- сказал Алек  Ветису,
когда они начали спускаться по бесконечной лестнице. - Мне  велено  передать
ей сообщение от Нисандера. Ты знаешь, кто это такая?
   - Илинестра Эриндская? - Ветис бросил на Алека загадочный  взгляд.  -  Ее
все знают, господин. Нам сюда, ее покои в крыле, отведенном для гостей.
   - Значит, она не одна из волшебниц Орески?
   -  Нет,  господин,  это  молодая  колдунья  с  юга,  приехавшая  учиться.
Некоторое время они шли в молчании, потом  Ветис,  бросив  на  Алека  взгляд
искоса, не выдержал:
   -  Ты,  господин,  тот  самый  человек,  который  прибыл  с   благородным
Серегилом, верно?
   - Да, - ответил Алек, удивившись  тому,  что  Ветис  сказал  "благородный
Серегил". - И не называй меня госюдином. Меня зовут Алек.
   Миновав путаницу лестниц и коридоров, они вышли  на  галерею,  окружающую
холл. Глянув  через  перила  вниз,  Алек  разглядел,  что  мозаика  на  полу
изображает огромного алого дракона, увенчанного  полумесяцем.  Его  кожистые
крылья были распростерты как для полета; позади свернувшегося в кольца  тела
виднелось что-то, что  Алек  принял  за  изображение  гавани  и  обнесенного
стенами города - вероятно, Римини.
   - Должно быть,  это  дракон  Иллиора,  -  заметил  Алек,  наклоняясь  над
перилами, чтобы лучше рассмотреть мозаику.
   - Он самый.
   Остановившись наконец у одной из  дверей,  выходящих  на  галерею.  Ветис
постучал в нее и отступил, пропуская Алека вперед.
   Дверь открыла женщина, за приветливую улыбку которой любой мужчина был бы
готов отдать жизнь. Однако улыбка исчезла,  как  только  она  увидела  своих
посетителей. Внезапно Алек почувствовал, что даже под страхом смерти не  мог
бы вымолвить ни слова.
   Илинестра была ослепительно красива. Ее лицо, нежное и чувственное,  было
обрамлено массой черных как вороново крыло волос;  бархатистые  глаза  имели
глубокий лиловый оттенок, как лепестки ириса. Ее  свободное  вышитое  платье
было сделано из такого тонкого шелка, что лишь слегка прикрывало  прекрасное
тело.
   Алек, никогда не видевший  почти  обнаженной  женщины,  прирос  к  месту,
слишком пораженный, чтобы думать. Ветис стоял за его спиной  в  почтительном
молчании.
   - Да? - нетерпеливо сказала Илинестра, складывая руки на груди.
   - Я пришел от Нисандера, - наконец выдавил из себя Алек. Он изо всех  сил
старался смотреть женщине в глаза, но выдержать ее взгляда не мог.
   Чувствуя, что, стоит ему посмотреть ниже,  чем  на  плечи,  и  он  совсем
пропадет, Алек воззрился на ее подбородок и выпалил:
   - Он велел сказать тебе, что задержится.
   - Но он сказал, когда именно  придет?  -  поинтересовалась  она  зловещим
тоном.
   - Нет, - ответил Алек, борясь с желанием отступить на шаг.
   - Благодарю тебя, - бросила женщина и захлопнула дверь перед его носом.
   Из-за двери вслед поспешно удаляющимся посланцам донесся грохот  бьющейся
посуды.
   - Если бы я знал, что тебе поручено передать, я предупредил бы тебя о  ее
нраве, - виновато сказал Ветис. - Она и Нисандер любовники, видишь ли.
   Думаю, она ждала его самого.
   - Его любовница!
   - По крайней мере последняя, -  ответил  Ветис,  не  скрывая  восхищения.
Нисандер один из немногих магов Орески, кто не соблюдает обета безбрачия. На
самом деле даже совсем не соблюдает, хотя я не уверен, что в этом  он  может
тягаться с Илинестрой, если ты меня  понимаешь.  -  Он  подмигнул  Алеку  и,
понизив голос, добавил:
   - Без сомнения, она стоит всех усилий!
   Вернувшись снова в холл, Ветис повел Алека в длинную галерею, уставленную
всевозможными статуями.
   - Это всего лишь вестибюль перед термами, - объяснил он, заметив  интерес
на лице Алека. - Действительно удивительные вещи находятся в музее.
   Благородный Серегил сводит тебя туда: он знает музей лучше, чем многие из
магов.
   Горячий влажный воздух обдал  Алека,  когда  Ветис  распахнул  перед  ним
высокую дверь и ввел его в огромное помещение  со  сводчатым  потолком.  Для
юноши  мытье  всегда  ассоциировалось  с  холодной  водой   озера   или   со
сквозняками, гуляющими по  бане.  Алек  никак  не  ожидал  увидеть  роскошь,
открывшуюся его взгляду.
   В центре  просторного  зала  находился  большой  восьмиугольный  бассейн,
выложенный красной и золотой  плиткой.  Мраморные  грифоны  с  позолоченными
крыльями сидели на четырех противоположных углах, из их клювов били струи.
   Журчание падающей воды заполняло весь зал.
   Стены зала были расписаны фресками,  изображающими  нимф-нереид  и  сцены
подводной жизни. Вдоль стен тянулись вделанные в пол ванны; слуги  суетились
вокруг тех, кто в них мылся. Даже сквозь подошвы сапог Алек чувствовал тепло
от нагретого пола.
   Резная скамья, вешалка для одежды и самое огромное  зеркало,  какое  Алек
только видел в жизни, были приготовлены рядом с ванной, предназначенной  для
него. Тут же стоял мальчик  с  корзиной  фруктов,  а  другой  приближался  с
подносом, уставленным всевозможной едой. Благовонная  вода  ванны  выглядела
очень заманчиво, но Алек  чувствовал  себя  ужасно  неловко,  раздеваясь  на
глазах  стольких  людей.  Заметив  его  колебания,  Ветис  отослал  слуг   и
отвернулся сам; Алек поспешно нырнул в воду.
   - Похоже, Нисандер считает, что ты должен подкрепиться, -  сказал  Ветис,
пододвигая к нему поднос.
   Несмотря  на  желание  не  задерживаться,  Алек  не  мог  устоять   перед
разнообразными ароматами, исходящими от блюд, и  его  пустой  желудок  начал
бурчать. Взяв ложку, он с жадностью  сделал  несколько  глотков,  но  острый
красный соус заставил его задохнуться.
   Ухмыляясь, Ветис протянул ему стакан с холодной водой.
   - Ты лучше  не  торопись,  -  посоветовал  он.  -  Скаланская  еда  может
оказаться сюрпризом, если ты к ней непривычен.
   - Уж это точно, - прокаркал Алек, протягивая стакан,  чтобы  Ветис  налил
ему  еще  воды.  Взяв  с  подноса  последний  кусок  хлеба,  Алек  отодвинул
остальное. - А ты не хочешь поесть?
   - Нет, - со смущенной улыбкой ответил Ветис. - Я лучше уберу поднос.
   Желая как можно скорее покончить со всей процедурой, Алек нырнул в воду с
головой и стал скрести волосы  пальцами.  Когда  он  вынырнул,  рядом  стоял
молодой прислужник, собравшийся мыть  юношу.  Выхватив  из  рук  изумленного
слуги губку, Алек решительно отослал его прочь.
   Поспешно смыв мыло, Алек вылез из ванны и тут обнаружил, что его  грязная
одежда исчезла.  На  скамье  для  него  оказались  разложены  чистое  белье,
свободная рубашка, штаны из тонкой кожи и  нарядный  алый  камзол.  Завершал
наряд широкий кожаный, украшенный металлическими бляшками пояс.
   - Где мой лук? - встревоженно спросил он вернувшегося Ветиса. - И рапира?
И кошелек?
   - Твой кошелек здесь, - ответил  тот,  протягивая  его  Алеку.  -  Носить
оружие  в  Доме  Орески  запрещено.  Оно  надежно  хранится  и  будет   тебе
возвращено, когда ты соберешься отсюда уезжать.
   Служитель терм неуверенно подошел к Алеку, когда тот оделся,  и  протянул
ему поднос с разнообразными маслами, щетками и гребнями. Алек собрался  было
отказаться, но тут увидел собственное отражение в зеркале. Впервые  в  жизни
он видел себя целиком и с трудом узнал себя в нарядно одетом юноше, которого
показало ему зеркало. Влажные  волосы  его  торчали  в  беспорядке,  и  Алек
неловко расчесал их гребнем.
   Вернувшись наверх, он обнаружил, что Серегила раздели, тщательно обмыли и
нагим положили на большой полированный стол в  боковой  комнате.  Его  худое
бескровное тело выглядело еще более изможденным на фоне темного дерева.
   Воспаление вокруг раны на груди казалось зловещим багровым цветком.
   Нисандер стоял  на  стуле,  рисуя  голубым  мелом  круг  на  потолке  над
Серегилом Такой же круг был уже проведен на  полу  вокруг  стола.  За  время
отсутствия Алека маг сменил одежду; теперь на нем была просторная мантия  из
тонкой голубой шерсти, ворот  и  рукава  которой  украшала  богатая  золотая
вышивка. Широкий кожаный пояс  с  золотыми  с  "малью  бляхами  и  шелковыми
кистями подчеркивал его худобу, так что старик казался еще выше, чем раньше.
   - Ах, ты уже вернулся? Так быстро? Надеюсь, тебе хорошо служили? Нисандер
легко соскочил со стула и оглядел Алека Сунув мел  в  карман,  он  рассеянно
вытер руки о полу, оставив полосы на тонкой ткани. - Скаланская одежда  тебе
к  лицу,  милый  мальчик,  хотя  твои  волосы  выглядят  по-прежнему  как  у
дикаря-северянина. - Он небрежно показал на свою одежду - Я  не  сомневаюсь,
что ты теперь больше веришь в мои колдовские способности.  По  крайней  мере
так считает Теро, а мне проще не спорить с ним Я  был  бы  ничуть  не  менее
могуществен в старом рваном камзоле или, если уж  на  то  пошло,  совершенно
голым, но он настаивает...
   В этот момент вернулся Теро, и Нисандер отвернулся, подмигнув Алеку,  чем
очень напомнил юноше Микама Кавиша.
   Алеку велели встать около стола.  Глядя  на  ничего  не  выражающее  лицо
Серегила, он ждал, пока Теро закончит последние приготовления к обряду.  Все
было таким же, как и во время его  очищения,  но  на  этот  раз  прибавились
тонкая палочка из слоновой кости и нож. Приготовив все, Теро встал  в  ногах
Серегила.
   Нисандер подошел к столу, скрестив руки на груди,  и,  помолчав  немного,
обратился к Алеку:
   - Мы сейчас начнем. Некоторые наши действия могут тебя смутить, но помни:
мы делаем это, чтобы спасти жизнь Серегила и вернуть ему  целостность  души.
Как только обряд, начнется, ты не должен будешь ничего говорить или выходить
из круга. Ты понял?
   - Да. - Алек беспокойно переступил с ноги на  ногу.  Нисандер  взялся  за
чернильницу и кисточку и целый час разрисовывал руки,  лоб,  грудь  Серегила
сложными переплетающимися друг с другом  символами.  Особенно  много  их  он
нанес вокруг странной раны.
   Пробормотав заклинание, он начал  обрызгивать  Серегила  -  так  же,  как
раньше Алека. Капельки  так  же  сияли  на  коже  Серегила;  когда  Нисандер
закончил, все тело распростертого на  столе  человека  было  словно  окутано
светящимся покрывалом.
   Нисандер взял березовый прут, и Алек поморщился, когда маг начал  стегать
Серегила - настолько сильно, что на коже того  вспухли  рубцы.  С  последним
ударом капельки погасли, затем исчезли.
   Нараспев произнося что-то сильным ясным голосом, Нисандер переломил  прут
о колено. Зловонный  коричневый  дым  поднялся  от  обломков  двумя  густыми
струями и образовал вихрь внутри магического круга.  Вонь  была  ужасная,  и
Алек и Теро, полуослепшие от дыма, закашлялись.
   На Нисандера дым не оказал никакого действия. Волшебник сунул палочку  из
слоновой кости в очищающее пламя свечи, потом спокойно начертил ею в воздухе
светящийся знак над Серегилом. По его приказанию  иероглиф  начал  принимать
разные очертания и наконец исчез с громким хлопком, унеся с собой  зловонный
дым.
   Нисандер кивком привлек внимание Алека, потом поднял руку и  стал  быстро
делать какие-то знаки. До Алека не сразу дошло, что тот обращается к нему на
условном языке, которому его обучил Серегил.
   "Держи его".
   Теро начал вторить Нисандеру, когда под быстрое ритмичное пение тот  стал
обрызгивать Серегила с помощью ветки кедра. Капельки  прыгали  и  шипели  на
обнаженной коже, как на раскаленной сковородке; когда  они  исчезли,  на  их
месте остались пятнышки, светящиеся красным. Сначала Алек испугался,  решив,
что это капли крови,  но  они  быстро  росли,  достигнув  размера  вишни,  и
обретали форму пауков. Двигались они тоже, как пауки, и Алека передернуло от
отвращения, когда светящиеся твари расползлись по беспомощному  телу,  бегая
по губам, щекам, векам.
   Вокруг  раны  они  скопились  в  особенно  большом  количестве,  и   Алек
инстинктивно отступил на шаг и начал делать охранительный  знак.  Но  прежде
чем он смог его завершить, Нисандер схватил его за  руку  и  строгим  жестом
запретил это.
   К тому времени, когда Нисандер и Теро кончили обрызгивать  Серегила,  тот
был еле виден под шевелящейся массой похожих на пауков тварей.  Его  дыхание
стало затрудненным,  и  он  беспокойно  задвигался,  перекатывая  голову  из
стороны в сторону. Знаком приказав Теро и Алеку держать его, Нисандер поднял
палочку из слоновой кости над  грудью  Серегила  и  снова  начал  чертить  в
воздухе сложные символы. Когда рисунок удовлетворил мага, он заключил его  в
круг. Тут же налетел порыв ураганного ветра.
   Дыхание  Серегила  превратилось  в  череду  всхлипов;  светящиеся   пауки
оторвались от его тела и свернулись шнуром. Когда последняя тварь  поднялась
вверх, Нисандер и Теро одновременно что-то выкрикнули; их голоса загрохотали
в маленькой комнате с нечеловеческой  силой.  Звук  этого  приказа  заставил
облачко светящихся пауков погаснуть, и их, почерневшие остовы посыпались  на
пол, скрипя под ногами, как осколки стекла.
   Нисандер и Теро тщательно счистили их с тела  Серегила  и  с  поверхности
стола, потом начали обряд заново.
   Серегил становился все более беспокойным. По истечении часа он  уже  стал
сопротивляться Алеку, а когда обряд очищения начался в четвертый раз, Теро и
Алеку понадобилась вся их сила, чтобы удерживать его. Во время самой сильной
судороги Серегил вцепился себе в грудь, что-то неразборчиво выкрикивая.
   Нисандер замер, вслушиваясь, потом покачал головой.
   Прошел еще час, все они были на грани изнеможения. Лицо и шея Алека  были
сплошь покрыты следами ногтей Серегила, у Теро под глазом расплывался синяк,
а из носа шла кровь от неожиданного удара. Черные обугленные останки  тварей
лежали слоем почти  в  три  дюйма,  а  сломанные  прутья  покрывали  пол  по
щиколотку Нисандеру.
   Наконец рана вскрылась, и из нее хлынул густой гной. Скоро все  они  были
перепачканы им, поскольку приходилось удерживать бьющегося Серегила.
   Нисандер стер губкой гной с его  груди,  и  стало  видно,  что  отметина,
оставленная диском, появилась снова.  Алек  мог  даже  разглядеть  отпечаток
непонятного узора и квадратного отверстия в центре.
   К тому времени, когда обряд очищения подошел к концу,  сквозь  стеклянный
купол падали косые  лучи  вечернего  солнца.  Несколько  светящихся  красных
тварей появились из капелек,  слетевших  с  кедровой  ветки,  потом  уже  не
появлялось ничего. Серегил успокоился, хотя дышал все еще с хрипом. Взяв нож
из слоновой кости, Нисандер осторожно  разрезал  кожу  над  пульсирующей  на
горле веной. Из разреза выступила единственная капля крови. Нисандер  поднял
палочку и стер часть голубого мелового круга на потолке, потом - часть круга
на полу. Устало разогнувшись, он потер шею.
   - Он чист.
   - Он теперь поправится? - неуверенно спросил  Алек:  внешне  в  состоянии
Серегила никаких улучшений не было заметно.
   Нисандер с ласковой улыбкой отвел влажные черные волосы со лба больного.
   - Да. Иначе он не выжил бы во время очищения.
   - Ты хочешь  сказать,  что  обряд  мог  его  убить?  -  задохнулся  Алек,
вцепившись в край стола, чтобы не упасть. Нисандер обнял юношу  за  плечи  и
посмотрел ему в лицо.
   - Он наверняка умер бы, не пройди он очищения, и. может быть, его ожидала
участь гораздо худшая, чем просто смерть. Я  не  стал  говорить  тебе  этого
заранее, потому что не хотел, чтобы ты особенно переживал во время обряда.
   Алек судорожно вздохнул.
   - Не послать ли теперь за Валериусом? - спросил Теро.
   - Да, пожалуйста. Думаю, сейчас его можно найти в холле.
   - Кто такой Валериус? - поинтересовался Алек.
   - Дризид. Серегил страдает и телом,  не  только  душой.  Он  нуждается  в
особом лечении.
   Это по крайней мере было Алеку понятно. Он принялся убирать комнату.
   Осторожно подняв одну из почерневших тварей, он обнаружил, что она  такая
же хрупкая, как и настоящий паук, на которого она походила.
   - Что они собой представляют? - спросил он и с отвращением бросил останки
твари на пол.
   - Телесное воплощение зла, проникшего в Серегила через  диск,  -  ответил
Нисандер, пересыпая в  пальцах  пригоршню  черных  пауков.  -  Очень  трудно
воздействовать на то, что  не  имеет  материальной  природы.  Благодаря  той
процедуре, которую ты только что наблюдал, я сумел мало-помалу  извлечь  зло
из тела Серегила и заключить его в материальные объекты,  с  которыми  легче
управляться: можно уже было уничтожить их властью магии. Эти угли  -  просто
остатки временной телесной формы, в которую я заключил враждебные силы.
   - Это трудно сделать?
   - Не столько трудно, сколько утомительно. Ты сам, должно быть,  устал  до
смерти, удерживая нашего бедного друга столько часов. Вот и  представь,  как
себя чувствует после этого всего бедный старик, которому почти триста лет от
роду.
   Алек заморгал.
   - Микам говорил, что ты - самый старый из магов, но я никогда...
   - Едва ли я самый старый среди волшебников, мой мальчик, я просто  старше
всех, кто живет в Доме Орески, - поправил его Нисандер. - Я знаю  нескольких
магов, возраст которых раза в полтора больше моего. Для волшебника я в самом
соку, так что не делай из меня беспомощную развалину!
   Алек, заикаясь, начал извиняться, боясь, что обидел хозяина, но  Нисандер
со смехом взъерошил ему волосы.
   - Раз тебе рассказывал обо мне  Микам,  он,  должно  быть,  говорил,  что
бояться меня не нужно. Так что говори  откровенно  все,  что  думаешь,  -  я
только больше буду тебя любить за это.
   - Ко всему здесь трудно привыкнуть, - признался Алек.
   - Ничего удивительного. Как только Серегил будет  удобно  устроен,  мы  с
тобой не спеша о многом побеседуем.
   Алек  молча  принялся  за  уборку,  удивляясь  про  себя,   что   ценного
рассчитывает услышать от него маг, даже такой снисходительный, как Нисандер.
   Его размышления, однако, были прерваны, когда  кто-то  вошел  в  соседнюю
комнату.
   - Во что же вляпался этот негодник на сей раз? -  рявкнул  требовательный
голос.
   Человек, похожий на дикаря, в грубых одеждах, решительно вошел в комнату.
Он принес с собой запахи свежего воздуха, дыма костра, только что  собранных
лесных растений. За ним следовал Теро с выражением неодобрения на тонкогубом
лице.
   - Валериус, дружище! - радостно приветствовал его Нисандер. - Как удачно,
что ты сегодня оказался в Римини! Я прогнал чары, но Серегила нужно лечить.
   Швырнув на стол ветхий  мешок,  дризид,  нахмурившись,  стал  осматривать
Серегила. Черные всклокоченные волосы Валериуса торчали из-под полей  драной
фетровой шляпы, борода  воинственно  топорщилась,  курчавая  черная  поросль
покрывала руки и выбивалась из ворота незастегнутой туники; в целом он очень
напоминал медведя. Его одежда, как у большинства дризидов,  была  простой  и
носила следы нелегких путешествий. Принадлежность к дризидам  подчеркивалась
тяжелым серебряным медальоном и отполированным руками до блеска  посохом.  С
пояса, охватывающего внушительный живот, свешивались мешочки  всех  видов  и
размеров, а глубокие морщины, прочертившие лицо,  говорили  о  несговорчивом
характере.
   - Думаю, что он страдал от какого-то проклятия, - сообщил ему Нисандер.
   - Это я вижу, - ответил Валериус. Его  карие  глаза  блеснули,  когда  он
принялся ощупывать Серегила. - А УГО что? - Его палец  коснулся  припухлости
вокруг открытой раны.
   - Отпечаток деревянного диска, который Серегил несколько  дней  носил  на
груди. Я не знаю,  появилась  ли  рана  вследствие  злых  чар  диска  или  в
результате того, что этот паренек по неведению сорвал его с Серегила.  Алек,
ты ведь говорил, что заметил покраснение на этом месте за несколько дней  до
последнего происшествия?
   Острый взгляд дризида пригвоздил Алека к месту. Юноша кивнул.
   - Никогда  не  видел  ничего  подобного,  но  от  Серегила  просто  разит
колдовством.  -  Валериус  сморщил  нос,  разглядывая  слабый,  но  все  еще
отчетливо видный отпечаток. - Лучше всего было бы удалить отметину.
   Нисандер поднес руку к ране и подержал ее  так  несколько  секунд,  потом
покачал головой:
   - Думаю, будет лучше о