ривает,  чтобы  ни  одна  душа  не
прошла туда или обратно до времени, назначенного Создателем.  Насколько  мне
известно, существовало всего одно божество, достаточно могущественное, чтобы
бросить вызов Четверке, - темный бог зла.
   - Сериамайус, хочешь ты сказать? - пробормотал Микам.
   Серегил поспешно сделал знак, отвращающий чары.
   - Тебе ведь известно, что произносить имя Пустого бога - плохая  примета.
Даже Нисандер не решается на это.
   - Уж эти  последователи  Иллиора!  -  фыркнул  Микам,  подталкивая  Алека
локтем. - Они  по  самую  макушку  набиты  суевериями.  Стоит  ли  верить  в
россказни, которые распускали некроманты во времена  Великой  войны?  Добрая
сталь разделалась с ними, что бы они там ни болтали.
   - Разделаться-то разделалась, только не без изрядной  помощи  дризидов  и
волшебников, - ответил Серегил. - И  понадобилось  вмешательство  ауренфэйе,
чтобы положить войне конец.
   - Но все-таки, что это был за злой бог? - спросил Алек, чувствуя, как  по
спине бегут мурашки. - И откуда он взялся, если он не входит в Четверку?
   Серегил проверил, хорошо ли увязана его сума.
   - Говорят, пленимарцы научились почитать Пустого бога где-то за морями.
   Его культ - гнусность, полная  отвратительных  обрядов.  По  слухам,  это
божество  питается  жизненной   силой   мира.   Оно   действительно   дарует
поразительное могущество своим адептам, но требует за это ужасную цену.
   Однако всегда находятся те, кто готов пойти на любой риск ради власти.
   - И этот-то Пустой бог и затеял Великую войну?
   - К тому времени его культ уже давно существовал...
   - Клянусь пламенем Сакора, Серегил, можно состариться, дожидаясь, пока ты
сделаешь хоть маленький перерыв, стоит тебе начать разговоры  разговаривать,
- нетерпеливо перебил его Микам. - Нам предстоит проделать  долгий  путь,  и
нужно еще "добыть" лошадок.
   Серегил ответил ему непристойным  жестом,  потом  подошел  к  полке,  где
хранились припасы, и положил на нее несколько монет.
   - Мы ничем не пополнили кладовую,  но,  думаю,  сойдут  и  деньги.  -  Он
заменил перо - знак Эризы - на завязанную узлами веревку.
   Микам выудил из своего кошеля еловую шишку и тоже положил на полку.
   - Нужно будет и тебе обзавестись собственным знаком, раз теперь ты знаешь
это место, - сказал он Алеку. - Хорошие манеры требуют сообщать другим,  что
ты здесь побывал.
   Алек взял комочек воска для тетивы и  положил  его  рядом  с  веревкой  и
шишкой.
   Микам одобрительно похлопал его по  плечу.  -  Думаю,  нет  необходимости
предупреждать тебя, чтобы ты держал язык за зубами насчет наших секретов.
   Алек смущенно кивнул и повернулся, чтобы взять свои  вещи,  надеясь,  что
остальные не заметили, как он покраснел. Кто бы эти люди на  самом  деле  ни
были, приятно пользоваться их доверием.
   Как только стемнело, Серегил, Микам и Алек двинулись к опушке и дальше  -
вдоль границы возделанных земель, окружающих  город.  Следы  на  заснеженных
полях  могли  их  выдать,  поэтому  путники   по   возможности   пробирались
проселочными дорогами, с опасением  глядя  на  каждую  ферму,  мимо  которой
проходили.
   Серегил остановился на пригорке, с которого были  видны  городские  огни;
они постепенно гасли - время было позднее; прямо перед беглецами раскинулись
строения зажиточной фермы.
   - То, что нам нужно, - сказал он. - В  доме  темно,  а  конюшня  выглядит
впечатляюще.
   - Ты сделал хороший выбор.  -  Микам  жизнерадостно  потер  руки.  -  Это
хозяйство Даблвейна, и кони у него  самые  лучшие  в  округе.  Ты  занимайся
лошадками, а мы с Алеком позаботимся о сбруе.
   -  Ладно,  -  согласился  Серегил.  -  Алек,  теперь  ты  получишь   урок
конокрадства.
   Они свернули с дороги на утоптанную землю перед загоном, почти не оставив
следов. Но как раз когда до ворот конюшни  оставалось  несколько  шагов,  из
темноты вынырнули две ощетинившиеся овчарки.
   Серегил спокойно повернулся к собакам,  что-то  тихо  произнес  и  сделал
левой рукой тот самый жест, который несколько дней назад  укротил  Свирепого
собаку слепого старика. Оба пса замерли на месте, потом подбежали к Серегилу
и стали лизать его руки, виляя хвостами. Тот почесал им уши, что-то  ласково
приговаривая.
   Микам покачал головой.
   - Чего бы я только ни отдал за умение проделывать этот трюк.  У  Серегила
талант, почти как у дризида. Должно быть, это от его...
   - Пошли, у нас мало времени! - нетерпеливо перебил его Серегил,  и  Алеку
показалось, что он одновременно сделал Микаму  предостерегающий  знак,  хотя
юноша и не разглядел его как следует.
   Ставни на окнах под крышей конюшни были закрыты,  и  Серегил  решил,  что
можно рискнуть работать при свете. Микам неохотно разломил  свой  светящийся
камень пополам и отдал половинку Серегилу. При  свете  остающейся  половинки
они с Алеком скоро нашли кладовку, где хранилась упряжь, и  начали  выносить
из нее седла и уздечки.
   Одновременно  из  теплой  пахучей  темноты  стойла  появился  Серегил   в
сопровождении прыгающих  вокруг  собак,  ведя  трех  лошадей  с  лоснящимися
шкурами.
   Под снова начавшимся  снегопадом  Серегил,  Микам  и  Алек  отвели  своих
скакунов подальше от фермы. Когда Серегил решил,  что  там  уже  не  услышат
стука копыт, они вскочили в седла и галопом помчались напрямик  через  поля,
надеясь, что свежевыпавший снег скроет их следы.
   К рассвету они были уже далеко - пересекли открытую холмистую  местность,
отделявшую Вольд от Фолсвейнского леса, и добрались до Стока,  но  не  стали
въезжать в город, свернув на дорогу, идущую через лес.
   Снег толстым слоем лежал на  дороге  и  на  ветвях  деревьев.  Небо  было
затянуто густой пеленой серых туч.
   Алек ехал позади Серегила и Микама, о чем-то увлеченно разговаривавших.
   Глядя на их повернутые друг к другу  лица,  он  размышлял  о  том,  какой
далекой кажется ему теперь его прошлая жизнь. Он и сам изменился -  перестал
быть тем простодушным охотником, каким был до встречи с Серегилом.
   Он так погрузился в свои мысли, что не сразу осознал связь  между  резкой
болью в левой ноге и стрелой, торчащей из бока его лошади как раз  рядом  со
стременем. Конь взвизгнул, взвился на дыбы, сбросил Алека и помчался  вперед
по дороге.
   Снег смягчил падение  юноши.  Ошарашенный,  он  ощупал  ногу.  Рана  была
ерундовой - просто царапина, - но неожиданность нападения на какой-то момент
лишила его  способности  соображать.  Только  когда  он  приподнялся,  чтобы
убедиться в том, что с луком  ничего  не  случилось,  до  него  дошел  смысл
происходящего: как будто время остановилось, а потом возобновило свой бег, и
он услышал сердитое пение стрел в воздухе - Алек, ложись! - донесся до  него
откуда-то неподалеку голос Серегила.
   Вцепившись в лук и  колчан,  Алек  пополз  на  животе  к  ближайшей  купе
деревьев. Спрятавшись за толстым стволом он осторожно выглянул, с опозданием
сообразив, что оказался по другую сторону дороги от Микама. Впереди,  меньше
чем в двухстах футах, выстроились четыре лучника, посылающих в  его  сторону
дождь стрел. Еще несколько человек продирались между деревьями.
   Лучники продолжали стрелять, и стрелы с гудением вонзались в деревья,  за
которыми прятался Алек, осыпая его срезанными  ветками.  Серегила  нигде  не
было видно, и только третий след тянулся от дороги к деревьям  -  туда,  где
Алек заметил Микама. Оказавшись более или менее  предоставлен  самому  себе,
Алек сразу сообразил, что нужно делать.
   Его сердце болезненно сжалось,  когда  он  положил  стрелу  на  тетиву  и
впервые в жизни прицелился в человека. Высокий лучник,  стоящий  на  дороге,
был прекрасной мишенью, но, как Алек ни старался, он не мог  заставить  свои
руки не дрожать. В этот момент какая-то лошадь  отчаянно  заржала,  Алек  от
неожиданности спустил тетиву, и стрела ушла вверх. Мерин,  на  котором  ехал
Микам, рухнул на колени прямо перед Алеком со стрелой  в  горле,  и  тут  же
вторая стрела вонзилась  ему  в  грудь;  животное  застонало  и  забилось  в
предсмертных судорогах.
   - Эти подонки знают, что делают, -  без  лошадей  нам  от  них  не  уйти!
крикнул Алеку Микам. - Надеюсь, у тебя еще остались стрелы? Я тут ничего  не
могу сделать.
   Достав еще одну стрелу, Алек оттянул тетиву до уха и попробовал еще раз.
   - О Дална! - простонал он, когда его рука снова  дрогнула.  -  Даруй  мне
прежнее умение!
   "Проклятие, он не сможет!" - в панике подумал Микам, глядя, как ходит  из
стороны в сторону лук в руках Алека. Но прежде чем он смог придумать, как бы
ему перебраться через дорогу и помочь пареньку, на него из-за деревьев напал
головорез с мечом в руке. Поручив в душе Алека  покровительству  его  богов,
Микам повернулся, чтобы отразить атаку.
   Микам имел привычку смотреть в глаза своему противнику во время  боя;  на
этом покрытом шрамами смуглом лице не было  страха.  Их  мечи,  сталкиваясь,
звенели в размеренном смертоносном ритме; каждый  из  сражающихся  учитывал,
какой  ненадежной  опорой  является  покрытая  снегом  земля,   и   старался
спровоцировать другого на неверное движение. Неожиданно Микам  заметил,  как
воин бросил быстрый взгляд налево. Он сразу отпрыгнул в сторону и  обернулся
ко второму, появившемуся сзади противнику, прежде чем тот успел замахнуться.
   Первый воин счел, что Микам потерял при этом равновесие, и сделал  выпад;
меч Микама тут же вонзился ему под ребра.
   Микам рывком вытащил меч из тела убитого и, заметив краем глаза  третьего
нападающего, еле успел отразить удар. Выхватив левой рукой  длинный  кинжал,
он отступил, выставив вперед оба клинка.  Двое  его  оставшихся  противников
были моложе первого, не так уверены в себе, но дело свое  они  знали.  Хищно
улыбаясь, они держались далеко друг от Друга,  затрудняя  Микаму  защиту  от
обоих одновременно. Один из них делал  выпад  и  отражал  ответный  удар,  а
второй в это время пытался напасть с незащищенной стороны. Микам был слишком
опытным бойцом, чтобы эта тактика сработала. Используя меч и кинжал,  он  не
только парировал выпады, но и умудрялся атаковать сам.
   Ранив одного из нападающих в руку, он учтиво сообщил:
   - Будет только справедливо, если я скажу вам: мой  кошелек  слишком  тощ,
чтобы  тратить  столько  усилий  ради  него.   -   Его   противники   быстро
переглянулись, но ничего не ответили и решительно продолжали бой. -  Что  ж,
как угодно.
   Воин справа нанес сильный  удар  и  ранил  Микама  в  бок,  заставив  его
пожалеть об оставленной в  Вольде  кольчуге.  Отскочив,  однако,  нападающий
поскользнулся на утоптанном снегу; Микам убил  его  прежде,  чем  тот  сумел
восстановить равновесие, и как раз повернулся к последнему противнику, когда
резкий удар сзади заставил его упасть  на  колени.  Микам  опустил  глаза  и
увидел окровавленный наконечник стрелы, торчащий из кожаного нагрудника  как
раз под правой рукой: вооруженные мечами бандиты не могли справиться с  ним,
но сумели заставить выйти на дорогу - под стрелы лучников.
   "Так мне  и  надо  за  ротозейство",  -  сердито  подумал  Микам,  ожидая
смертельного удара.  Но  замахнувшийся  мечом  головорез  вдруг  опрокинулся
назад; из его груди торчала оперенная красными перьями стрела.
   Микам тут же спрятался за ствол и стал высматривать,  что  происходит  на
другой стороне дороги. Алек, опустившись на колени за трупом лошади,  осыпал
лучников дождем стрел. Двое из них были уже мертвы, а третий упал на  глазах
у Микама.
   - Клянусь пламенем, - ошеломленно прошептал Микам. - Клянусь пламенем!..
   Серегил скрылся в лесу, как только понял, что они попали в засаду.
   Сделав большой круг, он заметил троих бандитов, направлявшихся к Алеку, и
притаился за упавшим деревом. Когда те миновали его, Серегил выскочил, напал
на ближайшего к себе и убил его, рубанув сзади по шее. Второй как раз в этот
момент обернулся и получил удар в горло.
   К несчастью, третий головорез, высоченный мускулистый верзила  с  тяжелым
мечом, имел достаточно времени, чтобы приготовиться к защите.  Он  подставил
Серегилу свой клинок,  когда  тот  атаковал  его,  и  попытался  обезоружить
нападающего. Серегилу удалось не выпустить из руки  эфес,  но  рука  у  него
онемела от удара. Он даже подумал, не стоит ли ему скрыться в лесу, но  снег
был слишком глубок для таких пробежек. Отскочив,  он  бросил  на  противника
оценивающий взгляд.
   Тот ответил ему тем же и сделал  презрительный  жест  в  сторону  тонкого
клинка Серегила; плюнув в снег, верзила изо всех сил взмахнул мечом. Надеясь
на удачу, Серегил вытащил кинжал, наклонился, так что клинок просвистел  над
его головой, и кинулся в  ноги  противнику,  целясь  в  колено.  Неожиданное
нападение застало того врасплох, и Серегил успел вонзить кинжал ему в бедро.
   Взревев от боли, бандит опрокинулся на спину, сбив с ног  и  Серегила.  и
тут же навалился на него.
   Оказавшись лицом в снегу под тяжелой тушей, Серегил начал задыхаться.
   Как  он  ни  боролся,  освободиться  ему  не  удавалось.  Потом   верзила
приподнялся, и  холодные  мозолистые  пальцы  сомкнулись  на  шее  Серегила,
встряхнув его, как крысу. Напрягая всю свою волю, Серегил сумел согнуть ногу
так, чтобы дотянуться до  стилета  в  голенище  сапога.  Перед  его  глазами
плясали огненные круги, но пальцы сомкнулись на рукоятке, и он из  последних
сил вонзил клинок в грудь противника.
   Верзила изумленно вскрикнул и рухнул на землю, придавив Серегила.
   Судорожно глотая воздух, тот отпихнул тело и, шатаясь, поднялся на ноги.
   -  Сегодня  Иллиор  милостив  ко  мне,  -  выдохнул   он   и   наклонился
удостовериться, что бандит мертв.
   Серегилу  показалось,  что  над  ним  прожужжала  сердитая  пчела,  и  он
распластался по земле, вытаскивая стилет, застрявший в груди  убитого  врага
Но из-за деревьев показался Алек со стрелой на тетиве лука. Левая нога юноши
была окровавлена, и он был бледен. Следом за ним шел Микам, прижимая к  боку
запятнанную кровью тряпку.
   - Оглянись, - кивнул он Серегилу на что-то позади него.
   Обернувшись, Серегил увидел еще одного бандита: тот лежал в снегу,  и  от
Серегила его отделяло всего четыре фута; из горла мертвеца торчала оперенная
красным стрела.
   - Ну, - ловя воздух ртом, прошептал Серегил и поднялся на ноги, отряхивая
снег, - думаю, ты рассчитался со мной за покупку лука.
   - Клянусь Сакором. этот малец умеет стрелять! - широко улыбнулся Микам.
   - Я его должник: там у дороги он меня спас, а потом уложил еще двоих, как
будто стрелял в мишень! Я видел только одного оставшегося в живых бандита он
удрал в чащу. когда Алек подошел помочь мне.
   - Проклятие! - пробормотал  Серегил,  поднимая  с  земли  свою  рапиру  и
принимаясь обыскивать лежащих вокруг мертвецов. - Алек, собери свои стрелы.
   Юноша приблизился к одному из  убитых  и  осторожно  потянул  за  древко;
голова мертвеца повернулась, широко раскрытые глаза, казалось, уставились на
убийцу. Алек, дрожа, попятился, потом тщательно стер со стрелы кровь, прежде
чем опустить ее в колчан.
   Серегил, Микам и Алек вернулись на дорогу и стащили всех убитых  бандитов
в одну кучу. Алек выдернул стрелу из тела того, кого убил первым, но прежде,
чем он успел обтереть ее о снег, вмешался Микам.
   - Это твоя первая жертва, верно? - спросил он.
   - Микам, такое не для него, - остановил его  Серегил,  догадавшийся,  что
задумал его друг.
   - Все нужно делать как положено, - невозмутимо ответил Микам. Помнишь,  я
и тебя заставил? Ты сам должен бы предложить это парню.
   - Нет уж, это твое дело, - вздохнул Серегил, устало прислоняясь к  стволу
дерева. - Ладно, давай. Только поскорее.
   - Иди сюда, Алек. Встань ко мне лицом. - Ставший необычно серьезным Микам
поднял окровавленную стрелу. - Этот ритуал служит  двум  целям.  По  старому
солдатскому поверью, если ты выпьешь крови первого убитого тобой, души  тех,
кого ты еще когда-нибудь убьешь, не будут тебя преследовать.
   Открой рот.
   Алек бросил на  Серегила  вопросительный  взгляд,  но  тот  только  пожал
плечами и отвернулся. Подчиняясь  команде  Микама,  Алек  открыл  рот.  Воин
коснулся острием стрелы его языка. Серегил заметил, как  скривился  Алек,  и
вспомнил соленый  металлический  вкус  во  рту,  когда,  годы  назад,  Микам
проделал то же с ним. Его затошнило. .Микам похлопал юношу по плечу:
   - Я вижу, тебе это не доставило удовольствия,  но  ведь  и  убивать  этих
головорезов тоже было не так уж приятно. Ты только помни: ты защищал себя  и
своих друзей - а это благородное  дело,  единственное  достойное  оправдание
убийства. Вот и вторая цель ритуала: пусть убивать тебе всегда будет так  же
противно, как противен был вкус крови. Ты понял?
   Алек взглянул на дымящиеся алые пятна, расплывающиеся на снегу  там,  где
лежали тела, и кивнул:
   - Я понял.

Глава 7

НА ЮГ К БОЕРСБИ

   Микам согласился с Серегилом, что, несмотря на его рану, им  следует  как
можно быстрее пересечь лес и добраться до  Боерсби.  Далеко  объезжая  новые
поселения и гостиницы - около одной из них удалось  украсть  лошадей  взамен
убитых, -  что  выросли  в  последние  годы  вдоль  дороги,  путники  быстро
продвигались на юг, не останавливаясь до тех пор, пока Микам мог держаться в
седле,  ночуя  под  открытым  небом  и  питаясь  дичью,  которую   удавалось
подстрелить Алеку.
   Рана Микама не воспалилась, но была болезненной, хоть  он  в  этом  и  не
признавался;  однако  воина  гораздо  больше  беспокоила  все   возрастающая
молчаливость Серегила. По прошлому опыту  Микам  знал:  это  верный  признак
каких-то неприятностей; черная меланхолия Серегила могла длиться долго, если
не случалось чего-то, что заставило бы его начать активные действия.
   Через полтора дня они выехали из леса и остановились,  глядя  на  широкий
Фолсвейн. Рана  Микама  снова  открылась,  от  потери  крови  он  чувствовал
слабость и был раздражителен.
   - Клянусь потрохами Билайри, Серегил, если ты сейчас же все не  выложишь,
я вышибу тебе мозги! - прорычал он.
   Серегил не поднял глаз, хмуро уставившись на шею своего коня.
   - Хотелось бы мне, чтобы хоть одного из них мы захватили живым.
   - Одного из... Ох, черт возьми, братец! Так вот из-за чего ты  не  можешь
успокоиться? - Микам повернулся к Алеку. - Нет,  ты  только  подумай:  банда
лесных разбойников - совсем не редкость в здешних местах - напала на нас,  и
тут же этот балбес подозревает какой-то зловещий заговор! Я думаю, он просто
раздосадован тем, что не слышал, как они подкрались!
   Алек тоже не поднимал глаз, считая, по-видимому, что  вежливость  требует
воздержаться от комментариев.
   - Ну хорошо. - Серегил повернулся в седле и посмотрел в лицо  Микаму.  Мы
обыскали убитых. Что мы нашли?
   - Ничего необычного, - фыркнул Микам. - Ни единой хоть  чем-то  необычной
вещички!
   - Верно. Но вспомни: что все-таки у них было? Микам раздраженно бросил:
   - Плащи, сапоги, пояса, туники - все местного производства.
   - Еще мечи и луки, - вставил Алек.
   - Тоже местного производства?
   - Насчет мечей не знаю, а луки - наверняка.
   - Мечи, похоже, тоже, - медленно произнес Микам, стараясь вспомнить все в
точности. - Но что, во имя всех святых...
   - Все было совершенно новым! - воскликнул Серегил таким тоном, как  будто
уличал спутников в тупости. - Разве нашли  мы  золото,  драгоценности,  хоть
какое-то украшение? Ничегошеньки! Несколько серебряных монет в кошельках, но
ни амулета, ни кольца на пальце! Так что же мы имеем:  банда  разбойников  в
новой одежде местного производства, с новым оружием  местного  производства,
притом таких неумелых в своем ремесле, что и добычи у них никакой  нет,  или
таких аскетов, что не носят даже обычных украшений?
   Серегил требовательно  смотрел  на  спутников,  сморщив  лицо  в  гримасе
нетерпения.
   "Этот малый  похож  на  избалованного  молодого  вельможу,  отчитывающего
придурков слуг", - подумал Микам, преодолевая  искушение  сб