверь  и
спустилась наружу. Укрывшись от ветра за стеной  фургона,  она  отчаянно
жалела, что не может заснуть так же крепко.  И  где-нибудь  подальше  от
этого места - предпочтительней  всего  на  другом  краю  света.  Тормон,
конечно, с типичной для мужчины самоуверенностью твердил, что склон горы
уже обнажился до  самого  камня,  а  стало  быть,  им  не  грозят  новые
оползни.., но при одной мысли, что они застрянут здесь на всю ночь и  на
головы им (что бы там ни говорил Тормон) рухнет  полгоры,  -  при  одной
этой мысли кровь Канеллы застывала в  жилах.  Дабы  отвлечься  от  своих
страхов, а вдобавок и не замерзнуть, стоя на одном месте, женщина решила
обследовать забитый грязью овраг, который тянулся справа от тропы.
   - Будь осторожна! - крикнул  вслед  подруге  Тормон.  -  Не  забредай
слишком далеко. Здесь-то уже вполне безопасно, но вон тот утес,  сдается
мне, еще может обрушить на твою голову недурной обвал.
   Канелла затаенно улыбнулась. Она и так не стала бы забираться в глубь
оврага, разве что совсем лишилась  бы  разума.  Притом,  чтобы  забрести
слишком далеко, ей пришлось бы пробираться  по  скользким  грудам  сырой
глины и опасно острым обломкам деревьев. Тем не менее, окажись Тормон на
ее месте, она сказала бы ему то же самое. Забота друг о друге  у  них  в
крови, и никуда от этого не денешься.
   Затем улыбка на губах женщины исчезла - она окинула взглядом  забитый
грязью овраг и только сейчас оценила по достоинству размеры оползня. Вот
так мог бы, наверно, выглядеть конец света: изморось, серость и сырость,
развороченная нелюдской яростью  обвала  земля...  Единственным  светлым
пятном в этой угрюмой картине был слабый отблеск золота, мелькнувший  на
краю огромной груды грязи и переломанных деревьев.
   Золото?! Канелла сдвинула брови. Что бы это могло  быть?  Любопытство
вконец одолело ее, и она решила подобраться поближе.
   Шажок  за  шажком,  с  превеликой  осторожностью   Канелла   медленно
пробиралась к загадочной груде. Путь оказался нелегкий и опасный.  Перед
каждым новым шагом ей приходилось вначале ощупывать ногой землю,  и  все
равно то и дело слышался зловещий треск обломанного сука либо из-под ног
катились камни, и тогда  Канелла  взмахивала  руками,  пытаясь  удержать
равновесие, либо хваталась за первую подходящую опору. Наконец ей все же
удалось добраться туда, где  в  сумеречном  сером  свете  трепетал  едва
различимый  клочок  золотого  сияния.  Опустившись  на  колени,  женщина
ощупала свою находку. С виду она была  похожа  на  краешек  треугольного
паруса, какой ставят на своих утлых лодчонках рыбаки Юга, либо же  -  на
крыло летучей мыши. Вот только ни паруса, ни тем  более  крылья  летучих
мышей не могут быть сделаны из золотистой,  ясно  мерцающей  в  сумерках
кожи...
   Канелла озадаченно нахмурилась. Что ж, она добралась  до  загадочного
предмета - только ни на  миг  не  стала  ближе  к  разгадке.  Рассеянным
движением она потерла в пальцах странную, холодную на  ощупь  кожу..,  и
вдруг в ее сознании ясно вспыхнула картина,  словно  целиком  взятая  из
нарядной книжки Аннас. Золотой, крылатый, дышащий огнем силуэт...
   Канелла порывисто вскочила.
   - Тормон! - что есть силы закричала она. - Сюда! Скорее!

***

   Стерев с лица дождевые капли, Тормон выпрямился, оперся на заступ и с
трудом перевел дыхание. Как он ни старался, откопать диковинную  находку
Канеллы оказалось нелегко - намного труднее, чем расчистить  тропу,  что
он и закончил прежде всего. При этом Канелла торчала у него за спиной  и
буквально  кипела,  изнывая  от  желания  поскорей  вернуться  к   своей
находке.., но Тормон был неумолим: безопасность прежде всего. Теперь  он
был только рад, что настоял на  своем:  дело  ясное,  что  до  ночи  это
загадочное существо им никак не откопать. До сих  пор  они  очистили  от
грязи только край крыла да часть пугающе огромной ноги. Почти при каждом
ударе заступ натыкался на мешанину камней и сучьев, изрядно  замедлявших
работу, а ведь Тормон должен был торопиться. Скоро совсем стемнеет, а им
еще нужно как можно дальше уйти от опасного места.
   - Скорее, Тормон, скорее! - Канелла, упав на  колени,  голыми  руками
разрывала камни и грязь. - Оно  замерзает!  Если  мы  не  поспешим,  оно
погибнет!
   - Если только уже не погибло. Не  представляю,  кто  мог  бы  выжить,
попав под этакий оползень. - Тормон почти  ненавидел  себя  за  то,  что
говорит подруге такие безжалостные слова.., но ведь должен  хоть  кто-то
из них проявить здравомыслие!
   - Послушай, любовь моя, - твердо продолжал он, - мы не  можем  дольше
здесь оставаться. Это попросту небезопасно. Знаю, твое  доброе  сердечко
страдает по всем тварям живым - но как же Аннас? Хочешь  рисковать  тем,
что следующий оползень накроет ее? А ведь именно  это  может  случиться,
если мы задержимся здесь. К тому же, - он обнял женщину за плечи, - даже
если мы отроем этого беднягу целиком и он окажется жив -  что  из  того?
Судя по всему, это настоящий исполин! Не сможем же мы  погрузить  его  в
фургон и увезти с собой, верно?
   Канелла  сильно  прикусила  губу  и  медленно  кивнула,  с   неохотой
признавая здравость рассуждений Тормона.
   - Но ведь что-то же мы можем для него сделать? - с отчаянием спросила
она. - Что, если оно все-таки живо? Это же такое удивительное  существо,
да что там - самое настоящее чудо! Нет, я не могу так просто бросить его
на произвол судьбы!
   Забросив на плечо заступ, Тормон взял подругу за  руку  и  решительно
повел ее прочь от попавшего в ловушку исполина.
   - Лучшее, что мы можем для него сделать, - спуститься ниже по тропе и
найти для лагеря место, безопасное для Аннас. Потом с утра  пораньше  мы
двинемся в Тиаронд и направимся прямиком  в  храм.  Наша  обязанность  -
сообщить об этой находке самому иерарху.
   - Тормон! Да смеем ли мы?..
   - Ну конечно. - Свободной рукой он обнял женщину за плечи, притянул к
себе. - Во-первых, он сумеет собрать  побольше  народу,  чтобы  откопать
этого бедолагу, а во-вторых... - Тормон лукаво ухмыльнулся, -  чудеса  -
это все-таки его профессия, а не наша.
   Он привязал облепленный  глиной  заступ  к  наружной  стене  фургона.
Канелла взобралась на козлы и взяла в руки вожжи - к вящему удовольствию
усталых, промокших и злых лошадей. Тормон тайно вздохнул с облегчением -
наконец-то они тронулись  в  путь!  Его  практический  ум  уже  задвинул
подальше все мысли о чудесах и сказочных чудовищах. Теперь он  размышлял
только о том, где лучше устроить стоянку и скоро  ли  они  доберутся  до
подходящего места. Ему и в голову не пришло, что они с Канеллой даже  не
потрудились поискать другие жертвы оползня.

Глава 4
ОБРЕТЕНИЕ НАДЕЖДЫ

   В  начале  не  было  ничего.  Он  ничего  не  видел,  не  слышал,  не
чувствовал. Как будто  плоть  его  исчезла  бесследно  и  осталась  лишь
смятенная, смутная, слабая искорка духа. Где он? Неужели это  и  есть  -
смерть? Безмерная усталость  овладела  всем  его  существом.  Внутреннее
пламя, присущее его роду, так ослабело, что почти превратилось  в  угли.
Все его тело пронизывал липкий, леденящий холод... Тело?  "Проклятье,  -
подумал он, - я не чувствую собственного тела! Быть может, я  и  вправду
мертв?"
   Ему  стоило  огромного  труда  сосредоточиться,   вспомнить...   "Что
случилось? Где я? Неужели меня уже похоронили? С чего  бы  еще  иначе  я
вдруг оказался в полной темноте, заваленный стылой глиной?.."
   Глиной?! Да нет  же  -  грязью!  Ну  да,  это  была  грязь.  Ревущая,
грохочущая, неумолимая волна удушливой тьмы. Удар, падение -  и  вот  он
уже задыхается, бессильно цепляясь когтями за пустоту,  страшась  только
одного - потерять...
   - Вельдан! Казарл испустил такой оглушительный вопль,  что  подсохшая
глина, облеплявшая его, растрескалась,  а  с  окрестных  скал  осыпались
струйки камней. Порыв, порожденный страхом и болью, оказался так  силен,
что дракен одним прыжком вырвался из грязи, едва не ставшей его могилой.
И тут же поплатился за такую  неоправданную  трату  сил.  Все  его  тело
пронзила острая, слепящая боль.., но по крайней мере он был свободен.
   Каз помотал головой, безуспешно пытаясь разогнать пелену мути и боли,
зашатался,  но  все  же  кое-как  сумел  выпрямиться.   Лапы   под   ним
подгибались, мягкое местечко на голове, между рогов ныло от  нестерпимой
боли. Досталось ему, похоже, всерьез: стоило мотнуть головой, и в глазах
темнело, а мир вокруг начинал вращаться, точно бешеная карусель. Судя по
всему, Каз провалялся без сознания добрых полдня, и счастье еще, что  он
вовсе остался в живых. Дракены покрыты прочнейшей чешуей, у  них  острые
клыки и когти, а могучий шипастый хвост одним  взмахом  может  пришибить
быка, но одно уязвимое место у них все-таки есть  -  на  макушке,  между
рогов. Вот почему череп дракена снабжен не одной, а двумя парами  рогов:
костяными  наростами  над  глазами,  что  придает  морде  дракена  такой
угрожающий вид, и длинными, витыми, запрокинутыми назад рогами,  которые
изящным изгибом прикрывают череп.
   Собрав остатки сил, Каз попытался сосредоточиться. Сколько же времени
он провалялся здесь, бросив без помощи свою напарницу? Сейчас уже  ночь,
и под небом, затянутым тучами, царит темнота чернее, чем сердце вампира.
Хотя дракен обладал хорошо развитым ночным  зрением,  он  мало  что  мог
разглядеть в глубоком овраге. Слуха его достигали лишь  немногие  звуки:
журчание текущей воды, собственное хриплое дыхание, лязг и скрип  когтей
по камням да негромкий, шепчущий шорох бесконечного дождя.
   Где же Вельдан? Глубоко ли ее завалило?  Вдобавок  к  ночному  зрению
дракен владел иными способностями, которые помогут ему в поисках. Он мог
учуять тепло живого существа и мысленно  увидеть  его  как  яркое  белое
свечение - даже если источник тепла был невидим для его глаз. К тому  же
у него было неимоверно острое чутье.  Жива  Вельдан  или  мертва  -  Каз
сумеет отыскать ее по одному только запаху. Пошатываясь, дракен неверным
шагом принялся обходить заваленный грязью  и  мусором  овраг  в  поисках
своей напарницы.
   Найти Вельдан оказалось нелегко. Из грязи тут и  там  торчали  стволы
сломанных оползнем деревьев, а их сучья сплетались так тесно, что  порой
одолеть эту преграду было почти невозможно. Силой оползня Каза протащило
вниз  по  узкому  ущелью,  и  теперь  он  вынужден  был   с   превеликой
осторожностью карабкаться вверх по склону, буквально ощупывая каждую его
пядь. Всякий треснувший под его лапой  сук  приходилось  исследовать  со
всем тщанием, и притом в полной темноте  -  чтобы  нечаянно  не  вызвать
новый обвал, который может навеки похоронить под собой Вельдан.
   Казалось, поиски тянутся бесконечно, и в конце концов  Каз  уже  едва
удерживался от искушения задрать голову в дождливое  небо  и  завыть  от
горя и бессилия. В конце концов, обшарив почти весь овраг, у самой тропы
он обнаружил Вельдан. Что удивительно - дракен дважды миновал это место,
но так и не сумел ее учуять. Груда изломанных сучьев завалила Вельдан  с
головой, да к тому же она так замерзла, что Каз совершенно не чуял тепло
ее тела.
   Пустив в ход когти и зубы, дракен  яростно  набросился  на  преграду,
отделявшую его от напарницы. Пробившись наконец к Вельдан, он с радостью
обнаружил, что сердце ее покуда  бьется,  только  слабо  и  еле  слышно.
Впрочем, надо радоваться и тому, что Вельдан вообще жива. Ее  укрыли  от
ударов упругие верхние ветви сломанной сосны, и это же укрытие сохранило
для нее в грязи толику воздуха - иначе Вельдан бы попросту задохнулась.
   Итак, напарница нашлась, но это лишь полдела.  Каз  понимал,  что  им
необходима помощь. Он должен отыскать людей - и поскорее, не то  Вельдан
умрет.  Только  сейчас  дракен  вспомнил  об  Этоне..,  и  поежился   от
запоздалого чувства вины. Что стряслось с драконьим  провидцем?  Жив  он
или погиб?
   Казарл резко мотнул головой - и дернулся от  жгучей  боли,  ужалившей
виски. Плохо дело: обоих спасти он не сможет.  Покуда  он  будет  искать
Этона, Вельдан наверняка умрет. К тому же дракон скорее всего не перенес
катастрофы - он и прежде был едва жив от холода и голода.
   "Ох, Вельдан, - горестно подумал Каз, - вот и это дело  мы  с  тобой,
похоже,  провалили".  Дракен  обреченно  опустил  голову.  В  довершение
худшего он даже не способен, в  силу  своей  природы,  разговаривать  на
языке людей - как же он сможет убедить их помочь Вельдан? Те, кто служит
Тайному Совету, могут оказаться и телепатами  -  это  один  из  основных
критериев отбора, - но среди обычных, примитивных  человеческих  существ
эта способность встречается крайне редко.
   Каз пробрался к потоку, который все  еще  с  шумом  катился  вниз  по
извилистой  тропе.  Вначале  он  жадно   и   с   наслаждением   напился,
выполаскивая из горла остатки грязи, а затем целиком погрузил  голову  в
ледяные струи. Каз надеялся, что таким  образом  сумеет  хоть  ненадолго
утишить нестерпимую головную боль  и  прояснить  мысли.  Хотя  бы  ровно
настолько, чтоб успеть сделать все, что нужно.
   Ужасней всего было, когда он пытался пристроить  Вельдан  у  себя  на
спине. Каз ухватил зубами ее рубашку - осторожненько, чтобы не порвалась
ткань, - и бережно поднял напарницу. Вельдан  обвисла,  точно  сломанная
кукла, и дракен, не выдержав, глухо застонал - мучительно было видеть ее
такой беспомощной и несчастной. Напрягая длинную гибкую шею, он медленно
повернул голову и осторожно опустил бесчувственную  девушку  к  себе  на
спину. Каз хорошо понимал, что  если  у  Вельдан  переломаны  кости  или
повреждены внутренние органы, его действия причинят ей боль  -  а  то  и
убьют. Но что же делать? Бросить ее здесь  умирать  в  грязи  и  холоде?
Дракен сделал пару шагов, стараясь ступать как  можно  легче,  чтобы  не
уронить свою бесценную ношу. Вельдан не свалилась, и ему оставалось лишь
надеяться, что она не свалится впредь.
   Дракен развернулся и, пошатываясь, упрямо двинулся в  обратный  путь.
Когда он одолевал эту тропу  -  вчера?  Позавчера?  Или  целую  вечность
назад?  Поиски  Вельдан  изрядно  истощили   его   силы,   глаза   вновь
заволакивала пелена мутной боли, он едва не падал от голода и дрожал  от
промозглой сырости горного воздуха. И думать он  мог  только  об  одном.
Помочь Вельдан. Любой ценой спасти ей жизнь. Одно  плохо  -  сунуться  в
город он просто не посмеет, а  как  отыскать  спасителя  здесь,  в  этом
неприветливом и угрюмом безлюдье?
   Что там сомневаться - в этих стылых горах да при вечном дожде  старые
кости будут ныть и в могиле.., и в такие дни Тулак определенно нуждалась
в капельке чего-нибудь бодрящего.
   - Тпру, паренек!
   Она  отпустила  узду  Мазаля,  и   крупный   мышастый   конь   тотчас
остановился. Цепи, на которых волочилось бревно, ослабли. Конь  принялся
тыкаться носом в карманы хозяйкиной куртки, и Тулак понимающе хихикнула.
Мазаль, как и она, был хитрым старым воякой и охотно хватался  за  любой
повод отвертеться от работы -  особенно  под  вечер.  Сдернув  перчатку,
Тулак извлекла из кармана вялую морковку и сунула ее коню, а затем вновь
запустила руку в карман, и  на  свет  появилась  плоская  фляжка.  Тулак
быстро, украдкой огляделась по ст